Наш корреспондент Лилия Тухватуллина встретилась с автором нескольких книг об истории Казани Леонидом Девятых.

 «Когда перед празднованием юбилея Казани ремонтировали улицу Горького, проезжую часть ободрали и положили новый асфальт. С тротуарами же не стали возиться и просто наложили новый слой асфальта поверх старого, закрыв тем самым на ладонь входные двери зданий, выходящих на улицу Горького, в том числе и вход в усадьбу Боратынского.

И потом я сам видел, как люди с помощью бензопилы «Дружба» делали выемки в только что высохшем асфальте, чтобы открыть двери. Вот где беда. Здесь видно отношение и к людям, и к памятникам – ко всему».

Это только один из многочисленных фактов, рассказанных нашему корреспонденту известным казанским краеведом, членом Союза журналистов и Союза писателей России Леонидом Девятых.

– Леонид Игоревич, расскажите, с чего началась ваша «болезнь» историей Казани?

– Летом 1978 года, во время археологической практики после первого курса университета, мы участвовали в раскопках в Казанском Кремле: раскапывали Тизицкий овраг, который проходил когда-то недалеко от башни Сююмбике. Это было время, когда нужно было подтвердить, что Казани 800 лет. Раскопками руководил профессор Альфред Хасанович Халиков, и наша группа попала под его руководство.

Альфред Хасанович сказал нам с приятелем: «Ребята, если вы найдете наконечник стрелы домонгольского периода, я поставлю вам бутылочку коньяка». Минут через десять мы с приятелем нашли медный наконечник (скорее всего бронебойный) и отнесли его Халикову. Тот долго рассматривал находку. Бутылочку он нам, конечно, не поставил: не положено преподавателям ставить выпивку студентам.

Так вот, эта находка, стена, которую откопали чуть раньше, дух, который ощущаешь во время нахождения в подобном месте, сделали свое дело. Когда смотришь хороший фильм или слушаешь хорошую музыку, по хребту бегут мурашки. Вот эти мурашки побежали у меня по хребту при нахождении старинных тесаных камней, наконечника, который люди держали в руках 800 лет назад.

Я загорелся историей города, тем более учился в Казанском университете на историческом факультете, а под боком была «Лобачевка». В библиотеке у меня была знакомая девушка, она по дружбе выдавала на время старинные книги и летописи, хотя по правилам это не разрешалось. Когда студенты сидели на лекциях и конспектировали речь преподавателя, я переписывал эти самые документы. Так у меня начал складываться архив.

– Как вы пришли в журналистику?

– Писать исторические очерки я начал в 1982 году, когда уехал по распределению в Высокогорский район на правый берег Волги. Места там замечательные, но делать в свободное время нечего. До города можно добраться летом на «омике» или зимой пешком по льду, а в межсезонье выбраться было совершенно невозможно. Как-то само собой получилось, что я начал писать и публиковаться.

Вернувшись, я стал публиковать художественно-исторические очерки, конечно, посвященные Казани. Мне нравилось гулять по городу и своими глазами рассматривать все уголки и тупички.

Я писал и продавал свои работы в различные издания. В 90-х годах стали брать их весьма охотно. Я работал параллельно на трех телекомпаниях и в десятке изданий. Лет десять назад в таком вольном состоянии можно было прожить.

А потом очерки составили книги: «Забытое и незнаемое», «Казань. Времен связующая нить» (половина книги написана мной), «Из истории казанского купечества», «Люди и судьбы» и др.

Обложка книги "Люди и судьбы", иллюстрированной старинными снимками из коллекции И.Г. Камала

Около года назад я стал «перетекать» в художественную прозу. Ведь я начинал как прозаик, так что, можно сказать, вернулся к истокам. Результатом стал сборник исторических детективов и роман «Чудотворная». Последний посвящен истории похищения иконы Казанской Божьей Матери, которую, якобы, недавно вернули в Казань. Однако образ, привезенный в Казань, на самом деле не имеет никакого отношения к тому, что была украден в 1904 году, это даже не список.

Книга "Времен связующая нить" была выпущена в 2005 году. В ней в популярной и краткой форме рассказывается о некоторых событиях из жизни города и персонах, с Казанью связанных. Она написана в соавторстве: Л. Девятых, А. Белоглазов, И. Илялова, И. Саитова, Г. Кантор, А. Медведев, В. Марфин

Понимаете, история для многих ученых – это не наука, а точка зрения, принятая на те или иные события, факты, личности, принятая на данный отрезок времени.

Я сам начинал изучать историю Великой отечественной войны по «Десяти Сталинским ударам». Потом оказалось, что война свершилась в партизанских лесах (это было при правлении Никиты Хрущева, а он, как известно, во время войны руководил партизанским движением). Позже оказалось, что все свершилось на Малой земле, потом сказали: «Нет, помогли американцы».

На моей памяти точка зрения на этот четырехлетний отрезок нашей истории менялась четыре раза. Я считаю, что история – наука и отталкиваться надо от конкретных фактов.

А сколько всего написано об Иконе Казанской Божией Матери! Икон Казанской Божией матери, насколько мне известно 400 штук. Обретенная в Казани в 1579 году икона Божией Матери была греческого письма, а та, что вернули в преддверии 1000-летнего юбилея как подарок от Римского Папы – деревенской работы и писана она под оклад.

– Вы много писали о памятниках архитектуры и «старом городе», который неумолимо уходит в небытие. Что же делать?

– Что со всем этим делать решили еще в позапрошлом веке: если здание представляет собой историко-архитектурную ценность, на него вешают табличку: «Здание охраняется государством». И это предполагает поддержку его в надлежащем виде, конечно, желательно в первоначальном.

Но случается так, что, собравшись писать о каком-то доме, прихожу на него посмотреть, а его нет. Табличка ведь висела, а теперь – ни дома ни таблички. Такое отношение к прошлому у нас практикуется во многом. Мы ездим по кладбищам: порядка семидесяти кладбищ в Казани закатано под асфальт.

Был в Казани Профессорский переулок, мы как-то снимали ее с Алиной Ивах в бытность моего сотрудничества с телекомпанией «Эфир». Там двухэтажные, одноэтажные дома с мезонином, словно городские усадьбы. Заходишь и попадаешь в Казань XIX века. На каждом доме табличка – здесь жил тот-то. Значит, охраняется! Примерно в 2002 году стали тут забивать сваи, строить новые дома – и нет Профессорского переулка. Масса охраняемых государством домов куда-то подевалась.

А схема очень простая: земля покупается неким физическим лицом, которого обязывают следить за стоящим на ней домом. А тот дом вдруг сгорает ни с того ни с сего или «сам по себе разрушается», как случилось с домом Фукса, причем буквально за считанные месяцы.

Стеночка, которая соединяет нас с прошлым и дает опору в будущем, шатается. Выбьем из не «кирпичи», олицетворяющие дом Фукса, усадьбы Боратынских и Горталова, где жили братья Толстые в бытность учебы их в Императорском Казанском университете – и стена рухнет. И от нас уйдет память. На кладбищах уже масса разрушенных могил людей, родственники которых живут и процветают.

Причина этому, мне кажется в том, что людей сейчас угнетает самый главный враг – бедность. Первая задача – накормить себя и семью, больше ничего простого человека не интересует. Но, победив первые несколько бед (нищету и пресловутый квартирный вопрос), народ начнет задавать вопросы о чиновничестве, о культуре, о сохранении истории, не сразу, конечно, но начнет.

В десятых числах августа прошлого года на доме Фукса еще висела мемориальная табличка аж на трех языках. Ближе к юбилею, числах в 20-х, табличку просто свинтили и все. Нет таблички – нет памятника, одни руины.

Проблема не решается. Но скоро, похоже, она решится. Когда с последнего «охраняемого» дома тихонько свинтят мемориальную табличку, сам дом снесут темной ночью, а место это закатают под асфальт, как случилось на Ярмарочной площади, когда было уничтожено последнее строение, унесшее с собой память об улице Ташаяк, единственной улице, сохранившей свое древнее название.

Лилия ТУХВАТУЛЛИНА

«Казанские истории», №9, 2006 год