Путевой очерк о путешествии в Германию журналист Любовь Агеева написала для газеты «Казанские ведомости» в 1993 году, сразу после возвращения из деловой командировки в составе официальной делегации Казани в город-побратим Брауншвейг.

Перечитав его заново, мы решили разместить очерк в Интернете, поскольку он и сегодня представляет несомненный интерес. Что-то из немецкой жизни теперь есть и у нас, однако еще многому можно поучиться.

 В дороге

Впечатлений от поездки в Брауншвейг (Braunschweig) столь много, что трудно уместиться в привычных размерах газетной публикации. Напрашивается цикл путевых очерков, в которых хотелось бы не только рассказать об увиденном, но и сопоставить жизнь двух городов, разных народов, поучиться всему хорошему, что довелось увидеть за 10 дней пребывания в Германии.

Начать, однако, хочется не с заграничных впечатлений. Есть о чем рассказать до того момента, как на странице паспорта с визой ФРГ появился оттиск пограничного контроля.

Виза, кстати сказать, – настоящее произведение искусства, образец наисовременнейшего оформления документов, когда подделка в принципе исключена. Визу эту пришлось добывать в Москве в течение двух недель, тогда как заграничные паспорта нам выдали в кратчайшие сроки.

Мы не предполагали, что в аэропорту «Шереметьево-2» нам придется вести политические дискуссии по проблемам суверенитета. Речь не о простом любопытстве, как не раз бывало, когда собеседник интересуется: «Так вы выходите из России или нет?».

Перед нами встала сложная проблема: московские чиновники отказались пропустить через границу произведения прикладного искусства и музыкальные инструменты, которые мы везли с собой в Брауншвейг. Им показалось, что разрешения Министерства культуры Республики Татарстан для этого мало – нужна виза российского министерства.

Пришлось доказывать, что суверенитет – это не просто пустой звук. И лишь когда директор культурного центра «Казань» Р.Закиров. отвечающий за ценный груз, намекнул о возможном политическом скандале, таможенники махнули рукой.

Я не первый раз за границей, и всегда немного неловко от того что не можешь позволить себе лишний стаканчик мороженого или сувенир. Сегодня с обменом вообще проблема, если нет денег купить на общих основаниях валюту в банке, можешь вообще остаться без пфенинга в кармане.

У нас такого не было: принимающая сторона одарила каждого 60 марками. Это кроме того, что всю делегацию взяли на полное довольствие, включая ежедневные поставки воды и пива. Такие «бартерные» контакты в последнее время стали очень популярными, и в Брауншвейге нас тоже спрашивали, нет ли в Казани семей, которые могли бы принять на отдых иностранных гостей при условии ответного визита.

Официальную делегацию, которая вела переговоры о программе дальнейшего сотрудничества двух городов, составляли депутаты Казанского горсовета и работники городской администрации. Некоторые в Брауншвейге не первый раз и с успехом использовали личные связи в служебных целях. Журналистов представляли я и редактор газеты «Шахри Казан» Халим Гайнуллин.

Надо ли лишний раз говорить о немецкой педантичности, но когда встречаешься с конкретным фактом, есть чему подивиться. Скажем, Верховный мэр города г-н Вернер Штеффене пригласил домой не руководителя казанской делегации, а В. Щепачева – их дети знакомы и переписываются. Только благодаря личному знакомству приняли в Торгово-промышленной палате депутата Казанского Совета Т.Андропову. А вот ваш покорный слуга с шеф-редактором газеты Braunshweiger Zeitung не встретилась, поскольку не было предварительной договоренности.

Нас с Х. Гайнуллиным поселили не с официальной делегацией, поскольку в документах мы были названы редакторами, а в Германии это синоним репортера. Когда выяснилось, что мы руководители двух городских газет Казани, принимающая сторона смутилась, однако переместиться в гостиницу, где жила наша официальная делегация, предложили только путем обмена с кем-то из чиновников Казанского исполкома. Желающих не нашлось, и мы жили в молодежном загородном пансионате, что оказалось даже интереснее.

О тех, кто в официальную делегацию не входил, хочу сказать особо. Жили мы в условиях чуть похуже, питались поскромнее, но именно эта часть казанцев, на мой взгляд, сделала наше пребывание незабываемым событием для сотен жителей Брауншвейга. Часть группы обслуживала наш стенд на выставке-ярмарке «Гарц плюс Хайде», ради которой мы и приезжали в Германию: это Рафика Файзуллина, мастерица вышивать калфаки, собиратель древних музыкальных инструментов Ринат Гилязов, художник Абрек Абзгильдин, Ринат Закиров из центра «Казань». Однако больше всего вспоминать в Брауншвейге будут артистов ансамбля «Веселые волгари» под руководством Николая Богданова, танцовщицу Гузель Вафину, гармониста Рустема Валеева, юного певца Мусу Маликова. Они с большим достоинством и мастерством представляли в Брауншвейге культуру нашей республики. Их выступления на выставке получали неизменно горячий прием.

Трудно было узнать респектабельных немцев, которые пускались в пляс под звуки «Барыни» или «Апипы». Я уж не говорю о том, что артисты оказались на редкость милыми людьми, веселыми, общительными.

Люди разных национальностей, мы легко находили золотую середину и в языковом общении, и в политических симпатиях. И не раз думалось, что взаимные национальные претензии рождаются вдалеке от простых людей, которые со всеми хотят жить в мире и дружбе. Русский, татарин, немец... Во имя этого люди готовы прощать давние обиды. Иначе никогда не подружились бы Казань с Брауншвейгом.

"Казанские ведомости", 28 мая 1993 года

В стране

Мне не доводилось бывать в ГДР, однако башню на Александрплац встречала как добрую знакомую. Близко Берлин увидеть не удалось – в аэропорту нас ждал автобус из Брауншвейга, и мы сразу отправились туда, изрядно подкрепившись кока-колой и пивом из автомобильного холодильника, из-за чего некоторым понадобилось сооружение в конце талона (вот уровень комфорта!), на которое в деликатной форме указала первая на нашем пути жительница Германии по имени Раиса. Как оказалось, русская по национальности, эмигрировавшая в 1972 году из Молдавии.

«Враг народа», – представилась она, когда мы познакомились поближе. Во «враги» ее записали, когда она решила выйти замуж за немца.

Эмигрантов из СССР мы встречали часто. Они охотно общались с нами, едва заслышав родную речь. С нами постоянно находились три, если можно так сказать, соотечественницы, Галина Цахориански, сотрудник службы международных отношений дирекции, переводчицы Анна Мартенс родом из Эстонии и уже названная выше Раиса. Своей жизнью в Германии все довольны, сейчас для таких, как они, работы много – в Брауншвейге русский язык в чести. За пять лет партнерства двух городов про Казань здесь слышали многие.

Однажды мы обедали в русском ресторане с названием «Дача», где нас обслуживала хозяйка по имени Анна. По-русски она, правда, не говорила, но о нашей жизни в ее заведении напоминало многое – от матрешек до советских денег. Мы добавили в ее коллекцию деньги российские и сувениры из Казани. И с удовольствием поели настоящего борща, по которому к тому времени соскучились.

Собеседники из числа местных жителей жизнь эмигрантов воспринимают не столь радужно, в том числе и жизнь советских немцев. «Это они чувствуют себя немцами, а мы-то считаем их русскими», – объяснил один из них, сам лично не питая к эмигрантам из бывшего Союза никакой неприязни.

Число иностранцев в Брауншвейге в последнее время увеличилось, как, впрочем, и по всей Германии – на сегодня это 6 процентов от всех жителей города. Самая большая диаспора – турецкая. В ФРГ 4 миллиона турок. Появились русские эмигранты последнего поколения, некоторых из них мы встречали на местной барахолке. Лицезреть кучи советских военных шапок и фуражек было неприятно.

Уже дома мы узнали о расовых волнениях в городе Холенгене, где спалили дом и пятерых его обитателей. Вспомнили, с какой болью господин Легель, директор школы имени Браке, рассказывал нам о подобных событиях в Ростоке, показывал плакаты, нарисованные детьми в знак протеста. Кстати, нас полушутя-полусерьезно предупредили, чтобы мы ненароком кого-то не обидели на национальной почве – мгновенно последует наказание. Наученная историей с евреями, немецкая нация особенно нетерпима к национальной розни.

Однако наплыв иностранцев у многих вызывает чувство озлобления – своих безработных хватает, и выходцы из бывших соцстран готовы работать за гроши. Порой прорывается неприязнь и к своим собратьям из ГДР.

На пути в Брауншвейг мы пересекли бывшую границу – место на сегодняшний день малозаметное. Зато остро ощутили другую границу – в уровне жизни, порядка, состояния дорог и так далее. И дома в бывшей ГДР не такие красивые, и машины не столь комфортабельные, белье на веревках болтается, совсем как у нас, чего мы не увидели потом ни на одном балконе Брауншвейга.

Нам с восторгом рассказывали, как после объединения западные немцы встречали восточных – почти возле каждого дома был накрыт стол. Увеличение налогов и цен в магазинах восторги поубавило, однако немцы уверены, что скоро вся Германия будет жить одинаково.

Сомневаться в этом не приходится. Когда мы улетали домой, немецкие газеты вышли с броскими «шапками» о первом рейсе супер-экспресса из Ганновера до Берлина по обновленной железной дороге. Теперь на очереди автомобильные трассы – мы видели, как идут ремонтные работы. А дороги в западной Германии – только водитель их по-настоящему оценит.

И в этой связи вот о чем подумалось. Я, человек, сформированный советской идеологией и до тех пор, пока в 1969 году не выехала за границу, на самом деле полагала, что мы живем лучше всех. И какие бы безобразия по роду своей профессии видеть не приходилось, к каким бы грустным выводам наблюдаемые факты ни приводили, все равно оставалась надежда, что в наших бедах виноваты люди – не такие трудолюбивые, как в Германии. Убедившись, как по-разному живет один народ, приходишь к однозначному выводу: виноваты не люди, виновата система, которая лишила человека полноценной мотивации к труду, развила в нем иждивенчество, культивируя равенство на самом примитивном уровне понимания этого слова.

В неравенстве, которое мы, конечно же, наблюдали в Германии, больше уважения к личности, чем в обществе, декларирующем «все для блага человека». Я могла бы привести много примеров. Ограничусь одним, на мой взгляд, показательным.

Переводчицы предупредили нас, что магазины в Брауншвейге делятся по толщине кошельков их постоянных покупателей. И мы сразу в этом убедились: одна и та же вещь имела разную цену в магазинах фирмы «Реал-Кауф» и фешенебельном «Сити-Поинт» в центре города, так что доступ к ней имели все. Однако каждый ходил в СВОЙ магазин.

И если разными были не цены, а сами вещи, как, скажем, марки автомобилей, ни у кого это не вызывало раздражения. Хочешь кататься на машине новейшей марки – лучше работай, больше зарабатывай.

Было удивительно слышать, как немецкий учитель втолковывал собеседникам из Казани, что нехорошо разделять детей по доходам их родителей, общество должно предоставить всем равные возможности. И как-то не очень вязались прежние представления о капиталистическом мире с тем, что мы увидели. Не бросались в глаза таблички «Частная собственность», не умирали от голода безработные, которые, как оказалось (вот обнаглели!) всё больше предпочитают не работать, получая пособия, превышающие среднюю зарплату.

В эти дни меня часто спрашивают, «как там, в Германии?». Что ответить. Прекрасно! Привычный журналистский образ – побежденные живут лучше победителей. Не злорадствуя, однако, по этому поводу, а искренне стремясь помочь нам организовать новую жизнь. Мы это особенно почувствовали в Академии менеджмента в Целле, где учатся слушатели из стран бывшего соцлагеря и где мы встретили нефтяников из Альметьевска.

Вот только реакция моих соотечественников на капиталистический рай очень разная. Не раз приходилось встречаться с тем, как такие вот вояжи рождают у людей чувство ненависти к своей стране, к своему народу. И редко роскошь и комфорт чужой страны вызывают желание устроить такой же рай дома по тому же принципу – лучше работай, больше зарабатывай...

А с такими настроениями жить нам в нищете и дальше. Но уж очень не хочется...

В городе

В XII веке это место на реке Окер для своей резиденции выбрал князь Генрих Лев, великий противник кайзера Фридриха Барбароссы. И князя, и льва очень почитают в сегодняшнем Брауншвейге. Перед замком Данквардерде мы видели бронзового льва и гербовую фигуру мощного герцога из рода Вельфов.

Брауншвейг в средневековье представлял собой одну из самых значительных метрополий, относился к сильным городам тогдашней эпохи. Сегодня этот город – центр региона с населением триста с небольшим тысяч. Расположен в самом центре Германии, в 30 минутах езды от Ганновера, столицы Нижней Саксонии, до объединения страны – один из городов ФРГ. В Старой ратуше, своего рода правительственном здании, нам показали макет старинного города: в 1400 году здесь жило 18 тысяч человек. Тогда это была хорошо укрепленная крепость, что позволило ей выстоять в тридцатилетней войне. Зато в последней войне город на 90 процентов разрушили американцы. 

Живут в Брауншвейге в основном протестанты. Здесь побывал не один казанский журналист, так что какая-то информация об этом городе у читателей есть. Однако его визитную карточку все-таки дать следует.

Историю чужого города трудно представить целостной, запоминаются отдельные факты. В Брауншвейге получил немецкое подданство Адольф Гитлер, говорят, он очень благоволил за это городу. Здание, в котором происходил сей знаменательный акт, сегодня находится на ремонте – здесь будет суд. Когда Брауншвейг был самостоятельным городом (известен такой факт в его биографии), в нем заседал парламент. Сейчас местный Совет и его лидер – обербургомистр, или Верховный мэр, работают в Старой ратуше, красивейшем здании времен XIV века.

Там во второй день нашего пребывания был устроен официальный прием гостей – посланцев городов-партнеров: Казани и Бандунга. Были, как полагается, тосты, причем слово «Казань» звучало чаще (может, нам так показалось); был роскошный шведский стол, когда не менее сотни гостей обслуживали человека четыре; для нас танцевали две прекрасные пары, победительницы международных турниров бального танца. А в конце праздничное «меню» было дополнено выступлением «Веселых волгарей», заставивших встать с места даже жену индонезийского посла.

В городе мы видели дом с полумесяцем на фронтоне – какой-то купец, побывал в плену, запомнил мусульманский минарет и захотел сохранить полумесяц на память. Чего не может позволить себе богатый человек?

Мы узнали, что один из русских наследников престола происходил из Брауншвейга – малолетний царь правил нашей страной после Анны Иоанновны.

Путеводители отмечают органичность соединения в этом городе старины и примет нового. Старое любовно сохраняется. Город восстановили таким, каким он был до войны. Новые здания чаще всего строят в духе национальных традиций.

Что бросается в глаза – так это необыкновенная ухоженность города (впрочем, на Западе это не редкость), его богатое зеленое убранство. Нет небоскребов – этой непременной приметы современной жизни. По-моему, высотных зданий всего два. Люди живут в малоэтажных домах, ближе к земле. Много коттеджей на два-три этажа. Коттеджи такие, что не отличишь дом в центре города от дома в предместье. Второй может быть роскошнее из-за цветника и обязательного зеленого газона. По всем нашим меркам город провинциальный, но ничего провинциального ты там не увидели.

В Брауншвейге живут 13 тысяч студентов. Здесь находится один из старейших университетов – Коллегиум Каролилинум, основанный в 1745 году. Жители гордятся своими земляками – математиками Карлом Фридрихом Гауссом, писателем Вильгельмом Раабе, великим Лессингом.

В Государственном театре, более модерновом, чем наш, мы смотрели «Трубадура» с прекрасными солистами-гастролерами. Опера шла на итальянском, но по верху сцены проецировался немецкий перевод.

Как мы заметили, немцы себя уважают больше, чем кого-либо. Это видно даже по тому, что импортный ананас стоит дешевле местных помидоров, не говоря уже о знаменитой спарже, которой славится местная земля.

Еще две гастрономические подробности. В Брауншвейге появилось «Крымское шампанское» – «Советского» не было. Зато здесь перестали делать знаменитое пиво с алкогольными свойствами. Как нам объяснили, после распада Советского Союза, который был основным потребителем этого сорта.

Отмечу несколько штрихов на портрете этого города. В том, что транспорт в нем ходит, как часы, сомневаться не приходится. Давки в трамваях, которые умеют передвигаться без грохота, конечно, нет. Многие немцы предпочитают ездить на своих машинах – говорят, так дешевле. Утром автомобили стоят по обеим сторонам всех улиц – и никто не боится воров. Правда, в последнее время опасаться все-таки приходится. На квартирных кражах, например, специализируются гости из Румынии.

Полицейских нигде не видно, однако они готовы явиться по первому зову в любую часть города. Экипировка у них – что надо, мы убедились в этом на выставке «Гарц плюс Хайде», где полицейские рассказывали посетителям о своей работе, обучали детишек правилам дорожного движения, предлагая занимательные красочные тесты.

К сожалению, не могу отметить ни одной стороны из жизни Брауншвейга, когда можно было бы сказать – в Казани лучше. Как ни прискорбно об этом говорить.

По дороге в свой пансионат, мы каждый день встречались со старичком-паровозом, укрепленном на пьедестале, – символом старой жизни. Кто-то из наших артистов пошутил: «Помните песню про наш бронепоезд, у которого в коммуне остановка? Он знал, где остановиться...»

Так выходит, коммуна была совсем в другом направлении?

"Казанские ведомости", 8 июня 1993 года

На выставке

Можно как угодно долго готовить себя к западному изобилию товаров в магазинах, но в реальности поначалу испытываешь нечто вроде шока. Что говорить о выставке, где каждый товар представлен во множестве вариантов. Скажем, десятка полтора пылесосов, которые отличаются друг от друга не только размерами и формой корпуса, но и числом производимых операций. Мы видели пылесос, который собирал гвозди, с помощью другого можно было делать влажную уборку...

Я уже писала, что наше пребывание в Брауншвейге было приурочено к выставке «Гарц плюс Хайде», где Казани было предложено оформить один из стендов. Как и городу Бандунгу из Индонезии, с которым Брауншвейг также поддерживает партнерские отношения.

Выставка «Гарц плюс Хайде» в нынешнем году проводилась в 18-й раз. За 9 дней ее посетили 98 тысяч человек, работало 20 павильонов. Свои товары предложили 430 фирм и предпринимателей, 43 процента остались выставкой очень довольны.

Передать все разнообразие экспонатов практически невозможно. И потом, полезнее говорить не о конкретных примерах, а о тенденциях, некоторые вполне переносимы на нашу почву.

Выставка в любом городе и любой стране – большое событие. На наших выставках товаров тоже бывает немало, и качество их соответствующее. Московская ВДНХ вообще напоминала рай небесный.

Принципиальное отличие экспозиций – в разном подходе к организации выставки. Выставка в Брауншвейге – отражение другого стиля жизни, и потому в ближайшем будущем мы, к сожалению, ничего подобного создать не сможем.

Если охарактеризовать этот другой стиль жизни коротко, достаточно вспомнить один советский лозунг: «Все – для блага человека, все – во имя человека». Когда мы хотели продемонстрировать свои достижения, мы показывали прежде всего станки, приборы, рассказывали о технологических процессах и высокой производительности труда, то есть всегда мерилом всего был человек на работе. Выставка в Брауншвейге показывает человека прежде всего дома, в кругу семьи, в саду, в огороде.

Если и идет речь о какой-то профессии, скажем, о летчиках, полицейских, врачах, то опять же с позиций частной жизни. Но это одна сторона дела.

Стенд Казани на выставке. Гости из Казани Любовь Агеева и Халим Гайнуллин 

Бытие общества, ориентированного таким образом, за многое десятилетия совершенствовалось, становилось комфортнее, многообразнее. Если у нас дома и тем более квартиры с камином по пальцам можно пересчитать, то на выставке предлагалось более пяти вариантов. Мебель вы могли выбрать на самый разный вкус – от старины до модерна. Что тут говорить о всевозможных кухонных комбайнах, о которых нам остается только мечтать, о сельскохозяйственной технике – мини-тракторах, кранах, сенокосилках, посадочных и поливальных машинах, механизмах для переработки мусора – мечте нашего фермера.

Для любого из нас построить домик на даче – проблема. А тут – десятки вариантов, от роскошных до скромных, террасы, сарайчики для хранения инструмента, беседки... Что понравилось, то и заказывай, договаривайся о ценах, сроках, цветовой гамме и прочем.

Я уже писала о том, что в Брауншвейге не довелось видеть ни одной веревки с сушившимся бельем. Дело не в том, что немецкие женщины больше нас заботятся о внешнем виде собственного дома или балкона, – у них нет необходимости сушить белье на улице, поскольку это хорошо делает стиральная машина.

В рекламных проспектах «Гарц плюс Хайде» представляется как региональная выставка потребителей. В нынешнем году ее основной задачей была демонстрация новой культуры жилища. В одном немецком журнале – «Дом и рынок» – я прочитала, что «оформление жилья все больше становится показателем качества нашей жизни».

Если сравнивать наши квартиры и их убранство с тем, что мы увидели в Брауншвейге, сомневаться в справедливости этих слов не придется. Как и в том, что изобилия товаров и их разнообразия в условиях производителя монополиста достичь не удастся.

Выставка в Брауншвейге – это не просто разный товар. Это разные исполнители. Один предлагает вам дверь из стекла, другой из дерева, третий – из пластика. (Спроса на железные двери там нет). И все они будут цеплять вас за фалды пиджака, предлагая остановить свой выбор именно на его варианте. А потому все на выставке можно потрогать, померить, поесть – всё в действии, в движении.

Хозяин экспозиции не ковыряет в носу – он постоянно что-то говорит, показывает. Портнихи здесь же шьют, каменотес работает с камнем, столяр мастерит сувенир и тут же его продает, муж с женой, предлагающие чудо-кастрюлю, сварят для вас суп – только купите.

Нельзя было не обратить внимания на торговца (а может, фермера, ставшего продавцом на выставке), который предлагал цветочные семена и рассаду. Возле его лотка всегда была очередь. Он говорил, не останавливаясь, хвалил свои цветы, советовал, предостерегал. Другой мужчина так ловко управлялся шинковкой для овощей, что многие отходили от стенда, простившись с тридцатью марками.

На выставке не было ничего такого, чего нельзя было бы купить или заказать. Причем, как мы заметили по себе, человека охватывает какое-то состояние азарта – в обычном магазине он бы приценивался, сомневался, а тут, подчиняясь всеобщему инстинкту приобретения, забывал обо всем.

И этот инстинкт постоянно подогревался. Скажем, хозяйка массажеров усаживала посетителей в специальное кресло и делала им массаж, снимая усталость. Какое это полезное дело на выставке, испытала на себе наша танцовщица Гузель Сафина, ожившая перед концертом после осмотра экспозиции.

Немцы, тщательно считающие каждый пфенинг, здесь становились щедрыми необыкновенно. Вас бесплатно причесывали, кормили, вам давали красочные буклеты и журналы, вам дозволялось без денег позвонить по телефону, поиграть на компьютере...

Вы могли получить сотню советов по самому разному поводу. Например, сразу в четырех павильонах вам советовали, как лучше провести отпуск. Консультировали врачи, портнихи, учили, как без ошибки подобрать нужные очки, лучше питаться, чище мыть посуду и окна, как защитить свое жилище от непрошеных гостей.

Последний вид консультаций стал даваться в последние годы. Спрос родил предложение – сразу несколько производителей предлагало на выставке средства сигнализации и хитроумные замки.

А в павильоне, где мастерство демонстрировали те, кто готов построить для вас дом или отдельные его части, скажем, лестницу оригинальной конструкции, была открыта биржа информации, где можно было получить конкретные рекомендации. Здесь же сидели представители местных банков, и прежде всего Северного земельного, которые предлагали свои услуги в кредитовании и прочих финансовых операциях. В каком-то проспекте я увидела такое определение выставки – коктейль из информации, консультаций, ноу-хау специалистов и развлечений. О последнем стоит сказать особо.

На выставку «Гарц плюс Хайде» приходят семьями и на целый день. Работает она в конце мая, когда почти всегда светит солнце и тепло. Это еще и место отдыха, где можно посмотреть концерт, попробовать свои силы на спортивных тренажерах. Самые рискованные «покоряют» вершины альпинистского стенда. Когда устанешь, можно посидеть за чашкой кофе в многочисленных буфетах, если проголодался, можно перекусить в бистро на свежем воздухе или основательно поесть в ресторане.

К услугам родителей с грудными детьми – своего рода детский сад, где можно подогреть питание, перепеленать малыша и где с ним могут побыть няни, пока вы осматриваете выставку.

Специальный павильон отдан детям постарше. Мальчишки вместе с отцами мастерят там игрушки, дома (к их услугам – и материалы, и инструменты), рисуют на специальных заборах...

Наконец, есть павильон, где можно просто отдохнуть, неспешно продвигаясь по аллеям зимнего сада, где ландшафт напоминает то побережье Средиземного моря, то горные луга. Трудно поверить, что все это создано специально на девять майских дней, что роскошные цветники и зеленые лужайки устроены на обычном городском асфальте. Павильоны выставки – это временные сооружения.

На «Гарц плюс Хайде» не только делают покупки, оценивают представленный товар, получают рекомендации и находят исполнителей своих заказов – здесь назначают встречи и свидания. Если вы не видели знакомого целый год – будьте уверены, на выставке вы его повидаете. В выходные дни к экспозиции трудно подойти – так много народу.

В некоторых павильонах есть импровизированные сцены, где горожанам ежедневно предлагается разнообразная программа. Так, мы наблюдали, как с жителями Брауншвейга встречались представители Бундесвера. На специальном стенде можно было получить ответ на любой вопрос.

Как сообщила газета Braunshweiger Zeitung, во время выставки здесь было роздано 7 тысяч информационных материалов, в том числе Конституция ФРГ.

Гости из Казани в немецком ресторане

Впрочем, этот стенд развлекательным не назовешь. Программу развлечений предлагала редакция газеты. Именно на ее сцене шло большинство концертов. Концерты проходили самые разные – от симфонических до фольклорных. Здесь же горожане встречались с руководителями города, членами муниципального Совета. Здесь горожане могли задать вопросы каждому из нас. На снимке: вопросы задают мне.

Свое мастерство посетителям выставки демонстрировали чемпионы по скалолазанию, шеф-повар одного из ресторанов, Можно было посмотреть выступление союза овчарок, спортивного союза полицейских. Радиолюбители могли связаться с любой точкой земного шара. Газета сообщала, что на связи были сибиряки.

На выставке проводились благотворительные акции. Опять же благодаря газете мы узнали, что было собрано 100 тысяч марок пожертвований, которые пойдут на строительство детских медицинских учреждений.

Наиболее посещаемыми были павильоны, представляющие туризм, домашнее хозяйство, сервисное обслуживание, модную одежду. Наибольшим спросом пользовалась информация о здоровом питании.

Несколько важных подробностей из жизни выставки. Город подходит к ее организации основательно. Предприниматели заботятся о своих экспозициях, организационные вопросы решает фирма-устроитель с помощью городских властей.

Чтобы снять напряжение на дорогах, горожанам предлагают воспользоваться в дни работы выставки общественным транспортом. Билет на спецрейс автобуса стоит 10 марок – туда и обратно, для учащихся – 6. Одновременно это и входной билет на выставку.

Оборудуются дополнительные автостоянки, причем для иногородних посетителей они бесплатные. Есть четыре стоянки для инвалидов. Кстати, их мы встречали на выставке немало.

На одной из встреч, организуемых редакцией газеты, речь шла о будущем выставки. Оказывается, там есть свои проблемы. Предприниматели жалуются, что нет должной рекламы. Чтобы оформить экспозицию, нужны немалые затраты. Скажем, фирма, демонстрирующая волшебные сады с искусственным орошением, потратила 220 тысяч марок. В среднем каждый участник расходует 65 тысяч.

Хорошо тем, кто тут же реализует свой товар, но многие работают на будущего заказчика. Из городского бюджета на этот раз было выделено 3,5 миллиона марок, однако, как заявил на «круглом столе» редакции оберштат-директор Брауншвейга доктор Брекляйн, город финансовому риску не подвергается, поскольку многие затраты окупаются. Хотя в целом сейчас тенденция, как писала Braunshweiger Zeitung – закрыть свои кошельки и пореже в них заглядывать.

О многом говорит тот факт, что 22 процента участников выставки получили нынешним летом экономический результат больший, чем в прошлом году.

В нынешнем году на выставке «Гарц плюс Хайде» был еще один пункт притяжения – многим хотелось увидеть стенд из Казани, о котором сообщала газета, посмотреть выступление артистов из Татарстана. Как писала Braunshweiger Zeitung, вершина программы на ее стенде – выступление татарского фольклорного ансамбля.

Зрителям понравилась «симпатичная группа в национальных костюмах», общая культура русского и татарского народов, взаимопроросшая – по образному выражению репортера.

Мы убедились, что слово «Казань» знакомо многим жителям Брауншвейга. Их лица теплели, когда они подходили к нашей экспозиции. Скорее всего это были те, кто уже каким-то образом втянут в орбиту пятилетнего сотрудничества – культурного, спортивного, школьного, делового.

Посетители с интересом рассматривали изделия народных умельцев, татарские национальные инструменты (обязательно просили показать их в действии). Украшала экспозицию фотовыставка Михаила Медведева о Казани и ее окрестностях.

Можно было с восхищением наблюдать, как общается с посетителями мастерица калфаков и тюбетеек Рафика-апа. Не зная немецкого языка, она с такой легкостью шла на контакт с людьми, что десятки женщин притормаживали здесь шаг, а некоторые усаживались рядом с мастерицей и учились вышивать. К концу работы экспозиции таким образом была вышита большая часть тюбетейки.

Зритель на концертах, как правило, случайный. Он будет смотреть только то, что очень понравится. И по тому, как много людей всегда бывало возле сцены газеты Braunshweiger Zeitung, можно было видеть, сколь любопытно немцам видеть искусство другого народа, вернее, двух. Потому что «Веселые волгари» пели и по-татарски, и по-русски.

Надо отдать должное и ведущему наших концертов – спортивному репортеру газеты Клаусу. Он так мастерски выполнял роль конферансье, что можно было принять его за профессионала в этой области. А с какой теплотой он говорил о нашем городе, сколько комплиментов дарил нашим артистам и переводчицам – Валентине Романовой и Дине Кашаповой!

Закончить рассказ о выставке можно абзацем о наших коллегах из местной газеты. Они не только были устроителями самых массовых мероприятий, но и продавали книги, изданные в собственной типографии. В газете ежедневно была целая полоса материалов о выставке – здесь работали 4 репортера. Они беседовали с участниками и посетителями выставки. Взяли интервью и у меня.

Репортажи тут же печатались на компьютерах и сразу попадали в редакцию – мы пока можем только мечтать о такой технологии производства.

Почему я так подробно рассказываю о «Гарц плюс Хайде»? Очень хочется, чтобы подобная выставка проходила и в Казани. У нас есть опыт экспонирования товаров, можно воспользоваться опытом немецких партнеров, чтобы создать на выставке ту неповторимую атмосферу, которая на девять дней делает «Гарц плюс Хайде» центром притяжения целого региона.

"Казанские ведомости", 11 и 12  июня 1993 года

В магазине

Писать о немецких магазинах – значит травить душу жителя Татарстана и любой другой республики бывшего Союза. Зачем ему знать, что колбаса может быть 20 сортов, что мясо существует не только в виде лежалых промороженных кусков, что овощи могут продаваться и не гнилые, грязные, проросшие.

Мы так привыкли к тому, что у нас вечная нехватка товаров, что другая жизнь кажется невозможной. И потому смирились не только с самим дефицитом, но и со многими явлениями которые им порождаются. С тем, например, что продукты нам постоянно предлагают недоброкачественные. Сразу после приезда из Германии, накануне Курбан-байрама, попала я в магазин «Дары природы», что на улице Пушкина, где продавали баранину. Это был не мясо! Но люди брали – потому что другого не было.

А какие овощи продают в магазине на остановке «Телестудия»! Кто возьмет ТАКОЙ

зеленый лук, кто купит ТАКИЕ огурцы? Но раз продают, значит – берут...

Мы смирились с тем, что в магазине мы – люди нежеланные, что нас там оскорбляют на каждом шагу. И потому магазины за рубежом ошеломляют не только обилием товаров. Некоторые наши коммерческие прилавки сегодня вполне могут соперничать с немецкими собратьями. Во всяком случае, сходство есть. Но атмосфера та же, совковая, когда продавец – пуп земли, а ты так, мелочь пузатая.

Что это я все о нас, хотя надо бы о них...

Поделюсь наблюдениями, которые, возможно, пригодятся казанским организаторам торговли, если их все-таки заставят работать по-человечески. Советовать им обеспечить обилие товаров – вещь в нашей экономической ситуации бесполезная. Хотя достают же «комки» этот самый импортный ширпотреб...

Совет попроще – признайте за покупателем права личности. И прежде всего – не унижайте его недоверием. Если ввели самообслуживание, обеспечьте сохранность товара таким образом, чтобы не подозревать в воровстве всех и каждого.

Зайдите в любой универсальный магазин Брауншвейга. Кажется, никто не следит за товаром. Люди свободно копаются в огромных корзинах белья, обуви, берут в руки любую вещь, примеряют – и где-то на выходе встречаются с кассиром, который не только рассчитает, но и прочитает помощью специального устройства сертификат качества, без которого сейчас товар не купишь ни в одном западном магазине.

Говорят, некоторые наши сограждане, привыкшие ходить по магазинам под недремлющим оком десятка продавцом, попадаются на такой вот доверчивости и кое-что прихватывают без оплаты. Но на выходе их уже ждут соответствующие неприятности. Потому что везде торговые залы просматриваются телеглазом, как рентгеном. Чтобы ты, не дай Бог, не забыл о какой-нибудь покупке на дне сумки, предлагают (не заставляют!) выложить все на бегущую ленту транспортера, который ведет к кассе. В крупных магазинах двери автоматически открываются при подходе к ним – «знают», что у людей руки покупками заняты.

Все направлено на то, чтобы помочь покупателю.

В овощном – рулон упаковочных полиэтиленовых пакетов (там тоже самообслуживание). Чтобы покупатель заранее знал, сколько платить за покупку, стоимость ее рассчитают электронные весы, установленные в торговом зале.

Нигде тебе не скажут – нет бумаги. Наоборот, магазины соперничают в упаковке. Каждому хозяину надо, чтобы за следующей покупкой ты опять пришел. Это нам только кажется, что западный потребитель живет без проблем. А он еще как мучается! Ведь выбрать ту же самую колбасу, когда тебе предлагают столько сортов, не так-то просто. И подобная ситуация – на каждом шагу. Простейший вариант – когда товар отличается ценой. А порой цена – не помощник. Висят десятки модных футболок – и все по 10 марок. Какую выбрать?..

Конечно, в условиях изобилия выбирать научились. Во всяком случае, у немцев сноровки больше, чем у нас. Мне показали журнал, который оценивает торговые новинки по всем их характеристикам, давая короткий вывод – очень хорошо, хорошо и посредственно. Мой новый знакомый – учитель Вольфрам Кунце рассказывал, что с помощью этого журнала он без особого труда выбрал новую сенокосилку для садового газона, хотя предлагали ему не менее десятка вариантов.

Обычно покупатель решает, что купить еще до прихода в магазин. Наверняка многие казанцы видели красочные каталоги немецких торговых фирм. И всё, что в каталоге, есть в магазине. И по той же самой цене.

Любой магазин снабдит вас рекламными буклетами – приценивайся, не ошибись. На рекламу там денег не жалеют. Благо, есть что рекламировать, а не только отдых на Канарских островах и батончики «Марс». Кстати, лежат там эти самые батончики, как когда-то у нас лежали прозаичные «подушечки». В Германии это самый дешевый товар. Потому и перекупают наши новоявленные бизнесмены именно их.

Многие магазины Германии объединены в крупные фирмы. Видимо, так легче выжить в условиях острой конкуренции. Там ведь у торговцев совсем другое положение в обществе, чем у наших. И не хамят они, в отличие от наших, не только потому, что лучше воспитаны – им надо ПРОДАТЬ, а нашим достаточно при товаре стоять. А сейчас и в отсутствие товара зарплата идет.

Что дает такое объединение покупателю? Любой магазин этой фирмы несет ответственность за товар с данным торговым знаком. Даже если вы купили его совсем в другом городе

Особо стоит сказать о магазинах фирмы «Реал-Кауф». Он известны не только своими умеренными ценами. Покупки, особенно продукты, там часто делают оптом. Например, семья покупает на всю неделю кока-колу ящиками. И потому каждая бутылка стоит почти вдвое дешевле. Лишь бы купили.

Цена в немецких магазинах – вещь меняющаяся. И не только в сторону повышения, как у нас. В крупные магазины покупателя постоянно заманивают лотками с товаром по сниженным ценам. Далеко видна реклама. Подождешь поближе, цены-то снижены, но красивая вещь все-таки дорогая. Однако ты уже подошел, и вещь тебе понравилась...

На что только не пойдут торговцы, чтобы заставить вас раскошелиться. Ведь их благополучие полностью зависит от покупателей. А от этого и психология работников прилавка совсем другая.

Впрочем, не уверена, что продавцов там так называют. Чаще всего прилавков в нашем понимании в немецких магазинах нет. Видимо, потому, что нет товара, который надо держать под прилавком. Все на виду, все – в продаже.

Нас утешало то, что многие вещи в Германии стоят сейчас дороже, чем в наших «комках». И потому без нервов гуляли в отделах радиотехники, любовались модной одеждой, восхищались предметами быта. Если уж очень надо, можно найти на «толкучке» дома. И уж совсем полегчало, когда ни в одном магазине центральной части города не нашлось механической соковыжималки, какую мы видели в рекламном каталоге. Предлагали все электрические – немецкие, французские, итальянские. Выходит, и при изобилии чего-то не бывает.

– Зайдите через неделю, – сказали в одном из магазинов.

– Можете не сомневаться – будут, – подтвердила переводчица.

Мы, видать, такой жизнью никогда не поживем...

"Казанские ведомости", 15 июня 1993 года

В доме

Дом, в котором я была в гостях, выглядит куда более эффектно, чем те, которые мы видели на рекламных проспектах. Много лет назад учитель гимназии Вольфрам Кунце, решив обзавестись собственным жилищем, нашел его таким же образом, по рекламному проспекту. Нанимать архитектора, чтобы иметь оригинальный проект, средств не было. Из предложенных вариантов он отобрал лучший и через какое-то время справили новоселье.

– Мы живем в деревне, – предупредил он. Как я и предполагала, его дом ничем не отличался от тех, которые мы видели в городе, хотя и в самом деле находился в пригороде. Трехэтажная постройка с удобствами, многие из которых нам, казанцам, покажутся излишеством. Зачем, скажите, одной семье несколько туалетов и ванных комнат? А огромная лужайка возле дома вообще у многих наших соотечественников вызвала бы недоумение – там вполне можно разместить целую плантацию виктории.

Я уже отмечала поразительную тягу немцев к комфорту, красоте. Это нам все равно, из какой посуды мы едим, какой конструкции у нас унитаз... Может, мы тоже покапризничали бы, но тот же унитаз получаем в готовом виде и меняем его только в том случае, если строители установили старье. Да и не разгуляешься сильно в наших квартирах – кровать порой негде поставить, не то что камин соорудить.

У четы Кунце есть и камин, в гостиной на первом этаже. У них с женой разные кабинеты. Беттина тоже учительница, преподает английский и русский языки. У двух их дочерей, естественно, отдельные комнаты. Гостиная, как и полагается, огромных размеров. Она как бы поделена на несколько разных по назначению зон. В одном месте принимают гостей, в другом – сидят у камина, в третьем – читают.

Окно на кухню, где хозяйка показала мне множество бытовой техники, в том числе машину для мойки посуды. Большое окно в сад. Сейчас в моде окна огромные – сидишь на диване, а такое ощущение, будто в саду...

Уже в который раз отказываюсь вызывать зависть земляков описанием ТОЙ жизни, которой у нас в ближайшие десятилетия наверняка не будет. У большинства, во всяком случае.

Если я и решила совершить путешествие по немецкому дому, то совсем не потому, чтобы еще раз сказать о разнице в жизненном уровне у них и у нас. К тому же Вольфрам уже в Казани (он находился здесь вместе с группой школьников Брауншвейга), признался, что многого не показал мне, чтобы не демонстрировать лишней роскоши. В конце концов, можно быть счастливым в коммунальной квартире и глубоко несчастным в огромном замке. Важен другой опыт.

В Брауншвейге я побывала в нескольких домах – и везде была заметна какая-то завидная раскованность и в оформлении жилища, и в расстановке мебели. У нас некоторые квартиры похожи на выставки современной мебели. Стерильный порядок заставляет ходить на цыпочках. Немцы в этом смысле как бы небрежны. Они любят, когда в доме много сувенирных безделушек. Везде на стенах фотографии и картины.

В этой небрежности есть свой порядок. Все висит, лежит, как удобно. И от этого дома, в которых мне довелось бывать, показались какими-то удивительно теплыми и уютными. Это дом, куда человек всегда будет стремиться вернуться, о котором он будет ностальгически вспоминать в разлуке.

При нашей недооценке частной жизни мы низвели свои жилища до уровня простого общежития, независимо от того, сколько в наших квартирах комнат. И государство нам в этом очень помогало, когда выделяло считанные метры на душу, соединяя туалет с ванной. Но что поразительно – возводя современные дома, наш человек по-прежнему остается пленником вчерашних стандартов. И потому коттеджи, которые сейчас, как грибы, растут под Казанью, совсем не похожи на дома, которые мы видели в Брауншвейге. У нас, видимо, еще нет потребности жить красиво.

Нет, так нет, на нет, как говорится, и суда нет. В конце концов каждый живет, как хочет и как может. Но есть еще одна сторона немецкого опыта, которая, как мне кажется, стоит того, чтобы городские власти к ней внимательно пригляделись.

В Брауншвейге я была, в основном, в собственных домах. Естественно, задавала вопросы: как удалось скопить деньги, сколько стоит такое удовольствие?

Ответы были разные. Как я уже писала, семья Кунце свой дом построила, пригласив для работы одну из многочисленных строительных фирм. Было это еще до воссоединения двух Германий, что важно знать, оценивая стоимость новостройки.

Сначала надо было купить землю – в пригороде она много дешевле. Пришлось купить весь участок, а он немалый. Встало это в 100 тысяч немецких марок. Дом обошелся в 400 тысяч. Итого – полмиллиона.

Откуда такие деньги у четы простых немецких учителей? Конечно, они получают много больше российских коллег, но построить или купить дом может далеко не каждый. На помощь таким, как они, приходят своеобразные сберегательные кассы – в течение восьми лет В.Кунце регулярно вносил определенную сумму, не рассчитывая на проценты. Зато потом именно эта касса ссудила ему недостающую сумму, чтобы он смог все до пфенинга отдать строителям. И, уже живя в доме, человек со временем рассчитается с этим долгом, причем без процентов.

Приблизительно так делали жители наших кооперативных домов, залезая в долг лет на двадцать. Увы, другого пути человечество не придумало, если Бог не дал богатого наследства. По такой же схеме стал хозяином дома другой мой брауншвейгский знакомый – Хартмут Легель. Правда, новый дом он построить не мог. Купил старый и переделал его по своему вкусу, благо для этого в немецких магазинах есть всё, что потребуется.

Третий вариант, который довелось наблюдать, – типовые коттеджи, построенные какой-то фирмой на продажу. Здесь дома, как правило, на несколько семей. Но даже улицы с такими коттеджами не показались нам унылыми и однообразными, как наша типовая застройка. Видимо, архитекторы в Германии относятся к своей работе более уважительно и дурных следов на земле за собой не оставляют.

На выставке «Гарц плюс Хайде» мы могли убедиться, что хозяин с золотыми руками в принципе может построить дом сам – всё, что нужно, можно купить, заказать – от кирпичных блоков, даже с имитацией под старину, до дверей и окон. Работает целая индустрия. И это, заметим, без всякой жилищной программы, которой нас стремится осчастливить каждая власть. Программы есть, вот только жилья нет. И с каждым годом положение становится все хуже и хуже. Может, поучимся у немцев, как решать подобные задачи?

Конечно, не все жители Брауншвейга столь состоятельны, чтобы иметь собственные дома. Многие снимают квартиры в частных владениях. Кстати, угловыми жильцами себя там не чувствуют. Нам говорила об этом одна из переводчиц. Напуганные байками о грозном капиталисте, казанцы расспрашивали ее, какие у квартирантов отношения с хозяином, может ли он выбросить постояльца на улицу. Она, улыбаясь, рассказывала, что в таком случае ее защитит закон. Хозяин может отказать ей в жилье только в случае серьезной уважительной причины, но при этом она может оспорить его желание в суде. Не может он произвольно менять и плату за квартиру. Эта процедура наступает для всех нанимателей частного жилья раз в четыре года, когда цены имеет право поднять каждый хозяин. Правда, если в доме поселяется новый квартирант, хозяин вправе назвать новую цену. И твое право – соглашаться на нее или нет.

Это всё мелочи пока мало известной нам жизни, но, видимо, совсем скоро нам придется изучать и эту науку.

"Казанские ведомости", 16 июня 1993 года

Их нравы

Такую рубрику раньше имели все крупные советские газеты, и писали в ней о том, как плохо живут там, на Западе. Их нравы нас, естественно, не устраивали. Но на поверку оказалось, что у них есть чему поучиться.

Эта сторона жизни меньше всего поддается копированию: многое зависит от национального самосознания, от уровня культуры общества, от условий жизни, наконец. Но если нельзя воспроизвести образ жизни целиком (да и надо ли?), то какие-то отдельные его детали перенять можно. Например, не мешало бы, как и немцам, задуматься об экологии, и не просто задуматься, но и предпринять практические шаги, чтобы защитить себя и будущее потомство от природных катастроф. Страна, которая по своей мощи может, наверное, обеспечить каждого своего гражданина, включая младенцев, автомобилем, вдруг села на велосипед.

Особо мы присматривались к тем сторонам жизни жителей Брауншвейга, которые рождены иными, чем у нас, экономическими отношениями. И убедились в том, что психологию собственника или, наоборот, наемного работника нельзя привнести автоматически. Это то, что воспитывается с раннего детства. Скажем, самостоятельности учат не на словах: дают детям определенную сумму на месяц, и те сами определяют, что купить. Но уже не тягают с родителей не только на мороженое, но и на новые штаны.

Такая вот деталь с выставки «Гарц плюс Хайде» – на стенде был установлен линотип (машина для отлива металлических строк газетного набора), и каждый посетитель мог заказать на память любую запись. Не бесплатно, разумеется.

Конечно, для немцев линотип интересен прежде всего как вещь музейная – газеты там давно делают на компьютере. Но, думается, многие казанцы захотели бы уйти с выставки с таким вот сувениром. Однако никто из моих собратьев по перу не додумался бы до такого способа зарабатывать деньги.

Директор школы имени Браке Хартмут Легель с гордостью показывал нам разнообразную технику, в том числе множительную. Каждый учитель может заказать к уроку любой методический материал. Но если хочет снять копию для личных нужд, воспользуется услугами платного аппарата. Для этого достаточно ввести в специальное устройство пластиковую карточку. Есть такая карточка и у директора школы. Он нам показал ее в действии. Мы не столь разборчивы, когда речь идет о личном и служебном. У нас директора за подобные услуги не платят…

Спросите иностранцев, что им больше всего запомнилось у нас. Они непременно скажут: гостеприимство. Все поражаются нашей щедрости: не отпустим гостя, не накормив его до отвала.

Мы, в свою очередь, – тому, что в гостях нас угостили всего лишь минеральной водой. У кого как принято.

Оказывается, по тому, как тебя угощают, в Германии можно судить о расположении к тебе хозяев. Могут подать чай или кофе, а могут предложить и вина. К обеду приглашают в крайнем случае. А вообще в Германии по гостям ходить не принято. Если тебя зовут в дом – это уже знак особого расположения. Приезжая к нам, немцы попадают совершенно в другую атмосферу.

Показателен разговор с В.Кунце. Он деликатно дал понять, что многие стороны нашей жизни ему не понравились. Как и другие гости из-за рубежа, он не мог понять, почему у нас такие грязные туалеты. В школе имени Браке на фотовитрине, рассказывающей о поездке в Казань, висит снимок, сделанный в туалете школы №74, – вот какие сильные остались впечатления!

Мы бывали в подобных заведениях самого разного уровня – от молодежной гостиницы до замка Ричмонд. Наверное, это здание все-таки лучше назвать дворцом.

Единственное, чем помещения отличались, – конструкцией унитаза. Но везде предусмотрен определенный набор удобств, бумага, салфетки. Краны не поломаны – везде работают фотоэлементы.

Маленькая подробность уже из области наших нравов. Оказывается, гигиенические пакеты, которые есть в каждом туалете Брауншвейга, можно использовать для хранения бутербродов. Трудно представить, что о нас подумали официанты в баре, где мы обедали, когда увидели такое…

Во дворце Ричмонд у нас был официальный прием от имени руководства города. В ожидании обильного, в наших традициях, ужина мы пренебрегли едой в пансионате, но ужин был такой, что после него мы уничтожили почти все свои запасы, привезенные впрок.

Зато еду нам подавали в серебряной посуде, и приборы у нас тоже были серебряные... 

Побывав в казанских магазинах, В.Кунце пожалел наших женщин, которым так трудно купить нужные продукты. Что говорить, сравнения, которые он делал, зачастую были не в нашу пользу. Но гость из Брауншвейга увидел не только облупившиеся фасады зданий, выбоины на дорогах и грязные подъезды домов. В памяти он сохранит другое – общение с людьми.

Его поразило, например, с какой теплотой относились к учителям одиннадцатиклассники 94-й школы, где наши гости были на выпускном вечере. А я вспомнила наш разговор у него дома, когда младшая дочь Вольфрама, отвечая на мой вопрос, почему она перешла из государственной гимназии в частную школу, заговорила об особой доброжелательности своих новых педагогов. Отец, тоже учитель, не скрыл недоумения: разве он относится к детям недоброжелательно?.. Побывав в Казани, он, возможно, вспомнил этот разговор.

А вообще-то лишний раз убеждаешься, что представления о нравах целого народа – вещь относительная. Вместе с артистами из ансамбля «Веселые волгари» я была в гостях у хозяйки одного из кафе в центре Брауншвейга. Ее интерес к нам был столь неподделен, она так мечтает приехать в Казань, на Волгу... Так вот фрау Урсула угощала нас и пивом, и мороженым, предложила даже сухого вина – и денег не взяла.

Хорошо, что общаются дети разных стран. Возможно, сегодняшним нашим школьникам уже не надо будет объяснять, что мясо за обедом лучше есть с помощью ножа – они видели, что немцы иначе просто не умеют.

Убедившись, какое большое значение там придается частной жизни, семье, наши дети, будем надеяться, совьют свои гнездышки лучше, чем родители, – и, возможно, проживут свою жизнь счастливее.

Очень хочется верить, что в Германии юные казанцы видят не только роскошь той жизни. За роскошью – труд целого народа.

Наблюдая за нашей сегодняшней жизнью, некоторые мои знакомые в Брауншвейге вспоминали послевоенную Германию, когда не хватало самого необходимого, когда было так же много спекулянтов. Потом все это ушло, уступило дорогу более цивилизованным формам жизни.

Дай-то Бог... Но когда это будет!

"Казанские ведомости", 18 июня 1993 года

Люди

– Скажите, как немцы к нам относятся? – этот вопрос после возвращения домой задавали мне неоднократно.

В последние годы в разных странах пришлось испытать разное к нам отношение, и не всегда доброе. В Германии нас действительно встречали как больших друзей. Знатоки придворных церемониалов говорили об этом, ссылаясь на факты: не для всех устраивают праздничный ужин, похожий на бал, в ратуше, и только избранных приглашают откушать на серебре в знаменитый дворец Ричмонд, построенный для английской герцогини Августы, супруги наследного принц Карла Вильгельма Фердинанда.

Правда, при всей теплоте наших отношений, при почти дружеских контактах, которые за пять лет завязались между руководством городов, немцы остаются немцами, вполне соответствуя русской поговорке: дружба – дружбой, а табачок врозь. Это в полной мере проявилось недавно на официальной встрече в стенах Казанского горсовета, когда обсуждалась программа дальнейшего сотрудничества.

Как казалось нашей стороне, власти Брауншвейга непременно обеспечат участие казанских предприятий на выставке «Гарц плюс Хайде». Однако первый бургомистр Ф. Ленц деликатно уходил от прямых обязательств. И не потому, что не хотел помочь друзьям из Казани. Просто есть стороны жизни, которые определяются иными отношениями.

Скажем, чтобы обеспечить наше присутствие на выставке, из казны города-партнера пришлось заплатить энную сумму. Какую конкретно, нам не сказали, опять же из деликатности, но то, что самый маленький стенд стоит не менее 10 тысяч марок, мы выяснили.

И напрасно глава администрации Казани К. Исхаков толковал о льготах для друзей из Татарстана. Это для муниципалитета мы друзья, а для устроителей выставки – всего лишь деловые партнеры, одни из многих. Желаете выставляться – покупайте место...

Хотя немцы умеют считать деньги лучше, чем мы, порой, однако ведут себя совсем по-советски. Иначе не скажешь про Хартмута Легеля, который в дни пребывания нашей делегации в Брауншвейге добровольно взял на себя самые неожиданные обязанности. На нас работала его личная машина, он снимал видеофильм и на прощание подарил «Веселым волгарям» кассету. Он был всюду, где были мы, – что-то утрясал, помогал, советовал.

Как оказалось, во многом благодаря именно этому человеку налажен регулярный обмен школьниками и учителями, организована стажировка в университете Брауншвейга студентов нашего пединститута, которые в нынешнем году даже стали получать там стипендию. Он привозил в Казань рентгеновский аппарат и лекарства, искал и находил спонсоров для других благотворительных дел.

Он с обидой рассказывал нам с редактором газеты «Шахри Казан» X.Гайнуллиным о том, как тяжело всё дается. Не тех учителей прислали на стажировку, не оформили въездные визы, не захотели разговаривать в высоком кабинете, не сообщили, кому отдана гуманитарная помощь...

Претензий высказано много. Особенно досталось руководителям Казани, которые, по мнению Х.Легеля, мало заинтересованы в развитии связей между двумя городами. В итоге – несостоявшиеся встречи, испорченное настроение, непредвиденные затраты, заметим, из личного его кармана. Здесь, в Казани, мы посмотрели на эти факты с другой колокольни и убедились, что не всегда виновата легендарная бюрократия.

Мы выяснили, что рентгеновский аппарат, подаренный с помощью Х.Легеля, до сих пор не работает, поскольку он уже старый и восстановить его не удалось. Многие вещи, прибывшие с гуманитарной помощью, никому так и не отдали – очень они были поношенные.

При желании на каждую обиду немецкого друга наши дали бы объяснение.

Мы на собственном опыте узнали, как непросто сегодня принять гостей из Германии, когда Хартмут Легель предложил редакции принять журналиста из газеты «Брауншвейгер Цайтунг» Андреаса Тюрока. Где его поселить, чем кормить, на какие деньги купить билет обратно? Вопросов требовалось решить массу. А когда едет целая группа?

Дружить городами сегодня – дорогое удовольствие. Причем более обеспеченные жители Брауншвейга тут больших проблем не имеют. Для нас же проблемы на каждом шагу. И господину Легелю многие из них просто не понять.

Город может финансировать строго определенные визиты, а остальным предлагается выкручиваться самим. Совет один, ищите спонсоров. Ищут – и школы, и пединститут. Языковая практика – вещь незаменимая.

Ганс-Иоахим Шрамм, у которого мы были в гостях, с восторгом говорил о перестройке, которая сняла барьеры между нашими странами. У него хобби – любит русскую историю, русскую культуру, русский язык, но, как говорится, раньше не с кем словом было перемолвиться. В то время в капстраны пускали по особому отбору. Сейчас и письма приходят, и гости заглядывают. И всем он рад. Мне его адрес дала наш корреспондент Света Бессчетнова. Сказала, «Не пожалеете. Собеседник великолепный». Так оно и получилось.

Кстати, в библиотеке господина Шрамма я нашла книги о русской истории, которых не видела прежде. В одной из них была карта с государством Тартария. И коллекция альбомов о русском, советском искусстве в этом доме разнообразнее, чем доводилось видеть даже у профессионалов-искусствоведов.

На что обратила внимание – немцы относятся к таким вот увлечениям очень серьезно. Поразительно, но после поездки в Москву Г.Шрамм оформил альбом, в котором собрал не только фотографии, но и билеты, магазинные чеки. Нам его с гордостью показывал.

А в доме учителя Вольфрама Купце видела, с какой любовью переплетены отдельной брошюркой репортажи из Казани журналиста Карла-Иоахима Краузе, который в свое время гостил у нас в «Вечерке».

Немцы не жалеют денег, чтобы посмотреть мир. Для них такие поездки не сопряжены с решением других, более прозаических задач. Они не спрашивают у гидов, какой магазин подешевле и где находится местная барахолка. В других странах их интересует совсем другое. Однако они и нас не осуждают, даже сочувствуют, когда мы, экономя марки, ходим пешком, а не ездим на транспорте.

И все равно стыдно было слушать, когда господин Шрамм рассказывал о своем знакомом, даже друге, из Татарстана. Как оказалось, дружба нашему земляку была нужна лишь для того, чтобы купить в Брауншвейге подержанную машину, «Представляете, он после этого даже открытки не прислал!», – с недоумением говорил господин Шрамм.

Немцы со стороны кажутся людьми холодными. Но после жарких танцев на предсвадебной вечеринке, на которую нам довелось попасть с «Веселыми волгарями», в это трудно поверить. Чтобы оказаться навеселе, немцам хватило пива – тут между нами большая разница. А вот отплясывали они не хуже наших танцоров. Причем лихо получалось и под немецкую, и под татарскую, и под русскую, и под венгерскую музыку.

Как-то подошел к нашему автобусу одноногий ветеран. Как оказалось, воевал у нас, в России. Что он говорил, мы не поняли, но лицо было явно дружеское. Вот вам итог мирных пятидесяти лет, итог дружеского сотрудничества двух городов, отстоящих друг от друга на многие сотни километров.

Не знаю, удастся ли когда еще побывать в Брауншвейге, но уверена, теперь регулярно буду получать оттуда дружеские приветы. Как и все, с кем мы гостили там в жаркие майские дни.

«Казанские ведомости», 30 июня 1993 года