Очередная летняя приборка в Агеевых «конюшнях», как зовет эту операцию один приятель, напомнила мне о письме, которое я в 2009 году послала в редакцию «Литературной газеты». В 1984 году это было единственное издание, где могли напечатать острый материал о показухе. В 2009 году я решила повторить опыт и поделилась с редакцией своими размышлениями о Ксении Собчак.

При всей   одиозности ее самовыражения, она пользуется у коллег-журналистов некоей неприкасаемостью. Мне казалось, кто-кто, а «Литературная газета» опубликует мнение, которое расходится с общепринятым. Я ошиблась. В 1984 году редакция не побоялась цензора из ЦК КПСС,  в 2009-м не захотела спорить с общественным мнением. Моя статья не была опубликована.

Думаю, что читателям «Казанских историй» будет интересно и письмо, и мои размышления. Через 5 лет они своей актуальности не потеряли. 

 Добрый день, уважаемые коллеги!

Очень бы хотела, чтобы мой материал попал на глаза Юрию Михайловичу Полякову. Я читала его книги, внимательно слежу за «Литературной газетой», хотя сейчас постоянно не читаю. Но много лет читала – когда с 1979 по 1991 год возглавляла отдел культуры газеты «Вечерняя Казань». А в 1984 году то имела опыт общения с вашей редакцией, поскольку написала вам большую статью с названием «Показуха», которая имела интересную историю.

Как это ни странно, ее поставили в номер, но цензор из ЦК КПСС материал снял. Я видела его резолюцию, когда сотрудник отдела писем Елена Шиманко приехала в Казань с гранками. Точнее, это уже была верстка полосы за 28 августа 1984 года. Значит, материал сняли с верстки.

Предложение редакции переделать материал вызвало во мне волну протеста, но, поговорив с Леной (кстати, мы потом стали друзьями), я решила, что лучше так, чем никак. И из большой статьи мы сделали маленькое письмо, сохранив тему, но закамуфлировав ее под частный и, конечно же, нетипичный случай. Вспомните, какое это было время.

Это теперь я понимаю, что на самом деле тогда произошло и почему редакция сначала поставила мой материал в номер, а потом сняла с полосы.

В моем личном архиве есть вырезка с письмом «Салфеточки для комиссии», а сам материал в полном объеме опубликован в моей книге «Казанский феномен: миф и реальность», вышедшей в 1991 году.

Этот экскурс в историю не кажется мне сейчас лишним. Потому что ситуация примерно такая же. Хотя я много старше и в Казани мое имя хорошо известно во всех СМИ, которыми руководят в основном те, кто когда-то у меня учился.

Однако, написав материал, который направляю вам, я подумала, что и здесь, в Казани, и в других московских газетах его вряд ли опубликуют. Не тот формат, как теперь в таких случаях говорят. Но мне очень захотелось высказаться, потому что и тогда, и сейчас, как мне кажется, мои слова имеют право на жизнь, а потому должны быть услышаны. Хотя бы читателями вашей газеты.

Передача «Гордон Кихот» с участием Ксении Собчак на Первом канале – всего лишь хороший повод подумать о важных делах. Как и в прошлый раз, поводом для моего обращения в «Литературную газету» послужило желание разобраться, что с нами происходит, а к решению написать подтолкнул конкретный случай, точнее именно эта телепередача.

Как мне кажется, ваша редакция делает газету, в которой есть место не только для материалов журналистов, но и для размышлений читателей.

С уважением

Любовь Владимировна Агеева, журналист.

Если нужна еще какая-то информация для подписи:

главный редактор газеты «Казанские истории», доцент кафедры истории и связей с общественностью гуманитарного факультета Казанского государственного технического университета им. А.Н.Туполева, заслуженный работник культуры Татарстана и России.

15 октября 2009 года

 Я не принадлежу к тем, для кого Ксения Собчак интересна, но, узнав из анонса о ее участии в программе Александра Гордона 3 октября, не могла не включить телевизор. Во-первых, как журналиста с 40-летним стажем, меня интересует человек, который видоизменяет мою профессию до неузнаваемости. Во-вторых, я педагог, преподаю журналистику будущим специалистам по связям с общественностью и уже довольно долгое время изучаю информационные, в том числе телевизионные, пристрастия современной молодежи. В-третьих, Ксения Собчак иногда кажется мне лакмусовой бумажкой, с помощью которой легко можно определить истинную сущность своего собеседника, упомянув в разговоре ее имя, вне зависимости от возраста. Раньше был «казанский феномен», теперь феномен Ксении Собчак.

Ежегодно, когда ко мне приходят второкурсники, начинающие изучать «Теорию и практику массовой информации», прошу их ответить на ряд вопросов об их информационных предпочтениях. И каждый год имею причину для стресса, поскольку вижу, что число читателей уменьшается с каждым разом.

Для меня, газетчика с большим стажем, до сих пор правдами и неправдами издающей культурно-просветительную газету «Казанские истории», такой итог ужасен, но он подтверждается и выводами ученых, и статистикой. С каждым годом уменьшается число читателей серьезной прессы и растет число «легких» читателей, то есть тех, кому пресса нужна не для познания мира, в котором ты живешь, а для развлечения.

Написала – и поняла, что еще позавчера я не совсем верно определяла суть пристрастий «легкого» читателя. Ведь он тоже пытается ориентироваться в этом мире, только его мир – совсем другой, чем мой, он живет совсем по другим законам. И эта самокоррекция – результат вчерашней передачи.

Когда я рассказывала серьезным людям в больших кабинетах о том, что у них есть повод для беспокойства, поскольку предпочтения молодежи уже вызывают опасения, мне говорили, что я драматизирую ситуацию. Понятно: мне больно, потому что я газетчик. Да, молодежь не читает газеты, но она смотрит телевизор, часами сидит в Интернете.

Что и говорить, в некоторых вопросах молодые, действительно, дадут нам фору. Но в каких вопросах?

В прошлом году я конкретизировала вопросы, поинтересовавшись, какая оперативная информация студентам нужна, где они ее берут, какие передачи смотрят по телевизору, на каких сайтах бывают. Результат был ошеломляющий. Большинство студентов выпадает из общего информационного пространства: их не интересует политическая, экономическая, культурная, социальная информация. Они читают «Космополитен», смотрят «МузТВ, СТС и прочие подобные каналы, а в Интернете знают в основном адреса сайтов, где берут материал для рефератов. Как честно призналась одна студентка, она ищет материал по опции «Поиск», и куда попадает, когда находит нужный, никогда не интересовалась.

Мало кто из моих студентов признается, что смотрит «Дом-2». Но я не уверена, что они говорят правду. Скорее всего, моя ирония по поводу подобной телепродукции, которую они чувствуют с первой лекции, мешает им быть искренними.

Не смотрю эту программу и мало знаю, что делает сегодня Ксения Собчак. Не из принципа – просто не хватает времени для более важных дел. Что, впрочем, не избавляет меня от ее присутствия в моей жизни, поскольку эта молодая особа умудряется попасть ко мне на глаза и без моего желания. Ведь я вынуждена читать молодежные журналы, смотреть телепередачи для молодежи, слушать радио. Мне надо говорить со студентами на одном языке.

Однажды мы договорились с ребятами, что обязательно все посмотрим хотя бы одну передачу «Дом-2», чтобы понять секрет востребованности этой программы. Пришлось честно признаться, что я не смогла выдержать этой экзекуции до конца передачи, и наша дискуссия по итогам просмотра не состоялась.

В тот вечер, когда я смотрела «Дом-2», его обитатели обсуждали очень важную проблему – можно ли писать на лежащего человека? Сначала мне было смешно, хотелось позвонить в студию и посоветовать задать этот вопрос человеку, сидящему за решеткой. Потом пришло раздражение, а потом – страх. Страх за тех, кто сейчас был у экрана.

Такой же страх я испытала во время просмотра дискуссии в студии Александра Гордона. Как честно признался ведущий, этот поединок выиграла она. Ее оппоненты не нашли нужных аргументов, чтобы развенчать образ Ксении Собчак. И это понятно.

Этот образ лепит не только она сама, но и десятки моих коллег, в целом руководство современных телеСМИ, вся индустрия массовой коммуникации, направленная на отъем денег у населения. И можно было бы не тревожиться по этому поводу (каждый зарабатывает деньги, как может), если бы эта индустрия с каждым днем не расширяла границы своего воздействия, если бы под ее влияние не попадали хорошие ребята, если бы не деформировалось современное информационное пространство, если бы в моем стране по-прежнему не воспитывались рабы, которых кормят с ложечки. То есть пипл, который хавает всё то, что делает Собчак с сотоварищи.

Вчера они поклонялись одним богам, сегодня с такой же энергией молятся другим… Не суть важно, кому конкретно. Вчера молились на идею будущего коммунистического общества, надеясь на светлое будущее, сегодня живут во имя идеи общества всеобщего потребления, плодами которого можно насладиться уже сегодня.

Передача убедила меня в том, что я права в моем ощущении личности Ксении Собчак. И не о ней мои сегодняшние размышления.

Блатная песня в исполнении неизвестной певицы – совсем не то, что песня с криминальным подтекстом, исполняемая Аллой Пугачевой. Чем талантливее исполнитель (а теперь у меня нет сомнений в уме и способностях Собчак), тем сильнее воздействие, которое он оказывает на свою аудиторию, и тем беспомощнее мы, его оппоненты.

Символичным показалось поведение коллеги Минкина, который не сумел четко сформулировать свои претензии к Собчак, отступил под ее наглым напором. А я ждала, что он-то сумеет… Не против таких воевал.

Я, если была бы в студии, тоже наверняка стушевалась. Собчак – сильный оппонент. И наглый, без сантиментов. Не каждый это выдержит. И потому мне понятно настроение, с которым ведущий закрывал дискуссию.

После просмотра передачи я со всей очевидностью поняла до конца одну простую вещь, которая приходила в голову и раньше, но вне четких очертаний: мы живем с нашими детьми в параллельных плоскостях, и с каждым годом все меньше перекрестков, где эти плоскости пересекаются. У нас нет согласия даже в элементарном, поскольку наши представления о мире порой диаметрально противоположны. А потому не понимаем друг друга. У нас разные телеканалы и телепередачи, у нас разные кинофильмы и книги. Всё меньше того, что нас объединяет.

Один пример. Мы готовимся к какому-то мероприятию, и вечером мои студентки идут в соседний магазин, чтобы купить что-нибудь поесть. Покупают среди прочего салат. Спрашиваю, почему именно этот, и слышу невообразимое: «Он модный».

Они живут совсем в другом мире, чем жили и продолжаем жить мы, они испытывают такие искушения, которых не было у нас, на них воздействует такая информационная среда, которой не знали мы. Когда-то в Казанском университете нас учили, что русский язык, как озеро, самоочищается сам, потом Василий Песков написал в «Комсомолке» о гибели великих американских озер – они не устояли перед натиском человека.

А сегодня мы видим, что в условиях современной массовой коммуникации ни один язык не способен этого сделать самостоятельно. Великие озера спасли, но не вижу такой же заботы о русском языке. Но это к слову.

У нас с нашими детьми (что говорить о внуках) разные представления обо всем, в том числе и о деньгах и способах их зарабатывания, о том, что такое успех и вообще смысл жизни. У нас разные представления даже по таким нравственным императивам, как совесть и стыд. Борьба с коммунистическим режимом, которую многие мои коллеги вели с большим вдохновением, привела к тому, что мы выплеснули вместе с водой ребенка. И теперь удивляемся: как они могут? Могут! Потому что, по их представлениям, стыд и совесть – это пережитки прошлого, как религиозность в наше время.

А потому разговор в студии часто напоминал мне диалог слепого с глухим. Собчак не стыдно за то, что она делает, она нагло продолжает тему, о которой не принято говорить публично, ставя в неловкое положение ведущего. Ее представление о стыде – совсем не то, что думают по этому поводу Гордон и многие его гости. «Вам не стыдно?» – спрашивает Гордон. Ей не стыдно!

Однажды я слышала по радио «Эхо Москвы» передачу с ее участием, где Ксения призналась, что «Дом-2» – это все-таки не тот дом, где она сама хотела бы жить. Но пипл хавает (это не ее слова, а мой комментарий)… Она не раздевается топлес сама, она предпочитает раздевать других.

Тогда из ее интервью я узнала, что в ее среде гламурность нынче вышла из моды, но приходится в этом вариться, потому что пипл платит деньги именно за это.

Было в этих признаниях столько неуважения к зрителям, столько чванливости, характерной для тех, кто считает других плебсом, а себя богемой, что после передачи захотелось вымыть руки. Такое же чувство я испытала, когда далее смотрела фильм «День радио».

Это было изумительное соседство: фильм, раздевающий до предельной наготы мир современных СМИ, паразитирующих на нашей доверчивости и искренности чувств, шел сразу же за программой «Гордон Кихот». В нем тоже показаны два мира. Правда, видим мы один, где журналисты, пьющие прямо в студии, безответственные руководители, ради рейтинга готовые на всё, музыканты, покупающие место в хит-параде...

Второй мир безмолвный. Это символическое изображение города, внимающего голосу «Как бы радио» (так называется радиостанция, которую нам показывали).

Фильм удивительно точно передает мои личные представления о нравах в современных редакциях. Конечно, на экране всё шаржировано, карикатурно, в жизни – гораздо тоньше и не так бессовестно. Это мир Ксении Собчак и ее соратников, доведенный до абсурда. Спасибо создателям картины, наверняка это молодые люди, способные смотреть на свой мир со стороны.

Вот о чем подумалось после вечера, проведенного у телеэкрана, где, к счастью, еще есть что смотреть таким, как я, правда, только поздно ночью.

Непродуктивно это – спрашивать, стыдно ли Собчак жить так, как она живет. Приходится радоваться хотя бы тому, что она не рекламирует наркотики. Мы неизменно будем проигрывать таким, как она, потому что они наглее, напористее, самоувереннее. Это их время. И по ритму жизни, и по уровню нравственности современной России.

Однажды моя подруга сказала удивительно точные слова: «Нам только кажется, что они (она имела в виду наших детей) живут в наше время. На самом деле это мы доживаем в их время».

Мы будем проигрывать, осуждая образ жизни Ксении Собчак и иже с ней, развенчивая их принципы. Потому что молодежь в этом диалоге, большая ее часть, во всяком случае, – на их стороне. Не зря среди оппонентов Собчак в студии практически не было молодежи.

Я могла в этом убедиться в конце 80 – начале 90-х годов, когда изучала такое понятие, как «казанский феномен». Работала я тогда в газете «Вечерняя Казань», писала на темы образования и воспитания и совершенно случайно вышла на криминальную тему. Наша газета стала местом серьезной дискуссии о подростках, нам писали сами ребята, их родители, милиционеры, учителя… Но чем больше мы развенчивали «гопников», тем больше было в редакционной почте писем в их поддержку.

Я долго не могла понять, с чем это связано. Пока не провела серию встреч с подростками в школах. Там-то и выяснилось, что только мы, взрослые, смотрим на дворовые группировки как на вселенское зло. Сами подростки видят в этом явлении массу положительного: в группировках нельзя пить, покупать наркотики, там есть своеобразный кодекс чести, в котором нашлось место даже благородству.

Группировка – это своего рода панцирь на черепахе: она защищает от внешнего мира, ведь в эту пору подросток – наполовину ребенок, наполовину взрослый – беззащитен и одинок, как путник на незнакомой дороге. На днях нашла в Интернете воспоминания одного казанского «гопника» – он пишет об этом же.

Нам пришлось менять всю идеологию обсуждения этой острой общественной темы в газете. Новые подходы были положены в воспитательно-профилактическую работу в школах. Оставив милиции несовершеннолетних преступников, школы и все институты социализации обратили внимание на первоклассников, еще не зараженных бациллой «гопничества». И постепенно флер романтизма с этого явления был сброшен.

Сейчас ситуация похожая. Осуждая таких, как Собчак, мы боремся с ветряными мельницами. Не лучше ли использовать подобные диалоги, чтобы изучить их сильные стороны, понять, в чем мы расходимся, выяснить, где их слабые места, чтобы потом, используя новые знания, разговаривать с другими, еще не ставшими апологетами жизни по-собчаковски?

Рассказывая о функциях СМИ студентам, я называю среди главных передачу социального опыта из поколения в поколение. Эта передача возможна только в том случае, если опыт востребован. А если отцы и дети начала XXI века разговаривают как слепые с глухими?

На мой взгляд, сегодня более продуктивная позиция взрослых – стремиться понять жизненные ценности и потребности своих детей, любые, даже пугающие нас, чтобы на этой основе вырабатывать единые представления хотя бы по основополагающим принципам, таким, как совесть и стыд.

Тогда мы легко докажем Ксении Собчак, что в приличном обществе нельзя говорить о мастурбации.

Сегодня это бесполезно. Она не слышит нас, мы не хотим слышать ее. Вопрос в том, к кому прислушиваются наши дети?

Но есть у этой дискуссии еще одно ответвление – правовое. Ведь удалось закрыть «Окна», насколько я знаю, были неприятности с законом и у создателей программы «Дом-2».

Раз мы бессильны объяснить своим детям, что хорошо, а что плохо, надо хотя бы оградить их от дурного воздействия. Есть такие зоны, где такие ограничения понимаются всеми как добро, – алкоголь, наркотики, порнография. В этом списке нет непристойности, пошлости, потому что у нас разные представления по этому поводу.

Почему в нашей стране возможно показывать эротические фильмы с явным налетом порнографии вечером и даже днем, когда у экранов телевизора – дети? Не могу себе представить этого в Америке, другой западной стране.

Кого за это наказали, отобрав лицензию, как это обязательно сделают в США? Почему находят возможности закрыть сайты, пропагандирующие насилие, хотя технически это не так просто, но не хватает решимости убрать с экрана расчлененку, которая не нравится даже Ксении Собчак?

Почему власть находит способ, чтобы добиться политической лояльности журналистов, но совершенно бессильна, когда речь заходит о безнравственности? (Эта мысль прозвучала накануне в передаче «К барьеру!» на НТВ, где два умных человека – Геннадий Хазанов и Ирина Хакамада – по законам жанра «нападали» друг на друга, хотя беспокоит их в принципе одно и то же).

Меня умиляют многочисленные дискуссии о свободе слова, когда мои коллеги трактуют свободу как свою полную безответственность. С каким возмущением некоторые известные журналисты осуждают намерение создать общественные советы на телевидении! Разве они не знают, что такие советы есть во всех цивилизованных странах, на которые нам предлагают равняться?

Да, я понимаю, что есть большая опасность: в нашей стране эти советы можно использовать во зло. Но преступно не делать ничего!

Тогда у родителей остается только один выход – выбросить телевизор, как это сделали недавно мои знакомые, когда у них подрос сын. Не раз приходилось слышать, как известные телевизионщики признаются, что запрещают смотреть телевизор своим детям. Травитесь другие…

Здесь не место говорить, что за души своих детей в первую очередь ответственны мы сами. А потому я бы очень хотела увидеть среди участников дискуссии в программе «Гордон Кихот» маму Ксении Собчак. Та ведь по долгу службы борется за чистоту нравственности в СМИ. У члена Совета Федерации, госпожи Собчак такое же представлении о нравственности, как у ее дочери? Она бы смогла поговорить с Гордоном о мастурбации на глазах миллионов телезрителей?

Простите, что написала много. Слишком болит та мозоль, на которую наступила программа «Гордон Кихот». Спасибо ее ведущему. Спасибо даже Ксении Собчак, что она согласилась прийти на эту передачу, потому что не каждый способен принять удар на себя. Она нисколько не рисуется, когда говорит, что чувствует себя абсолютно свободно. Она доказала это.

А вот другим участникам дискуссии, наверное, надо было лучше подготовиться к диалогу. Ведь спор – это не только защита своей позиции, но и умение опровергнуть позицию оппонента. В программе с Ксенией Собчак этого очень недоставало. Но это лишний раз доказывает, сколь труден диалог на такую тему.

Разговор со студентами после этой передачи показал, что не всё так пессимистично, как может показаться. Молодежь очень неоднородна. Да, много поклонников у Ксении Собчак и журнала «Космополитен». Но много ребят, которым всё это неинтересно. И это вселяет надежду, что передача нашего опыта следующим поколениям все-таки возможна.