Сегодня в гостях у «Казанских историй» – народный артист Республики Татарстан Илья Славутский, ведущий актер Казанского академического русского большого драматического театра имени В.И. Качалова.

Поводом для встречи стала премьера спектакля «Женитьба», который он поставил. Зрители увидели его 25 декабря 2016 года. Разговор получился продолжительным, поэтому мы решили разбить его на две части. Сегодня – первая часть нашей беседы.

Поскольку Илья Славутский знаком театралам прежде всего как актер (он занят почти во всех спектаклях театра), было интересно узнать, почему он занялся режиссурой. Причем, у него это уже не первая постановка. Но об этом он расскажет в другой раз. Нам показалось, что технологический анализ спектакля «Женитьба» – хороший повод для более близкого знакомства с ним, и как с режиссером, и как с актером.

– Почему среди огромного числа источников вы выбрали именно «Женитьбу» Гоголя? У вас были на выбор классические и современные пьесы, сценарии для вербатима. Это был ваш личный выбор?

– Да, безусловно, мой личный выбор. Если говорить, как вы говорите, о технологии театрального процесса, выбор спектакля происходит так: я, как режиссер, прихожу к художественному руководителю театра и предлагаю ряд названий. У каждого режиссера существует перечень произведений, которые он мечтал бы поставить когда-нибудь в жизни. Мы называем это «режиссерским портфелем». Такой набор есть и у меня. Там совершенно разные пьесы, которые я люблю или они мне нравятся по тем или иным причинам. Это Уильям Шекспир, Максим Горький, Николай Гоголь, Оскар Уайльд.

– То есть вас интересует классическая драматургия?

– Не только. Есть ряд современных авторов, есть ультрасовременные. Но в основе выбора всегда лежит хорошего качества драматургия. Выбирая «Женитьбу», мы понимали главное: во-первых, это потрясающий, интересный материал… Во-вторых, я предлагаю не просто пьесу, я предлагаю уже в сущности решение, которое предполагает распределение ролей, хотя бы ключевых.

Условно, я хочу «Гамлета»! Но если у меня нет актера – Гамлета, какой может быть «Гамлет»? Зато у меня есть Подколесин, Агафья Тихоновна, Кочкарев, есть женихи… Тогда я понимаю, что над этим можно думать.

«Женитьба» явилась квинтэссенцией двух пунктов: у меня были артисты, которые смогут это сыграть, и сделать это хорошо, и материал, над которым будет безумно интересно работать. Плюс ко всему, это умная, глубокая, ни на что не похожая вещь. Прикоснуться к ней было большим счастьем.

– Вы посмотрели на знакомую многим театралам пьесу по-другому. Вспоминаю постановки советского времени с ярким обличительным пафосом. У вас спектакль не об этом.

– Я исходил, как ни странно, из Гоголя! Многие режиссеры начинают строить из этой пьесы какое-то Замоскворечье Островского… Но ведь принципиально важно – это не Москва! Это совершенно фантастический, загадочный, чудовищный город Петербург, холодный, перевернутый (как мы сделали) город, в котором живет большое количество странных, сумасшедших людей (по факту так и есть!).

Это совершенно другая обстановка, другой климат, другое настроение. Это совсем другие люди. Это не Замоскворечье Островского, где все пьют чай. Здесь пьют кофий. Не умеют, но, тем не менее, пьют «кофий» – потому что модно. Это не купцы, это чиновничий город, где все застегнуты... Купец здесь один, но Агафья Тихоновна не хочет быть купчихой.

Я видел много «Женитьб», это пьеса с колоссальной историей постановок, хороших и плохих, чудовищных и прекрасных. Мне было важно все это отложить на полочку и увидеть, собственно,  что Гоголь написал?

Вообще Николай Гоголь – один из моих любимых авторов. Он умеет поразительным образом из реальности перейти в фантазию, совершенно простыми средствами. Я стал думать: разве то, что произошло, может быть реальностью? Ну нет, конечно, бред же…

Я понял, что это был сон. Это фантазии одинокого человека, его страхи: перед смертью, остаться одному...

В спектакле стрелка часов делает оборот – и все приходит в исходную точку.

– Скажу для читателей – зрители часов не видят, они их слышат.

– Потому что ничто не может поменяться в жизни, как мне кажется. Кому уготована судьба быть счастливым, тот будет, и наоборот. В принципе, как мы рассуждали с актерами вначале, за столом, это судьба нашей страны: что бы ни происходило, Россия останется такой, как есть. Это данность. Мы такие.

И все усилия, искренние усилия друга Подколесина помочь ему ни к чему не приведут.

 Н.В. Гоголь. Женитьба. Совершенно невероятное событие в двух действиях

Режиссер-постановщик – народный артист РТ Илья Славутский

Художник-постановщик – Игорь Четвертков (г. Москва)

Художник по костюмам – Елена четверткова (г. Москва)

Художник по свету – заслуженный работник культуры России Евгений Ганзбург

(г. Санкт-Петербург)

Музыкальное оформление – Ляйсан Абдуллина (в спектакле звучит музыка Rene Aubry

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ:

Агафья Тихоновна Купердягина, невеста – заслуженная артистка РТ Елена Ряшина

Арина Пантелеймоновна, ее тетка – артистка Татьяна Бушуева

Фекла Ивановна, сваха – заслуженная артистка РТ Надежда Ешкилева

Подколесин Иван Кузьмич, надворный советник – артист Илья Петров

Кочкарев Илья Фомич, друг его – заслуженный артист РТ Марат Голубев

Женихи:

Яичница Иван Павлович – артист Александр Малинин

Анучкин Никанор Иванович – артист Алексей Захаров

Жевакин Балтазар Балтазарович – артист Виктор Шестаков

Стариков Алексей Дмитриевич – артист Илья Скрябин

Степан, слуга Подколесина – артист Владимир Леонтьев

Слуги в доме Купердягиных:

Дуняшка – артистка Алена Козлова

Фетинья – артистка Славяна Кощеева

Григорий – артист Ирек Хафизов

Павлушка – артист Павел Лазарев

Дворник - артист Артур Шайхутдинов

– Ваш спектакль запоминается яркими образами. Каждый персонаж, даже второстепенный, лепится своей  краской. Мне все понравились.

– Это самая большая похвала режиссеру. Вообще самое трудное в работе режиссера – это работа с артистами.

– Меня как раз интересует сотворчество режиссера и актера. Вы актер, поэтому можете посмотреть на это с двух позиций.

– Самое главное – это когда артист присваивает себе твое решение, считая, что это он придумал. А это я его подвел к этому. Я еще неделю назад знал, что нам надо прийти к этой точке…

Есть в нашем спектакле жених Анучкин, такой экзальтированный персонаж. Кажется, карикатурный образ. Мы стали думать, что это за человечек, в чем его боль?

Никанор Анучкин - актер Алексей Захаров (слева)

Мы вложили в его уста стихи Гоголя, на самом деле, наивные, бездарные, ужасные стихи! И они соединились с образом. И так мы сделали человека, жаждущего красоты и творчества. Художника такого. Он ненужный и одинокий в этом холодном городе. Он сам не знает, чего ему хочется. Он всегда в растерянности…

Когда мы начали репетировать, я сказал: никаких дураков не играть. Мы должны посмеяться не над ними, а над нами, над самими собой. Ведь мы все такие наивные и смешные в своих серьезных, искренних устремлениях – жениться, быть счастливыми… Мы добились серьезности, что очень важно в этой пьесе.

Со стороны это выглядит смешно, но для героев это трагедия. Подколесин понимает, что нужно жениться, но боится этого. Агафье 30 лет, а она все не замужем.

Иван Иванович Яичница – чиновник, у него все нормально, но ему надо жениться. А он боится потерять свой покой. У Кочкарева тоже трагедия – он никак не может помочь другу. Это особенно очевидно в финальной сцене.

– Вроде все получилось – и надо же, жених сбежал! И все-таки где ваше, а где актерское?

– Конечно, я много даю актерам. Я с ними начинаю. Это похоже на игру в четыре руки на фортепиано. Где-то это я, где-то – уже он. Он мою мысль подхватил и уже ее развил.

– А как рождался образ Подколесина? Ведь на нем держится весь спектакль.

– Илья сразу очень точно почувствовал Подколесина. И я увидел в нем необыкновенную покорность, необычайную рассудительность, которая еще не использовалась ни в одной из его ролей. Мы нашли в его образе необычайный покой. И одновременно желание понять мир. Он очень серьезен в этом, и это было очень важно. Тогда это стало смешно. Смешно и трогательно одновременно.

Кстати, у Гоголя есть поразительное сочетание слез и смеха. У Гоголя и еще у Сервантеса. Это мое любимое сочетание. Это лучшее, что может быть в творчестве. Это мое личное мнение. Никому его не навязываю. Я люблю играть такие роли, когда слезы от смеха возникают. Вроде ты смешон – а зритель плачет. Это самая высокая точка… Это самое интересное, но и самое трудное. Потому что не существует в чистом виде драмы или комедии. Ведь в жизни так: люди плачут от счастья и смеются от горя.

Сыграть эту дуальность очень трудно. Это требует высокого мастерства и вкуса, и в «Женитьбе», скажу без ложной скромности, мы этого добились. Потому что никто не превращает эксцентрику и комедию в пошлость.

И тут я должен сказать комплимент свой группе: актеры понимают, что такое вкус, кто такой режиссер, что такое – идея спектакля. Мы над этим много думали.

– Вы имеете в виду начало работы над спектаклем?

– Да. Это застольный период. Он был у нас достаточно длительный. Ничто хорошее не делается быстро. Мы сыграли уже 5 спектаклей, и каждый спектакль становится все глубже. И зритель все больше смеется и плачет.

– Как свидетель, могу подтвердить – спектакль принимается очень тепло и даже восторженно.

Меня интересуют еще два момента в спектакле. В «Женитьбе» очень интересно решены эпизодические роли. В театре они часто сводятся к классической реплике «Кушать подано», с которой начинается биография даже очень талантливых актеров. Я заметила это и по другим спектаклям Качаловского театра. Это идет от опыта художественного руководителя Александра Яковлевича Славутского?

– Для меня, как и для Александра Яковлевича (наверное, у меня это от него), не существует ни второстепенных ролей, ни массовки. А их и не может быть в театре. Если человек вышел на сцену, то это уже роль. Ни одного зрителя  в зале, подготовленного или нет, не обмануть. Он все видит.

В «Женитьбе», когда мы работали над образами четырех слуг (еще дворника придумали), думали о том, что они несут в спектакле важнейшую функцию – они играют дом Купердягиных. Какая она, Агафья Тихоновна, какие они? Номер для них интересный придумал – когда они поют французскую песенку.

И для актеров это важно. Один из них уже замечен в труппе и у него уже есть два новых предложения в премьерных спектаклях сезона – в «Дон-Кихоте» Сервантеса и «Беге» Булгакова. Актер должен уметь наполнять собой пространство. И я думаю, что он сможет.

А в нашем театре это святое. Если человек хочет, если человек может, он мгновенно становится артистом на первых ролях. У нас актер может получить главную роль в первый же сезон.

– Наверное, это потому, что большинство – ученики Александра Яковлевича.

– Не обязательно. Есть выпускники театрального училища.

– Есть еще один важный момент. Вы играете в спектаклях, поставленных вашим отцом, а в «Женитьбе» главную роль – Агафьи Тихоновны – играет ваша жена, как и вы, востребованная актриса Елена Ряшина. Помогает родство или осложняет работу?

– Это опять дуальное состояние. Конечно, помогает. Помогает, потому что она не только моя жена, но и актриса, и хорошая актриса в данном случае, на которую я делаю ставку. Это главное. В данном случае она еще и соратник в каких-то вещах, помощник очень серьезный. Актеры редко бывают с режиссерскими мозгами, а в Елене это есть. Есть понимание целого, замысла. В музыкальных вещах она помогает очень сильно.

Ну и, конечно, ей больше всего достается от меня, достается за всех. Со своих требования другие. Кому-то я буду объяснять три часа, пять часов, а ей достается через три минуты.

– А как у вас складываются на сцене взаимоотношения с отцом?

– У него тоже спрос с меня другой. Я обязан быть лучше. Это такая профессия, что прикрыться нечем. Если плохой артист, никакое родство не поможет.

– Как-то прочитала у Олега Табакова: гением назначить нельзя. Тоже речь шла о детях актеров и режиссеров.

Теперь меня интересует закулисье: подбор музыки, костюмы, работа художников. У вас два художника: Игорь и Елена Четвертковы, москвичи. Мне очень понравились костюмы. Кстати, после спектакля я нашла в магазине ткань, из которой сшиты костюмы и многочисленные подушки, подушечки…

– Это обычная обивочная ткань на самом деле.

– Как рождался образ спектакля?

– Тут есть один подвох. Если бы можно было сформулировать, как это делается, наверное, все так делали… Есть в нашей голове какие-то ящички, куда складываются информация, впечатления, и все это потом переплавляется и находит воплощение в каких-то образах. Если бы можно было сказать: я посмотрел это и решил вот так… И если я что-то скажу, наверняка это будет ложь.

Наверное, это интуиция. Если под этим понимать способность с огромной скоростью обрабатывать информацию и принимать единственно верное решение.

– Меня интересуют в связи с «Женитьбой» конкретные решения. Огромное панно, на котором узнаешь город по знаковым объектам, зрители видит сразу, когда входят в малый зал театра. И сразу начинаешь думать: к чему бы это? Кто перевернул Петербург?

– Я не помню! Мы сели с Игорем и Еленой, стали сочинять… И в какой-то момент перевернули город. Не помню! Может, Игорь, а я его поддержал. Честное слово, не помню. И теперь уже иначе быть не может! Бывают такие озарения.

Помните, наши герои играют на ложках? Здорово ведь получилось! И тут я не могу вспомнить, как это получилось. Хотя все это завязано в определенную логику… И чтобы праздный читатель вашей газеты не подумал, что это легкая работа… Это все рождается из титанической работы 24 часа в сутки. Мозг думает, все время анализирует: что должно связаться между собой, куда все это должно привести? В нашем случае думали над тем, какими должны быть костюмы – в соответствии с эпохой Гоголя или в соответствии с нашими фантазиями?

Наверное, есть что-то мистическое в этом, хотя я не склонен к мистике. Но невозможно объяснить.

– И некоторые режиссеры отказываются об этом говорить. А как появились подушки разных размеров, украшенные многочисленными пуговицами?

– Я не помню. Точно могу сказать, что я очень люблю пуговицы; точно – я рассуждал о том, что это красота, и Петербург облеплен ракушкам зданий. И появилось ощущение образа – что-то уютное, но странное.

– Это ведь еще в вашем случае намеренная ставка на минимализм. Вы говорили об этом в одном из своих интервью. Но ведь чем меньше на сцене реквизита, тем пристальнее я, зритель, его разглядываю.

– Наверное, мне ближе площадной театр, его стилистика. Мне нравится, когда все пропущено через артиста. Два человека будут говорить на сцене, и их будут слушать.

– Есть такие спектакли, например, «Скамейка» Александра Гельмана.

– И это в принципе высший пилотаж.

– Напоследок о музыкальных номерах. В «Женитьбе» артисты поют, танцуют, как во многих спектаклях Качаловского театра. Это дань традиций театра последних десятилетий? Или в «Женитьбе» это было принципиально важно, как краска?

– Давайте ваш вопрос разделим. Александр Яковлевич вообще любит музыкальность в театре, пластику и музыку, яркость – поскольку он ученик вахтанговской школы. В «Женитьбе» было мое принципиальное желание. Поскольку мы перенесли ситуацию в нереальность, ситуацию во сне (в спектакле много нереального, например, Кочкарев, появляющийся из-под земли, зонтики)… Конечно, я хотел, чтобы еще было что-то балетно-образное. Так появилась музыкальная структура спектакля.

– Интересны сцены с использованием двух лестниц по краям сцены…

– Мы их придумали, а потом поняли, что это – как в Исаакиевском соборе Петербурга.

– Вы воспринимаете, когда артист  что-то подсказывает вам как режиссеру?

– Это прекрасно, я всегда стимулирую их к этому. Я сам как актер могу до пятидесяти решений придумать. Артист должен что-то приносить на репетицию. Это не значит, что у него есть окончательное решение по роли, но свою природу он должен в своей игре выразить.

Мы читаем сейчас «Дон-Кихота», пьесу Шварца. У нас застольный период. В пьесе много замечательных ролей.

– А кто режиссер-постановщик?

– Я. Пробую разных людей. Когда кто-то начинает читать, я вижу: да, он подумал, у него уже есть в голове предощущение какого-то персонажа. И это хорошо. Иногда, и даже очень часто, можно оттолкнуться от артиста. Если артист хороший, можно ему довериться.

– Я могу спросить, что для вас Дон Кихот?

– Можете. Это я. Это мы. Это театр. Все люди, которые занимаются творчеством – вопреки чудовищному миру, занимаются, в сущности, донкихотством. Потому что само наше существование: мы что-то пишем, что-то играем, и есть донкихотство. И если на нас посмотреть со стороны, тоже можно подумать, что мы идиоты, больные люди.

Конечно, мы не победим злого волшебника Фристона и весь ужас, который вокруг нас, и 60 каналов, с которых на нас льется помойка… Но мы же верим в это!

 Фото со спектакля предоставлены пресс-службой театра

Илья Славутский: фото Любови Агеевой

Интервью подготовила к печати Татьяна Летошева, студентка КФУ

Начало интервью - «Мы счастливые люди: у нас зритель, о котором можно только мечтать»

Дополнительная информация

Актер, режиссер, фотохудожник Илья Александрович Славутский родился 29 января 1979 года в городе Озёрске Челябинской области.

Народный артист Республики Татарстан. Член Союза фотохудожников России.

Закончил актерский курс РАТИ (ГИТИС) при КАБДТ имени Качалова и

режиссерский факультет ГИТИСа.  В труппе Качаловского театра с 1996 года.

Среди ролей прошлых лет:

Тишка – «Банкрот» А.Н.Островского

Том Сойер – «Приключения Тома Сойера» М.Твена

Анатолий – «Куриная слепота» Н.Коляды

Священник – «Визит дамы» Ф.Дюрренматта

Тарталья – «Любовь к трем апельсинам» М.Светлова

Чечеточник – «Роковые яйца» М.А.Булгакова

Среди ролей текущего репертуара:

Петруччо – «Укрощение строптивой» У.Шекспира

Дон Жуан – «Дон Жуан» Ж-Б.Мольер

Фигаро – «Безумный день, или Женитьба Фигаро» П-О.Бомарше

Глумов – «Глумов» А.Н.Островского

Мэкки-Нож – «Трехгрошовая опера» Б.Брехта, К.Вайля

Эрвин Паркер – «Американская шлюха, или Путешествие по России с папой-алкоголиком» И.Квирикадзе

Вася – «Квадратура круга» В.Катаева

Петя Трофимов – «Вишневый сад» А.П.Чехова

Остап Бендер – «Великий комбинатор» И.Ильфа, Е.Петрова

Рокк – «Роковые яйца» М.Булгакова

Томский – «Пиковая дама» А.С.Пушкина

Перчик – «Скрипач на крыше» Д.Бока, Д.Стайна

Николай – «Уважаемые граждане» М.Зощенко

Виктор – «Семейный портрет с посторонним» С.Лобозерова

Бармалей – «Доктор Айболит» К.Чуковского

Кот Базилио – «Золотой ключик, или Приключения Буратино» А.Толстого

Волк – «Красная Шапочка» Е.Шварца

Режиссерские работы:

Е.Шварц «Красная Шапочка»

А.Кристи «Мышеловка»

Н. Гоголь «Женитьба»

Персональный сайт: www.slavutski.ru