22 января 1722 года, то есть 280 лет назад, Петр I утвердил Табель о рангах, которым государственные чиновники занимали определенные ниши в зависимости от их положения на иерархической лестнице.

Царская Россия была страной мундиров. Мундир являлся своеобразным иероглифом, по которому можно было понять, на какой ступеньке социальной лестницы стоит его обладатель, какова его значимость, где и кем он служит. Само наличие мундира, хотя бы самого простого и скромного, автоматически ставило его обладателя выше простонародья. От сановников и генералов до восьмилетних гимназистов-приготовишек – все представители привилегированных сословий (состоящие на государственной службе, учащиеся и другие) имели свою узаконенную форменную одежду. Узаконенную и в буквальном и в переносном смысле слова.

В конце огромных фолиантов законов России были помещены многочисленные таблицы с изображением всевозможных военных и гражданских мундиров, сопутствующих им деталей с указанием натуральных размеров, а также с подробнейшим описанием, как и когда носить ту или иную форму, какого она цвета, из чего она шьется и какую имеет отделку.

Казалось бы, что общего между законами и формой железнодорожных кондукторов или учащихся училища виноградарства! Общим, оказывается, было то, что любая форма, ее детали имели “высочайшее” утверждение, то есть лично были утверждены царем, и тем самым приобретали силу закона, которого нельзя было отменить или изменить без царского “высочайшего” соизволения.

Придумывание и введение новых форм, особенно военных, было любимым занятием российских императоров, каждый из которых свое вступление на престол ознаменовывал в первую очередь новыми образцами мундиров, не задумываясь при этом, во что это обходится государству. Каждый полк, каждое ведомство, каждое учебное заведение имело свою форму, к тому же в нескольких вариантах: парадную, каждодневную, выходную, зимнюю, летнюю. К примеру, офицеры гвардейской тяжелой кавалерии имели по пять-шесть перемен формы. По три перемены имели рядовые солдаты этих же полков. Стоимость парадного, расшитого золотом мундира сенатора была равна месячному окладу министра.

Государство выделяло вновь назначенным сенаторам и другим сановникам специальное ассигнование на “постройку мундира”.

Страсть к мундиру охватывала порой и тех, кому он и не был положен,– купцов, фабрикантов. Если их предки в начале и середине XIX века довольствовались скромными купеческими кафтанами, то они в конце XIX-начале XX века хотели импонировать окружающим, да и самим себе, не только капиталами, но и расшитым мундиром, двууголкой и плюмажем и шпагой. Они вносили крупные пожертвования, исчисляемые сотнями тысяч, а иногда и миллионами в фонд “Ведомства императрицы Марии”, которому приданы были приюты, дома для престарелых, больницы и прочие “богоугодные заведения” 5. Взамен получали право на ношение весьма эффектного, напоминавшего придворную форму, мундира этого ведомства.

Уровень великолепия мундира прямо соответствовал размеру пожертвования. Каждый купец, не желая иметь мундир хуже, чем у его конкурента, “соревновался” в суммах взносов. “Ведомство императрицы Марии” процветало. Остается только неизвестным, что, в конце концов, перепадало из этих пожертвований опекаемым детям, старикам и больным.

На пуговицах этого богоугодного ведомства был изображен не обычный двуглавый орел, а пеликан, кормящий своих птенцов,– символ отеческой любви. Но дух незабвенного Земляники, попечителя богоугодных заведений из гоголевского “Ревизора”, сохранялся среди чиновников ведомства и в XX веке, и они прочно держали одно из первых мест по взяточничеству и хищениям в общероссийском масштабе.

Парадные формы, которые по идее символизировали мощь и величие империи, исчезли за несколько лет до революции. Их ликвидировала первая мировая война, нанесшая серьезные удары по “колоссу на глиняных ногах”, каким оказалась Российская империя. В последующий период правящая верхушка стала подчеркивать не свою обособленность от народа, а, наоборот, свое “слияние” с ним.

Сам “самодержец Всероссийский” надел солдатскую гимнастерку. Но история уже ускоряла свой бег – приближался 1917 год. Самым высшим привилегированным сословием Российской империи к началу XX века оставалось дворянство, из которого комплектовались придворные, верхи бюрократии, командный состав армии и флота.

Чиновники и их мундиры

Лица, состоящие на государственной службе в министерствах, ведомствах и других гражданских учреждениях, имеющие тот или иной класс в соответствии с Табелью о рангах, введенной Петром I, назывались чиновниками. Слово “чиновник” происходит от глагола “чинить” (то есть делать, устраивать, распоряжаться, чинить суд и расправу) и от слова “чин”, что, по В.Далю, означает “степень жалованного служебного значения, достоинства, класса”.

Всего в Табели о рангах было четырнадцать классов. На самой низкой, четырнадцатой ступеньке служебной иерархий стоял коллежский регистратор, а на самой высшей, первой – канцлер империи (гражданское звание, соответствующее фельдмаршалу).

Лиц, имевших это звание, в царствование Николая II в России не было. Последним канцлером империи при Александре П был министр иностранных дел князь А. М. Горчаков (лицейский товарищ А. С. Пушкина).

Практически самое высокое звание имел действительный тайный советник. Табель о рангах гражданских чинов соответствовала табели военных чинов (это давало возможность коллежскому асессору Ковалеву, герою гоголевского “Носа”, называть себя майором).

Чиновники до коллежского асессора были приравнены к обер-офицерам, от коллежского асессора до статского советника – к штаб-офицерам, от действительного статского советника до канцлера империи – к генералам.

Следует заметить, что статские советники или статские генералы уже именовались не чиновниками, а сановниками. Чиновники, как и военные, титуловались в соответствии с чином (классом): “ваше благородие”, “ваше высокоблагородие”, “ваше превосходительство” и “ваше высокопревосходительство”.

В отличие от офицерства чиновники были более дифференцированы как по социальному происхождению, так и по образовательному цензу. Между коллежским регистратором, окончившим зачастую только церковноприходское училище, и тайным советником, окончившим лицей или училище правоведения и принадлежавшим к титулованному дворянству, разница была больше, чем, скажем, между подпоручиком и генералом.

Непроходимая социальная пропасть лежала между коллежским регистратором и тайным советником. Случаи, когда скромный коллежский регистратор доходил до высших степеней чиновничьей иерархии, были крайне редки. Вот примерно как это могло бы происходить.

Молодой человек, выходец из мелкой купеческой среды или духовенства, реже из мещанства, поступает на службу писарем в какое-нибудь государственное учреждение, а затем сдает экзамен на “чин” и получает звание коллежского регистратора. Через несколько лет чиновник получает следующее звание и награждается орденом Станислава 4-и степени.

Этот орден давал “личное” дворянство – обладатель ордена становился дворянином, но его семья оставалась в прежнем сословии. По мере успешного продвижения по службе чиновник повышался в классе и, получив орден св. Владимира 4-й степени, становился дворянином “потомственным”, что означало уже юридическое включение его и его потомства в ряды правящего класса – дворянства и открывало дорогу к самым высоким постам.

В большинстве случаев верхушку чиновничества составляли питомцы привилегированных учебных заведений (лицей, училище правоведения), выходцы из среды потомственного и титулованного дворянства.

К чиновникам были приравнены и учителя средних учебных заведений, профессура и представители высших учебных заведений, инженеры, врачи, находящиеся на государственной службе. Все они имели соответствующие звания и носили на форменных фуражках круглую чиновничью кокарду. Женщины, состоящие на государственной службе, званий не получали, но могли быть награждены орденами.

Представители высшего чиновничества (министры), их “товарищи”, (то есть заместители), начальники ведомств и департаментов (губернаторы) часто имели придворные звания: камер-юнкер, камергер, гофмейстер, шталмейстер, егермейстер.

Покрой и фасоны гражданской форменной одежды в общем были схожи с военной формой, отличаясь от нее только цветом материала, выпушек (кантов), цветом и фактурой петлиц, фактурой и рисунком плетения погон, эмблемами, пуговицами – словом, деталями. Такое сходство становится понятным, если вспомнить, что за основу всех гражданских форм была принята форма военных чиновников, бывшая сама лишь разновидностью офицерской.

Если регламентируемая военная форма в России ведет свое начало с эпохи Петра I, то гражданская форма возникла гораздо позднее, в первой четверти XIX века. После Крымской войны, в конце 1850-х годов, как в армии, так и в гражданских ведомствах были введены новые формы, покрой которых более соответствовал моде тех лет и был удобнее. Некоторые элементы предшествующей формы сохранились лишь на парадной одежде (рисунок шитья, двууголки и т.п.).

К началу ХХ века значительно возросло число министерств, ведомств и управлений, появились новые должности и специальности, которых не было при установлении существующих форм. Возникла масса централизованных и ведомственных приказов и циркуляров, вводивших новые формы, устанавливающие зачастую противоречивые правила и фасоны.

В 1904 году была предпринята попытка некой унификации гражданской форменной одежды по всем министерствам и ведомствам. Правда, и после этого вопросы гражданской форменной одежды оставались крайне сложными и запутанными.

Формы, введенные в 1904 году, просуществовали вплоть до 1917 года, более не подвергаясь изменениям. Головные уборы различались по фасону, цвету выпушек и петлиц, цвету и рисунку эмблем и чекану пуговиц, цвету воротников и обшлагов на полукафтанах, цвету и рисунку шитья (золотого или серебряного), рисунку плетения на погонах.

Внутри каждого ведомства к тому же форма видоизменялась в зависимости от класса и разряда (чина) ее носителя. Так чиновников низших классов – от коллежского регистратора (XIV класс) до надворного советника (VI класс) – помимо знаков различия отличали друг от друга рисунки и размещение шитья на парадном мундире.

Существовала еще дифференциация в деталях фасона и расцветках формы между разными департаментами и управлениями внутри ведомств и министерств. Разница же между служащими центральных ведомств и служащими тех же ведомств на периферии (в губерниях) овеществлялась лишь в пуговицах. Служащие центральных ведомств имели пуговицы с чеканным изображением государственного герба, то есть двуглавого орла, а служащие на местах носили губернские пуговицы, на которых в венке из лавровых листьев изображался герб данной губернии, над ним – корона, а под ним – ленточка с надписью “Рязанская”, “Московская”, “Воронежская” и т. п.

Верхняя одежда (пальто, плащи, шинели, накидки) чиновников всех ведомств была черного или черно-серого цвета (маренго). Меховые воротники на пальто были из черной мерлушки, а на шинелях с пелериной (“николаевских”) – бобровые. Зимние шапки – из черной мерлушки с суконным донцем в цвет сюртука; такого же цвета были тульи фуражек. Полукафтан (парадный мундир), сюртуки, мундирный фрак (вицмундир) и брюки к ним были обычно черно-зеленого (бутылочного) цвета.

Только для чиновников министерства просвещения и Академии художеств был установлен темно-синий цвет. Тужурки (их еще называли дорожным полупальто), кителя и брюки к ним были черные или черно-серые.

Летом носили сюртуки, жилеты, а иногда и брюки из рогожки (отбеленного или небеленного полотна) или из ластика (плотная хлопчатобумажная ткань с диагоналевой выделкой). Из этого же материала шили чехлы на фуражки. Обувь составляли черные штиблеты или ботинки на шнуровке.

Высокие сапоги разрешалось носить только при тужурке, кителе или сюртуке – во время пребывания в командировке. Одежду дополняли: крахмальный воротник (стоячий или стояче-отложной), крахмальные манжеты, а также черный бантик – в обычные дни, белый – в праздничные.

Знаки различия по чинам были едиными для всех министерств и ведомств. Их прикрепляли к петлицам или на погоны – в тех случаях, когда таковые были присвоены. Петлицы имелись на всех видах форменной одежды, кроме полукафтана и мундирного фрака. Они имелись также на внутренней стороне мехового воротника и накидки. На петлицах была эмблема министерства или ведомства, такая же, как на фуражке, но меньшего размера.

У лиц, не имевших классного чина, но состоявших на государственной службе, были “чистые” суконные петлицы с кантами и эмблемой, а у всех классных чинов – петлицы из бархата. На всех разновидностях формы, кроме сюртуков, были петлицы с большой пуговицей. При наличии погон петлицы могли быть как с обозначением чина, так и гладкими, с одной только эмблемой. Ношение той или иной разновидности формы строго регламентировалось общими и ведомственными правилами.

Лицам, не имевшим классного чина, во внеслужебное время форму носить запрещалось. Классные чины во внеслужебное время ходили в форме (обязательно при шпаге) или в партикулярном платье – по желанию. В присутствие, то есть на службу, чиновники должны были являться в будничной форме – в сюртуках или тужурках.

В ряде случаев чиновники были обязаны приходить в праздничной форме. К таким случаям относились: торжественные приемы у начальства (при вступлении его на пост или уходе), представление высшему начальству, получение награды или нового назначения, отъезд в командировку или в отпуск и возвращение из них. Отставные чиновники имели право носить форму, но без погон. Их заменяли петлицы с обозначением класса.

Во время первой мировой войны, когда нарушились строгие правила ношения военной формы, чиновники тоже перестали соблюдать свои правила. Чиновники высоких рангов (включая министров) стали надевать в присутствие партикулярную одежду – визитки и пиджаки. Парадная форма вышла из употребления. Стали носить фуражки при штатской одежде и т. д. Перестали носить двууголки, шпаги при сюртуках, да и сами сюртуки заменялись по большей части кителями и тужурками. В то же время плащи, пальто, форменные фуражки продолжали носить вплоть до Октябрьской революции и даже после нее (сняв только с фуражек царские гербы и кокарды, а с шинелей и тужурок петлицы).

Эмблемы технических служб – топор и якорь у железнодорожников, различные молотки и гаечные ключи на фуражках – сохранялись и после Октябрьской революции.

Большинство ведомств и министерств имело специальную парадную форму, но только для лиц с IV класса и выше, то есть от имеющих звание действительного статского советника до действительного тайного советника. Остальные чиновники в торжественных случаях носили обычную форму, но с некоторыми дополняющими деталями.

Парадной формой чиновников был полукафтан – однобортный мундир с застежкой на девять пуговиц и брюки с лампасом из галуна (начиная с IV класса). В некоторых министерствах и ведомствах носили к парадному мундиру брюки в цвет полукафтана, в других – брюки из белого сукна (также с лампасами из галуна).

Чиновники до IV класса носили с парадным мундиром двууголку, а с IV класса – двууголку, расшитую золотом или серебром, в зависимости от цвета шитья. При парадной форме надевали все ордена, орденскую ленту (старшего из имеющихся орденов), шпагу и белые перчатки, а также белый жилет, но он не был виден.

Полукафтан чиновников различных классов отличался рисунком и размещением шитья на воротнике, обшлагах и полах. Внутри министерств различные департаменты и управления имели свой рисунок шитья. Он менялся и по территориальным признакам. К примеру, каждый учебный округ министерства народного просвещения имел свой рисунок шитья.

Нетрудно представить, какое огромное разнообразие типов парадных мундиров бытовало, если на их виде сказывались: а) принадлежность министерству или ведомству; б) принадлежность департаменту; в) местонахождение (город или округ); г) класс (чин) носителя мундира. Для лиц, занимающих должности ниже IV класса (до чина статского советника), парадная форма состояла из открытого сюртука, застегнутого на четыре пуговицы, жилета, брюк, галстука-бантика, крахмального воротничка, крахмальных манжет, фуражки или черной фетровой двууголки, шпага. При этом варианте обязательно надевались белые перчатки, ордена и медали.

Чиновники VI и V классов надевали к праздничному варианту белые галстуки и жилеты. Другим видом праздничной формы был мундирный фрак. Его имели право носить лица не ниже VI класса. Никаких знаков различия на нем не было. Мундирный фрак носили как с черным, так и с белым галстуком. При белом галстуке носили белый жилет. Из орденов – только звезды и шейные кресты. Все должности в государственном аппарате царской России были расписаны по классам.

Чиновники IV, III и II классов (от действительного статского советника до действительного тайного советника) представляли верхушку царской администрации и занимали самые высокие должности. Как правило, должность, скажем, II класса должен был занимать чиновник этого класса, но в практике на верхних ступеньках административной лестницы встречались и отклонения от этого правила как в ту, так и в другую сторону. Например, чиновник V класса (статский советник) мог замещать должность IV класса. В этом случае он, не будучи генералом, занимал генеральскую должность и носил генеральскую форму.

От прочих чиновников статского советника отличали следующие особенности их форменной одежды:

1. Рисунок и размещение шитья на парадных полукафтанах, брюках с лампасом и двууголках.

2. Пальто и плащи у них были с выпушками присвоенного данному ведомству цвета. Борта (отвороты) пальто и плащей шили из приборного сукна, в цвет выпушкам; того же цвета была подкладка.

3. Донышко зимней мерлушковой шапки было из приборного сукна в цвет кантов. По окружности донышка и крест-накрест шел узкий галун в цвет пуговиц (золотой или серебряный).

4. Сюртуки статских генералов имели выпушки по воротнику, обшлагам и “листочкам”, а у тужурок помимо выпушек имелись и борта из приборного сукна.

Статские советники, занимавшие должности министров или их заместителей, а также главноуправляющих ведомствами и департаментами или их заместителей, носили погоны на всех видах форменной одежды, кроме парадных мундиров и мундирных фраков. Погоны высших чинов министерства были шире обычных чиновничьих.

Каждое министерство, ведомство, департамент имели свой особый рисунок плетения и свою фактуру погон. Причем в некоторых министерствах и ведомствах погоны носили все чиновники независимо от класса, в большинстве же министерств они были только у высших чинов. Но и тут было много путаницы и несоответствий, не поддающихся кодификации. К примеру, чиновники некоторых министерств, не носившие обычно погон, при выезде в командировку их надевали (чиновники Переселенческого управления); чиновники министерства иностранных дел (служащие посольств и консульств) носили погоны только за границей. В министерстве юстиции погоны были у прокуроров и следователей, а также у чиновников межевого (землемерного) управления, не говоря уж о чиновниках главного тюремного управления, которые вообще носили военную форму.

Погоны служили привычным символом власти, подымающим их носителей над обычными людьми.

Следует добавить, что до 1904 года чиновники всех министерств и ведомств, включая даже учителей, носили поперечные погоны, такие же, как у студентов технических институтов, а продольные погоны были только у чиновников военного и морского министерств.

Знаки отличия людей военных

Для полковников и генералов, принадлежащих к высшей аристократии, преимущественно титулованных (графы, князья), а также для членов царской семьи (великих князей) были установлены следующие придворные звания: флигель-адъютант, генерал-майор свиты его императорского величества и генерал-адъютант.

Полковник, имеющий звание флигель-адъютанта, носил погоны не того полка, к которому он принадлежал, а специальные погоны, присвоенные царской свите. Погоны были серебряные, с вышитыми на них золотом монограммой Николая П и короной; канты были белые, суконные. Погон был на красном суконном подбое (подкладке). Погон был поэтому несколько шире обычного, именно за счет этой полоски. Просветы – красные.

Флигель-адъютант помимо специальных погон носил на правом плече плетеный серебряный шнур – аксельбант с двумя серебряными наконечниками, на которых имелись позолоченные двуглавые орлы и царские вензеля. В наконечниках иногда находились автоматические карандаши. Аксельбант пристегивался под правым погоном специальным хлястиком из красного приборного сукна на пуговицу, находящуюся под нижним краем погона. Передний (более короткий) плетеный конец аксельбанта прикреплялся серебряной ниткой к третьей пуговице кителя, а задний плетеный конец – на вторую пуговицу кителя. В петлю на аксельбанте продевалась рука. На гимнастерках концы аксельбанта крепились произвольно, но так, чтобы задний конец был укреплен выше переднего. На шинели аксельбантов не носили.

Следующим по званию был генерал-майор свиты его величества. Он имел военный чин генерал-майора и носил серебряные генеральские погоны с вензелями и кантами, как у флигель-адъютанта, и такой же аксельбант.

Высшим военно-придворным званием был генерал-адъютант. Этого звания мог быть удостоен генерал в чине генерал-лейтенанта или полного генерала. Погоны генерал-адъютант носил соответственно своему чину, так же как и вице-адмиралы и адмиралы. Во всем остальном их ничто не отличало от генерал-майора свиты, в том числе и аксельбанты.

В тех случаях, когда флигель-адъютант, генерал-майор свиты или генерал-адъютант только носили это звание, но фактически не состояли в свите царя, погоны у них были такими, какие присвоены их полкам и корпусам (то есть они могли быть и золотые; в таком случае вензель был серебряным, а аксельбант –золотым).

Если генерал-адъютант был вице-адмиралом или адмиралом, то есть на его адмиральских погонах имелся вышитый серебром вензель Николая II с короной и он носил золотой аксельбант. Петлицы на шинелях членов свиты были красные с белым кантом. Фуражки они носили по присвоенной им основной форме.

Подробнее – в книге Я.Н.РИВОША “Время и вещи”

(Очерки по истории материальной культуры в России начала XX века). М., Искусство, 1990.