В год столетия композитора, народного артиста СССР, основателя Казанской государственной консерватории, лауреата Государственных премий СССР и Тукаевской премии Назиба Жиганова в Казани  появилась улица его имени.

Депутаты Казанской городской Думы на своем последнем заседании 4 марта 2011 года приняли решение присвоить трем новым улицам столицы Татарстана имена выдающихся деятелей культуры и науки. Имя Жиганова дали улице, которая  находится в Советском районе,  на участке между проспектом Альберта Камалеева, бывшего первого секретаря Советского райкома партии, в годы перестройки и позднее - главы районной администрации, и проспектом Победы. 

Как отмечают СМИ, сообщая об этом решении казанских депутатов, улица Жиганова еще только формируется. Какое Назиб Жиганов имеет отношение к одной из новых улиц Советского района, непонятно. Правда, в какой-то степени можно принять довод о том, что в этой части города теперь несколько улиц, названных именами известных деятелей культуры Татарстана.

Известно, что предложения депутатам, принимающим подобные решения, делает специальная топонимическая комиссия, в которую входит немало авторитетных личностей. Хотелось бы пожелать этой комиссии обосновывать свой выбор публично. Последнее решение Думы заставляет думать либо о том, кто комиссия формирует решения, не особо заботясь об их мотивированности, либо решения в значительной степени определяются чьими-то субъективными симпатиями и антипатиями.

Впрочем, решение по улице Назиба Жиганова, которому в нынешнем году исполнилось бы 100 лет, вполне соответствует отношению в Татарстане к этой выдающейся личности. Его именем названа не улица Малая Красная, где он жил и работал (общественность предлагала выбрать именно ее), ни какая-то другая улица, где композитор хотя бы ходил, а улица на задворках Казани…

Так получилось, что я уже несколько раз выступала публично в защиту Назиба Гаязовича Жиганова, выдающегося сына татарского народа, человека, впрямую причастного к развитию национальной культуры нашей республики.

Казалось, нуждается ли в защите человек, оставивший после себя памятник, к которому, уж точно, не зарастет народная тропа? Консерватория со средней специальной музыкальной школой, симфонический оркестр, театр оперы и балета – и все это связано с его именем. А есть еще музыка, ученики.

Но время от времени возникают обстоятельства, которые заставляют взяться снова за перо. Как появление улицы Жиганова совсем не там, где рассчитывали его друзья и почитатели таланта.

Нельзя было не обратить внимания на то, что фамилии Жиганова не оказалось в речи Президента республики М. Шаймиева на торжественном собрании в честь 1000-летия Казани в театре оперы и балета имени М. Джалиля в 2005 году. А ведь это был не просто поминальный список тех, кто оставил заметный след в истории Казани и республики. Это было своеобразное подведение итогов пройденного пути. Поработав в чиновничьей среде, знаю, сколь тщательно отбираются кандидатуры для таких поводов, с каким пристрастием выстраивается список претендентов на особое внимание. Ничего не имею против тех, кто был удостоен такого внимания на этот раз, – все имена знаковые.

Цитата из речи Президента:

«Наша столица замечательна людьми. Одно перечисление великих имен просто завораживает. Здесь творили средневековый поэт Мухамедьяр и знаменитый Державин. Величайший ученый Лобачевский был ректором Казанского университета, а его ученик Бутлеров основал школу органической химии. В одно время жили, творили Тукай, Шаляпин, Горький. Реформацию ислама начал Марджани. В Казани появилась известная на весь мир лингвистическая школа во главе с Бодуэном де Куртэне и Казем-беком. Бехтерев, Вишневский, Завойский, Муштари, Камай, академики Арбузовы поднимали ряд направлений российской науки на мировую высоту. С Казанью связаны имена Володи Ульянова-Ленина, Льва Толстого, Аксакова, Рудольфа Нуриева. Мы гордимся тем, что Софья Губайдулина родилась и училась в Казани. Здесь творили Сайдашев, Галиаскар Камал, Шишкин, Фешин, Урманче. Отец и сын Туполевы, Сергей Королев, Артем Микоян создавали в Казани прославившую страну авиационную и ракетную технику. Сколько выдающихся личностей! Они являются гордостью всей страны».

Согласитесь, непросто было из тысячи имен, которые сохранила история нашего города, выбрать 30, проследив, чтобы в равной степени были представлены татары и русские, ученые и деятели культуры. Но если назвали трех художников: Шишкин, Фешин, Урманче, почему был не назвать трех композиторов? Жиганов заслужил этой чести не меньше, чем Губайдуллина, которая получила высшее музыкальное образование в консерватории, основанной Назибом Гаязовичем. Тем более что в программу юбилейного концерта была включена кантата Жиганова «Республика моя».

Можно подумать – случайность, если бы не ряд других фактов, которые вызывают уже не только недоумение, но и возмущение.

Назиб Жиганов со своим учителем - профессором Московской консерватории Генрихом Литинским

До сих пор храню письма, пришедшие летом 1990 года в редакцию «Вечерней Казани», где я тогда работала. Это были письма с предложением назвать консерваторию именем Назиба Жиганова и возмущенные  отклики на это предложение поклонников Салиха Сайдашева, которые предлагали увековечить таким образом имя своего кумира. Первой написала Р. Муратова. Она имела право судить о заслугах композиторов, потому что лично знала и того, и другого и музыку обоих любила. Именно Р. Муратова первой предложила присвоить консерватории имя Назиба Жиганова.

По мнению читательницы Ф. Фатыховой, если бы он написал одну оперу «Алтынчач» – о борьбе булгар против завоевателей, было бы достаточно, чтобы татарский народ считал его своим великим сыном. «Вся его жизнь – творчество и общественно-политическая деятельность – пример фанатичного служения народу и искусству», – писала она.

В редакцию тогда же пришло короткое письмо с восемью страницами подписей, среди которых мы нашли немало знакомых фамилий – пианистка Эльза Ахметова, заведующий кафедрой народных инструментов консерватории Анатолий Шутиков, солисты театра оперы и балета имени М.Джалиля Зиля Сунгатуллина, Юрий Борисенко, Елена Михайлова и Руслан Даминов, композитор Шамиль Шарифуллин, писатель Диас Валеев, певец Ренат Ибрагимов, много педагогов консерватории, института культуры, музыкального училища и музыкальных школ,  музыкантов оперного театра. Свои подписи поставили и просто любители музыки – контролер ОТК, водитель автобуса, врач, студенты и пенсионеры. «Глубоко убеждены, что Казанская консерватория должна носить имя ее создателя и ректора – Н.Г. Жиганова», – так заканчивалось то письмо.

Были отклики и на письма противников присвоения консерватории имени Жиганова. Вот одно из них: «То и дело слышу высказывания о том, что С.Сайдашев – «народный композитор»... Скажите, посещающие оперу, слушающие симфонии – это не народ?», – это цитата из письма Р. Мухамедзяновой.

Письма поклонников Салиха Сайдашева приводить не буду, поскольку они оскорбительны для памяти Назиба Гаязовича. Я передала их в музей композитора. И такое забывать нельзя.

Эти мнения обнародованы сегодня впервые, так как в 90-м году редакция «Вечерки» решила не развивать  дискуссию, обидную для поклонников и Сайдашева, и Жиганова и бесполезную для искусства.

Предложение  назвать Казанскую консерваторию именем ее первого ректора было реализовано только в 2001 году, к 90-летию композитора Жиганова. К юбилеям было приурочено еще несколько событий по увековечению его памяти.

С большими трудностями шло создание мемориальной квартиры-музея Жиганова. Он бы так и не открылся, если бы не личная помощь Президента М. Шаймиева. Если бы не он,  вдову композитора – Нину Ильиничну Жиганову – по решению суда выселили бы из квартиры, в которой она жила с мужем с 1971 года. Инициатором создания музея было правление Союза композиторов СССР. К Президенту Татарстана обращался по этому поводу Тихон Хренников. Факт сам по себе примечательный.

30 июля 1991 года Кабинет Министров РТ постановил создать мемориальный музей-квартиру композитора, но музей открыли только в 2001 году.

Факты эти порой не поддаются логическому объяснению. Но еще меньше логики в околомузыкальных страстях, которые то и дело вспыхивают вокруг имени композитора.  Бездоказательных обвинений в  его адрес много. О фактах,  касающихся взаимоотношений Назиба Жиганова и Салиха Сайдашева, Назиба Жиганова и Фарида Яруллина, которые опровергают эти обвинения, рассказал в своей документальной повести «Когда убивают даже мертвых» писатель Диас Валеев. Вы можете найти ее на нашем сайте.

Назиб Жиганов и башкирский писатель Мустай Карим

Спор о том, кто более татарскому народу ценен – Назиб Жиганов или Салих Сайдашев, идет уже около 20 лет, с разной степенью ожесточенности и соблюдения приличий. В 90-е годы панегирики в адрес одного композитора начали неизменно сопровождаться упреками и обвинениями в адрес его коллеги. Во многом именно развернувшаяся полемика заставила республиканскую власть отложить до лучших времен присвоение консерватории имени его создателя. Мне говорили об этом несколько человек, впрямую причастных к решению этого вопроса.

В 2004 году в издательстве Казанского государственного университета вышла книга, которую написал Салих Шамов, в прошлом учитель истории,  председатель Общества поклонников искусства Салиха Сайдашева и его соратников. Я знала автора как Салиха Назмутдинова, одного из внештатных авторов отдела культуры «Вечерней Казани» в пору моей там работы. Помню, с какой горячностью он и другие поклонники творчества Сайдашева пытались напомнить согражданам о своем кумире, тоже, по их мнению, недооцененном, как много старались сделать для увековечения его памяти. «Вечерка» тогда, как могла, способствовала сбору пожертвований на памятник великому татарскому композитору, который появился только в 2005 году. Средства были выделены из бюджета, собранные деньги, насколько мне известно, исчезли  бесследно. Впрочем, их бы на памятник все равно не хватило.

Читая книгу Шамова о Салихе Сайдашеве, трудно отделаться от мысли, что она написана со специальной  целью – свести счеты с Жигановым. Его фамилия встречается довольно часто, в самом нелицеприятном контексте. Оказывается, везде и во всем тот мешал Сайдашеву: и в личной жизни, и в творчестве. Иногда один, иногда в союзе с Татарским обкомом КПСС и отдельными должностными лицами, с которыми дружил. Противопоставление двух композиторов в книге «Мелодии судьбы народа», основанное чаще всего на слухах, доходит до уровня неприличных кухонных разборок.

Хотела привести парочку примеров, но рука не поднимается это цитировать.

Нельзя лишить Салиха Шамова его права на выбор музыки, которая ему нравится, композитора, которого он много лет истово защищает, хотя, как мне кажется, особой нужды в том нет. И субъективность его книги – явление нормальное. Однако никому не дано право походя бросать недостойные обвинения, и по форме, и по сути граничащие с клеветой.

Что простительно любителю музыки, но дилетанту, каковым, несомненно, является Салих Шамов (как по-другому можно сказать о человеке, который считает басом Г. Даминова, которого вообще-то зовут Русланом, и тенором – Н. Пантюшина?), непростительно музыканту-профессионалу, который не мог не понимать, какой резонанс вызовет эта книга. С большим удивлением я прочитала, что предисловие к книге Шамова написал народный артист РТ, профессор Шамиль Монасыпов. Это было «примиряющее» предисловие - так охарактеризовал его Монасыпов в разговоре со мной.

Внешне профессор Монасыпов действительно вроде бы пытается снять налет скандальности с отношений Жиганова и Сайдашева – ради объективной истины. «В книге С. Назмутдинова в качестве основного оппонента С. Сайдашева выводится композитор Н. Жиганов, на которого автором возлагается вся ответственность за беды и злоключения композитора», – пишет он. –… Однако взаимоотношения двух упомянутых деятелей татарской музыки невозможно понять исходя лишь из чисто душевных представлений о справедливости. Необходимо рассматривать проблему в контексте требований духа того времени и высших законов эволюции мировой музыкальной культуры».

Мысль красивая, но в тексте не развитая. Потому с большим удовлетворением прочитала в журнале "Идель" (номер 12, 2010 г.) интервью Шамиля Монасыпова, в котором он сопровождает свои оценки доказательствами, уходя от субъективизма и обвинительного тона, характерных для разговора о Жиганове и Сайдашеве и ставших правилом "хорошего тона" в Татарстане.

Книга Шамова ставит меня и всех, кто ее читал, перед нелегким выбором: либо – за Сайдашева и против Жиганова, либо – за Жиганова и против Сайдашева! Но эти две мощные фигуры в моем представлении не только мирно уживаются, но и взаимно дополняют друг друга, являя мне, русскому человеку, все богатство татарской музыки. Татарскому народу крупно повезло, что был Сайдашев и был Жиганов. Радоваться бы этому, а не копаться в грязном белье былых обид, не собирать сплетен и оскорблять мертвых, не способных защитить себя от наветов.

Композитор Дмитрий Шостакович  с татарскими коллегами 

В 2004 году возникла еще одна историческая параллель: Жиганов и Аухадеев.

Читаю брошюру «Ильяс Аухадеев», изданную к столетию со дня рождения этого замечательного человека. В статье того же Шамиля Монасыпова «Истоки преображения», написанной с большим уважением к Ильясу Ваккасовичу и сообщающей много интересных сведений, явственно ощутим полемический акцент. И.В. Аухадеев внес неоценимый вклад в развитие профессионального музыкального образования в республике, возглавляя на протяжении многих лет Казанское музыкальное училище. С именем музыканта связано становление Татарского театра оперы и балета, в котором он работал в ответственный и сложный период с 1941 по 1948 год.

С одной стороны, вроде бы просто очерк о большом музыканте, с другой стороны – подспудное оппонирование в связи с отдельными фактами его биографии. Как кажется автору, роль музыканта в культурной жизни республики могла быть более важной, а сам он заслужил больших почестей, чем ему воздали.

При внимательном чтении очерка замечаешь, что были роковые обстоятельства, которые определяли место работы Аухадеева. Приведу две конкретные цитаты из очерка: «Одним из деятельных сторонников этой идеи – о создании в Казани консерватории  был сам Ильяс Ваккасович, обращавшийся с письмами в самые разные инстанции и нашедший союзников со стороны руководства республики и композиторской организации, сформированной в 1939 году после упразднения РАПМ. Однако события 40-х годов внесли существенные коррективы в планы И.В.Аухадеева» (он был направлен на работу в оперный театр – Л.А..); «И на этот раз, как в случае с открытием консерватории, в оркестре (симфоническом оркестре Государственной филармонии ТАССР – Л.А.) не нашлось места его вдохновителю» (как известно, за пульт художественного руководителя и дирижера встал Натан Рахлин – Л.А).

На первый взгляд, в обоих случаях судьбой музыканта управляло стечение обстоятельств, но нет… Фамилия Жиганова в очерке не называется, но она подспудно возникает, потому что и в первом, и во втором случае и в самом деле мнение Назиба Гаязовича значило многое. Но есть ли доказательства того, что именно Жиганов имел отношение к фактам биографии Аухадеева? Да и в адрес партийной власти хотелось бы читать более обоснованные обвинения.

Не буду признаваться в любви к прежнему государственному строю, к КПСС, хотя долгие годы была членом партии, к партийным чиновникам, которые руководили нами – артистами, музыкантами, журналистами. Но меня всегда коробит энергичное махание кулаками после драки. Хотела бы спросить Шамиля Монасыпова, которого искренне уважаю как талантливого музыканта, почему в прежние годы он не был так суров в оценках «большевистской идеологии», которая тотально превращала «людей в обезличенные массы, лишенные индивидуального «Я», почему не обличал со страниц газет «мертвящую софистику партократов» даже в годы полного «разгула» демократии?

Это вовсе не намек на то, что раньше ему на это духа бы не хватило. Просто многим деятелям культуры, и профессору Монасыпову в том числе, грех жаловаться на «большевистских идеологов». Сегодня, когда большинство крупных руководителей органов власти бывают в театрах и на концертах только вместе с Президентом республики или по большим датам, можно с благодарностью вспоминать секретарей обкома КПСС по идеологии и заведующих отделами культуры города и республики, которые считали своим долгом быть на каждой премьере. К тому же многие «партократы» никуда не делись и до сих пор сидят в высоких кабинетах – могут и обидеться.

Доктор медицины, профессор Эрик Аухадеев, сын Ильяса Ваккасовича, зная об околомузыкальных интригах, писал: «Сплетники говорят, что в консерваторию его не пустил Н.Г.Жиганов, опасаясь конкуренции. ... Но нам, его близким, кажется, что все дело заключалось в том, что он никогда не хотел расставаться с училищем». Эрик Ильясович вспоминает, с каким уважением относились к Назибу Гаязовичу его родители – Ильяс Аухадеев и Галия Кайбицкая.

У Аухадеева-младшего тоже есть в душе обида за отца – не оценили, не поняли. Возможно, так и было, и тогда можно только поддержать предложение коллег и учеников Ильяса Аухадеева о том, чтобы издать книгу о нем – по мнению создателей брошюры, она «поможет получить более глубокие и разносторонние знания о процессах становления музыкального искусства в Республике Татарстан». Однако если главной мыслью создателей такой книги будет не «объективная картина преобразования татарской музыкальной культуры, происходившего в 20-м столетии», а всего лишь иная расстановка фигур на шахматной доске истории, то вряд ли можно считать этот проект успешным.

Помнится, в связи с юбилеем Ильяса Аухадеева Президенту РТ Минтимеру Шаймиеву было направлено обращение деятелей культуры, в котором доходчиво рассказывалось о том, кто такой Аухадеев, о его роли в музыкальном искусстве. Не стоило бы возражать против такого просветительства (возможно, Президенту и в самом деле не были известны некоторые факты из личной жизни музыканта и истории Казанского музыкального училища), но чем больше читаешь текст обращения, тем больше понимаешь истинный его смысл. Надо знать общий музыкальный контекст современной Казани, чтобы понять направленность некоторых пассажей послания. Речь идет о завуалированном призыве переписать историю музыкального искусства республики и татарской культуры в целом или хотя бы сменить приоритеты в общепризнанных истинах.

Председатель правления Союза композиторов РТ Рашид Калимуллин для себя этот вопрос уже решил. В интервью газете «Звезда Поволжья» в связи с 70-летным юбилеем этой творческой организации, значимость отдельных персон в этой истории он определил так: «у истоков профессионального татарского искусства стояли С. Сайдашев, Ф. Яруллин, Н. Жиганов, М. Музафаров, А. Ключарев и др.» И ни одного слова о том, что первым председателем правления Союза композиторов республики был Назиб Жиганов.

Как мне кажется, именно из-за такой позиции руководства Союза композиторов РТ до сих пор не решен вопрос о праздновании юбилея Жиганова в Москве. Юбилейный концерт состоялся в Санкт-Петербурге, и председатель правления в нем участвовал. А вот будет ли концерт в честь Назиба Гаязовичав Москве, где он многие годы работал в союзах композиторов РСФСР и СССР, до сих пор не известно.

Еще один повод для огорчения, но я менее всего хотела бы обвинять руководство журнала "Татарстан", которое доверилось профессионалам. В рамках празднования юбилея республики в 2010 году редакция решила выяснить имена "самых выдающихся представителей Татарии и Татарстана в разных областях жизни за 90 лет"  и предложила выбрать героев республики из предложенного списка, который публиковался в нескольких номерах.

В этом списке фамилии композитора Жиганова не оказалось. Нет на этой полосе журнала и его фотографии. Фото Алины Кабаевой есть, а Назиба Жиганова нет.

Как оказалось, предварительный список составляли научные сотрудники Института Татарской энциклопедии, не самые безграмотные люди в РТ.

Этим заметкам уже более пяти лет. Я начала писать их после того, как прочитала книгу Шамова. Все не было случая их опубликовать. Когда в нынешнем году начались юбилейные торжества по случаю столетия Назиба Жиганова, очень хотелось верить, что композитора наконец-то оценили в должной мере.

И вдруг решение назвать именем Жиганова улицу на окраине Казани...

Для меня, думаю, и для всех, кому дорога память о Назибе Жиганове, это – как оскорбление. Уж лучше бы не было улицы Жиганова на карте города вообще. С этим примириться было бы легче.

Видимо, история очистится от шелухи предвзятости, когда уйдут в небытие  хулители этой величайшей личности. Останется только музыка Назиба Жиганова. Как показывает история культуры, музыка способна жить столетиями.

И вообще время очищает отношения от субъективизма, оставляя в сухом остатке истинную цену людей и событий.

Любовь АГЕЕВА, заслуженный деятель культуры Республики Татарстан и Российской Федерации,

лауреат премии Международной конфедерации журналистских Союзов

(бывшего Союза журналистов СССР)

от 1991 года