История российского парламентаризма. Демократии нового типа не получилось

Ольга Малышева

20 февраля 2006 года

ХХ век прогремел в истории России эхом трех революций, выдвинувших на повестку дня вопрос о власти. Каждая из политических партий предлагала свой вариант будущего государственного устройства России, но, пожалуй, самый радикальный путь политического преобразования в стране отстаивала РСДРП(б).  Партия большевиков сделала ставку на Советы, в которые входили представители солдат, рабочих и крестьян.

О власти Советов, подлинной и мнимой, рассказывает Ольга МАЛЫШЕВА, доцент Казанского государственного гуманитарно-педагогического университета.

Лидер партии В.И.Ленин, определяя стратегию и тактику партии, выдвинул идею диктатуры пролетариата после победы социалистической революции, политическим органом которой должно было стать временное революционное правительство. Размышляя о политических формах пролетарской государственности, он обращался к опыту Парижской Коммуны 1871 г.

Концепции Ленина суждено было осуществиться в условиях знаменитой стачки иваново-вознесенских рабочих, начавшейся 12 мая 1905 г. и продолжавшейся 72 дня. Для проведения стачки был создан первый Совет рабочих уполномоченных (депутатов), возглавляемый М.В.Фрунзе. Совет рабочих уполномоченных, в состав которого явочным порядком входило до 150 рабочих, провозгласил свободу слова, собраний, печати, стачек; создал боевую дружину и рабочую милицию для поддержания порядка в городе.

Давая характеристику Советам, Ленин настаивал на ее превосходстве над парламентской республикой: по своему происхождению это – революционные органы, возникшие в ходе восстания; они созданы творчеством народных масс; действуют под контролем трудящихся, который осуществляется путем выбора и отзыва депутатов; развивают инициативу масс, привлекая их к решению государственных задач.

Советы явились двигателем революции, которая первоначально напоминала стихию и пугала не только обывателей. Власть была не просто растеряна – она была парализована. Царские учреждения демонстрировали полную беспомощность, а прежние претенденты на власть приглядывались к событиям. В.В.Шульгин с болью и каким-то недоумением писал в своих воспоминаниях: «Правительства нет, все брошено… Весь огромный механизм остановлен на полном ходу, остановлен и обезглавлен… Положение таково, что многих старых бюрократов нельзя оставить… Часть их даже арестована добровольными сыщиками…Часть бежала».

Представители РСДРП были в Советах явно в меньшинстве, но, по воспоминаниям А.Ф.Керенского, с появлением большевиков сама сущность Советов как-то неожиданно изменилась.

По предложению Молотова было решено, несмотря на протесты меньшевиков и некоторых социалистов-революционеров, обратиться ко всем частям Петроградского гарнизона с предложением направить в Совет своих депутатов. Солдаты открыли большевикам прямой доступ в казармы и на фронт. Советы оказались под защитой армии, что позволило в кратчайшие сроки сформировать собственные органы власти.

Петроградский Совет брал на себя важные государственные функции. Самым громким актом был «Приказ №1» по гарнизону Петроградского военного округа о демократизации армии. По нему было отменено титулование офицеров, действия командования подпадали под контроль выборных солдатских комитетов.

Революционный энтузиазм иногда отметал здравый смысл. Так, Петросовет принял решение похоронить жертв революции на площади Зимнего дворца в «укор императорам». М.Горькому и Ф.Шаляпину пришлось долго ходить по кабинетам власти, объясняя, что «нехорошо устраивать кладбище у Дворца, который ведь может пригодиться народу».

Керенский, давая оценку деятельности Петросовета, писал: «Помимо того что Совет добился восстановления дисциплины не только на заводах, но и в военных казармах, он внес огромный вклад в организацию регулярного снабжения Петрограда продовольствием, а также сыграл в высшей степени плодотворную роль в подготовке преобразовательных реформ во всех сферах».

Октябрьская социалистическая революция открыла новую страницу в истории Советов и всей страны в целом. Определяя задачи государственного строительства, Ленин настаивал: «пролетарское государство неизбежно должно быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще, и по-новому диктаторским – против буржуазии)». В рамки пролетарской диктатуры помещались лишение избирательных прав значительной части населения России, силовые действия по отношению к нелояльно относящимся к советскому режиму людям, жесткий идеологический контроль над всеми слоями общества.

Демократия нового типа виделась в ее классовом характере, в соединении законодательной и исполнительной власти в руках единых представительных учреждений. Ленин был убежден, что, «сливая ту и другую власть, Советы сближают государственный аппарат с трудящимися массами». Ведь процесс превращения Советов в политическую основу демократии нового типа предполагал выборность и сменяемость депутатов Советов, их подчиненность избирателям, осуществление права отзыва депутатов, гласность в работе Советов и т.д.

Несмотря на то, что решения II съезда Советов заложили основы новой государственности, стройного механизма государственной власти не существовало. В регионах продолжали действовать старые органы местного самоуправления, а кое-где функции власти брали на себя националистические организации. Не было единства и в центральных органах власти – как в определении стратегии социалистического строительства, так и в вопросе о сотрудничестве с другими социалистическими партиями. Уже в конце октября разразился первый кризис власти. Представители Всероссийского исполкома железнодорожного профессионального союза («Викжель») потребовали создания «однородного социалистического правительства», в состав которого вошли бы представители всех социалистических партий, а также устранения «организаторов военного заговора» Ленина и Троцкого. Ленин расценил это как нарушение партийной дисциплины, а само требование создания коалиционного правительства – как контрреволюцию.

Однако большевики были обречены на сотрудничество с левыми эсерами, так как последние широко поддерживались крестьянами, которые увидели в эсеровском лозунге «Земля и воля» исполнение своих надежд на ликвидацию помещичьего землевладения. Казанскую губернию захватила эпидемия «черного передела» земли, когда крестьянские сходы явочным порядком объявляли о переходе всех земель в распоряжение крестьянских волостных комитетов. Этот процесс был поддержан левыми эсерами. В мае 1917 г. на I Всероссийском съезде крестьянских депутатов, руководимом эсерами, поволжская делегация предложила до Учредительного собрания передать земли земельным комитетам. Под руководством А.Л.Колегаева была принята обширная программа предоставления волостным комитетам права на определение продовольственных норм и отвода участков леса для вырубки. Влияние левых эсеров было сильно и среди рабочих и солдат, еще не порвавших связей с деревней. Так что в регионах позиции левых эсеров были зачастую сильнее позиции большевиков, чьи организации были молодыми и немногочисленными. В Казани по численности большевики в шесть раз уступали эсерам.

Вслед за центральными органами произошла реорганизация аппарата власти и управления на местах. Резолюция об организации власти в Казанской губернии была принята Казанским комитетом РСДРП 30 октября 1917 г. Еще раньше – 2 марта – возник Казанский Совет рабочих депутатов под председательством Чекунова. 10 марта был создан Совет солдатских депутатов. 14 марта оба совета объединились, их председателем был избран подпоручик К.Поплавский. В мае оформился Совет крестьянских депутатов во главе с А.Колегаевым.

Организационное собрание комитета РСДРП(б) в Казани состоялось 26 марта 1917 г. В состав комитета вошли 16 человек во главе с В.А.Тихомирновым. Первые партийные ячейки были созданы на пороховом заводе, заводах Крестовниковых и Алафузова.

Идея правительства, которое включало бы не только большевиков, но и представителей всех социалистических партий – эсеров, меньшевиков и других, проваленная в центре, в Казанской губернии, казалось, имела шансы на успех. Во властных структурах Казанской губернии было много левых эсеров. Так, в Совете Народных Комиссаров, учрежденном 26 февраля 1918 г., портфели были распределены следующим образом: большевики и левые эсеры получили по 5 мест, социал-демократы-интернационалисты – 2, анархисты – 1 место.

В составе губернского Совета работало 30 левых эсеров. В рабочей секции Казанского Совета фракция левых эсеров (30 чел.) была по численности второй после большевиков (46 чел.). Большевик Покровский констатировал: «Преобладание левых эсеров чувствовалось повсюду, мы были слабы в соваппарате. Они же вели работу и в губернии».

Первое время большевики и эсеры сотрудничали более или менее продуктивно. Логика диктатуры пролетариата не допускала компромиссов и по незначительным вопросам, а тут – различие взглядов по ряду принципиальных позиций.

Большевики делали ставку на сельский пролетариат и потому поддерживали «солдатско-бедняцкие организации», а значит – обыски, конфискации, репрессии, обострявшие и без того сложную обстановку в деревне. Левые эсеры обращали внимание большевиков: в деревне есть «трудовое крестьянство» и «сельская буржуазия», считая, что «строить новый социальный порядок без участия трудового крестьянства одними силами пролетариата – это утопия».

Это, в свою очередь, привело к разным позициям в отношении продовольственной политики. Диаметрально противоположными были позиции и в вопросе государственного строительства. В начале своей деятельности СНК декретом от 30 октября 1917 г. закрепил за собой право составления законов. Левые эсеры утверждали, что это – прерогатива ВЦИК.

Не было единства и в решении национального вопроса. Так, большевики выступали последовательными противниками штата Идель-Урал и передачи решения национального вопроса в руки мусульман. Левые эсеры поддерживали позицию Мусульманского комитета о провозглашении Урало-Поволжской Советской республики.

Еще более острыми были разногласия по поводу заключения Брестского мира, который левые эсеры определяли как предательство. Решением IV Всероссийского съезда Советов (июль 1918 г.) поддерживающие свой ЦК левые эсеры были исключены из состава всех Советов.

Против казанских эсеров началась травля в большевистской прессе, затем были распущены губисполком, где преобладали левые эсеры, разоружена их боевая дружина. После освобождения Казани от белочехов в 1918г. были ликвидированы все левоэсеровские организации, а наиболее активные члены партии репрессированы.

Установление единовластия Коммунистической партии стало точкой отсчета нового этапа советской государственности, в том числе и в истории Советов. Конституция РСФСР 1918 г. закрепила власть Советов на основе принципа классовости, выдвигая задачу «полного подавления буржуазии». Избирательных прав лишались буржуазия, духовенство, бывшие служащие полиции и жандармерии, рабочим предоставлялось преимущество перед крестьянами. Если в сельских и городских Советах проходили прямые выборы депутатов, то на съезды Советов выборы были многоступенчатыми.

Характерной особенностью советской государственности было соединение законодательной и исполнительной власти в руках единых представительных органов – Советов.

С формированием авторитарного политического режима в СССР Советы стали звеном централизованной иерархической системы власти, базирующейся на идеологическом единомыслии. Председатель Президиума ВЦИК М.И.Калинин (избран 30 марта 1919 г.) был скорее декоративной фигурой, хотя в 1920-е годы иногда занимал самостоятельную позицию по целому ряду вопросов. Так, возглавляя в 1921-1922гг. комиссию ВЦИК по изъятию церковных ценностей, выступил против глумления над святыми мощами Сергия Радонежского и расстрела участников восстания верующих в Шуе; возражал против насильственной коллективизации крестьянства, спорил с В.М.Молотовым о том, как определять кулаков. Но уже в 1930-е годы ситуация изменилась кардинально. Не только сам Калинин, но и Советы стали видимостью власти. Выхолощенными оказались как содержание деятельности, так и сама идея «новой демократии» в лице Советов. В стране установилась не диктатура пролетариата, за которую так ратовал Ленин, а диктатура Коммунистической партии.

Государством по-новому демократическим ни послереволюционная Россия, ни Советский Союз не стали, хотя в Советах разного уровня в обязательном порядке были представлены трудящиеся. В нарушение правил грамматики слово «Советы» писалось в большой буквы, однако авторитета им это не добавляло. Полной хозяйкой была власть исполнительная. И в Центре, и на местах.

Ольга МАЛЫШЕВА,

доцент Казанского государственного гуманитарно-педагогического университета

«Казанские истории», №1-6, 2006 год