Что останется после нас…

Любовь АГЕЕВА

25 июля 2014 года

Мы продолжаем жить и когда уходим навсегда. И как на Земле, живем по-разному. Об этом грустно подумалось во время последнего посещения Арского кладбища.

Тема этих заметок возникла совершенно неожиданно. 20 июля 2014 года я была на похоронах известного казанского социолога, многолетнего лидера Общества русской культуры Татарстана Александра Салагаева и, пользуясь случаем, побродила по погосту, на новой площадке для захоронений Арского кладбища.

Нашла там много знакомых. Например, Жанетту Абрамовну Зайцеву, директора школы №122, которой удалось создать учебное заведение, куда не стыдно было приводить самых больших гостей. Но Жаннетта Абрамовна ничего не делала для показухи. В 122-й школе и впрямь были созданы лучшие в Казани условия для учебы и воспитания детей. Не зря там учились отпрыски многих вип-персон города.

Обратила внимание на фотографию Жаннетты Абрамовны. Она на ней – как живая.

На могиле известного казанского предпринимателя Александра Таркаева – огромное количество живых цветов. Такое обычно бывает в первое время после захоронения. Но с момента смерти Александра Никитича прошло уже 5 лет. Говорят, скоро на могиле появится памятник. 

Нельзя пройти мимо, не заметив памятник на могиле ректора Казанского государственного энергетического университета Юрия Назмеева. Это, действительно, памятник, и по книге на постаменте сразу можно догадаться, что здесь упокоился педагог.

Член-корреспондент РАН, заслуженный деятель науки России и Татарстана, доктор технических наук, профессор, известный ученый в области теплоэнергетики Юрий Назмеев умер неожиданно. Впрочем, какую смерть ждут…

Его карьера развивалась успешно. В 1999 году Казанский филиал Московского энергетического института стал самостоятельным вузом. В 2001 году Юрий Гаязович стал победителем российского конкурса «Менеджер года–2001» в номинации «Сфера образования».

В 2003 году он был избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания России четвертого созыва, работал заместителем председателя Комитета по образованию и науке.

Скончался профессор Назмеев 27 июля 2006 года в Москве.

Наиль Хабибуллович Юсупов, бывший генеральный директор ОАО «Казаньоргсинтез», умер 10 января 2010 года на 80-м году жизни. Это был один из «хозяйственных тяжеловесов» Татарстана. Трудовую деятельность начал в 1953 году после окончания Казанского химико-технологического института старшим лаборантом кафедры. Под его непосредственным руководством в Нижнекамске были построены крупнейшие в Европе нефтехимический и шинный комбинаты, сажевый завод, началось строительство комплекса предприятий пищевой промышленности, торговли, хозяйственно-бытового обслуживания, открылись средние школы и больницы, велось большое жилищное строительство.

В 1969 году Н.Х.Юсупов возглавил отдел нефтяной и химической промышленности Татарского обкома КПСС, а в 1974-м был назначен директором Казанского ПО «Тасма» имени В.В.Куйбышева. С 1986 года и в течение 17 лет его жизнь была связана с объединением «Казаньоргсинтез».

Захоронение Наиля Хабибулловича – одно из самых заметных на новой площадке Арского кладбища. Здесь упокоились также его жена и сын.

Начальника информационно-аналитического управления Президента республики Татарстан, доктора экономических наук Александра Николаевича Юртаева называли отцом информационного портала «Электронное правительство Татарстана». До этого он много лет работал в Кабинете министров РТ, с мая 2012 года местом его работы стало ОАО «Сетевая компания».

«Этот человек оставил большой след в истории нашей республики», – сказал на гражданской панихиде Президент РТ Р. Минниханов. Александра Николаевича похоронили 10 августа 2013 года.

Рядом похоронены художник Харис Якупов, поэт Виль Мустафин, академик РАН Вячеслав Алемасов. Здесь же упокоился мой бывший заместитель по газете «Казанские ведомости» Игорь Котов, депутат Казанского городского Совета, избранный в 1990 году на альтернативной основе. Ушел очень рано…

Могилы все ухоженные. Здесь нет привычных для Арского погоста оград, из-за которых в старой части кладбища свободно ходить можно только по аллеям.

Но возле одной из могил я испытала настоящий шок. На покосившемся деревянном столбике, наверняка установленном в день похорон, я прочитала знакомую фамилию – Мансур Хасанович Хасанов. Я его знала и когда он работал первым заместителем Председателя Правительства нашей республики, и когда он руководил Академией наук Республики Татарстан.

Уже после его смерти я узнала, что журналистика ему знакома не понаслышке. Оказывается, с 1958 по 1959 год он работал главным редактором газеты «Татарстан яшьлэре». Мы учились на одном факультете Казанского государственного университета – историко-филологическом, но я на 10 лет позже. Он стал доктором филологических наук, профессором, работая в университете.

Основные направления его научных исследований связаны с изучением истории татарской литературы с древнейших времен по современный период. Он исследовал творчество творческого наследия классика татарской литературы, ученого и общественного деятеля Г. Ибрагимова, а также Кул Гали, Мухаммедьяра, Г. Исхаки, Г. Тукая, Ф. Амирхана, Г. Камала, К. Тинчурина и других.

В сотрудничестве с Институтом русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР изучал русско-татарские литературные связи с начала XIX века до второй половины XX века. Активно занимался разработкой методологических проблем литературоведения, изучением истории общественной и философской мысли, национального образования и педагогики, проблем искусства и культурологии. Автор работ о С. Сайдашеве, Р. Яхине, Б. Урманче, Х. Абжалилове и других выдающихся деятелях национального искусства и культуры.

С 1980-х годов вёл интенсивные исследования по проблемам татарского возрождения. Изучал творчество и деятельность классиков татарского ренессанса II половины XIX -начала XX века – Ш. Марджани, С. Максуди, Г. Исхаки, Р. Фахретдине, М. Бигиева и других. Является автором пяти монографий, свыше 250 научных статей, опубликованных в Казани, Москве, США, Лондоне, Анкаре на татарском, русском, английском, турецком и других языках. Под его руководством защищено пять докторских и десять кандидатских диссертаций.

С 1961 по 1971 год Мансур Хасанович заведовал отделом науки, культуры, учебных заведений Татарского обкома КПСС. При его непосредственном участии были приняты решения об открытии Казанского института культуры (ныне Академия культуры и искусств), Набережночелнинского педагогического института, филиала Волгоградского института физической культуры и спорта, ряда других объектов высшего образования, культуры и здравоохранения. Построено здание Татарского академического театра имени Г.Камала.

С 1992 по 2006 год Мансур Хасанович был президентом Академии наук РТ. По сути, стал ее организатором.

«Тогда многие задавали вопрос: а так ли уж нужна в Татарстане своя Академия наук и не является ли ее создание вопросом сугубо политическим. В ответ Хасанов обозначал, что отсутствие в Татарстане своей Академии наук является «исторической несправедливостью». Свою категоричность в этом вопросе он обосновывал тем, что в 1917 г. «Казань была третьим научным центром после Москвы и Ленинграда», а к 1990 г. «Татарстан имел научный потенциал больше, чем все три прибалтийские республики вместе взятые».

Вопрос о создании Академии наук Татарстана Хасанов тогда обсуждал с президентом Академии наук СССР Гурием Марчуком, который считал, что «с научной точки зрения никаких проблем нет». Хасанов возглавлял Академию с 30 сентября 1991 г. по 3 февраля 2006 г., пока не оставил этот пост в связи с ухудшением состояния здоровья. Уходя, он назвал годы работы в Академии самыми «важными, напряженными, счастливыми» и подчеркнул, что Академия войдет в историю как «детище первого Президента Татарстана». В свою очередь, Минтимер Шаймиев назвал Мансура Хасанова «редким человеком» – это цитата из очерка, который я нашла в Интернете.

(«Мансур Хасанов: «редкий человек». Андрей Иванов, заведующий издательским отделом ЕГМЗ.

№652(11) 16 марта 2011).

С 1993 года до последнего времени М.Хасанов являлся директором Института Татарской энциклопедии.

«Трудовые заслуги М.Хасанова отмечены высокими государственными наградами. Он был награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы народов, орденом «Знак Почета», орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, орденом «За заслуги перед Республикой Татарстан», медалями, почетными грамотами. Ему были присвоены почетные звания «Заслуженный экономист Татарской АССР», «Заслуженный деятель науки Республики Татарстан», он являлся лауреатом международной премии имени Кул Гали», – говорилось в некрологе, подписанном М.Шаймиевым, Р.Миннихановым, Ф.Мухаметшин и другими официальными лицами.

Я не зря столь подробно пишу именно о Мансуре Хасановиче. Потому что его могила никак не соответствует его человеческому и должностному статусу.

Не знаю, в чей адрес послать упрек. Думаю, что не семье точно. Мансур Хасанович был человеком государственным, а значит подобающее этому статусу надгробие - это забота даже не руководства Академии наук РТ, а республиканского Правительства…

Одно знаю точно: Мансур Хасанович такого не заслужил.

Ему, конечно, уже все равно, какая у него могила и есть ли на ней приличный памятник. Все посмертные ритуалы нужны не погребенным, а нам, живым. Чтобы мы видели, что не зря живем на этом свете, что наш труд будет по достоинству отмечен, когда мы уйдем в мир иной.

На могиле Мансура Хасановича Хасанова такие мысли в голову не приходили. Приходили другие…

Комментарии к моей ссылке в Фейсбуке:

Андрей Морозовне ожидал, что Хасанову такие "почести" будут после смерти. вроде бы человек их академию наук возглавлял...

Что останется после нас…

Я знала Мансура Хасановича Хасанова много лет. Когда работала в редакции «Вечерней Казани», он был уже первым заместителем Председателя Совета Министров Татарской АССР, но мы мало общались с руководителями республиканского уровня, поскольку газета была городской. Субординация тогда была жестче и порядки строже.

Встречались часто и по разным поводам, при этом он – в президиуме, я – в зале. Лично знакомы не были.

Был однажды случай, когда появился повод для неофициального общения. Мы уже были знакомы лично, правда, не припомню, где конкретно познакомились. Один из сотрудников редакции газеты «Вечерняя Казань» потребовал от редактора квартиру без очереди на том основании, что он родственник Хасанова, и мне пришлось, как секретарю партийной организации, пообщаться с Мансуром Хасановичем, чтобы выяснить, что он с нами сделает, если мы квартиру дадим очереднику, а не его родственнику.

Помню, Мансур Хасанович выслушал меня внимательно, а потом рассмеялся и посоветовал квартиру дать очереднику. «У меня знаете сколько родственников может оказаться?!», – сказал он.

Я так и не поняла, был наш коллега его родственником или просто блефовал. Но мы в редакции очень высоко оценили такую реакцию Мансура Хасановича. В ту пору такого кумовства, как сейчас, в органах власти не было и открыто родственникам высоких персон не потрафляли.

Когда я стала редактором газеты «Казанские ведомости», времена были уже другие. Началась  перестройка, и власть стала ближе и к народу, и к журналистам. Уже не было строгой субординации, когда с первыми лицами мог общаться только редактор газеты. В эпоху гласности журналисты сократили до минимума дистанцию в отношениях с представителями власти, и общались с ним слишком уж неофициально. Чиновники тогда в какой-то степени даже заигрывали с нашим братом. Это был тот фон, на котором произошли события, которые запомнятся мне на всю жизнь. Да и не только мне.

Когда в августе 1991 года случился в СССР путч, я возвращалась утренним поездом из командировки и не присутствовала на совещании руководителей СМИ, которых собрал первый    заместитель Председателя Кабинета Министров РТ Мансур Хасанович Хасанов, которого назначили руководителем специальной комиссии по СМИ. И потому он пригласил меня отдельно.

По дороге к Мансуру Хасановичу 19 августа я думала о том, что через несколько минут окажусь в доперестроечной эпохе. Среди журналистов бытовало устойчивое представление о том, что партийные и государственные функционеры спят и видят возвращение старых порядков, а тут – такое везение. Но в разговоре с Хасановым ничего такого не почувствовала. Передо мной сидел усталый человек, на плечи которого свалился огромный груз ответственности…

Мансур Хасанович сообщил, что восстанавливается предварительный просмотр публикаций в СМИ, у каждой редакции есть куратор, своего рода цензор. У «Казанских ведомостей» будет Луиза Космылина. Он объяснил сложность ситуации, дал несколько полезных советов. Ничего не требовал – именно советовал. А на прощанье вдруг спросил, сколько людей в штате «Казанских ведомостей». Получив ответ, заметил: «Одно ваше неверное решение – и все останутся без работы».

Аргумент был убийственный.

Потом у нас был еще один разговор. Уже после путча. Меня пригласили к следователю, который анализировал действия руководства нашей республики, по мнению многих, поддержавшего ГКЧП. Мансур Хасанович по телефону поинтересовался, пойду ли я на беседу. Я понимала, что его интересует совсем другое. Заметила, что я уже публично, на страницах своей газеты, сказала всё, что я думаю по поводу того, что случилось в Казани в эти роковые три дня. Поминая при этом и его фамилию. Вот что я писала в колонке редактора 3 сентября 1991 года:

«Можно принять во внимание, что многие меры принимались во благо защиты спокойствия и стабильности. Но зачем же доказывать, что никаких чрезвычайных мер не было? Были!

И одна из самых недопустимых – в отношении средств массовой информации. Что это так, есть доказательства: телефонограмма из Министерства печати ТССР соответствующего содержания, есть полосы «Вечерки» с печатью бывшего главлита. Надо отдать должное властям: «Вечерку» не закрыли, нас не призывали восхвалять ГКЧП. Но нас обязали сокрыть от людей позицию Президента РСФСР Б.Ельцина. Неужели в этом наш суверенитет?

Стоит ли оправдывать создание комиссии под руководством М.Хасанова, если ее функции были далеко не координационными?

Закон о печати нарушен, и будем надеяться, прокуратура, ведущая следствие по этому факту, подтвердит это. Но менее всего мне бы хотелось требовать сатисфакции от конкретных лиц. Они в предложенных обстоятельствах вели себя достойно. В отношении к нашей газете, по крайней мере».

Помнится, тогда было много желающих пригвоздить к позорному столбу и Президента М. Шаймиева, и председателя комиссии М. Хасанова, и членов этой комиссии, хотя некоторые из них, например, Л. Космылина, которую закрепили за «Казанскими ведомостями», даже работать в этом качестве не начали. Наша газета еще только-только родилась и пока не была вписана в жесткие рамки производственного графика ТГЖИ. Когда случился путч, мы готовили очередной номер и были вынуждены поставить в него документы Чрезвычайного комитета.

Исторический казус: когда номер направлялся в типографию, путч уже завершился. Но мы решили оставить все, как есть, как документальное свидетельство пережитого. А свое отношение к ГКЧП и тому, что было в эти три дня в Казани, выразили в других публикациях.

Мансур Хасанович в нашем телефонном разговоре удержался от советов и тем более требований, хотя именно наша редакция имела документальное свидетельство существования его комиссии – ту самую телефонограмму. Впрочем, она уже была воспроизведена на страницах газеты в факсимильном изображении…

 Прощаясь, я пообещала Мансуру Хасановичу, что буду предельно объективна  в разговоре со следователем. И свое обещание сдержала.

Уже после смерти Мансура Хасановича я узнала, что журналистика ему знакома не понаслышке. Оказывается, с 1958 по 1959 год он работал главным редактором газеты «Татарстан яшьлэре». В это время я еще в Казани не жила. Мы учились на одном факультете Казанского государственного университета – историко-филологическом, но я на 10 лет позже. Он стал доктором филологических наук, профессором, работая в университете. И вернулся в науку, когда покинул кабинет в здании Правительства.

С 1992 по 2006 год Мансур Хасанович был президентом Академии наук РТ. По сути, стал ее организатором. Думаю, что решение создать в Татарстане свою Академию наук во многом состоялось как раз потому, что в Москве знали, кто ее возглавит. Ведь принималось оно с большими сложностями.

Помнится, кое-где злословили тогда, что первый заместитель Председателя Правительства готовит себе «запасной аэродром». Однако работа академии в достаточно короткие сроки доказала, сколь она была необходима.

Минтимер Шаймиев как-то назвал Мансура Хасанова «редким человеком». По-моему, исчерпывающая характеристика.

С 1993 года до последнего времени М. Хасанов являлся директором Института Татарской энциклопедии. Хотя работа этого института входила в сферу интересов газеты «Казанские истории», мы ни разу с ним не встречались. Хотя поводы были. Как мне сообщили,  статья обо мне была выкинута   из словника «Татарской энциклопедии»  перед сдачей в типографию. Советовали сходить к Мансуру Хасановичу, разобраться… Ведь по формальным признакам, я как заслуженный работник культуры РТ, соответствовала требованиям «Татарской энциклопедии». Я не пошла. И больше мы с Мансуром Хасановичем ни разу не общались. Хотя на сессиях Государственного Совета регулярно встречались.

В первом томе «Татарской энциклопедии», который вышел в 2002 году, статья обо мне уже была…

После информационного сообщения агентства «Татар-информ» о смерти Мансура Хасановича Хасанова я нашла в интернете такой комментарий:

Р.Ногмани. 14 Марта 2010, 09:48 Не стало человека, неповторимого среди нас. Его литературный татарский язык уже никто не восстановит. Мы не закончили третью книгу-учебник еще на 4 страницы (учебник для школьников «Изобр.иск. Татарстана». Мансур Хасанович как же так? Что же дальше-то делать????

Не приходилось читать ничего подобного ни до, ни после…

Любовь Агеева,

заслуженный работник культуры Российской Федерации и Республики Татарстан,

главный редактор сетевой газеты «Казанские истории»

 Воспоминания, написанные для книги о Мансуре Хасановиче Хасанове «Временем призванный»  по просьбе его сына Булата Хасановича. Книга вышла в 2015 году.