«Враг народа» Николай Фирсов

30 марта 2017 года

Могила историка Николая Николаевича Фирсова, профессора Императорского Казанского университета, находится на Арском кладбище Казани. Захоронение на красной линии первой, ее еще зовут академической или церковной, аллеи.

Как сообщает Википедия, Николай Николаевич Фирсов умер 7 апреля 1934 года в Москве. На надгробном памятнике – другая дата его смерти – 22/9 июня 1924 года. Третий источник – книга «История Казанского университета. 1804 – 2004», в которой написано, что он умер летом 1933 года.

В источниках две даты рождения: в большинстве источников Интернета – 18(30) сентября 1864 года. На надгробном памятнике – 20 октября 1895 года.

Хорошая задачка для историков Казанского федерального университета.

Подробностей о личной жизни профессора – никаких. Судя по записи на его надгробном памятнике, здесь же упокоилась Вера Александровна Фирсова (1871-1932), скорее всего, жена.

Известно об ученом и педагоге немного. Пришлось собирать сведения буквально по крупицам.

Николай Николаевич Фирсов родился в Казани. Учился во 2-й и 3-й казанских гимназиях. Окончил курс в Императорском Казанском университете (1888), в дальнейшем преподавал в нем с 1891 по 1902 годы в должности приват-доцента. В 1903 году стал профессор русской истории. Одновременно с преподаванием в университете, Фирсов преподавал в средних учебных заведениях Казани: Мариинской женской гимназии (1893-1895); реальном училище (1894-1895); 2-й мужской гимназии (1895-1903). Был в научных командировках в Москве и Петербурге (1890, 1892, 1895, 1899, 1908-1909).

В 1897 году защитил магистерскую диссертацию, но не в Казанском университете, где работал, а в Московском. Руководство факультета «по цензурным соображениям» вернуло работу автору без рассмотрения. По названию исследования – «Русские торгово-промышленные компании в первую половину XVIII столетия» – трудно понять, какими могли быть «цензурные соображения».

Тема докторской диссертации, которую он защитил в 1903 году, – «Правительство и общество в их отношениях к внешней торговле России в царствование императрицы Екатерины II».

Судя по всему, революция 1905 года изменила общественные воззрения ученого. Он выступил в защиту студенчества, резко критиковал самодержавие и действия полиции.

В 1911 году был принят циркуляр, запрещавший любые студенческие собрания и союзы, кроме академических корпораций. Из университетов стали увольнять преподавателей с либеральными убеждениями. Особое внимание было обращено на Казанский университет, отличающийся своим свободомыслием.

В 1914 году был уволен профессор русской истории Н.Н. Фирсов. Его увольнение превратилось в особенно громкое дело. Воспользовавшись исполнившимся 25-летием его научно-педагогической деятельности, ему, известному ученому, автору многих работ, блестящему лектору, снискавшему искренние симпатии студентов, любезно предложили выйти в отставку в связи «с выслугой лет».

Совет историко-филологического факультета возражал против отставки Фирсова, студенты устроили в знак протеста вначале сходку, а затем забастовку и демонстрацию. Однако это не помогло. Только в 1916 году Фирсов получил возможность вернуться в Казанский университет и продолжить плодотворную научно-педагогическую деятельность.

О том, как складывалась жизнь казанской профессуры, в том числе Николая Фирсова, после Октябрьской революции, можно прочитать в статье «Репрессированная наука» известного казанского историка Алтера Литвина. Резко к худшему изменили положение историков реформы высшей школы: отмена степеней и званий, конкурсов.

«Профессура в целом отрицательно отнеслась к победе большевиков. 9 декабря 1917 года Совет Казанского университета присоединился к резолюции собрания своих коллег из Харькова, в которой клеймилась «группа фанатиков и темных дельцов», захвативших власть накануне Учредительного собрания. Утверждалось также, что произошедшее «исторгнет Россию не только из ряда великих держав, но и из семьи народов, создающих общим трудом науки, искусства и промышленность, т.е. творящих те духовные и материальные ценности, которые составляют жизнь народов и без которых этой жизни нет». С этой резолюцией невосприятия действий новых властей солидаризировалась и резолюция Совета университета, принятая 16 августа 1918 года по предложению профессора Н.Д. Бушмакина. Это произошло во время прихода в город Народной армии Комитета членов Учредительного собрания. 35 членов Совета при одном воздержавшемся поддержали возможность перехода власти к Учредительному собранию. Профессора Н.Н. Фирсов, Н.Н. Парфентьев, М.В. Бречкевич и А.Я. Богородский выступили в однодневной газете «Народная армия» со статьей «Народное войско», в которой призвали поддержать армию Комуча, «стремящуюся к воссозданию единой свободной России».

Удивительно, но каких-либо репрессий по отношению к Фирсову не последовало. Во всяком случае, в изученных нами источниках по этому поводу сведений нет.

В юбилейном издании 2004 года Истории Казанского университета можно прочитать о том, что Николай Николаевич после восстановления советской власти был вынужден публично покаяться и 10 сентября 1918 года опубликовал статью со словами: «Убежден, большевизм – это народное движение, и… буду это движение поддерживать». Созданные впоследствии научные труды профессора, его активная общественная деятельность, участие в организации рабфака не помогли ему в дальнейшем, когда он во второй раз в своей жизни оказался «врагом народа». Правда, это понятие появится в истории нашей страны позднее.

Наверняка профессора беспокоило развитие казанской исторической школы, реформа 1919 года, когда была предпринята попытка упразднить истфилфак в университете. На базе юрфака был создан факультет общественных наук (ФОН) с юридическо-политическим, экономическим и историческим отделениями.

Профессор Фирсов в 1920-1922 годах был ректором, возможно, первым, Восточной академии, которая была открыта в Казани. Академия была создана в Казани в 1920 году на базе Северо-восточного археологического и этнографического института» (был учрежден в Казани в 1917-м). В ней работали следующие отделения: историко-археологическое, этнографическое, словесное (с разрядами турецко-татарской и финно-угорской словесности), социально-экономическое. Трехлетняя подготовка специалистов была нацелена на «всестороннее изучение Востока, распространение научных знаний на Востоке», а также на «подготовку культурных работников из народных масс Восточных республик и областей» В 1922 году Восточная академия вошла в состав Восточного педагогического института ((с 1931 г. – Татарский педагогический институт).

В 1923-1929 годах Николай Николаевич работал в должности председателя Научного общества Татароведения. В 1929-1931 годах возглавлял Музей пролетарской революции, созданный в Казани в 1921 году. В 1920 году в небольшой заметке, опубликованной в «Казанском музейном вестнике» под названием «Музей и революция», он писал о том, что революционные эпохи «в ярком пламени своих пожаров, физических и моральных, освещают все тайники человеческой психологии».

По данным Т.П. Крашенинниковой, автора статьи «Проект создания Казанского музея революции», именно он озвучил идею создания музея пролетарской революции Профессор Фирсов писал о необходимости сбора и сохранения всех видов источников революционной эпохи: от знамен, флагов и транспарантов до источников личного происхождения: писем солдат с фронта, одежду красногвардейцев. В октябре 1920 года вышло постановление Совета Народных Комиссаров Татарской АССР об учреждении в Казани подкомиссии для СОБРа и разработки материалов истории октябрьской революции и коммунистической партии, которая занималась, в том числе, изучением архивов Казанского жандармского управления.

Кое-какие подробности о жизни профессора Фирсова можно узнать из книги К. Синицыной «Полвека музеев Казани и Татарии (Очерки истории 1917-1967 годов» (Казань, 2002). Она сообщает, что в 1930 году творчеству Фирсова был посвящен номер журнала «Вестник научного общества Татароведения». Николай Николаевич в это время возглавлял и это общество, созданное в 1922 году, и Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете, работающее с года. С 1929 по 1931 год он был директором Музея пролетарской революции.

Областью исследовательских интересов Николая Фирсова была история России XVIII века: торговля, в том числе внешняя, зарождение крупных торгово-промышленных компаний. Под влиянием февральской революции 1905 года он обратился к изучению социальных движений XVII – XVIII веков – восстаниям Степана Разина и Емельяна Пугачева. После революции 1917 года изучал историю и этнографию нерусских народов Среднего Поволжья, исследует экономическую историю России и крестьянских движений XVII–XVIII веков, русского революционного движения XIX века. Профессор Фирсов считается основателем собственной школы историков, ориентированных на изучение региональной истории. Он отводил ведущую роль в истории народным массам. В трудах большое внимание уделялось общественной и индивидуальной психологии.

В начале 20-х годов основной темой научных исследований стало изучение истории первых лет власти Советов. Этими проблемами занимались тогда члены Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете, Научного Общества Татароведения (с 1923 г.), Общества изучения Татарстана (1928), Музей пролетарской революции в Казани (1925). Однако понимание исторических процессов было у разных ученых разное. И тут профессор Фирсов вновь угодил в число «оппозиционеров».

Вот как пишет по этому поводу А. Литвин:

«В Казани после свержения самодержавия недолгое время, как и во многих других городах, существовала объединенная организация РСДРП. 24 марта 1917 года большевики во главе с В.А. Тихомирновым из этой организации вышли и стали функционировать самостоятельно. Грасис писал, что «ключ к пониманию казанского Октября – Казанский военный округ», что юнкера были побеждены уже к вечеру 26 октября и что конец борьбе не был положен известиями из Питера о переходе власти Советам. Казалось бы, оба тезиса тогда же могли стать предметом дискуссии. Первый базис мешал большевикам-победителям утвердить свою уникальную роль единственного борца с царизмом и создателя власти Советов, второй – не соответствовал теории о решающей роли рабочего класса и беднейшего крестьянства в победе социалистической революции. Время для установления «большевистской истины» наступило чуть позже.

Вехой в этом направлении стало письмо И.В.Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931, №4). В нем Сталин, по сути, заявил о себе как о единственном интерпретаторе марксизма-ленинизма, высказал снисходительное пренебрежение к «архивным крысам» и значению документов, продемонстрировал образец возведения политических обвинений в ранг «научных» контробвинений. Его письмо было воспринято как директива к выявлению «троцкистских контрабандистов» и «фальсификаторов». Профессор Пионтковский, казанец, записал в дневнике, что «проработка письма Сталина на практике сводилась к тому, что десятки преподавателей вузов были сняты и исключены из партии, людей за какие-то ошибки, сделанные пять лет тому назад, выбрасывали, выгоняли, доводили чуть ли не до самоубийства и умопомешательства».

В Казани резкой критике были подвергнуты работы Г.Губайдуллина, М.Сагидуллина, Н.Фирсова, Е.Чернышева и других историков. В газетах появился уничижительный ярлык – «фирсовщина». Разнузданную травлю Фирсова развязали его коллеги, которые обвиняли его в отходе от марксизма, критиковали работу обществ, которые он возглавлял.

В 1923-1924 годах татарское отделение ГПУ разгромило руководство Общества истории, археологии и этнографии при университете. … В июле 1931 года было подготовлено обвинительное заключение «о контрреволюционной деятельности группы профессоров и преподавателей Казанского восточно-педагогического института и Казанского университета и его студенческих разветвлений в тех же вузах, обвиняемых по ст. 58-11 УК РСФСР». Среди арестованных были историки и филологи, профессора, преподаватели и студенты: С.П. Шестаков, В.И. Анучин, В.Ф. Смолин, Н.Н. Фирсов, Н.Е. Будде, Е.И. Чернышев, Г.М. Залкинд и другие. Они обвинялись во многих «политических грехах».

На следствии профессор Н.Фирсов скажет: «Историки не нужны, так как заниматься послеоктябрьской эпохой невозможно». Однако, как свидетельствует А. Литвин, большинство арестованных историков тогда освободили.

Как складывалась жизнь Николая Николаевича Фирсова после освобождения? Находим некоторые факты в книге «История Казанского университета»:

«Счастье еще, что Фирсов не дожил до середины 30-х годов, иначе не избежать бы ему трагической судьбы многих его коллег. Хотя его судьба была по сути своей не менее трагичной: одинокий, больной, покинутый и практически преданный своими друзьями и любимыми учениками, оклеветанный и осмеянный, потерявший все, что составляло самый смысл его жизни, он дрожащей старческой рукой продолжал вести записи в своем дневнике и все оправдывался, и все пытался понять, почему же так произошло. Записи становились все неразборчивее, все невнятнее, пока перо не выпало из его слабеющей руки летом 1933 г. Таким образом, Фирсов во многом разделил судьбу «старой профессуры» в условиях нарождающегося тоталитарного государства».

Надгробный памятник на могиле профессора Николая Николаевича Фирсова современный. Как нам рассказали в администрации Арского кладбища, он установлен на благотворительные средства. Кем – неизвестно.

 Любовь Агеева

Научные работы Николай Фирсова:

Книги:

Русские торгово-промышленные компании в 1-ю половину XVIII столетия: (Очерки из истории торгово-промышленной политики и соответствующих общественных отношений). Казань, 1896;

Император Александр I и его душевная драма. СПб.-М., 1910;

Смута и народ на Руси в начале XVII в. М., 1918;

Чтения по истории Среднего и Нижнего Поволжья. Казань, 1919;

Пугачевщина. Опыт социолого-психологической характеристики. Л., 1924;

Исторические характеристики и эскизы. 1890-1920. Казань, 1921-30. Т.1-3;

Крестьянская революция на Руси в XVII веке: Исторический очерк. М.-Л., 1927;

Разин и разиновщина. Пугачев и пугачевщина. Казань, 1930.

Статьи

«Вступление на престол императрицы Елисаветы Петровны» (Казань, 1888); «Русские торгово-промышленные компании в первой половине XVIII столетия» (магистерская диссертация, Казань, 1897); «Правительство и общество в их отношениях к внешней торговле России в царствование императрицы Екатерины II» (докторская диссертация, Казань, 1903); «Из области народных картин» (ib., 1890); «Правительство московской России и Петр Великий в их отношениях к торгово-промышленному классу» (ibid., 1890); «Содержание и характеристика галицко-волынской летописи» (Казань, 1891); «Голод пред Смутным временем в Московском государстве» (ib., 1900); «Русское законодательство о хлебном вине в XVIII столетии» (ib., 1892); «Царь Иван Васильевич Грозный» (Казань); «Политическое и финансовое значение колонизационной деятельности Ивана Ивановича Неплюева» (ib., 1900); «Русские балансовые ведомости XVIII столетия, как историко-статистический источник»; «Некоторые черты из истории торгово-промышленной жизни Поволжья»; «Петр Великий, как хозяин»; «Разиновщина, как социологическое и психологическое явление народной жизни» и другие.