Риты хватало на всех

18 мая 2004 года

В 2003 году не стало Маргариты Антоновой, директора музея Янки Купалы в Печищах. У нее было много друзей и подруг, и каждый мог бы написать о ней много теплых слов. Возможно, еще напишут. А пока написали двое: Любовь Агеева и  Лариса Богданова.

Она любила людей

 Она ушла, немного не дожив до своего 74-го дня рождения (24 мая). Рита не особо скрывала свой возраст, но, находясь рядом с ней, никому не приходило в голову считать ее бабушкой. Хотя бабушкой она, конечно, была.

Вынашивала планы летом съездить к сыну в Мурманск, повидать внуков. Молодости ее души, огромному интересу к жизни могли позавидовать многие молодые.

Она ушла, завершив важное дело, – открыв музей Янки Купалы после серьезной реконструкции. Много сил и времени отдала, чтобы он не только сохранился (только она знала, чего ей это стоило), но и совершенствовался. Небольшая мемориальная экспозиция, сохраняющая память о пребывании на волжской земле знаменитого белорусского писателя, со временем превратилась в настоящий краеведческий музей, который рассказывает об истории Печищ, о знаменитой мельнице на волжском берегу, о богатом купце Иване Оконишникове.

Маргарита Николаевна вложила в этот музей весь жар своей души. Ей пригодились при этом и ее богатейшие знания по краеведению и истории (была хорошим экскурсоводом, работала руководителем краеведческого кружка в Бауманском доме пионеров), и профессиональные навыки журналиста (она выпускница отделения журналистики КГУ).

Так или иначе заставила работать на этот музей всех своих друзей.

У нее было много замыслов. Она писала экскурсии по Казани к ее тысячелетию. Были планы по белорусскому землячеству, где ее выбрали руководителем. Остались на рабочем столе недописанные рукописи, старинные фотографии, которых у нее было много.

Но было бы несправедливо, вспоминая Маргариту Николаевну, говорить только о ее работе. В конце концов, музеем уже руководит другой человек, наверняка нашлась замена и на посту руководителя местной общины белорусов.

Огромной, невосполнимой утратой стал ее уход для друзей, для тех, кто знал ее, кто бывал в ее уютном доме. Мы чаще всего не знали о существовании друг друга, жизнь наша пересекалась редко – разве что на ее юбилейные дни рождения. Но Риты хватало на всех и на каждого из нас. На бывших сокурсников по университету, на фотожурналистов и членов их семей, на музейщиков, на друзей ее сына – Андрея и даже на сыновей ее мужа Владимира Зотова, которые к ней не имели никакого отношения.

Уверена, на нашем курсе в КГУ (мы учились в одной группе) многие не дошли бы до диплома, если бы не Рита. И прежде всего – Зотов, который стал ей на долгие годы спутником жизни, хорошим другом сыну Андрею.

Помню огромное ведро картошки, которую она варила для сокурсников. Это же сколько надо было иметь денег, чтобы накормить такую ораву! Не помню, чтобы кто-то «сбрасывался». Разве что приносили продукты…

Рита не только говорила о важности для человека духовных ценностей – она всей своей жизнью показывала пример высоко духовного человека. При этом знала толк в одежде, умела вкусно готовить.

Рита умела жить красиво. Двухкомнатная квартирка на Большой Красной была так не похожа на типичную «хрущевку». И планировкой, и убранством. Главным богатством  в этом доме были книги, а потому другую мебель, кроме книжных стеллажей, ставить было некуда.

Гостей она угощала по-европейски – фуршетом. Помню, приехал в Казань польский ансамбль «Но то цо», и мы пригласили музыкантов на Большую Красную.  Рита всех привела в восторг: их – сервировкой «стола», накрытого прямо на полу, нас – изысканной едой. Впрочем, еда была самая обычная – бутерброды. Но как она их подала!

Ее дом был пристанищем одиноких сердец и местом, где врачуют раны. Даже тогда, когда ей самой было плохо. На себе испытала, когда приходила «зализывать» очередную свою неприятность. Это сейчас понимаю – перекладывала свои проблемы на ее плечи. Но не было случая, чтобы она не выслушала, не помогла.

За долгие годы дружбы  дала мне столько дельных советов – и ни разу не ошиблась. Она умела разбираться в людях. И не только потому, что была профессионалом в этом деле – она их любила.

Я никогда не чувствовала в ней озлобленности, увы, характерной для многих потомков репрессированных. Она имела редкую способность прощать. Даже если ее крепко обидели. Исчезая из ее жизни на многие месяцы, порой забывая поздравить с днем рождения, я никогда не слышала  даже намека на упрек. Немногие из нас способны на такую бескорыстную дружбу.

К сожалению, из-за занятости на работе я так и не съездила в музей Янки Купалы при ее жизни. Поехала уже без нее. Вместе с другими ее подругами, с которыми познакомилась уже на похоронах.

Как тщетны наши попытки сказать «спасибо», когда тебя уже не слышат!..

А, может, Рита все-таки слышит нас?

Любовь АГЕЕВА

 Связка сушек в подарок

Так трудно поверить в то, что Риты уже нет. Перед глазами  она – по-прежнему живая, умная, добрая, мудрая и самая-самая необыкновенная, очень дорогая и любимая.

Впервые я увидела Риту в 1967 году, летом. В Казани проходил фестиваль советско-японской молодежи. Знакомство произошло через наших мужей – фотографов. Ее вместе с мужем – Володей Зотовым можно было видеть везде, где бывали японцы. Они ездили на мотороллере.

Мне Рита с Володей показались очень интересными, веселыми людьми. В последующие годы мы встречались не очень часто, но каждая встреча  с ними оставляла всегда теплое чувство и даже, могу сказать откровенно, хорошую зависть.

Все в их доме на улице Большой Красной было необычным, друзей и знакомых собиралось всегда много. Все дружно принимали участие в накрытии стола. Я тогда не обращала внимания, что было на этом столе. Это не было главным. Здесь всегда было очень интересно и весело, звучала музыка, слышались шутки…

Рита и Володя поражали оригинальностью, выдумкой. Когда у нас родился сын, они пришли к нам с подарками новорожденному – клюшкой, шайбой и кедами 26 размера. И со связкой мелких сушек.

И таких примеров можно привести много.

Я не помню, чтобы в доме Риты было плохое настроение. Постоянно была атмосфера тепла, внимания. И так – много-много лет. Приятелей, знакомых, друзей бывало за эти годы очень много. Со временем кто-то отошел, кто-то уехал из Казани. Но все равно осталось немало.

Рита помогала многим – советом, напутствием. Ее поддержка всегда была какая-то действенная. Она не просто выслушивала, переспрашивая, уточняя. Она сразу схватывала суть твоей проблемы и выносила вердикт, то есть высказывала свое мнение, давала совет. При этом всегда говорила правду. Могла и покритиковать, и осудить.

Сейчас особенно вспоминаются те трудные моменты, когда ее советы оказались очень полезными. В 1986 году у меня было три трагедии – я за 5 месяцев похоронила родителей и брата. Когда мне позвонили из Челябинска и сказали, что брат – совсем в плохом состоянии, то Рита взяла мою дочь к себе, и я срочно вылетела в Челябинск.

Когда у меня были проблемы с сыном, пришла к ней в слезах, а ушла … с горшком фиалок в руках.

В трудную минуту я всегда обращалась к ней, и она очень часто в такой ситуации вела меня в театр, чтобы я не зацикливалась на своей проблеме. С ней было легко. Рита говорила, что она чувствует людей, как собака. И она, по-моему, не ошибалась.

Жизненный путь Риты не был безоблачным. Детство – без материнской ласки. Наверное, она поэтому с маленькими детьми разговаривала, как с взрослыми, не сюсюкая. Очень много хорошего она рассказывала о бабушке  с дедушкой, у которых росла (отца у нее – он был журналистом – репрессировали). Дедушка – белорус. Отсюда ее интерес к белорусской культуре. От бабушки, по-моему, у нее была  аккуратность и порядок во всех делах.

Жили они не очень богато, но трудились много. От них у Риты – любовь к природе. С ней очень интересно было в лесу. Она знала, по-моему, все растения, любила собирать грибы, умела их искать. Когда училась в геологическом техникуме, подрабатывала, хотя в то время не так-то легко было найти работу. А летом нагружала рюкзак продуктами и ехала к отцу (он жил на поселении), старалась ему помочь, как могла.

Вообще вся жизнь Риты – работа. И в последние годы она много работала. Ей хотелось многое успеть! И она, действительно, сделала очень много. В Печищах оставила после себя такой очаг культуры, который стоит сберечь – и это будет ей настоящим памятником.

Рита любила музыку, театр. Она училась на музфаке педагогического института, но пришлось оставить учебу из-за болезни связок. Она потом очень сожалела, что ей никто не подсказал – можно было перейти на теоретическую специальность. Пела она хорошо. И вообще Рита была такой гармоничной личностью.

В ней совмещалось так много хорошего – музыкальность, начитанность, трудолюбие, аккуратность, оригинальность, юмор, доброта, ироничность, отзывчивость, мудрость, красота. Я не могу вспомнить ни одного отрицательного эпизода, который бы оставил горький осадок.

Мне всегда было с ней хорошо. Мне ее не хватает. И, конечно, я благодарна судьбе, которая дала мне такую подругу в жизни. Осталось много воспоминаний. Не только у нас, но и у наших детей, и даже внуков. Рита подарила нам столько добра и радости!

А как в последние годы она мужественно справлялась со своими болезнями! Жила одна, но помощи просила только в крайнем случае. И умереть хотела, никого не беспокоя. Так и получилось.

Какая стойкость в ней была!  Она никак не хотела «уступать  старости»  – это ее слова. Помочь ей можно было лишь тогда, когда Рите было совсем плохо. И вот со всеми своими болячками она взвалила на себя такую большую нагрузку – оформление общества «Наследие». Справилась с этим блестяще.

С какой радостью она рассказывала мне об этом!..

Лариса БОГДАНОВА

"Казанские истории", №11-12, 2004 года