Где же ты, Ошель?

23 апреля 2006 года

Предлагаем вашему вниманию еще одну версию о возрасте Казани. Автор очерка – Алексей Емельянович Никифоров, доцент Казанского государственного химико-технологического университета.

Он решил познакомить читателей «Казанских историй» с древнебулгарской летописью «Гази-Барадж тарихы» (История Гази Бараджа), которая была опубликована в 1993-1997 гг. Ф.Г.Нурутдиновым в Оренбурге в своде древних булгарских летописей Имана Бахши «Джагфар тарихы».

А.Никифоров познакомился этой летописью в прошлом году, на волне интереса к истории Казани. Оказалось, летопись есть в Национальной библиотеке РТ и в Интернете. Прочитал – и удивился. Так много сведений в древнем трактате показалось ему знакомым.

Меня заинтересовал древний город Ошель – один из самых загадочных в истории Волжской Булгарии. Некоторые считают Ошель древней столицей Державы (так называли булгары свою страну), построенной будто бы еще Александром Македонским, но никто точно не знает, где он находился. Одни связывают его с Богдашкинским городищем, что около Тетюш, другие помещают у Камского Устья, на Горной стороне.

В древнерусских летописях описан его печальный конец: он был захвачен и сожжен в 1220 году во время похода князя Святослава на Волжскую Булгарию. Считалось, что с тех пор город больше не восстанавливался. Однако древнебулгарсая летопись дает основания полагать, что Ошель продолжал существовать.

Древнебулгарская летопись «История Гази Бараджа – фактически краткая энциклопедия по истории Волжской Булгарии с самых древних времен до распада, записанная со слов последнего правителя этого государства Гази-Бараджа (1229-1246) его тебирем – Худжой Гази-Баба. Упоминается здесь и созвучный с Ошелью город Учель. Вот что сообщается в ней об этом городе.

В конце XI века усложнились отношения Волжской Булгарии с русскими княжествами Кисан (Рязань) и Джир (Ростов), заключившими союз с куманами (половцами). Ободренные союзом, они перестали платить булгарам дань, закрыли пути их купцам в Прибалтику, а кисанский бек (князь) дерзнул даже ворваться в Мартюбу (западная провинция Волжской Булгарии, охватывающая территории современной Чувашии, Марий Эл, Мордовии и запад Татарстана) и ограбить здешних аров (предков современных мари, мордва, удмуртов и верховых чувашей).

Царствовавший в ту пору кан Адам поручил своему сыну эмиру Шамгуну навести в них порядок. Тот зимой 1101 г. вторгся в Кисан и при активной поддержке пострадавших аров разбил его войско, вскоре кисанский бек запросил мира и выплатил за него огромную дань.

В те годы такие набеги булгар и русских друг на друга были обыденным явлением. Булгары выступали против русских обычно через крепость Дэбэр на реке Свияге (останки крепости, полагают, находятся около современной деревни Деушево Апастовского района). Но для выступления на Джир она была неудобна.

«Поэтому эмир (цитируется текст летописи – А.Н.) распорядился сразу после вторжения кисанцев выстроить для этой цели новый город на Арсу. В 1103 году город построили в присутствии эмира и назвали Учель («Три Города»), так как он состоял из трех частей. Две из них находились на горе Быгылтау и назывались Югары Керман и Калган, а третья располагалась под горой вокруг озера Акбикюль и называлась Акбикюль. Калган соединялся с Акбикюлем, но от Югары Кермана был отделен Саиновым рвом и некоторым участком горы, ничем не застроенным... Югары Керман назывался так потому, что находился на самой высокой части горы, круто обрывающейся к Арсу».

Первым наместником нового города стал верный Шамгуну сардар Субаш. Казанцы легко узнают по этим приметам свой родной город. Югары Керман (Верхняя крепость) – это Казанский Кремль, Арсу – река Казанка, огибающая с двух сторон кремлевский холм, названный в тексте Быгылтау. Овраг, отделяющий Кремль от города, до сих пор называют Саиновым рвом. Озера Акби-кюль на карте города уже нет, но в старинных рукописях и путеводителях по Казани упоминается Белое озеро на месте современного Ленинского сада и Черного озера.

Только вот город называется теперь по– другому – Казань.

Дата основания города упоминается и в другом документе, входящем в свод «Джагфар тарихы».

«Сыном казыя Якуба был святой Исбель (прадед Кул Гали. – А.Н.), освятивший своей молитвой основание города Казани в 1103 году», – сообщается в повествовании шейха Мухаммед-Амина «Праведный путь, или благочестивые деяния булгарских шейхов», датируемом 1483 годом.

Стало быть, при нем Учель уже называли Казанью. Почему же и когда его переименовали? Летопись Гази-Бараджа дает ответ и на эти вопросы.

* * *

Через сто с лишним лет после описанных событий (по Гази-Бараджу зимой 1219 г.) кан Чельбир в ответ на злодейское убийство булгарских купцов, возвращающихся с Артана (Прибалтики), совершил поход на Джукетун (Устюг). Это отмечено и в Никоновской летописи: «В лето 6726 (1218 г.)... Булгари взяша Устюг лестию...», а Н.М.Карамзин в «Истории государства Российского» (том 3, Наука, 1991), ссылаясь на Воскресенскую летопись, уточняет: «Сие было в 1219 г.»

В походе принимали участие артанцы и шумбутцы (выходцы из Прибалтики). Смысл слов «взяша Устюг лестию» поясняет Гази-Барадж, участвовавший в том походе вместе с курсыбаем (регулярным войском булгар): «Выступили мы из Учеля в суровый мороз, и легко одетые артанцы ободрали арских женщин и закутались в их платья и шубы... Джукетунский бояр Илия принял их за женщин. Когда тысяча балынцев (русских) легкомысленно выбежала из крепости на вылазку, шумбутцы скинули с себя женские одеяния и в одно мгновение изрубили онемевших от испуга уруссов. Наши вошли в город и оставили от него только головешки».

На обратном пути булгары обложили данью Балукты (Рыбинск?), обманом же (притворившись купцами) захватили и сожгли еще один русский город – Раджиль (Радилов-городок), владенье бека Бат-Аслапа (князя Святослава Всеволодовича, того самого, который потом возглавит поход на Волжскую Булгарию – А.Н.).

Добыча была столь велика, что для ее перевозки воинам пришлось связать дополнительно 200 плотов.

Вскоре русские совершили ответный поход на Волжскую Булгарию. Ранней весной того же года «Джурги (Великий князь владимирский Юрий Всеволодович, брат Святослава) внезапным приступом захватил булгарский балик Джун-Калу (крепость на месте современного Нижнего Новгорода)». Булгары вынуждены были оставить балик, но перед уходом подожгли его со всех сторон.

«На пепелище Джун-Калы Джурге тут же (по Н.М. Карамзину – через несколько месяцев) возвел деревянную крепость. После этого Бат-Аслап приплыл к Учелю с 15 тысячами воинов», что для булгаров оказалось полной неожиданностью. Около Бурата (Паратск, на месте Зеленодольска) к нему примкнул 20-тысячный отряд местных аров, озлобленных жестоким подавлением в 1212 г. их бунта, когда курсыбаевцы перерезали около 30 тысяч безоружных аров, принявщих ислам и требовавших уравнять их в соответствии с законом Талиба в правах с субашами – привелигированными земледельцами-мусульманами из сабанов (сабаров).

Первым делом они подожгли на подступах Учели посад Биш Балту (основанный еще в 1003 г. и сохранивший свое название до сих пор), потом и Акбикюль. Находившийся в то время в крепости эмир Гази-Барадж (автор летописи) вышел на шум, чтобы навести порядок, но неожиданно столкнулся с русскими воинами и сразу угодил к ним в плен. Вот как описывает он это событие.

«Я, подумав, что против города действуют кара-чирмыши (так называли земледельцев-немусульман), спокойно выехал из крепости в посад с двумя сотнями джур (конной дружиной) для наведения порядка и вдруг столкнулся с прорывавшимися за частокол урусами. Три тысячи из них были в доспехах...

Доспехи были неважные, хуже курсыбаевских, но это все же затруднило действие джур, привыкших сражаться с неимевшими и таковых балынскими воинами. Поэтому джуры, выведя всех жителей на Богылтау, предпочли поджечь Акбикюль. Выйти из посада, однако, нам не удалось, так как балынцы прорвались в посад и отрезали нас от горы. Пришлось выходить через Канские ворота, еще не охваченные огнем.

Хаким (улугбек Учеля – А.Н.) со своими джурами благополучно пробился сквозь вражеские ряды. Меня же и двенадцать джур внезапно отрезало языком пламени и, чтобы не сгореть, я должен был отступить навстречу урусам. Мы побились некоторое время, пока, наконец, не были сбиты с лошадей на землю и взяты в плен. Нас тут же переправили в лагерь Бат-Аслапа...

Пожар был таким сильным, что загорелся частокол Калгана, и его защитники поспешили поджечь и эту часть города и перейти за Саинов ров и в Югары Керман. Там было еще 100 джур и с 300 ополченцев, державшихся между рвом и крепостью.

Русские, многие из которых сгорели в огне, тоже выскочили из посада и стали дожидаться конца пожара, чтобы вместе с арами попытаться взять Югары Керман». Между тем кан (Чельбир) послал из Булгар курсыбай сардара Газана проверить слухи о вторжении балынцев в Учель. Сардар встретился у города с джурами Гази-Бараджа, узнав, в чем дело, «утром напал на врагов. Курсыбаевцы растоптали аров и положили несколько тысяч урусов, но все же около 3 тысяч из них успело сесть на корабли и поспешно отплыть к отрогу Куман возле устья Дэбэр-су (Свияги)...»

В честь этой победы царь Чельбир в 1220 г. велел переименовать Учель на Газан. Со временем жители стали произносить его как Казань.

Так обстояло дело по описанию булгарского летописца.

* * *

Теперь вернемся к легендарному Ошелю, якобы уничтоженному Святославом. Подробности его похода на Волжскую Булгарию описаны в ряде русских летописей. Выдержки из Никоновской летописи о событиях тех дней приводятся в сборнике «Из глубины столетий», выпущенном Таткнигоиздатом в 2004 г.

Вдохновителем похода, по этим данным, был Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович.

«В лета 6727 (1219)... князь великий Юрьи Всеволодович посла брата Святослава на безбожныя Болгары, и Волжскиа, и Камскиа...».

Великий князь и его брат Ярослав, племянник Василько Костянтинович послали с ним свои полки с воеводами. В походе участвовали также Муромский, Переяславский и другие русские князья. Собрались все у устья Оки и поплыли вместе на судах и ладьях вниз по Волге.

«Прибыв на исадех (согласно В.Далю это пристань, коса или песчаная отмель для причаливания судов, а может, и название прилегающего поселения) противю Ошлю (в Воскресенской летописи – Ошлюи, в Харатейной грамоте – Ошела), высадились на берег».

Оставив часть полков для охраны ладьей, отправились все в боевом порядке через лес к городу.

Тут «усредоша их болгаре со князем своим на конех... пустиша по стреле в наши... и побегоша ко граду, и вбегше во град затворишися».

Город был укреплен высоким дубовым забором с двумя оплотами, между ними был осыпан вал. Приводятся и подробности штурма города. Впереди шли люди с огнем и секирами, за ними – стрелки и копейщики. Одни подсекали тын, другие зажигали оплоты; но сильный ветер потянул дым с города на русские полки – невозможно стало даже разглядеть людей.

Задыхаясь от густого дыма и зноя, больше от жажды, воины Святославовы отошли от города и устроились перевести дух. Тогда Святослав приказал им обойти город и поджечь его с другой стороны по ветру. Зрелище было ужасное: целые улицы пылали, Огонь, раздуваемый бурею, лился быстрою рекой. Отчаянные жители с воплем бежали из города и не могли уйти от меча Россиян. Только князь Булгарский и некоторые его всадники спаслись бегством. Другие, не требуя пощады, сделались жертвою пламени, вместе со многими Россиянами, искавшими добычи в городе.

«Святослав взяша град Ошель июня 15 день», – утверждает летописец.

Подождав, пока город сгорит, Святослав вернулся, сопровождаемый толпами пленников, к ладьям своим... Пока добрались, нагрянула буря с дождем. Поставив лодки в укрытия у островов ниже по Волге, тут же остались ночевать, «а наутро, пообедав, ушли верх по Волге».

Причины ускоренного ухода князя становятся понятными из последующего текста:

«Слышавши их Болгари в Великом граде и во иных градех, яко их град Ошел взят и собрашася вси с князьми своими, овии на коних, друзии же пеши, приидошо на берег». Святослав же, узнав, «оже Булгаре собиравшеся ждут его на исадех, повеле же всем воем своим оболочитися во брони (надеть доспехи) и стяги наволочити (развернуть знамена) и наряди полъкы в насадах и лодиях. И поиде полк по полце, бьюще в бубны, и в трубы, и в сопели».

Н.М.Карамзин в той же «Истории...», ссылаясь на Воскресенскую летопись и Харатейную грамоту, утверждает, что «Святослав ходил на Болгаров в 1220 году» и «город Ошел, находящийся недалеко от устья Камы, был взят и сожжен июля 15». В остальном он почти дословно повторяет текст Никоновской летописи. На разницу в датах можно и не обращать внимания, поскольку она лежит в пределах погрешности существующей методики пересчета дат тех лет (± 1 год).

Важно другое – описание событий у всех авторов, за исключением отдельных субъективных моментов, совпадает по основным признакам (действующие лица, время и последовательность событий). Все это дает основание утверждать, что здесь речь идет об одном и том же городе.

Название его невозможно передать точно русскими буквами. Переводчик летописи Гази-Бараджа называет его Учель, а русский летописец – Ошель.

Город в действительности был сожжен, как это описано в летописях, но не уничтожен. Сохранилась его цитадель – Югары Керман, где укрылись защитники города. Одолеть ее русские не успели – подоспел курсыбай Газана, в честь которого потом был переименован город.

* * *

Кто же такой Газан, чьим именем по словам булгарского летописца названа современная столица Татарстана? О нем здесь сообщается немного, но все же можно проследить, что он прямой потомок первого наместника г.Учеля Субаша и сын прославленного сардара Гузы, утонувшего в 1219 г. в реке Мосха во время упомянутого похода булгар на Устюг. После гибели отца его поставили во главе регулярных войск (курсыбая) Державы.

Как и отец, отличался решительностью в боевых действиях, беспощадностью и жестокостью к врагам. С его именем связывают ряд ярких побед, одержанных страной в те годы над внешними и внутренними врагами Державы. После перехода Гази-Бараджа на сторону монголов он, не желая участвовать в войне со своим народом, ушел с отрядом на север Державы. Но когда те плотным кольцом окружили столицу Буляр, поспешил выручить обороняющихся. Прорвав внешнее кольцо, удерживаемое оймеками (кипчаками), вышел в тыл основным силам монголов и нанес им сокрушительный удар.

Как утверждает Гази-Барадж, даже сам Бату вынужден был в ужасе отступить от города, что позволило кану Алтынбеку и эмиру Бачману вырваться вместе с 15 тысяч бойцов из кольца окружения и уйти в Банджу. Командующий войсками монголов Субедей едва смог потом восстановить порядок и отбить Газана. Но в том бою сардар был тяжело ранен, и его отряд отступил в Джукетау и оттуда ушел в Кашан, где он скончался от полученных ран. Газан не умер своей смертью, а погиб от боевых ран, что всегда считалось высшей честью для булгарских полководцев. Вот уже почти 800 лет его имя носит наш город.

* * *

С событиями в Учеле-Ошеле тесно переплетается еще одна загадочная история, представляющая интерес для православных россиян. После наведения порядка в Учеле сардар Газан бросился в погоню за балынскими судами, увозившими из города награбленное имущество и захваченных пленных. При помощи подоспевших салчиев Нукрата (моряков Вятки) он сумел настичь у Кумана несколько задержавшихся судов. «Среди пленных обнаружили «балынского попа Абархама, которого Чельбир тут же освободил».

По свидетельству Гази-Бараджа, он пожил потом еще несколько лет в Державе и работал священником христиан, но судьба его сложилась трагично. В 1229 г. каном Булгарии стал Алтынбек, выступающий за налаживания связей с русскими, но религиозные фанатики, подстрекаемые другими претендентами на трон, пытались не допустить его воцарения и учинили погром христианского квартала Буляра (Биляра) Саклан урамы. «Суварчиевские чирмыши защитили тогда урам, но один из почтеннейших купцов Абархам попался в руки взбудораженной черни и был замучен толпой».

На трон Булгарии потом был приглашен Гази-Барадж, после пленения русскими назначенный воеводой уже упомянутой крепости Джун-Кала. Но его царствование продолжалось недолго (всего около года) – фанатики вновь стали будоражить толпу криками о его «тайном христианстве», вскоре он был объявлен «тайным доброхотом Балына и врагом Исламской Державы».

В такой обстановке кан вынужден был оставить трон и перебраться обратно в Балын. До границ Державы сопровождал его сардар Газан. С собой он увез останки Абархама, которыми хотел задобрить влиятельную на Руси церковь. Расчет оказался верным. Он был любезно принят Великим князем Юрием и церковниками и вновь назначен воеводой Джун-Калы. Мощи Абархама тут же были освящены.

Когда глава русской церкви поинтересовался, что хотел бы просить у него Гази-Барадж, тот испросил у него прощения попу Ас-Азиму, неотлучно бывшему с ним в пути.

«На старца сильно подействовал мой рассказ о том, как Ас-Азим мужественно выкопал ночью останки несчастного Абархама и охранял их на всем нашем пути от фанатиков. Когда я показал главному урусскому церковнику раны попа, полученные им во время стычек с чернью, старец прослезился и облобызал Ас-Азима».

Это было в 1230 году. Читатель, видимо, уже догадался, что речь здесь идет о великом мученнике Авраамие Болгарском, невинно убиенном в Булгаре и после смерти причисленном к лику святых. Подробности его жизни в светской литературе освещены весьма скудно. Известно лишь, что при жизни он был купцом, зверски убит в 1229 г в столице Булгар, останки его через год доставлены и со всеми почестями похоронены во Владимире, где они покоятся до сих пор в Успенском соборе. Каждый год 1 (14) апреля православные христиане России отмечают день памяти (кончины) Святого Авраамия.

В булгарской летописи приводятся и некоторые подробности его жизни. Судя по ним, он был из знатного булгарского рода, некогда перешедшего на сторону русских и получившего за это прозвище Качкын (беженец). Его отец Аслан потом вернулся обратно в Булгарию и организовал здесь хозяйство по добыче и обработке камня. Сестра Аслана Банат была замужем за балынским беком Хан-Тюреем (князем Андреем Боголюбским – А.Н.) и родила ему сына Кинзеслапа (Изяслава), который умер от ран, полученных во время похода на Булгар в 1164 г. Только ее (Банат) не следует путать с другой (последней) женой князя Андрея, также булгарки, обвиненной потом в организации убийства мужа. По словам Гази-Бараджа та была дочерью кана Анбала (1135-1164) и звалась Байгуль-би, в 1164 г. вместе с отцом была захвачена в плен и там стала женой великого князя, родила ему сына Юрия.

По словам летописца Аслан был искусным резчиком – «вырезал на камне, как по дереву, надписи, узоры, растения, зверей и людей... и были они словно живые». Со своими учениками он будто возвел в Учели «чудно украшенный каменными барсами, львыми и другими изображениями дворец бека и большие ворота улугбекского двора». По просьбе родственников Аслан ездил потом для украшения каменной резьбой поминального храма племянника, воздвигнутого в его честь в окрестности Суздаля (знаменитая церковь Покрова Божей матери на Нерли). После этого его пригласили в Булымер (Владимир) укращать каменной резьбой главный (Успенский) храм новой столицы Руси.

По столпам отца пошел и его старший сын Яхам. Он участвовал в украшении храмов в Джурге (Юрьев) и других русских городах. А другой сын Аслана – Абархам стал купцом, по словам летописца он состоял членом благотворительного братства «Эль-Хум» и выделял большие средства на его содержание. В другом месте сообщается, что он убит в 1129 г. в Буляре возле православной церкви «Нишан». Сын Абархама Ас, опасаясь осквернения могилы отца, разрешил Гази-Бараджу перенести его останки в Булымер, откуда когда-то ушел в Булгары его дед.

Ас-Азим был знаком с Гази-Бараджем еще с тех времен, когда тот был воеводой русской крепости Джун-Кала. Однажды курсыбай Газана на подступах крепости сжег православный монастырь, приютивший русских воинов, – остался в живых только один монах Ас-Азим, которого воевода взял потом к себе на службу.

Следует отметить еще один заслуживающий внимания момент. По словам Гази-Бараджа Абархам писал повести:

«Я встречался с ним на Руси и он показывал мне свою «Повесть о походе Бат-Аслапа на Учель». Она была написана правдиво и живым языком, но не понравилась Бат-Аслапу и Джурги, почему он прятал ее...»

В связи с этим невольно возникает вопрос, не являются ли яркие описания событий в Ошеле, приводимые во Воскресенской и Никоновской летописях, выдержками из упомянутой Гази Бараджем повести Абархама (Святого Авраамия)? Они почти дословно совпадают с описанием тех же событий булгарским летописцем.

Такое совпадение повествований Гази-Бараджа и древнерусских летописей о событиях столь отдаленной старины одновременно подтверждает достоверность его летописи, которую некоторые казанские историки поспешили объявить чуть ли не фальсификацией булгарской истории и вот уже более десяти лет окружают полным молчанием. Не вспомнили о ней и в дни празднования юбилея Казани.

Гази-Барадж ратными делами не прославился и политиком оказался недальновидным, совершил немало ошибок, но оставил добрый след в истории Державы благодаря своей летописи. Он очевидец и участник многих описанных им событий, кроме официального сабанского языка и булгарского тюрки, знал несколько иностранных языков (фарси, арабский, альманский, русский и славянский). У его отца (бывшего улугбека Булгар и Учеля) была богатейшая библиотека, которая считалась одной из крупнейших в Державе и где были собраны старинные летописи и дастаны лучших булгарских писателей и поэтов (Бакира, Якуба, Микаэля и др.), с которыми летописец был знаком с детства и на которых он ссылается в своей рукописи. Поэтому его записи заслуживают серьезного внимания.

По моему глубокому убеждению они заслуживают и такого же доверия. Трудно отказать в доверии человеку, который мог о себе писать:

«Сеид Гали(Мохаммед-Гали, сын муллы Мирхуджа, известный нам теперь как Кул-Гали – А.Н.) дал мне наставления и второе имя Барадж в память о своей матери, происходившей из рода Барадж. И я, Гази-Барадж, сын Азана, внук Арбата, не нарушил ни одной его заповеди: не обижал ближнего, не лгал, не убивал и не предавался соблазнам богатства, властолюбия, похоти и корысти, постоянно скорбел о бедах нуждающихся и спасал народ от напастей. Но не знал я и радости, и покоя в жизни, ибо все мои деяния по этим наставлениям толковались людьми как злые поступки, и душа моя от этого постоянно была в смущении. 0, мудрый читатель! Рассуди сам ценность моей жизни и правоту поступков моих – я рассказываю тебе о них все, что помню, ничего не утаивая»

* * *

В заключение приведем еще несколько любопытных фактов, в какой-то мере связанных с описанными выше событиями и еще раз подтверждающих их достоверность.

На марийский язык Учель переводится как Кумола (кум – три, ола – город). Подобное название встречается в Никоновской летописи: «в лето 6713 (1205 г.)... посыла князь велики Всеволод Юрьевичь рать судовую на Болгары Воложскиа и Камскиа, и ходиша до Хомол...».

По мнению А.Х.Халитова, Хомола – искаженный на русский лад марийская Кумола.

И Гази-Барадж подтверждает, что русский флот действительно ходил в тот год на Волжскую Булгарию, но только на сей раз не грабить, а по просьбе ее эмира Азана (в то время улугбека Учеля и Мартюбы) подавить «арский мятеж», вот уже третий год бушевавший в его провинции. «Балынский флот вместе с мишарскими булгарами атаковал мятежников вплоть до аула Бурат (современный город Зеленодольск)» – утверждает летописец. – «Ары были сломлены, казанчии и курсыбайцы выловили по лесам и предали смерти остальных зачинщиков бунта»... «Тогда же в волновавшихся округах, – читаем дальше, – были возведены для ак-чирмышей (чирмышей-мусульман) балики Кукджак, Чыбыксар, Сундэр, Алат, Урджум, Алабуга, Арча, Нуршада...»

Баликами булгары называли небольшие города и крепости. Названия их с тех пор, должно быть, менялись, но все же узнаваемы: это Кокшага (Кокшайск), Чебоксары, Сундырь, Илеть, Уржум, Елабуга, Арск... Точные даты их основания не указаны, но, судя по тексту летописи, произошло это в 1205-1210 гг. Так что в этом десятилетии всем им исполняется 800 лет.

А знаменитому замку «Аламир – Султан»под Елабугой в эти годы исполняется 1000 лет.

И вот еще одна разгадка: на католонской карте XIV века (Испания) на месте современной Казани числится Керман. Должно быть, это сокращенное название Югары Керман. Картографа, видимо, интересовала больше крепость, чем сам город.

Алексей НИКИФОРОВ,

доцент Казанского государственного химико-технологического университета

«Казанские истории», №8, 2006 год