"Огневые мешки" для врага

Борис МИЛИЦЫН

06 февраля 2011 года

В ноябре 1941 года в Казани по заданию Наркомата боеприпасов СССР организуется Спецпроизводство по выпуску авиационных боеприпасов типа “Огневой мешок”.

Осенью 1941 года в Казань приехала большая армия ученых – 93 академика и члена-корреспондента АН СССР, 1650 научных сотрудников и служащих. В годы войны здесь работали крупнейшие ученые-академики: А.Е. Порай-Кошич, О.Ю. Шмидт, Е.А. Чудаков, С.С. Наметкин, Б.Д. Греков, Е.В. Тарле, С.И. Вавилов, Г.М. Кржижановский, А.Н. Несмеянов, С.Л. Соболев, С.М. Обнорский, Е.А. Косминский и др.

“… Ученых, прибывших эшелоном в конце лета 1941 года, Казань встретила холодным дождем. Чугунные тучи висели над городом. Сквозь окна вагонов виднелось серое печальное здание вокзала, перрон, забитый людьми и вещами. И от этого у приехавших еще тоскливее становилось на душе. Настроение несколько поднялось, когда к эшелону приблизилась группа встречавших казанских ученых; среди них были Арбузовы – отец и сын. С вокзала поехали прямо в университет. В его аудиториях и кабинетах многим предстояло не только работать, но и жить. Казанские ученые сделали все возможное и невозможное, устроив приезжим теплую встречу. Это было естественно, так как дружба и деловые интересы давно связывали научный мир.

Арбузов обивал пороги городских властей, выяснял у своих коллег, какими резервами жилья они располагают.

Он умел создавать вокруг себя климат добросердечности и спокойствия. Он был уже знаменит. “Реакцию Арбузова”, открывшую новые возможности синтеза фосфорорганических соединений, знали все, кто занимался исследованиями в этой области…

Разместить всех было непросто. Многие коллеги раньше, чем удавалось найти пристанище, останавливались у Арбузовых. Председатель жилищной комиссии по делам эвакуированных ученых и членов их семей А.Е. Арбузов заселил до отказа собственную квартиру, считая это само собой разумеющимся. Она напоминала общежитие»

(Л. Маркелова. Линия научной обороны. Журнал “Знамя”. № 5. 1984).

В августе 1941 года из Ленинграда в Казань на базу КХТИ был эвакуирован Ленинградский ордена Трудового Красного Знамени технологический институт имени Ленсовета. По воспоминаниям ленинградцев, их коллеги проявили максимум тепла и внимания. К вокзалу были поданы трамваи (пассажирские и грузовые) и грузовые машины. Студенты и преподаватели обоих вузов сами разгружали оборудование, реактивы и личные вещи. Ленинградцев разместили в общежитиях, на частных квартирах и прямо на кафедрах, в лабораториях и учебных кабинетах. Все пространство актового и спортивного залов было разделено простынями на отсеки, в каждом из которых жила семья…

Благодаря заботе, проявленной казанцами, ленинградцы практически сразу же смогли приступить к работе. К двум факультетам – инженерному химико-технологическому и механическому, которые функционировали до этого в КХТИ, присоединился третий – технологический.

С прибытием ленинградцев заметно усиливается научный и педагогический потенциал, способный успешно решать вопросы развития научных исследований и подготовки высококвалифицированных специалистов. К началу 1942/43 учебного года в составе объединенного института (КХТИ) насчитывалось 3 академика, 3 члена-корреспондента АН СССР, 30 профессоров, 48 доцентов.

В начале войны Всесоюзный комитет по делам высшей школы ввел в действие учебные планы с сокращенными сроками обучения – 3,5 года вместо 5 лет. Однако эта мера носила временный характер. Уже в 1942/43 учебном году вузы вернулись к довоенным учебным планам.

Война требовала серьезного пересмотра учебных программ, существенного изменения ряда изучаемых дисциплин, введения новых курсов оборонного характера. Была изменена система организации практических работ таким образом, чтобы после первого курса студенты приобрели навыки квалифицированного рабочего.

В трудные для страны дни, связанные с вынужденной эвакуацией многих снаряжательных заводов на Восток и резким падением выпуска так необходимой для фронта военной продукции, коллектив спецфака выходит с инициативой организовать у себя выпуск боеприпасов, взрывчатых веществ для их снаряжения и ряда другой военной продукции. Эта инициатива была поддержана Наркоматом боеприпасов.

В сентябре 1941 года организуется Проектное бюро по разработке объектов спецназначения во главе с доцентом В.А. Симоновым. Главным технологом назначается директор объединенного института.

В ноябре 1941 года по заданию Наркомата боеприпасов СССР организуется Спецпроизводство по выпуску авиационных боеприпасов типа “Огневой мешок”, получившее в дальнейшем номер 1.

Современному поколению такой боеприпас не знаком. Что же он собою представлял?

Это было простое и довольно эффективное зажигательное средство для борьбы с боевой техникой и живой силой противника, рожденное в первые дни Великой Отечественной войны, аналог легендарных “зажигательных бутылок”, только объемом побольше. Оно представляло собой мешок из бензостойкой клеенчатой ткани или даже многослойной крафт-целлюлозной бумаги, заполненной зажигательной жидкостью и снабженной запальным устройством для распыления и воспламенения содержимого мешка на нужной высоте. В качестве зажигательной жидкости служил технический (автомобильный или авиационный) бензин, загущенный добавкой порошка ОП-2. Запальное устройство было собрано на деревянном блоке (пробке), вставляемом в горловину мешка, и состояло из терочного воспламенителя, пиротехнического замедлителя и разрывного заряда в картонной трубке.

Боеприпас предназначался для вооружения особых авиагрупп, вылетающих на ночные бомбардировки в тыл врага на самолетах У-2 и По-2. Мешки заправляли бензином на аэродромах непосредственно перед вылетом самолетов. В горловину заполненного мешка вставляли запальный блок и обвязывали бечевкой. В таком виде он был готов к применению. Сбрасывали мешки с самолетов вручную или с помощью подкрыльных кассет (по 2 мешка на кассету).

Основное преимущество боеприпаса – доступность исходных материалов и простота изготовления, что имело решающее значение на том этапе войны. Серийное производство мешков было решено наладить в КХТИ.

Для подготовки производства в ноябре 1941 г. по поручению Наркомата боеприпасов в КХТИ прибывает автор конструкции С.Г. Беленький. Уже 28 ноября 1941 года появляется согласованный обеими сторонами приказ №168 об организации спецпроизводства по выпуску новых боеприпасов, заключительным пунктом которого было записано: “Все подготовительные работы закончить к утру 1/XII с.г., производственную работу начать 1/XII с.г.”.

К производству были привлечены и некоторые предприятия Казани. Так, фабрика “Коммунар” поставляла деревянные блоки для запалов, “Промполиграф” – бумагу и картонные трубочки, завод имени Ленина – порох для воспламенительного заряда, а Льнокомбинат – бечевки. Основное производство – приготовление терочных составов, пиротехнических замедлителей и воспламенительно-разрывных зарядов, сборка запалов и комплектация мешков было сосредоточено в институте, в помещениях кафедр.

В процессе освоения производства было немало трудностей. Две из первых трех партий мешков оказались некондиционными – подвели деревянные блоки, поставляемые фабрикой “Коммунар”. Они рассохлись после изготовления, пришлось их потом заменить. В памятные январские морозы 1942 года была заморожена отопительная система института и водопроводные трубы. Прекратились учебные занятия, встало и спецпроизводство. Чтобы наверстать упущенное, пришлось потом организовывать трехсменную работу производства. Несмотря на большие трудности, срочные заказы фронта были выполнены в срок. Первые «огневые мешки» начали поступать на фронт уже к концу года и получили хороший отзыв у авиаторов.

Вот рассказ бывшего начальника Главного управления Гражданского воздушного флота (ГВФ) СССР, Героя Советского Союза, генерал-майора авиации В.С. Молокова: “… В первые месяцы войны с помощью химиков и инженеров были изобретены своеобразные “бомбы” – клеенчатые мешки, заполненные горючей смесью. … Это было первое оружие, которое получила наша особая авиагруппа. Эскадрильи с наступлением темноты направлялись к заданным целям. Штурман, он же бомбардир, руками выбрасывал такие мешки за борт, когда самолет пролетал над вражескими позициями. Бомбы взрывались в метрах в пятидесяти от земли, поливая огненными струями скопления техники и траншеи противника… Наши летчики успешно использовали “огненные мешки” для выкуривания врага с земли Подмосковья. Во время ночных налетов на Можайск, Кубинку, деревню Березовку немцам был нанесен значительный урон. Большой пожар возник на станции Дорохово, где с воздуха удалось поджечь скопления воинских эшелонов. «Огневые мешки» наши авиаторы применяли и в боях за Вязьму и Дорогобуж”.

Сохранился текст благодарственного письма от руководства 8-й воздушной армии от 12 сентября 1942 года: “8-ая воздушная армия за досрочное выполнение заданий по изготовлению специальных боеприпасов выражает благодарность руководству и коллективу института”.

“Огневые мешки” пользовались повышенным спросом в конце 1941 – начале 1942 года. В дальнейшем, по мере поступления в войска новых, более эффективных, зажигательных средств, спрос на них уменьшился. Последние сообщения об их успешном применении в боевых операциях на Северном Кавказе относятся к декабрю 1942 года. Соответственно, снизились и заказы на их изготовление, а в 1943 году и вовсе прекратились.

Все силы коллектива института в дальнейшем были направлены на успешное выполнение заданий по другим производствам.

Из книги «Они сражались за Родину» (Казань, Таткнигоиздат, 2010)