Не чешите, где не чешется

21 февраля 2006 года

Сергей Шахрай, которого хорошо знают в Татарстане как знатока теории федерализма и практики его развития, как активного участника договорного процесса между Москвой и Казанью в 1991-1994 годах, рассказал корреспонденту «Независимой газеты» о том, как готовился проект Конституции Российской Федерации.

– Сергей Михайлович, вы как один из главных разработчиков Основного закона, согласны с тем, что Конституция 1993 года создавалась под Ельцина и в силу этих причин не столько служит программой развития демократии, сколько насильственным, законодательным способом закрепляет верховенство президента над другими институтами власти?

– Знаете, одно из двух: либо «насильственным», либо «законодательным». Конституция 1993 года была принята на всенародном референдуме. Какой еще более демократический способ установления «верховенства президента» можно предложить?

– Насколько велико было влияние событий 1993 года на текст Конституции?

– Влияние, может быть, было в излишней перестраховке от двоевластия. Все так были напуганы (конфликтом между Президентом РФ и Верховным Советом – Ред.), ведь за один только год Верховный Совет принял сто поправок в Конституцию. Результаты такой перестраховки сказались в 1999 году, когда Ельцин сменил пять премьеров за год. Это стало возможным из-за того, что была снижена роль парламента в процедуре отставки правительства. Все остальное, пожалуй, формировалось не под влиянием момента.

– Тем не менее, Конституцию 1993 года принято называть компромиссным вариантом: с президентской стороны проект разрабатывали вы и Сергей Алексеев, от парламента – Олег Румянцев. Кто определял окончательный вариант?

– Мы такую бухгалтерию не проводили. Я вам просто расскажу о процедуре. Я возглавлял в Конституционном совещании самую сложную из палат – палату регионов. Там круглые сутки шла борьба между республиками, краями, областями, автономными округами. Споры шли вокруг состава Совета Федерации, статуса республик. Несколько раз мы создавали согласительные комиссии, приходили к президенту, привлекали судей.

В результате компромисс был достигнут. Но в этой главе появилось несколько пробелов. Мы не стали, чтобы не создавать лишних поводов для конфликта, подробно прописывать некоторые вопросы. Теперь эти пробелы может заделать Конституционный суд. Как здесь определить, кто больше вложился в окончательный вариант Конституции?

– Вы жалеете о каких-то положениях, которые не попали в Конституцию?

– Да, конечно. В те годы многие на дух не переносили институт местного самоуправления. В результате получились одна-две куцые статьи, что плохо.

– Гордость авторов Конституции в том, что в Основном законе заложена идея укрепления России как федеративного государства. Однако нынешние представители власти, похоже, с вами не согласны. Критике подвергается и несимметричная федерация, и рамочные договоры.

– А как вы думаете, насколько короток путь от идеи в Конституции до ее воплощения в жизнь? Насколько я знаю и как говорят ученые-конституционалисты, не менее 10 лет. А еще нужно принять полтора десятка конституционных и несколько тысяч текущих законов – «приводных ремней» Конституции. И вдобавок необходимо развитое правовое сознание, стремление знать Конституцию и применять конституционные нормы на практике.

Мы заложили в основу построения государства территориальный принцип, потому что видели, насколько опасно разделение по этническому принципу. И были правы. На сегодняшний день в мире не осталось ни одной устойчивой федерации, построенной на этнических основаниях.

Вспомните Чехословакию, Югославию и наш СССР.

В Конституции записано, что все субъекты равноправны. То, что один регион лучше пользуется объемом имеющихся у него прав, чем другой, не вина Конституции, а показатель степени зрелости региона. Согласитесь, что, если кто-то не вступает в брак, хотя, как и прочие граждане, имеет такое право, вряд ли это нужно считать неравноправием или «асимметрией». А то, что наши регионы называются по-разному – республики, края, области – это дань переходному периоду, демонстрация уважения и деликатности к сложным процессам, которые происходят в многонациональном государстве. Ведь главное – не форма, а содержание.

Теперь – по договорам. 31 марта 1992 года был подписан Федеративный договор. Сколько мог, я сопротивлялся этому документу и только в самом конце подключился к юридической экспертизе. Теперь о пользе договоров. Взять, к примеру, Татарстан. Референдум по Конституции 1993 года на территории республики не состоялся. Выборы в Совет Федерации и Госдуму не состоялись. В тексте принятой Татарстаном Конституции лишь одна статья соответствует российскому Основному закону. Де-факто Татарстан ушел из-под юрисдикции России.

14 февраля 1994 года подписывается договор о разграничении предметов ведения и полномочий между Москвой и Казанью. Уже весной 1994 года на территории республики проходят выборы в Совет Федерации, пяти депутатов Госдумы. То есть договор в данном случае не расшатал, не ослабил государство, а восстановил без применения оружия.

С Татарстаном удалось договориться, а с Чечней – нет. Мы можем выбирать, что лучше. Создавать в России унитарное государство – это не просто шаг назад, а шаг в никуда.

– Однако, судя по некоторым действиям власти, создается впечатление, что в Кремле всерьез задумываются над идеей в перспективе построить унитарное государство...

– Это будет трагической ошибкой. Хотя я не думаю, что подобные планы есть у нынешнего президента. Попытка перейти к унитаризму приведет к потере целых кусков нашей страны или к их вооруженному удержанию. Нам что, мало Чечни? Переход России к реальной федерации был воспринят чиновниками, особенно в Москве, как приступ слабости. А раз в стране появился сильный президент, надо строить унитарное государство.

Эта категория чиновников не понимает, что потенциал саморазвития в России огромен именно благодаря федерализму.

– В последнее время много говорят о том, нужно ли менять Конституцию. Президент, если допустит внесение поправок относительно статуса Госсовета, может внести и нужные ему поправки...

– А депутаты захотят внести свои, например – о формировании правительства парламентским большинством. И все вместе они будут хоронить федерализм. Но я не думаю, что президент допустит такой сценарий. Поэтому я свое выступление на Конституционном конгрессе, где представляли свой проект Краснов, Федотов и Саттаров, закончил цитатой из Черномырдина: «Не чешите, где не чешется». – А что чешется?– Сначала спросите, у кого чешется.

Марина ВОЛКОВА.

«Независимая газета», 2000 год

«Казанские истории», №1-6, 2006 год

P.S. Речь о татарской поговорке, которую Виктор Черномырдин узнал в Казани.