Любовь Агеева: «У меня хотят украсть полжизни...»

Елена Чернобровкина

15 марта 2001 года

Попытку провести альтернативного кандидата (в депутаты, в президенты) – это теперь дело привычное. Но чтобы провести альтернативный юбилей! А именно такой получился у журналистов, которые делали в 1991-м первый номер «Казанских ведомостей».

С первым главным редактором «КВ», ныне руководителем пресс-центра Государственного Совета РТ Любовью АГЕЕВОЙ – интервью, которая взяла в преддверии 10-летия газеты корреспондент  «Восточного экспресса» Елена Чернобровкина.

– Как-то странно получилось, Любовь Владимировна, с альтернативным юбилеем...

– Да, конечно, странно. Мне очень хотелось, чтобы в день выхода первого номера газеты, 15 марта, двери редакции были открыты для всех, кто здесь когда-либо работал. Как было в свое время в «Вечерней Казани», когда редактором был Андрей Гаврилов. К сожалению, в наш дом на Чистопольской улице мы не попали даже в юбилей. Поэтому собрались на нейтральной территории – в одном из кафе.

– И кто пришел?

– Как это ни странно, народу пришло много. И не только журналисты. Увы, не смогли прийти Валентина Гудимова и Виктор Луценко – мы почтили их память.

– Когда создавались «Казанские ведомости», помнится, впервые редактора новой газеты не назначали, а выбирали. Как вы считаете сегодня, спустя десять лет, почему народные депутаты выбрали именно вас?

– Дело было вовсе не во мне. Казанский городской Совет принял решение о создании собственной газеты, когда поссорился с «Вечеркой». Как ты знаешь, во многом именно по этой причине у меня и еще у некоторых коллег разладились отношения с редактором. Разногласия были столь существенны и принципиальны, что мы приняли решение уйти из «ВК». Новая городская газета меня и других коллег вполне устраивала. Не устраивал предполагаемый главный редактор. И когда горсовет объявил творческий конкурс на эту должность, Валентина Васильевна Гудимова и Владимир Николаевич Зотов уговорили меня принять в нем участие.

Казанский Совет того времени очень сильно отличался от нынешнего состава. Серьезное влияние на его работу оказывала депутатская группа, возглавляемая Игорем Котовым. В нее входили депутаты, которые еще вчера назывались «неформалами». Это они были заинтересованы в конкурсе, который проводила специальная комиссия с соблюдением всех демократических норм. Она сидела в зале заседаний горисполкома на Ленина, и мы по очереди докладывали свои творческие программы. В конкурсе приняли участие шесть журналистов.

– Кроме вас, все мужчины.

– Да. Ну а потом еще была серьезная борьба на сессии горсовета, где состоялся второй тур конкурса, не предусмотренный положением о нем. Лоб в лоб сошлись два разных крыла Совета. При организации выборов был использован, как сейчас говорят, мощный административный ресурс. Но депутаты новой волны, пришедшие во власть благодаря перестройке, все сделали, чтобы я стала главным редактором. Они не меня выбирали – они не хотели видеть в этой должности Геннадия Наумова, моего  бывшего коллегу по «Вечерке». 

Так я оказалась у истоков новой газеты. Статус у нее был официальный, а фактическое положение – как у падчерицы. Тяжело бы нам пришлось, если бы не помощь комиссии по гласности, привилегиям, обращениям граждан и депутатской этике, которую возглавлял Бронислав Фаттахов.

– Вас утвердим на сессии 22 января, а 15 марта уже вышел первый номер...

– Это из упрямства получилось, из желания доказать, что депутаты не ошиблись в выборе. Сейчас думаю, что мы тогда напрасно поспешили. Я и представить не могла, какие трудности редакцию ожидают. Мы ведь уже жили в другую эпоху.

Когда в 1978 году зарождалась «Вечерняя Казань», Андрею Гаврилову все доставили в готовом виде – от скрепок до мебели. Он не знал, что это такое – доставать газетную бумагу. Ему дали время, чтобы изучить опыт других вечерок, как следует подумать над оформлением газеты. 

Нам же все приходилось делать самим. Мы экспериментировали на читателях. Долго не могли найти ответственного секретаря и художника. Пришлось осваивать новые технологии выпуска газеты. Оказалось, что компьютерные шрифты мельче, чем полиграфические. Читатели жаловались, что газету читать трудно,  и я не сразу сообразила, в чем дело. Этим мы отпугнули многих читателей, проявившим интерес к новому изданию.

У нас долгое время не было нормального помещения. На юбилейном вечере Боря Бронштейн вспоминал, что мы летучки проводили в сквере возле издательства, и вся редакция умещалась на двух скамейках. С большими сложностями Казанский Совет принял решение о выделении нам помещения на улице Чистопольской, в доме номер пять. Тогда это была новостройка, и мне пришлось поработать еще и прорабом. 

– На Чистопольской сейчас, по сути, филиал издательства.

– Но в начале 90-х до этого было далеко. Все время возникали новые сложности. Нам выделили на втором этаже пристроя огромный «ангар» с витринными окнами. Надо было установить перегородки, сделать кабинеты для двух редакций - нашей и для «Шахри Казан». Но как к огромным окнам прилепить стены, строители не знали. Решение нашел Игорь Котов, в то время уже мой заместитель.

В общем, трудностей хватало. Моя дочь не раз мне говорила: «Мама, ты сейчас через самое трудное пройдешь, а потом кто-то придет на готовенькое». Собственно, так и получилось.

Тем не менее, газета, коллектив – состоялись. На юбилейных посиделках 15 марта мы вспоминали, что помогло нам встать на ноги, стать единой семьей. По общему мнению, больше всего нам надо благодарить ГКЧП.

– То есть?

– Это ведь был час принципиального выбора. Наши тогдашние действия, участие в протестных акциях на площади Свободы стали для молодых журналистов большой школой и гражданского, и профессионального становления. Теперь точно знаю, что настоящую газету делает только тот коллектив, который ощущает себя единой семьей. Так было в «Вечерней Казани» при Андрее Гаврилове, так было у нас в «Казанских ведомостях»... 

– Мы – свидетели: многие журналисты «Ведомостей» высоко взлетели.

– Пожалуй, никто не потерялся в многолюдном журналистском мире. Когда появились «Казанские ведомости», меня просили не сманивать кадры из других изданий.  Поэтому начинали узким кругом вечеркинцев – Владимир Зотов, Валентина Гудимова, Раиса Щербакова, Галина Печилина, Галина Григоренко. Правда, Рая и две Галины быстро ушли в другие редакции. С версткой помогал на первых порах Василий Мартинков.  Два года проработал в «Ведомостях» Борис Бронштейн.

А в основном, была совсем «зеленая» молодежь. Алина Ганеева и Лилия Гафурова пришли к нам вообще прямо со школьной скамьи. Дмитрий Михайлин, Вадим Шамсулин и Сергей Шерстнев учились на втором курсе КГУ, где я тогда преподавала. Это был первый набор нового факультета журналистики университета. Вадим сейчас живет в Москве, редактирует федеральную газету «Моя семья». Дима, который ушел из «Ведомостей» собкором в «Российскую газету», недавно стал заместителем ее главного редактора. Сергей после появления первой частной телекомпании «Эфир» перешел туда и сейчас возглавляет службу новостей.

Светлана Бессчетнова, Оксана Гармай, Людмила Карташева, Владимир Матылицкий пришли в «Ведомости» не новичками, но, думаю, и они поминают нашу редакцию добрым словом. Вадим Шалаев, Эдуард Ахмадеев, Роман Кузнецов, Фарида Абитова… Впрочем, всех не назовешь. Рада, что большая часть журналистов, чья творческая жизнь началась в «Ведомостях», этого не забыли. Всех не назовешь.

– Ваша газета, если не ошибаюсь, во многом была первой, так?

– Часто это случалось просто от безысходности. ТГЖИ отказало нам в полиграфических услугах. Пришлось осваивать – впервые в Татарстане – компьютерную верстку. Депутаты добились выделения специальной субсидии. из бюджета.  Наша редакция стала первым деловым партнером фирмы «Абак», которая в текущем году тоже празднует десятилетие. Сегодня это одна из самых процветающих казанских фирм...

Мне посчастливилось выйти на хороших специалистов-компьютерщиков, которых тогда стали увольнять из НИИ. Первой верстальщицей стала Валентина Михайлина из «Алгоритма». Потом к нам пришли из КНИРТИ программисты Ираида Тоболевич, Ира Магдеева, которые стали классными верстальщицами, привели с собой операторов по набору. Мы создали компьютерный центр и со временем там не только верстали свою газету, но и выполняли какие-то полиграфические заказы. Например, у нас версталась первая бесплатная газета Казани, если память не изменяет - «Работа для вас». В центре перед каждой сессией горсовета делался бюллетень с материалами для депутатов и приглашенных.

Нас просто вынудили окунуться с головой в новые экономические отношения. «Ведомости» отказывались продавать в киосках «Союзпечати» (везде мы чувствовали чью-то «заботливую» руку) – мы кликнули клич, и нашу газету стали продавать школьники, а потом и пенсионеры, безработные. По инициативе Игоря Котова, опять же первыми в Татарстане, стали выпускать пятничный номер с телепрограммой. Его тираж доходил до 75 тысяч, что вызвало нервную реакцию коллег из «Вечерней Казани», которые уже в который раз сообщали казанцам, что наша редакция живет на деньги налогоплательщиков. Хотя в это время самоокупаемость нашей газеты была уже где-то на уровне 50 процентов. 

Редакции хотелось как можно скорее встать на ноги, больше зарабатывать, чтобы сократить бюджетное финансирование. Мы понимали, что самостоятельность журналистов впрямую зависит от уровня дотаций из бюджета. 

– Какое место «Казанские ведомости» занимали в ряду других газет?

– В первом номере мы заявили: наша газета должна быть связующим звеном между властью и народом. «Ведомости» были первой газетой, которой удалось подписать с учредителем полноценный договор. Кстати, он предоставлял редакции право критиковать учредителя, однако учредитель при необходимости мог обнародовать официальное мнение, высказать официальную точку зрения, если его не устраивал какой-то материал или читательское письмо.

Принципиально важно было поставить отношения с учредителем в правовые рамки, увести их от влияния субъективных факторов. Этому во многом способствовал закон о средствах массовой информации, принятый в 1991 году.

Договор удалось подписать, под ним стоит подпись Геннадия Зерцалова. А вот по уставу договориться с учредителями (к Совету тогда добавился глава администрации города) не удалось.

– Еще 6ы! Кому же понравится газета, которая критикует учредителей?..

– Мы действительно критически относились к тому, как работает городская власть, но критика не была самоцелью. Мне мало симпатичны коллеги, которые делают капитал на критике власти. Скажем, мы опубликовали знаменитую статью про главу администрации...

– Сенсационную – про его незаконное вселение в престижный дом...

–...не потому, что искали сенсаций, а потому, что эту статью принесли в редакцию депутаты Казгорсовета. Но мы опубликовали и пространный комментарий, который получили из городской администрации. Потом, когда те же депутаты принесли вторую статью на ту же тему, опровержение на опровержение, без дополнительных фактов, с одними эмоциональными обвинениями, и я отказалась ее печатать, пришлось объясняться с авторами в суде. Поскольку права редакции, кроме договора, защищал еще российский закон о СМИ, мы выиграли тот процесс. Правда, отношения редакции с главой администрации после этого не улучшились.

– А почему при официальном статусе вам удавалось быть достаточно независимым изданием?

– Секрет – в особенностях исторического момента. Если помнишь, тогда в Казанском Совете был депутат Валеев – с одними взглядами, и был депутат Галяутдинов – с совершенно другими. И нам надо было делать такую газету, которую считали бы своей и тот, и другой. Отсюда – плюрализм мнений, отсюда желание рассмотреть каждый факт с разных точек зрения... Если помнишь, были у нас предвыборные дебаты кандидатов в депутаты по одному округу, был экономический совет... Жаль было уходить из редакции...

– Вы ушли потому, что в Казанский Совет пришли совсем другие депутаты?

– Депутаты тут ни при чем. Мне грех жаловаться на горсовет. Хорошие отношения были и с большинством работников исполнительной власти. Но после публикации той самой статьи, о главе администрации, редакцию несколько месяцев не финансировали из бюджета. Несколько месяцев мы прожили на то, что успели заработать. А потом не стало даже денег на зарплату. Была реальной угроза развала редакции. Не все журналисты оказались готовы платить за свободу слова в денежном эквиваленте. 

Время тогда было для всех тяжелое. Как тут доказать, что глава администрации не дает денег из бюджета из мести за критическую публикацию?

Хочу отдать должное Камилю Шамильевичу – в наших отношениях он всегда оставался джентльменом: не устраивал нагоняев, не пытался меня учить, не диктовал, что печатать, а что нет. Он находил другие способы.  Рядом с ним всегда были люди, готовые подсказать.

В повестку одной из сессий Совета был включен вопрос об отчете главных редакторов газет горсовета – «Казанские ведомости» и «Шахри Казан». Нормальный вопрос при нормальных отношениях. Совет должен знать, как тратятся деньги из бюджета, как редакция выполняет возложенные на нее задачи. Помню, я подготовилась основательно, было о чем сказать, о каких проблемах заявить.

Но вопрос в ходе обсуждения трансформировался в голосование о вотуме доверия  мне как главному редактору. Были предприняты немыслимые усилия, чтобы депутаты высказались против меня. А они высказались за.

Тем не менее, однажды я поняла: если не уйду, редакции жизни не дадут. Ушла, чтобы другие могли работать спокойно. Я же тогда не знала, что всем в «Ведомостях», не только журналистам, придется со временем поменять место работы - не устраивали нового главного редактора. Да и  газета стала совсем другая...  

– Это не только ваша точка зрения...

– На нашем праздничном вечере все были едины в том, что уж лучше бы наши «Ведомости» закрылись. Газета наша была дитем перестройки, ее породил городской Совет, впервые избранный на альтернативной основе. У тех, кто создавал ее и кто делал ее первые пять лет, был романтизм перестроечной эпохи. Сегодня и депутаты Казанского Совета, и журналисты «Ведомостей» живут совсем в другом мире. И два юбилея одной газеты – явление печальное, но закономерное...

Так получилось, что в последний год приходится много размышлять о роли журналистов в обществе. Беда сегодняшней российской журналистики в том, что у нас почти все издания обслуживают чьи-то частные интересы. Даже если это государственные издания. Потому что во власти много людей, которые рассматривают свою должность только с точки зрения частных интересов. Не мое это определение, но не могу не привести его: власть приватизирована конкретными персонами. Вот их-то мои коллеги и обслуживают.

Почти нет журналистики, ориентированной на все общество. А потому везде – сплошное пиар-обслуживание, к сожалению. Или чистая агитация в духе примитивного агитпропа, или безобразные наезды вместо критики. СМИ сегодня не столько выявляют общественное мнение, сколько его организуют. Посмотрите, как журналисты общаются с властью. Мы так и не научились взаимодействовать с ней как деловые партнеры. Кстати, критику власти сегодня стала хорошо продаваемым товаром.

– Вас все это сердит?

– Я спокойно это воспринимаю, с пониманием. Но как человеку, через личную судьбу которого проходили многие перемены последних пятнадцати лет, конечно же, мне порой больно и обидно. Дело ведь не в том, что мир не столь совершенен, как мне хотелось бы.

Я никак не могу согласиться с тем, что у меня пытаются украсть семнадцать с половиной лет жизни. «Вечерней Казани» в ее сегодняшнем виде не нужна история нашей газеты, связанная с первым поколением вечеркинцев. «Ведомости» вроде бы тоже начались не в 1995 году, когда я ушла из редакции. Меня и моих коллег агрессивно вытолкнули из обеих редакций. Как однажды написали на первой полосе «Вечерки», я заслужила в этой редакции только корзинку для мусора.

Но дело ведь не в конкретных лицах. Перечеркивая 12 лет моей биографии в «Вечерней Казани», редакция тем самым отказалась от части собственной истории. Не случайно газета была  как бы ни при чем, когда праздновалось десятилетие Шаляпинского фестиваля. И возрожденный недавно «Джазовый перекресток» появился как бы на пустом месте.

О многом говорит такой факт. В сборнике «Республика Татарстан: новейшая история», который появился в августе прошлого года, много материалов из «Вечерки» 1988-1990 годов, когда на ее страницах шла бурная дискуссия о будущем Татарстана. Но «Вечерка» не сочла нужным даже сообщить о факте его выхода в свет.

Кстати, перемены, случившиеся с «Вечеркой», ставшей газетой не народной, как было обещано в 1990 году, а частной – это еще одна драма перестройки, которой мы так радовались...

– Уже более пяти лет вы работаете в Госсовете. Теперь журналисты знают, какой должна быть пресс-служба в госучреждении.

– Это заслуга не столько моя, сколько Василия Николаевича Лихачева и Фарида Хайрулловича Мухаметшина. Себе в заслугу с большой осторожностью могу поставить разве что создание благоприятных условий для развития в Казани парламентской журналистики.

– Но вы ведь не совсем обычный чиновник. В комментариях «экскурсовода» из книги «Республика Татарстан: новейшая история» разве не ваше мнение, не ваша позиция?

– Вообще-то я старалась писать журналистские главы этого сборника максимально объективно. И книга ценна тем, что там собраны документы, стенограммы, фрагменты газетных и журнальных публикаций, выражающие разные позиции, разные мнения. Пусть люди сами оценивают. Я сторонница такого подхода к информации. И потом – я писала о том времени, когда не работала в пресс-центре Госсовета, а была журналистом, активно участвующим в сложных общественно-политических процессах. И я благодарна судьбе за этот бесценный опыт.

– Как вы могли, несмотря на большую загруженность на работе, решится на огромный труд – перелопатить такой объем фактического материала?

– Кто-то же должен был это сделать. Мы знаем много мнений и суждений о событиях того времени. Хотелось все оставить в истории так, как было на самом деле, как бы ни хотелось кому-то с высоты сегодняшнего опыта что-то подчистить и подправить. У меня ведь тоже было такое желание, когда я готовила собственные материалы к публикации в этом сборнике. Рада, что получила в этом поддержку соавтора – Председателя Государственного Совета Фарида Хайрулловича Мухаметшина.

Мне довелось активно участвовать в сложных общественно-политических процессах, и я благодарна судьбе за этот бесценный опыт.

– Не жалеете об уходе из газеты?

– Вообще-то, в жизни, верю присловью: что ни делается, то к лучшему. Но в последнее время порой жалею. Как мне кажется, мой голос в довольно противоречивом журналистском хоре был бы совсем не лишним. Бывают случаи, когда очень хочется что-то написать. Например, меня сильно задевает, когда свободу слова в Татарстане защищают на примере газеты «Казанское время». Само существование этой газеты говорит о том, что со свободой слова у нас все в порядке.

Ситуация не идеальная, но оптимальная для сегодняшнего уровня свободы и демократии в России вообще. Мне понравилось, как написал Александр Сабов: у нас проблема не с отсутствием свободы слова, а с отсутствием доверия к слову. Свобода, по-моему, – прежде всего самоощущение самого человека, а журналистика – профессия людей свободных. Как оказалось, количество таких людей мало зависит от формы устройства государства.

 Из-за таких фактов у меня порой возникают мысли: может быть, я вообще неправильно живу?

– В каком смысле – неправильно?

– У меня есть учитель, которому я поклоняюсь. Человек, который многому меня научил, многим нравственным принципам, отношению к жизни…Я как-то прихожу к ней, а она говорит: «Люба, слушай, я сейчас наблюдаю, как живут другие, – может, я неправильно вас учила? Может, надо было вас учить быть стяжателями, учить умению ходить по трупам, не считаться ни с чем и ни с кем?».

Так что не только у меня такие грустные мысли возникают. Но все-таки я склонна думать, что сегодняшнее повальное отсутствие принципов – это все-таки наносное. Это пройдет. Менталитет народа – я вижу это в последнее время – он все равно возьмет свое. На заре перестройки мы хотели сделать нашу жизнь более красивой, более привлекательной, более человечной. Мы на самом деле хотели этой новой жизни. И она еще наступит.

– А что вы больше всего цените в своем журналистском творчестве?

– Что я ценю – не столь важно. Важно, как тебя оценивают другие, прежде всего читатели. Журналистика – это такой вид деятельности, который позволяет видеть результат своего труда воочию. Хотя бы в газетной подшивке. Не беда, что люди порой не ведают, к чему ты приложил руку. Откуда театралам, после окончания спектаклей уезжающим домой в специальном автобусе, знать, сколько кабинетов пришлось обойти заведующей отделом культуры «Вечерней Казани» Агеевой, чтобы убедить в пользе такой услуги? Это лишь один пример «прикладного назначения» журналистского дела.

Недавно меня попросили заполнить анкету для Татарской энциклопедии. Так вот, там было такое предложение – назвать наиболее важные публикации. Писателя оно в тупик не поставит, но журналиста… Тем более если он занимается этим делом с 1964 года.

Если говорить конкретно, то нельзя не назвать многолетнее исследование проблем подростковой преступности, в 1991 году завершившееся книгой «Казанский феномен: миф и реальность».

Если говорить вообще, то назову темы, которых приходилось касаться чаще всего: образование, воспитание, наука, история, культура во всех ее проявлениях, национальные вопросы. Целую книгу можно сделать из интервью, которые довелось брать: ученые, политики, писатели, артисты, казанские и московские… Благодарна судьбе за дружбу с профессором ветеринарного института Ниной Александровной Крыловой, со страстным любителем музыки профессором Борисом Лукичем Лаптевым, с Назибом Гаязовичем Жигановым…

Кстати, отвечая на вопросы анкеты, а обратила внимание на такой факт: мой журналистский труд оценен достаточно высоко: заслуженный работник культуры РТ (1989), лауреат премии Международной конфедерации журналистских Союзов (1991). Работа чиновника оценивается гораздо скромнее…

Конфедерация журналистских Союзов была создана на обломках Союза журналистов Советского Союза. В нее вошли журналистские организации всех бывших республик, кроме прибалтийских, но и они участвовали в каких-то акциях – Л.А.

Самая большая моя награда – это мои ученики, коих множество рассеяно буквально по всем редакциям республики. Я ведь очень долго преподавала стилистику русского языка в Казанском университете. Кстати, по собственной методике.

– Могу подтвердить: преподаватель вы строгий. Я ведь тоже ваша ученица. Представим, вы вернулись в журналистику. О чем прежде всего написали бы?

– Могу с ходу назвать две темы, которые интересуют меня как журналиста-аналитика. Для одной из них даже собран необходимый материал. Мне хочется понять, почему крайне нужная для современной России идея разграничения полномочий между разными уровнями власти, которую предлагает Президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев, не находит поддержки даже в регионах-донорах, почему так ополчились против нее многие московские журналисты. Что это – действительно страх перед региональным сепаратизмом, когда боятся даже собственной тени, или политический заказ? Если заказ, то чей? А, может, нашим оппонентам просто не хватает информации?

Могу привести такой факт. Моя любимая учительница истории Тамара Петровна Алясова, которая живет в Самарской области, при всей симпатии к нашему Президенту, считала, что Татарстан заинтересован в развале России. О чем другом будешь думать, читая московские газеты? К сожалению, там позиция нашей республики зачастую если не замалчивается, то искажается.

Мои доводы на Тамару Петровну не действовали. Прочитав книгу «Республика Татарстан: новейшая история», она призналась, что изменила мнение о нашей республике, поскольку поняла, что здесь на самом деле происходило. Кстати, это был еще один мотив, который заставил меня сесть за книгу.

Большую часть своей журналисткой биографии я писала о детях, о школе. Так вот, сегодня мне бы очень хотелось вернуться к этой теме, понаблюдать за сегодняшними детьми, чтобы понять, какое поколение выросло за последние 15 лет, кто идет нам и нашим детям на смену. Это вторая тема, которая интересна мне и сегодня.

Интервью опубликовано в сокращении в газете «Восточный экспресс», 6 апреля 2001 года