Вернуть засекреченный долг

Михаил ЧЕРЕПАНОВ, руководитель рабочей группы редакции Книги Памяти Республики Татарстан

03 мая 2010 года

Когда говорят о богатстве России, мне вспоминается не тайга или нефть, не золотые прииски, а открытка военных лет, на которой короткая, но весьма многозначительная надпись: «НАШИ ЛЮДСКИЕ РЕЗЕРВЫ – НЕИСЧЕРПАЕМЫ!»

Да, только такая богатая страна, как наша Россия, смогла оправиться от блицкрига немцев в 1941 году. Практически голыми руками остановить бронированную лавину противника ценой неимоверных человеческих потерь. Только мы имели возможность, потеряв за четыре года войны три довоенных кадровых состава своей армии, оказаться победителями. И только наше богатство позволяет нам до сих пор не принимать во внимание истинную цену победы (а точнее сказать по-украински – перемоги), одержанной полвека назад.

Неимоверное богатство дало нам возможность не считать как все воюющие стороны – свои людские потери. И более того – мы имели исключительную возможность эти потери всячески приуменьшать и даже засекречивать ратные достижения своих сограждан в той войне.

Обычные люди всегда пытались если не преувеличить, то хотя бы достойно подать заслуги солдат своих армий в контексте истории. Это, видимо, от излишней мелочности. При масштабности нашего мышления все это ни к чему. Плевать, что завоеванное ценой рек крови и миллионов жизней кто-то старается назвать своею заслугой. Нарожаем еще миллионы солдат и одержим еще одну победу. Нам ничего не стоит...

Вы спросите – о чем речь? Какие такие засекреченные заслуги?

Нет, конечно, не на фронтах коммунистического строительства. Здесь все более чем нормально. Вешать лапшу о мирных достижениях мы научились. Я хотел бы поделиться той горечью, которую испытал в дни празднования 50-летия освобождения Европы от фашизма. Те, кто организовывал торжества, будто не слышали о мощном наступлении Красной Армии с востока и уж тем более понятия не имели о многомиллионной силе антифашистского Сопротивления в тылу немцев. Организаторам шествий ветеранов из числа войск союзников, судя по всему, неизвестно, что многие города Европы партизаны освобождали еще до прихода англо-американских войск.

И что каждый третий участник Сопротивления в странах демократии – военнопленный красноармеец, бежавший из лагеря и добывший оружие в бою.

А способствовали этому «незнанию» прежде всего мы сами. Точнее наши доблестные силы НКВД, отряды СМЕРШ. Мы так старательно боролись с «предателями родины» (читай: красноармейцами, оказавшимися в плену), что на весь мир объявили – никакой связи наших солдат с Сопротивлением не было. Было только малодушие, отказавшихся сражаться до последнего патрона и предпочесть смерть в плену, как предписывал боевой Устав РККА.

Мы так рьяно взялись после войны выискивать новые миллионы врагов народа, что даже участие в партизанском движении официально считали компрометирующим фактом. А компромат сразу попал под гриф «совершенно секретно». Официально это поясняли соображениями гуманности. Нахождение в плену – приравнивали к предательству, а зачем об этом говорить открыто? Тем более, если партизаны действовали на территории стран Европы и были как-то связаны с разведками, союзников.

В конечном итоге мы официально засекретили подвиг своих соотечественников, вычеркнув их имена из истории Сопротивления. А ведь речь идет о добром имени многих сотен тысяч наших земляков, которые в подавляющем большинстве ушли из жизни так и не дождавшись реабилитации, доброго слова в свой адрес. Сделать это посмертно – неблагодарная затея. Но есть еще живые свидетели тех событий, есть дети и внуки, которых заботит честное имя основателя рода. Есть, наконец, честь Державы, за которую обидно. Засекреченность истины мешает гордо заявить о решающей роли наших сограждан в антифашистском движении Европы.

Но, пожалуй, хватит вступлений, перейдем к конкретным фактам.

НАХОДИТСЯ В ОПЕРАТИВНОЙ РАЗРАБОТКЕ

“Характеристика

Черепанов Михаил Иванович родился в 1909 г. 20 сентября, бежал из немецкого плена и вступил в Партизанскую бригаду в октябре месяце 1943 года в провинции Лимбург (Бельгия), в отряд 7. Несмотря на то, что плохо владел иностранным языком, нашел себе оружие и участвовал в уничтожении общего врага немца и перед приходом наших союзных войск в сентябре месяце при схватке с оружием в руках, был ранен в левую руку.

Домашний адрес: Омская обл., Абатский р-н, д. Марухи.

Подписи:

подполковник (фамилия неразборчива),

нач. штаба бригады лейтенант (фамилия неразборчива),

печать Русской Партизанской бригады «За Родину».”

Этот документ наша семья получила лишь в феврале 1994 года. Того, кто больше всего нуждался в нем – моего деда – уже два года не было в живых. Умирая от рака, он впервые нарушил свои обет молчания (а может нарушил подписку о неразглашении?). Рассказал о своем пребывании в плену, о том, что удалось бежать и повоевать в партизанском отряде. Что несколько месяцев отлеживался в бельгийском госпитале – сращивали полностью перебитую осколком левую руку. (Это было для меня особенной новостью, потому что инвалидом ни я, никто из окружающих его, да и сам дед себя не считал. Только потом я узнал, что у него хранилось удостоверение инвалида войны 2 группы).

Рассказывая подробно о своем последнем бое и ранении, дед просил найти девушку, чешку Рокози, которая спасла его. Она дотащила до госпиталя не только здоровенного сибиряка, но и болтавшуюся на сухожилиях руку.

– В долгу я перед ней остался, – говорил дед, – не смог ответить на письмо, которое она прислала после войны ко мне домой, в Сибирь. Отвечать ей мне запретили в НКВД. Говорили, что за связь с капиталистической страной посадят. Если сможешь, хоть ты найди и передай, что не сволочь я беспамятная. Просто детей было жалко – четверо их у меня уже было...

Когда я обратился в Тюменское отделение Федеральной службы безопасности, мне дали только копию характеристики, сообщив, что остальные материалы из дела деда «находятся в оперативной разработке». На мой удивленный возглас сотрудник отдела «по секрету» сообщил, что даже после смерти деда необходимо выяснить его связи с английской разведкой.

– Откуда, – спрашиваю я, – у военнопленного Черепанова, сбежавшего в ряды Русской партизанской бригады, связи с английской разведкой? На меня посмотрели как на наивного малыша и пояснили:

– Бригада действовала на территории Бельгии. Там в годы войны руководила силами Сопротивления английская разведка, следовательно, все члены бригады на особом учете.

– Да, но командир бригады Шукшин получил звание Героя Советского Союза! – не унимался я. – После войны он жил в Ставрополье и даже написал книгу «Под бельгийским небом».

– Это нас не касается, мы выполняем свои инструкции, – вновь одернули меня, дав понять, что разговор окончен.

 ПРИЗНАТЬ ПОЛИТИЧЕСКИМ РЕПРЕССИЯМИ

Сейчас, сравнивая судьбу деда с судьбами миллионов других вернувшихся из плена советских солдат, я уверен – ему просто повезло. Повезло потому, что он пробыл в бельгийском госпитале весь 1945 год, потому что ранение было серьезным, потому что направлялся он не в центральные районы России, а к себе на родину – в ту самую Сибирь, в Тюменскую область.

Деда оставили в покое, со временем даже дали удостоверение инвалида войны, разрешили работать в сельской школе учителем, как в довоенные годы. Но сотни тысяч тех, кто прошел все ужасы плена вернувшись в СССР, были судимы по печально известной 58 статье или просто без суда отбывали многолетнюю каторгу в лагерях НКВД.

После смерти Сталина, когда в честь 10-летия победы была объявлена амнистия даже военным преступникам, большинство военнопленных вышло на свободу со справками вместо отобранных при аресте красноармейских и офицерских книжек, наградных документов и свидетельств о ранении. Подавляющее большинство из них так и остались для сослуживцев, односельчан и родных людьми с сомнительным прошлым. Доказать факт своей службы в армии никто из них не мог, следовательно, не могли и претендовать на достойную пенсию ветерана.

Все потому, что документы так и хранятся до сего дня в фондах так называемых «фильтрационных» материалов Комитета Госбезопасности. Где-то эти фонды формально рассекретили и передали на хранение в областные и республиканские Госархивы. Но суть от этого не изменилась: бывшие военнопленные, в массе своей глубокие старики, тем более их вдовы, не знают, каким образом можно получить обратно документы, отобранные награды, имеют ли они право считаться ветераном войны?

Между тем 15 марта 1991 года Президиум Верховного Совета РСФСР принял Постановление «Об увековечении памяти погибших при выполнении конституционной обязанности по защите Отечества», в котором четко сказано: «Считать участниками войны всех граждан, побывавших в плену, если судом не установлен факт их сотрудничества с противником».

24 января 1995 года Президент Российской Федерации подписал Указ № 63 «О восстановлении законных прав российских граждан – бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной Войны и в послевоенный период”.

В нем уже конкретно постановляется:

«1. Признать противоречащими основным правам человека и гражданина и политическими репрессиями действия партийного и государственного руководства бывшего СССР и меры принуждения со стороны государственных органов, предпринятые в отношении российских граждан – бывших советских военнослужащих, попавших в плен и окружение в боях при защите Отечества..., которые по политическим мотивам необоснованно осуждались за государственные, воинские и иные преступления».

И главное –

«2. Министерству обороны Российской Федерации обеспечить выдачу бывшим советским военнослужащим, перечисленным в пункте 1 и не признанным участниками Великой Отечественной войны, удостоверения участника Великой Отечественной войны на основе записей в военных билетах и учетных карточках о пребывании в плену и окружении, архивных справок о прохождении проверок и фильтрации...»

Указ Президента продублирован соответствующей Директивой Д-9 от 14 апреля 1995 г., подписанной заместителем Министра обороны РФ, в которой разрешение всех вопросов возлагается на комиссии в военкоматах.

Казалось бы, лед тронулся. Но...

 НУЖНА ИНЬЮРКОЛЛЕГИЯ НАОБОРОТ

Каждое государственное учреждение работает по принципу; «Если очень будешь настаивать на выполнении своих прав и будешь напоминать чиновнику о них каждый день – рано или поздно чего-то добьешься». Если же ты о своих правах не знаешь, тебе о них ни за что не сообщат и тем более не реализуют.

Теперь представьте немощного старика, бывшего военнопленного, которого органы НКВД-КГБ таскали на перерегистрации и допросы полвека после войны, а в последний раз перепроверяли в 80-е годы. Кто из них сегодня решится хотя бы спросить о том, вернули ли ему честное имя и стали ли, наконец, считать его участником войны?

Конечно, есть еще среди них такие, которые добиваются правды получая очередной инфаркт. Но большинство давно отчаялось. Миллионы ветеранов-военнопленных ушли из жизни не дождавшись реабилитации. Их вдовы так и не стали для государственных чиновников членами семей фронтовиков. А те единицы, что доживают свой век, не имеют денег на газеты и тем более юридические консультации. В деревнях, где они чаще всего живут, самый грамотный в юридических вопросах – секретарь сельского самоуправления. Реально ли, что ветераны дождутся от него конкретной помощи – сбора всех нужных справок для получения пенсии?

Тем более вызывает сомнение способность специальных комиссий при райвоенкоматах осилить эту кропотливейшую и малозаметную работу. Кто из работников военкоматов имеет возможность прибыть в областной Госархив и выбрать фамилии жителей своего района, достойных получения прав участника войны? (Напомню, что речь идет как минимум о тысяче человек в каждом районе. Самих ветеранов осталось мало, но живы сотни их вдов).

О том, насколько эффективной может быть эта работа, если за нее взяться, может свидетельствовать пример Кукморского РВК. Несколько лет назад начальник 4 отделения этого военкомата майор Т.Р. Сунгатуллин (ныне – военком) по своей инициативе взялся разыскать тех ветеранов, которые имеют право на пенсии и льготы, но сами не обратились в военкомат. За четыре года розыска ему удалось достичь ощутимых результатов:

27 незаконно осужденных бывших военнопленных получили, наконец, пенсии после реабилитации; 87 человек получили разовые пособия из немецкого фонда «Взаимопонимание и примирение» как насильно угнанные на работу в Германию или репрессированные в плену (оформлены добавки к их пенсии); через военно-врачебную комиссию Приволжского военного округа оформлена инвалидность 350 человек; 98 человек получили удостоверения участника войны; 250 вдовам солдат, считавшихся пропавшими без вести на фронте, впервые назначены пенсии.

Итого – почти тысяча человек. Тысяча тех, кому возвращены не только долги государства, но самое главное – доброе имя, Честь. А это уже не измеришь никакими пенсиями и льготами.

К сожалению, этот пример можно считать не правилом, а исключением. В других районах сотрудники военкоматов зачастую сами не знают о существовании названных выше Указа и Директивы. Тем более ничего не делают, чтобы восторжествовала справедливость по отношению к тому, кто не обивает пороги госучреждений, а просто честно доживает свой век. Часто пенсии и льготы получают бывшие полицаи и предатели только потому, что им хватает наглости требовать того, на что они не имеют права. Пробивается, как всегда «сильнейший».

Прошло восемь лет со дня принятия Указа Президента о бывших военнопленных. Воспользовались предписанными в нем правами лишь немногие. Видимо, государственные чиновники ждут того момента, когда пенсии и льготы, предусмотренные Указом № 83, востребовать будет некому. Между тем, пока не поздно, нужно срочно внедрять принцип «иньюрколлегии наоборот».

Есть Долг государства, который мы обязаны от его имени вернуть жертвам войны и репрессий. Обязаны тем более в том случае, если бывшие военнопленные или их вдовы не в состоянии сами постоять за свои права, добыть соответствующие справки. Отбирало у них документы и награды государство, оно засекречивало материалы в своих фондах. Его представители обязаны вернуть дожившим до сегодняшнего дня пострадавшим то, что изъято.

Кому нужно возвращать долги – известно поименно. Только в компьютерном банке редакции Книги Памяти Татарстана занесено более 40 тысяч имен уроженцев и жителей республики, вернувшихся из плена и проходивших так называемую “фильтрацию” на территории СССР. Подавляющее большинство этих людей уже умерло, но живы их вдовы, дети. Они тоже имеют права на льготы от государства. Хотя бы как члены семьи жертвы политических репрессий.

Многие могут возразить: не досуг. У нас и так много пенсионеров – бюджет на справится. Но в том-то и дело, что в данном случае речь идет не только и не столько о деньгах, сколько о моральном долге. Важно вернуть честное имя тому, кого не только оклеветали и рабски эксплуатировали, но и унижали презрительным равнодушием все эти годы.

Государство, не способное отдавать свои долги, может хотя бы не драть с этих людей налоги и плату за жилье, коммунальные услуги. Не даешь долги, так хотя бы не требуй плату. Как говорится, «...хоть шерсти клок». И решать этот вопрос нужно в срочном порядке, счет идет на дни. Промедление и равнодушие обрекает ветеранов и их жен на смерть с тяжелым сердцем, сознанием величайшей несправедливости. Каждому из них важно получить не пенсии, которые они между собой называют «гробовыми», а честное имя. Вместо справки об амнистии они должны иметь удостоверение участника войны и заслуженные награды (в том числе врученные им за участие в партизанском движении и европейском Сопротивлении). В противном случае – грош цена указам и директивам государства, которое способно выбросить на ветер миллиарды рублей в виде салютов и мемориалов, но так и не вернуть конкретные долги своим защитникам.

Примечание

Все, кто хочет узнать, нет ли в Госархиве документов, касающихся его родственника, могут обратиться к нам в редакцию по адресу: 420014, г.Казань, Кремль, а/я 54, редакция Книги Памяти.