«Людей неинтересных в мире нет...»

Вероника ДОМРАЧЕВА, член Союза журналистов СССР, России, Татарстана

27 декабря 2017 года

Узнав о том, что начата работа по составлению республиканского реестра исторических захоронений, журналистка Вероника Домрачева поделилась своими знаниями об Арском кладбище. Как казанский старожил, она знает много историй.

Мы попросили ее рассказать несколько таких история, и она написала о захоронениях своей семьи.

Как-то встречаю на Арском кладбище Любовь Владимировну Агееву.

– Привожу в порядок реестр исторических захоронений в составе нашей группы,– как обычно, по-деловому ответила она на мой вопрос. – И диву даюсь. Столько удивительных людей жило рядом с нами....

Есть на Руси обычай помнить предков своих до седьмого колена.

Помню, как в родительские субботы навещали мы с бабушкой Стешей могилы своих близких, друзей, знакомых... У ворот Арского кладбища, в сторожке, жила когда-то её знакомая, и мы, уставшие, заходили к ней. Бабушка выкладывала пирожки, пили чай. Женщины молились и вспоминали...

О, сколько я тогда наслушалась историй! Какие шикарные были похороны поручика Мейера в 1915 году, а он... вернулся живым и невредимым и сказал, что все эти почести заслужил геройски погибший его однополчанин... Как врач-гинеколог Черноярова никогда никому не делала абортов и отговорила не одну горожанку – истинно верующая была...

Потом мы стали ходить с мамой, потом с сестрой... А сейчас чаще хожу одна – не могу нарушить традицию.

Сторожки давно нет. От богатого склепа Мейера остался один полуразрушенный пол да памятник с пустой нишей от вырванной иконы... Но теплится ещё лампадка в Чернояровской беседке...

Сейчас почему-то проще смотрят на разрушенные памятники старины, уходят в Лету знаменитости и память о них...

Потому я так рада была, узнав, что всё же взялись за восстановление памяти неравнодушные люди. Рада была встрече с Любовью Агеевой. Я давно знаю её по журналистской деятельности, и уж если она взялась за дело – доведёт до конца.

А дело это нелёгкое: не только найти захоронения, сфотографировать, но и досконально проверить документы, пересмотреть архивы – забот край непочатый!

И в этом я убедилась, когда четыре(!) года мы с внучкой Дарьей Шуртаковой снимали фильм «Арское кладбище. Живые истории», который потом с успехом прошёл в Доме дружбы народов, Союзе журналистов и на других экранах города. Это был не только экскурс в историю, рассказ об интересных фактах из жизни знаменитых людей, но и тревога за судьбу этого уникального памятника, Арского кладбища, хороший замер уровня нашей нравственности.

В этом с Любовью Владимировной мы сошлись полностью. И я не перестаю удивляться её упорству, ответственности и профессиональному умению проверять и перепроверять, идти напролом и решать любые вопросы.

Конечно, мы посетили могилы и моих предков. Я расскажу и о них.

Наша история, связанная с Арским кладбищем, началась с 1892 года, когда мой прадед со стороны матери Иван Баранов похоронил свою жену Катеньку под Верочкиным бугорком, где (по одной из версий) застрелилась семнадцатилетняя гимназистка Вера Василькова, полюбившая не ровню себе – сына купца Кекина. Родители не дали им благословения, а это считалось большим грехом. Правда, потом поставили ей огромный крест из белого мрамора с видом на Казанку...

И у моих предков была подобная история любви. Екатерина из дворянского рода, Иван, как говорили, «из рода попроще». Им тоже не дали благословения. И они из сибирского Ирбита перебрались в Казань. Сняли квартиру на Засыпкиной улице, у Казанки... Екатерина стирала бельё в холодной реке, простудилась и умерла, оставив четверых детей...

Иван проклинал себя, что вырвал её из хороших условий. Через два года и он ушёл к своей Катеньке, под Верочкин бугорок.

Потом овраг засыпали мусором. А моих родственников стали хоронить над Верочкиным бугорком, на седьмой аллее, куда в дальнейшем мы перенесли фотографии Екатерины и Ивана на родовой крест.

Но наказала мне бабушка, чтобы, спустившись под Верочкин бугорок, не забывала я поклониться своим предкам.

Овраг очистили, там появились другие захоронения. Огромного Верочкина креста давно нет. Может, и убрали его потому, что начался там какой-то бум самоубийств. А я помню этот крест, исписанный просьбами...

А потом там стали собираться готы, и священник кладбищенской церкви не раз проводил с ними беседы.

В середине Седьмой аллеи  – две ограды наших родовых захоронений, одна напротив другой.

Старшая дочь Барановых – Александра Ивановна. Её в 15 лет взял к себе гувернанткой министр путей сообщения, платил хорошее жалованье, вывозил на дачу в Финляндию. Деньги она копила своему жениху, военному, на учёбу, но тот пропал, может, и погиб в тех войнах, а она всё ждала, ждала...

Валентин Иванович Баранов – третий сын из семьи, мой дед. В десять лет приютил его Александр Титович Соловьёв, попечитель Казанского общества трезвости, директор Университетской типографии. И стал Валентин квалифицированным наборщиком, изучил восемь языков, поработал во многих типографиях страны и за рубежом.

Александр Титович следил за его продвижением и не раз выручал из самых затруднительных ситуаций. И даже как-то вместе с главным полицмейстером Васильевым пришлось вызволять его из пересыльной тюрьмы под Кремлём, куда он попал за печатание запрещённой литературы.

Отвлекусь. После просмотра нашего фильма про Арское кладбище в Доме дружбы народов ко мне подошёл пожилой мужчина и сказал, что он... правнук Алексея Ивановича Васильева, главного полицмейстера Казани! Обменялись телефонами – жива ещё память!

А Валентину Баранову пришлось участвовать в Японской, Германской, Гражданской войнах, побывать в сибирской ссылке...

Но Бог миловал – возвращался он в свою квартиру в Восточном корпусе университета, которую выхлопотал когда-то для него Соловьёв. Сюда он привёл молодую жену Стешеньку после венчания в Воскресенской церкви, здесь родились и его две дочки. 65 лет прожили они вместе, в добром согласии. А сосватала их «лучшая сваха» в городе, которую нашла сестра Александра, беспокоясь за судьбу брата.

В день Золотой свадьбы Валентин и Стефанида зарегистрировались в городском ЗАГСе, и общественность Казани широко отметила это событие.

Валентин закончил Казанский химико-технологический институт, Институт хозяйственников при Народном Комиссариате тяжёлой промышленности, Областные банковские курсы.

Был активным организатором профсоюзного движения в республике, страховых касс, бирж труда... Избирался делегатом многих всетатарских и всероссийских съездов профсоюза с правом решающего голоса. Был членом Президиума Татотдела Всероссийского профсоюза. Работал управляющим республиканских предприятий.

Член учёного Совета Госмузея ТАССР, персональный пенсионер союзного значения, один из первых депутатов Казанского городского Совета и единственный, бессменно избиравшийся 42 года. До конца жизни принимал он своих избирателей.

В день похорон с улицы Маяковского и до Арского кладбища его несли на руках и мужчины, и женщины – его избиратели. А это говорит о многом...

А бабушка Стеша наказала нам похоронить её в одной могиле с мужем.

Рядом – внук Баранова, мой брат, Юрий Алексеевич Алексеев, воспитанник Казанского аэроклуба, неоднократный призёр всесоюзных соревнований по высшему пилотажу, отличник лётной подготовки спецшколы военных лётчиков-истребителей ВВС СССР, мастер высшего пилотажа, погибший в Казахстане и по особому распоряжению Совмина и Минобороны СССР перевезённый на родину, в Казань.

Хоронили Юру из аэроклуба, как положено лётчикам, до заката солнца... Казалось, что почти весь город пришёл проститься с ним: друзья, соседи с улицы Ульяновых, вся Суконка, ученики и преподаватели школы №34, где он был секретарём комсомольской организации. Прибыл и его экипаж... 22-й завод подарил пропеллер и чугунную ограду.

– Спасибо, сын! Не посрамил наш род! – сказал отец на митинге.

Пропеллер, чугунную ограду и памятник деда из нержавейки украли... Уже в наше время.

А друг Юры, Николай Данилов, которого когда-то в школе назначили Юре «на перевоспитание», назвал сына его именем. Его дети и внуки хорошо знают эту историю. А сам Николай похоронен почти рядом.

В одной с Юрой ограде – и его отец, Алексей Васильевич Алексеев.

Родился он в Твери. Закончил Институт физкультуры в Москве. Женился на дочери Баранова, Капитолине Валентиновне, выпускнице Татарского Техникума Искусств, и в 1935 году переехал в Казань.

Его знания и физическая подготовка пригодились в работе председателя Оборонного общества Казанской железной дороги. Ворошиловский стрелок, тренер, в 1939 году он руководил знаменитой «Семёркой смелых», совершившей пеший поход в противогазах по маршруту Казань– Москва.

В начале Великой Отечественной войны его назначили заведующим военным отделом Молотовского райкома, впоследствии горкома партии. За годы войны он подготовил и лично сопроводил на линию фронта сотни стрелков и снайперов, был ранен, отвечал за развёртывание госпиталей, приём эвакуированных граждан и предприятий...

В 1943 году по распоряжению ЦК ВКП(б) его направили в г.Калинин в освобождённую от фашистов местность для налаживания хозяйства, борьбу с беспризорниками и открытие детских домов. После возвращения в Казань он закончил прерванное из-за войны образование в Казанском педагогическом институте, на отделении истории. По постановлению ЦК партии занялся организацией вечерних школ для молодёжи, не успевшей из-за войны получить образование, стал первым директором ШРМ №20.

Имеет 27 Почётных грамот и наград республиканского и союзного значения, в том числе – от Центрального Совета ОСОАВИАХИМА СССР за подписью Маршала СССР С.Будённого и генерал-лейтенанта авиации П.Кобелева «За успешное выполнение заданий по подготовке резервов для Красной Армии», Знак Почёта и именное оружие от Президиума Совета ОСОАВИАХИМА ТАССР, Почётные грамоты от Калининского обкома ВКП(б), Академии педагогических наук РСФСР...

В этой же ограде – муж старшей дочери Баранова, Зои Валентиновны: Хамза Рахматуллович Газизов, заслуженный учитель школы республики, советник министра образования ТАССР, заведующий кабинетом математики Института усовершенствования учителей. Хамза Рахматуллович закончил Ташкентский университет, Казанский Восточный педагогический институт, факультеты филологии и физико-математический.

Во второй ограде, напротив – Григорий Миронович Блок, руководитель санитарно-курортного отдела ВЦСПС (Москва), директор​ санатория «Перловка», бывший дипкурьер, и его жена, сестра Стефаниды Барановой, Лидия Фёдоровна Блок, стенографистка, первая жена видного сотрудника ВЦСПС Георгия Карасёва, расстрелянного в 1937 году.

В Казань они переехали после войны, «к родне», по настоянию Лидии, которой он ни в чём не мог отказать... А уж если случалось возразить, помню, как она быстро ставила его на место: «Да кто такой... дипкурьер? Почтальон – и всё тут!». Григорий Миронович интеллигентно улыбался: любил, видимо, свою «Лидуську»...

Здесь же отец Стефаниды – Фёдор Яковлевич Февралёв (мой прадед), присланный когда-то с Дона казак для охраны Отечества в Алексеевский район, и его жена Дарья Лукояновна, кружевница. Как он говорил, присмотрел её в хороводе, где она «словно лебёдушка плыла»...

А если мы выйдем с Седьмой аллеи на Центральную, направо увидим памятник одного из лучших друзей, соратника нашего деда Валентина Баранова – Шафигуллы Валиулловича Бикчурина, заслуженного врача РСФСР, ТАССР, заместителя наркома здравоохранения ТАССР, главного государственного санинспектора республики, первого главврача РКБ, терапевта, самоотверженного организатора эвакогоспиталей во время войны...

Но не осталось у него в живых ни жены, ни единственной дочери, ни сестры жены, которая постоянно ухаживала за могилами... Скромная, как и он сам, солдатская «подушка» времён Отечественной войны почти сравнялась с землёй. Казалось, что вот-вот кого-то похоронят на этом месте...

Но на наше обращение откликнулись депутат Государственного Совета, генеральный директор «Таттелекома» Л.Н. Шафигуллин, главный врач РКБ Р.Ф. Гайфуллин, бывший министр здравоохранения А.З. Фаррахов. И вот мы уже с начальником отдела снабжения Н.К. Билаловым, разыскав фотографию, идём заказывать памятник из чёрного гранита, цветочницу и ограду. В самые короткие сроки всё это было установлено.

И ещё переживаю я сейчас за могилу Юлия Ивановича Шварца, знаменитого провизора, обучившего не одну плеяду учеников, в том числе и мою тётю Зою Валентиновну Баранову, бывшую заведующую аптекой детской железнодорожной больницы, которая постоянно навещала своего учителя и рассказывала, какой это был удивительно скромный, замечательный специалист и одинокий человек. Как он после революции подарил свой дом чудеснейшей архитектуры на улице Горького городу, а сам ушёл жить в маленькую комнатку на втором этаже. До конца жизни Юлий Иванович заведовал своей аптекой. Она так и называлась Шварцевской, носила номер 14.

Огромный старинный крест сильно накренился, почти стёрта с лица земли и могила... Но мы с Любовью Владимировной сходили на это место, она сфотографировала знаменитое захоронение... Значит, можно теперь не беспокоиться.

Много достойных людей нашего Отечества похоронено на Арском кладбище, много легенд и историй с ним связано. Конечно, сложно все фамилии внести в реестр исторических захоронений. А жаль...

Как писал Евгений Евтушенко, «людей неинтересных в мире нет...». И каждый может рассказать о своих предках в специальной рубрике «Казанских историй».