Судмедэксперт Рудольф Климов

Любовь Агеева

01 июня 2012 года

1 июня 2012 года Рудольфу Алексеевичу КЛИМОВУ, известному судебно-медицинскому эксперту Республики Татарстан, исполнилось бы 75 лет. О нем рассказывает жена – журналист Любовь Агеева.

С утра мне позвонил его друг – Гатаулла Рахматуллин – и сказал, что на летучке в Республиканском бюро судебно-медицинской экспертизы, где Рудольф работал, можно сказать, до последних дней своей жизни, его помянули добрым словом. И было за что…

Мы прожили вместе 12 лет. Знакомы были на 20 лет больше. Судьба могла бы приплюсовать эти две цифры – не приплюсовала. Но и за то, что дала, большое спасибо.

Когда живешь с человеком бок о бок, его специально не изучаешь, как делаешь с сотнями других. А если этот человек – крутой интраверт и профессия у него – лучше о ней ничего не знать, то многое останется тайной за семью печатями.

Во время прощания с ним в траурном зале бюро узнала о муже больше, чем за эти 12 лет. Конечно, я не сомневалась, что он хороший специалист в своем деле – иначе ему не давали бы на экспертизу самые резонансные убийства. Как журналист, я не могла о них не знать.

Имела возможность убедиться, как хорошо к нему относятся коллеги, когда по большим медицинским праздникам  вместе с ним каталась на пароходике по Волге. Он очень переживал, когда пришлось уйти с поста заместителя начальника бюро. Потому что знал, как меняется отношение к людям после того, как они уходят с руководящих постов.  Но ничего такого не случилось. И это дало ему мощную моральную поддержку на все   последующие годы жизни.

  Рудольф Климов. Фото 1987 года

Начальник бюро Юрий Павлович Калинин (Рудольф с июня 1985 по август 1994 года работал его заместителем) как-то признался мне, что вместо Климова можно держать трех заместителей – и все равно быть начеку. Когда они работали вместе с Рудольфом, он спокойно мог уехать в длительную командировку, зная, что в бюро все будет в порядке. И он не меньше Рудольфа сожалел, когда менял заместителя. Но причина была веская...

Но вот про то, что Рудольф Алексеевич считается одним из лучших специалистов по утоплению в России, я не знала. Хотя была в курсе, что это была тема его кандидатской диссертации, которую он защитил в 1970 году, – «Судебно-медицинское обоснование танатогенеза и конкретизации причин смерти при утоплении в пресной воде». Мне не понять, про что это, хотя слова вроде знакомые... Он опубликовал 16 научных работ по различным разделам судебной медицины (утопление, отравление, действие электрического тока, определение прижизненности и посмертности повреждений – сохраняю специфический медицинский язык).

Рудольф Климов. Фото 1982 года

Рудольф закончил лечебно-профилактический факультет Казанского государственного медицинского института имени С.В. Курашова в 1962 году. До 1965 года работал врачом-хирургом, заместителем главного врача по лечебной работе и главным врачом Азнакаевской центральной районной больницы.В 1965-1967 годах обучался в клинической ординатуре при кафедре судебной медицины КГМИ. После ее окончания был зачислен на должность ассистента этой кафедры.

Мы познакомились, когда он работал в мединституте. А когда через 20 лет возобновили отношения, был  уже  судебно-медицинским экспертом физико-технического отделения судебно-медицинской лаборатории Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы Минздрава ТАССР. В июне 1985 года стал заместителем начальника бюро по экспертной работе, но продолжал работать как судмедэксперт.

Я пришла к нему в бюро в конце 1992 года за профессиональной консультацией. В то время изучала одно уголовное дело, которое впрямую соприкасалось с темой «казанского феномена», о котором мне довелось написать даже книгу. В драке был убит парень, которого судьба занесла на танцы в одно из студенческих общежитий. Били его жестоко, но умер он, упав головой на поребрик.

Дело было запутанное. Драка массовая, никто ничего не видел, никто ничего не знает. И лишь один участник, самый совестливый, признал, что именно он ударил жертву последним. Судили именно его. Я была на том судебном процессе. Мне было непонятно, почему в суде рассматривается только этот последний удар, а остальные участники драки уходят от ответственности. Ведь парень мог бы не упасть от одного удара, если бы его до этого жестоко не избили. Отец погибшего, который позвал меня вмешаться в ситуацию (я тогда работала в "Вечерней Казани"), говорил, что судмедэксперта подкупили...

Рудольф внимательно выслушал эту историю и потом дотошно разобрал со мной заключение коллеги. С тех пор я знала, что задача эксперта – оценить ситуацию убийства, а не определить, кто виновен. В том «моем» деле смерть наступила, действительно, от удара головой о поребрик. Остальные обстоятельства должен был учесть суд.

Ему не зря поручали самые сложные экспертизы. Наверное, у Рудольфа было какое-то особое чутье, которое позволяло ему видеть то, что не видели остальные. Такие одаренные люди есть, наверное, в каждой профессии. Но в профессии мужа была одна трудность – жертва не могла сказать, что произошло. Трупы, как известно, не разговаривают.

Рудольф много учился сам, много учил других. Сначала в мединституте, где работал до ухода в бюро в 1970 году, на юридическом факультете Казанского государственного университета. Он вел занятия и со слушателями Казанского отделения Московского филиала заочной Академии МВД СССР.

Сохранилась одна из его служебных характеристик. Вот несколько цитат из нее:

«Тов.Климов Р.А. имеет хорошую подготовку по судебно-медицинской экспертизе трупов, потерпевших, обвиняемых и других лиц, а также по физико-техническим методам исследования. Им в течение 1965-1987 годов  в судебно-медицинскую практику отделения бюро внедрено 4 новых методики.

Тов.Климову Р.А., знающему специалисту, поручаются сложные и повторные судебно-медицинские экспертизы; он регулярно привлекается к производству комиссионных комплексных судебно-медицинских экспертиз. Судебно-медицинские экспертизы, производимые им, характеризуются полнотой исследования с использованием современных физико-технических методов, выводы научно обоснованные, аргументированные, объективно вытекающие из исследовательской части.

Тов.Климовым Р.А. накоплен большой практический опыт в экспертной работе, он является наставником молодежи и одним из руководителей врачей интернов, которым с большим желанием передает свои теоретические знания и практические навыки. Много сил отдает внедрению судебно-медицинскими экспертами Татарской АССР простейших физико-технических методов исследования.

Регулярно выступает перед работниками судебно-следственных органов с лекциями и беседами по вопросам взаимодействия между судебно-медицинскими экспертами и правоохранительными органами, возможностей судебно-медицинской экспертизы, широкого использования физико-технических методов исследования при назначении судебно-медицинских экспертиз».

По распоряжению бюро Главной судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения РСФСР Рудольф несколько раз привлекался к производству судебно-медицинских экспертиз в случаях массовой гибели людей. В той характеристике указываются Ульяновск и Бугульма. Мне он рассказывал о работе на месте крушения двух железнодорожных составов в Башкортостане. Туда собрали судмедэкспертов со всей страны – так много было жертв. Рудольф вспоминал, что жили они прямо на месте катастрофы, в палатках.

В той характеристике написано, что за качественно проведенные судебно-медицинские экспертизы Р. Климов имеет ряд благодарностей. В 1987 году за долголетнюю и плодотворную работу в области охраны здоровья населения его наградили Почетной грамотой Министерства здравоохранения Татарской АССР. В 1988 году  он получил медаль ветерана труда (указ Президиума Верховного Совета ТАССР от 8 июня). В 2004 году приказом министра здравоохранения РТ Р. Климов  был награжден знаком "Почетный работник здравоохранения Республики Татарстан".

Однажды он вдруг загорелся защитить докторскую диссертацию, достал свои старые записи, притащил с работы ящики с каталожными карточками, но тут его заинтересовало другое занятие. В газете «Казанские истории», где я начала работать в 2002 году,  мы завели рубрику «Хронограф», и он увлекся этим делом. Благо историческую литературу собирал долгие годы. В нашей библиотеке свыше четырехсот томов по истории России и других стран. Мы составили с ним хронологию каждого дня. Он в части российской истории, я – в части казанских событий. Часто Рудольф помогал мне находить нужные источники по какой-то теме. Опять же не выходя из домашнего кабинета. Например, я не смогла найти автора для публикации об образовании Казанской губернии, и он сделал мне подборку почти из десяти книг о Петре Великом, где мы по зернышку собирали необходимые исторические сведения.

Сопоставляя разные источники, он порой находил противоречия в фактах и нестыковки в датах. Все это записывал в специальный блокнот. Жаль, что результаты его трудов лежат мертвым грузом. Историков, которым я предлагала познакомиться с ними,  записи Рудольфа не заинтересовали. Хочу подготовить несколько публикаций для "Казанских историй" на их основе.

Уже будучи больным, Рудольф продолжал эту работу. Когда незадолго до смерти, перед Пасхой, я пригласила батюшку причастить его (муж принял крещение уже будучи смертельно больным), они вели долгий разговор о российских патриархах, о Никоне, в частности. Уходя, святой отец выразил мне свое восхищение Рудольфом, его жизнелюбием.

И как хорошо, что именно он отпевал его перед проводами в последний путь!..

С коллегами

Рудольф не любил рассказывать о своей работе, да я и не особо спрашивала. Старалась к нему в бюро не ходить, поскольку терпкий запах формалина, напоминающий о соседстве бюро с моргом, надолго портил настроение. Однажды неожиданно пришла в обеденный перерыв. Они с коллегой и другом Гатауллой пили чай за рабочим столом, небрежно отодвинув в сторону газету с… Вообщем, для меня это было жуткое зрелище. Они же надо мной посмеялись. Что делать? Такая работа… Теперь, говорят, в бюро созданы прекрасные условия, и обедать за рабочим столом экспертам не приходится.

Рудольф очень любил свою работу. Даже писать бесконечные бумаги любил, хотя раздражался, если писать приходилось много. Почерк у него был красивый, почти каллиграфический. Беззлобно посмеивался над безграмотными следователями, но зло говорил о непрофессионалах.

Впрочем, это слово не совсем точно передает отношение Рудольфа к людям. Он был удивительно беззлобный человек. Жизнь не всегда поворачивалась к нему светлой стороной. Но я ни разу не слышала, чтобы он на кого-то поднял голос, о ком-то плохо сказал. Он легко укрощал мой взрывной характер своей терпимостью и мягкостью.

Храню одно из стихотворных поздравлений, которые написали ему на работе:  

Сегодня юбилей у близнецов.

Они у нас все за отцов.

Один как Плюшкин гайки собирает,

Другой все отделение деньгами выручает.

Но что тут скажешь – близнецы.

Вы не поверите, что даже одинаковы

у них трусы.

Как Тарапунька со Штепселем

Они у нас блистают.

Порою всех далеко посылают.

Но знаем мы, что это не со зла.

У близнецов – добрейшая душа. 

Могу вспомнить лишь несколько случаев, когда мне становились известны подробности его экспертиз. Бывало, он не мог сдержать эмоций – когда преступление было совершено с особой жестокостью. В последние годы таких убийств было много. До двух десятков ножевых ранений на один труп – как можно воспринять это спокойно, если одни слова в ужас приводят?! А судмедэксперт на холодную голову должен все это проанализировать.

Однажды к Рудольфу обратилась моя знакомая, родственники которой хотели подать в суд на врачей, доведших человека до самоубийства. Тот страдал сильными головными болями, а его обвинили симулянтом и со скандалом выписали из больницы. Рудольф взял эту экспертизу под личный контроль и помог врачам избежать позора. Посадить бы их не посадили – болезнь у мужчины была трудно диагностируемая, ее можно было обнаружить только после смерти. Но за бездушие наверняка бы наказали. После общения с Рудольфом обошлось без суда.

Помню, я сильно удивилась его способности диагноста. Одно дело – определить по характеру раны, чем и когда убили, другое дело – найти болезнь, да еще редкую. Он ведь не терапевтом был, не специалистом по мозгу. Из Казанского медицинского института его выпустили хирургом.

Второй случай был еще удивительнее. У нас было хорошее настроение, и мы, как маленькие, резвились со специфическим подтекстом: он мне показывал, как ведут под белы рученьки заключенных. И вдруг сел за стол и начал что-то рисовать.

Объяснение я получила лишь через несколько дней, когда он вернулся из командировки. Ездил в Свияжскую тюрьму. Приехал довольный. С порога с гордостью сказал: «Я человека спас!»

И рассказал грустную историю одного заключенного этой тюрьмы, над которым издевался тамошний авторитет. Пока однажды это не закончилось трагически – он авторитета зарезал. Тихий мужчина на этот раз не выдержал и дал сдачу…

Возможно, судья и принял бы во внимание издевательства, но срок все равно добавил бы.

Так вот, Рудольф, играя со мной, обратил внимание на траекторию движения моей руки – и понял, что нож, которым был зарезан авторитет, не мог быть в руке горемыки. И на суде следователь на основании заключения судебно-медицинской экспертизы доказал, что бандит напоролся в драке на свой собственный нож.

Вспоминаю грустные месяцы, последние месяцы его жизни. Умирал он от рака поджелудочной железы, и врачи уже ничего не могли сделать. Могли только облегчить его страдания. Он оставался врачом и тут.

Первый сеанс химиотерапии. Я иду в больницу позже обычного, чтобы он успел принять до нашей встречи процедуру. Болтаем по телефону… Захожу в отделение и вижу, как бегают медсестры. Из палаты выбегает парнишка и с ужасом глядит на меня: «Он умирает!». Забегаю в палату – рядом с мужем несколько врачей. На нем абсолютно мокрая рубашка. И никаких признаков жизни.

Все, что было потом, помню, как в тумане. Просветление пришло уже перед дверью реанимации. А, может, уже в самой реанимации. Не помню, что говорила врачу, загородившему мне вход, чтобы он впустил меня в палату.

Рудольф уже пришел в сознание, даже сказал мне несколько слов в утешение, чтобы я ушла домой спокойной. Уморил меня тем, что робко извинялся перед врачом, что заставил всех поволноваться.

А часа через два, когда ему стало лучше, сообщил мне по телефону, что с ним произошло. Не тромб, о котором мне говорил врач, тому виной, а некачественное лекарство, которое Рудольфу ввели. Оно спровоцировало шок, едва не закончившийся летальным исходом.

Не знаю, были ли после этого "разборки" с тем лекарством… Рудольф не захотел вспоминать тот эпизод.

Он родился 1 июня (потому близнец) 1937 года в Ульяновской области, село Большое Ногаткино Богдашкинского района Ульяновской области. Отец его был кадровым военным, работал в одном из казанских военкоматов. Я успела познакомиться только с его мамой – Дарьей Петровной. Удивительный был человек – добрая, отзывчивая, чрезвычайно трудолюбивая. Наверное, характер Рудольфа Алексеевича в нее.

Муж хранил две фотографии родителей.

На одной они парой, на другой – с сыном и дочерью. У него было три сестры: Света и близнецы – Люба и Надя. На праздники собиралось много других родственников – двоюродные, троюродные… Что такое семья, по-настоящему понимаешь только в дни беды. Когда Рудольф заболел, сестры всегда были рядом. Много помогал муж Любы – Василий Петров.

Рудольф Климов с сестрами - Любой, Светланой и Надей. 2001 год

Последние наши снимки сделаны в загородном доме Любы. Мы еще не знали, что Рудольф болен. Свою необычную худобу он объяснял тем, что очень устает и совсем не хочет есть. Летом мы завершили ремонт в новой квартире и решили, что он уйдет с работы. Правда, согласился с этой мыслью не сразу: «А как там без меня?» Справятся, если будет трудно, пришлют машину, говорила я.

Когда мы пришли первый раз ложиться в республиканскую онкологию, доктор горестно воскликнула: «Вы же врач!»

Поставив ему страшный диагноз, врачи оставшуюся жизнь измерили в лучшем случае четырьмя месяцами. А прожил он 10 месяцев. Заведующая отделением химиотерапии Республиканского онкологического центра дивилась – болезнь как бы замерла. Я в ту пору много читала про рак и потому легко поверила ее объяснению, совсем вроде бы не медицинскому: рак отступает, если человек очень хочет жить, если не пасует перед страхом смерти.

Рудольф жить хотел. Очень хотел! У нас было много планов… Он хотел увидеть взрослым внука. У него не было своих детей, и он нежно любил Рому, сына моей дочери. Лену он считал своей дочерью, хотя когда мы поженились,  она уже была взрослым человеком. Но он помнил ее пятилетней девочкой. И она его запомнила. И очень уважала в годы нашей совместной жизни.

Мы в парке с внуком Романом

Он преодолевал недуг стоически. Никогда не жаловался, не мучил окружающих, как это порой случается. Кажется, его беспокоило только одно – мои дополнительные хлопоты…

Перед новым 2005 годом, 31 декабря, коллеги устроили ему праздник. В это время он уже официально ушел на пенсию. Собрался весь коллектив их отделения. В гости пришел Дед Мороз, подарил ему подарки. В том числе шелковый домашний костюм. «Ты теперь невыездной, поэтому и дома будь красивым», – пошутили коллеги.

На прощанье сфотографировались, и потом Гатаулла принес другу диск с фотографиями, на котором была не только предновогодняя съёмка, но и снимки с каких-то научно-практических конференций.

Последняя фотосъемка на работе. 31 декабря 2004 года

Однажды застала мужа каким-то необычайно сосредоточенным. Пояснил, что пишет воспоминания о Юрии Павловиче Калинине, который трагически погиб в автомобильной катастрофе. Он всегда отзывался о своем начальнике и коллеге уважительно, и Юрий Павлович его тоже очень уважал. Хотя было время, когда Рудольф доставлял ему много хлопот, о чем вспоминать не хотелось бы. Тем более что муж сумел взять себя в руки и избавился от пагубной привычки, терзавшей его долгие годы.

20 мая 2005 года Рудольфа не стало. Перед дальней дорогой он вернулся на работу, только не в свой рабочий кабинет, а в зал для прощаний. Несмотря на выходной день, проститься с ним пришло много его коллег. Они говорили теплые слова, вспоминали какие-то факты из его биографии.

И уже ничего нельзя было изменить…

Любовь АГЕЕВА

Salomon Weinstein
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. Отправлен 04.07.2012 в 17:44

Глубокоуважаемая Любовь Владимировна!

Благое дело Вы совершили, оставив для всех нас, знавших его, воспоминания о Рудольфе.

Впервые увидел я Рудольфа на одном из праздничных вечеров в здании Казанского отделения Горьковской железной дороги. Было это где-то в конце 1965-го года. Поразили его южный (прямо-таки итальянский) вид, аристократическое лицо и стройная фигура. Несомненно, он выделялся своей внешностью в любом обществе. Но, не только внешностью: приветливостью, подкупающей улыбкой, доброжелательностью.

Я часто посещал ЦНИЛ мединститута, рядом была кафедра судебной медицины. Поэтому встречались мы нередко. Бывали даже вместе за городом. Помню, одним летом принимал Рудольф меня в Молодёжном лагере, куда он устроился врачом на отпускное институтское время. Шашлыки с грибами — и такое не забывается.
Знал я и его сестёр: одну — больше, других — меньше. Бывал у них дома, когда ещё их отец жил. Согласен с Вами, что доброту свою он унаследовал от матери.

Рудольф был очень скромным человеком, никогда не стремился выделиться в компании, показать свою большую образованность. Но, повторяю, не прикладывая никаких особых усилий, был красивее и ярче многих. Поэтому и не припомню, чтобы у него были недруги. Поэтому и прощалось ему немало в те периоды, когда пагубная привычка брала верх.

Поэтому и остался он светлой личностью в моей памяти чётко до сих пор, когда память о многих, которых я знал ближе и продолжительнее, чем полтора десятка лет, уже почти стерлась.

Профессор Соломон Вайнштейн (Кёльн, ФРГ)

Любовь Агеева
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
            Отправлен 05.07.2012 в 0:16 | В ответ автору Salomon Weinstein.

Большое спасибо за добрые слова о Рудольфе Алексеевиче Климове, моём муже.