Диас Валеев, писатель, философ, личность...

Любовь Агеева

01 июля 2018 года

Пять лет назад, 2 ноября 2010 года, на 73 году жизни скончался Диас Валеев, один из самых неординарных и интеллектуальных писателей Казани, заслуженный деятель искусств Татарстана и России, лауреат Государственной премии Татарской АССР имени Г. Тукая (за трагедийную хронику «Дарю тебе жизнь», 1976), Всероссийского и Всесоюзного конкурсов национальной драматургии (1973, 1979, 1981).

В нынешнем году ему бы исполнилось 80 лет. Но не слышно официальных юбилейных речей. На сайте Союза писателей - лишь статья из Татарской энциклопедии. Диас Валеев, если бы жил, нисколько этому не удивился. За многие годы привык к роли чужого среди своих.

Спасибо тем, кто организовал вечер памяти в «Калитке» (литературное кафе на улице Вишневского). На 3 июля там запланирован спектакль-эскиз «Меченый» по пьесе Диаса Валеева «Карликовый буйвол», в котором будут участвовать Ольга Левадная, Михаил Соколов, Александр Аввакумов, Александр Воронин. В главной роли - Владимир Нежданов.

Это был первый журналист, которого я встретила в Казани, когда перебралась сюда жить. К осени 1966 года уже успела поработать в редакции городской газеты в Куйбышевской области, в Казани нашла место  руководителя юнкоровского кружка в Ленинском доме пионеров. Но не оставляла надежды устроиться в редакцию. По возрасту мне вполне подходила газета с названием «Комсомолец Татарии».

В одном из кабинетов Дома печати на улице Баумана со мной разговаривал молодой человек, много меня старше (разница в 8 лет в мои 20 казалась огромной). Свою фамилию он назвал, когда мы прощались. Посоветовал заходить, если что… К Диасу Валееву.

Стараясь меня не обидеть, он посоветовал больше в здании Дома печати работы не искать, лучше спросить про вакансии в многотиражках.

Наверное, Диас Валеев в пору нашего знакомства был таким

Я, конечно, обиделась, поскольку была наслышана, что многотиражка – это несерьезно. Уже потом узнала, что в «большую» газету принимают только журналистов с опытом, да и многотиражка (а я поработала в трех) оказалась для меня бесценной школой.

В личном архиве сохранилась публикация об экзамене по топографической анатомии в медицинском институте, которую я написала по заданию Валеева. Других попыток попасть в «большую» газету больше не делала, потому что вышла замуж, появилась дочь… Хотя изредка печаталась в «Комсомольце Татарии».

А с Диасом Валеевым мы потом встречались часто. Я работала в отделе культуры «Вечерней Казани», куда он, известный писатель, приходил довольно часто. Что-то приносил Володе Рощектаеву на литературную полосу, писал и для нашего отдела, а порой заглядывал к нам просто поболтать, на чаек, который с удовольствием заваривала для наших гостей Лена Чернобровкина.

Замечу, тогда на пороге Татарского газетно-журнального издательства посетителей редакций не встречали грозные дежурные.

В те годы было принято – в отдел культуры «Вечерки» часто приходили именно поболтать, хотя за дружескими разговорами порой обсуждались серьезные темы. И я не исключаю, что именно в одной из таких бесед у Диаса возникла мысль написать о необходимости обсудить проблемы национальной татарской культуры и татарского языка.

Статья «О национальном и интернациональном» появилась в «Вечерке» 9 января 1988 года. Мы, конечно, предполагали, что она вызовет интерес казанцев, поскольку затрагивала очень актуальные проблемы, да и написана была явно полемично. Поскольку в республике уже начались поиски «манкуртов» – этим словом обозначали татар, которые ратовали за связи с русской культурой и критиковали национальный изоляционализм, ставший распространенным в среде татарской интеллигенции, и более всего в писательской.

Однако никто не мог предвидеть, какой поток писем обрушится на редакцию. Мы вели дискуссию по национальным вопросам три года. За это время на страницах газеты в той или иной форме высказались свыше трехсот человек, было получено свыше тысячи писем.

Фото Владимира Зотова

Под рубрикой «Дискуссионный клуб «ВК» и другими рубриками до августа 1990 года были опубликованы материалы и письма по самым разнообразным аспектам межнациональных отношений, истории и культуры татарского народа. Они, в свою очередь, вызвали новые отклики, выявили новые проблемы (Знать, чтобы не ошибиться ).

«Вечерняя Казань» была, пожалуй, первой в Советском Союзе газетой, которая начала обсуждать такие сложные проблемы. По-моему, только в Прибалтике тема эта была в ту пору уже не запретная. Он был в нашей редакции и автором, и консультантом. Все чаще его раздражали некоторые коллеги, которые и его причислили к «манкуртам», на том лишь основании, что он пишет на русском языке.

Диас Валеев писал много, издал немало книг, хотя никогда не был особо обласкан Союзом писателей РТ и властью. Просто его неординарная проза говорила сама за себя, ее нельзя было замолчать.

На моей памяти неприятная история с запретом спектакля Качаловского театра «Час Икс» (История спектакля «День Икс» в театре имени В.И. Качалова ), поставленного Натаном Басиным. «Вечерка» пыталась как-то вмешаться в ситуацию, 28 января 1985 года мы опубликовали интервью с актерами, занятыми в спектакле, которые развенчали главный довод оппонентов Валеева: Муса Джалиль в пьесе – вовсе не герой.

В той публикации мы дали слово и автору пьесы. Вот что он сказал:

«Во всех своих произведениях я развиваю одну тему: как поведет себя человек в критической ситуации, можно сломать его или нельзя? События, показанные в пьесе, как бы моделируют современную действительность».

Травля продолжалась долго. В творческой биографии писателя 5 уничтоженных спектаклей по его пьесам – один в Новосибирске и четыре в Казани. В 1979 году под давлением «бдительной общественности» исчез из афиши Ермоловского театра спектакль «Диалоги». Видимо, руку у штурвала держал кто-то очень важный, кто не мог простить ему успешной премьеры в Москве: на сцене Театра имени М.Н.Ермоловой с успехом шли два спектакля Валеева.

Но это еще полбеды. Сама была свидетелем, когда Диаса публично предлагали лишить права называть себя татарским писателем.

Как это ни странно, в борьбу с Валеевым порой включались москвичи, которые могли бы разобраться, чем он не угодил своим собратьям. 8 января 1979 года в программе Центрального телевидения была обозначена премьера фильма-спектакля «Диалоги» в постановке Московского театра имени М.Н.Ермоловой. Однако за два дня до объявленного показа телефильм посмотрел заместитель председателя Гостелерадио СССР Э.Мамедов, и  без объяснения причин «Диалоги» сняли с эфира. Спектакль был показан только 3 сентября.

2 октября того же года драматурга Д.Валеева и главного режиссера Ермоловского театра Вл.Андреева за спектакль «Дарю тебе жизнь» выдвинули на соискание Государственной премии РСФСР. Поток организованных писем из Казани в Комитет по премиям – и премии нет...

Диас Валеев знал, как это делается. Он соприкоснулся с подобной «кухней», когда изучал жизнь и творчество  Назиба Жиганова. В 1958 году опера «Джалиль» была выдвинута на Ленинскую премию, однако казанские недруги композитора постарались организовать письма недовольных «жителей Татарии» – и осторожный Тихон Хренников, возглавлявший музыкальную секцию Комитета по Ленинским и Государственным премиям в области литературы, искусства и архитектуры при Совете Министров СССР, предпочел отступить. «Джалиль» включался в список номинантов Ленинской премии в 1959 и 1960 годах, но снова находились недоброжелатели.

Жаль, что мы не узнаем, кто это был. Ни в случае с Жигановым, ни в случае с Валеевым. Работая над книгой о Назибе Жиганове, я попыталась найти архивные документы Комитета по Государственным премиям, однако мой запрос удовлетворен не был – таковы правила. Однако мой собеседник подтвердил, что письма против композитора из Казани были. И Назиб Жиганов наверняка знал, кто их написал и организовал, ведь с 1961 года он работал в составе Комитета по премиям.

Диас Валеев знал, каково быть изгоем, потому с такой эмоциональной силой описал взаимоотношения Назиба Жиганова с коллегами, с теми, кто не раз пытался вытеснить композитора на обочину культурной жизни республики. Он и название своей документальной повести дал соответствующее – «Когда убивают даже мертвых».  Она была издана в виде брошюры в 1995 году, когда выяснилось, что Жиганов мешает кому-то даже мертвый.

Войну против самого себя он описал в документальном романе «Чужой, или В очереди на Голгофу» (первоначальное название «Изгой, или Очередь на Голгофу»), который впервые был издан в 1996 году в казанском издательстве «Тан-Заря».

Не могла не вспомнить Диаса Валеева, прочитав о нем в газете «Республика Татарстан». О писателе вспомнили не коллеги, а жена – известный искусствовед Дина Валеева. Мы решили повторить эту публикацию у себя.

 Пять лет без Диаса…

Так случилось, что с ноября 1958 года моя жизнь, сначала пунктирно, а потом уже плотно и тесно, была сплетена с жизнью прозаика, драматурга, эссеиста и философа Диаса Валеева. Я помню его первые публикации и первые успехи. Кажется, это было только вчера.

Фото Владимира Зотова

Помню и трудные годы его непризнания, длившиеся почти полтора десятилетия. В жизни Диаса было всякое. И все это, печальное и радостное, великое и смешное, нашло отражение в книгах писателя, которые всегда были главным смыслом, счастьем, болью всей его жизни.

Как человек, нашедший свое истинное призвание, воплотивший свою мечту в жизнь, сумевший выразить в творчестве все свои выстраданные идеи, Диас Валеев, конечно, был счастлив. Но как писатель, которого большинство коллег исключили из среды татарских авторов (несмотря на почетные звания и Тукаевскую премию), как человек, который в последние годы жизни оказался совершенно одиноким, невостребованным, ненужным, – это была трагическая фигура.

В последние годы Диас много болел, уже не мог выходить из дома, бывать на людях, но из Союза писателей он ни разу не получил даже открытки по случаю праздника… А как он нуждался в обыкновенном человеческом общении, которого не было! И это стало болью, трагедией его последних дней. Обидно, когда большой, талантливый писатель, мастер, полный интересных идей и новых мыслей, не может ими поделиться вслух. С конца 1990-х годов его почти не печатали в газетах и журналах, а выходившие книги не находили ни малейшего отклика. В те годы имя Диаса Валеева было окружено плотным молчанием. Словно его уже не было…

Но наша жизнь дома, в маленькой хрущевке, продолжалась. Вместе нам было и тепло, и печально. Мы могли говорить обо всем на свете: о детях, внуках, об искусстве, книгах. Но могли и подолгу молчать, сидя рядом или напротив друг друга, – и в такие моменты нам тоже было хорошо.

Как человек, нашедший свое истинное призвание, сумевший выразить в творчестве все свои выстраданные идеи, Диас Валеев, конечно, был счастлив. Но как писатель, как человек, который в последние годы жизни оказался совершенно одиноким, невостребованным, ненужным – это была трагическая фигура.

Мы прожили вместе 51 год, и за эти полвека много всего было в нашей жизни. Мы совершали и ошибки, но я говорю с открытым сердцем, что была по-настоящему счастлива с Диасом. Ибо находиться рядом с таким прекрасным, удивительным, необыкновенным человеком, с такой личностью, понимавшей всю Вселенную, делить с ним и счастье, и горе, родить ему и вырастить вместе двух дочерей, которых он безумно любил, – это и есть настоящее человеческое и женское счастье.

Годы идут. Уже пять лет нет на земле Диаса Валеева. Мне его постоянно не хватает. Но я открываю его книги и нахожу ответы на какие-то мои мысли, вопросы – и словно беседую с ним живым.

Я благодарю жизнь за то, что мы с ним когда-то встретились, за то, что он стал моей судьбой, моей огромной любовью, моим счастьем и горем. В моей душе Диас Валеев – навсегда.

Дина ВАЛЕЕВА

Газета «Республика Татарстан». Дата: 30.10.2015

Выпуск: №156 (27961)