Александр Дюма: Казань предстает перед вами в дымке истории

Ренат БИКБУЛАТОВ, краевед

09 августа 2015 года

Александр Дюма-отец (1802-1870) - французский писатель, автор остросюжетных романов «Три мушкетера» (1844), «Королева Марго» (1845), «Граф Монте-Кристо» (1845 -1846),был в Казани в сентябре 1858 года, когда путешествовал по России. Он прожил здесь несколько дней, и его встречали как большую знаменитость.

Граф и графиня Кушелевы-Безбородко в 1858 году, путешествуя по Европе, встретились в Париже со знаменитым французским романистом Александром Дюма и пригласили его посетить Россию. Дюма с благодарностью принял приглашение. Уже 15 июня 1858 года он выехал из Парижа и возвратился из этого путешествия только 2 марта 1859 года. За это время он успел побывать в Петербурге, Москве, Нижнем Новгороде, Казани, Астрахани, Баку, Тифлисе, Поти.

Об этом путешествии Дюма восторженно писал:

«Путешествовать – это жить в полном смысле слова, это забыть о прошлом и будущем во имя настоящего. Это дышать полной грудью, наслаждаться всем, овладевать творением как чем-то тебе принадлежащим».

Последуем за Дюма в его удивительное путешествие, раскрыв страницы его путевых заметок о Казани.

«Зрелище самое фантастическое…»

«27 сентября 1858 года часов в шесть вечера с первыми тенями сумерек мы увидели на холме в шести-семи верстах от реки минареты древнего татарского города. Уже стемнело, когда мы бросили якорь и высадились на крутом берегу, изрезанном оврагами.

Мы взяли двое дрожек для себя и телегу для багажа. После десятиминутной тряски по рытвинам и ухабам мы каким-то чудом без происшествий добрались до места назначения». Как уточняют местные газеты, великий романист остановился в гостинице пароходного общества «Меркурий» в Адмиралтейской слободе.

Далее Дюма пишет:

«Казань – один из тех городов, что предстают перед вами в дымке истории. Ее татарские воспоминания здесь особенно свежи. Казань с ее восточными воспоминаниями и исламом имеет девятьсот восемьдесят улиц, десять мостов, четыре тысячи триста домов, много церквей, монастырей, десять мечетей, две гостиницы для путешественников, семь трактиров, два кабака, пятьдесят две тысячи двести сорок четыре жителя, из которых пятнадцать тысяч магометан.

Наша гостиница была расположена так, что мы могли увидеть Казань, лишь пройдя полверсты. Далее была огромная дамба длиною в пять верст, такая прямая, будто ее строили по бечевке.

Увиденная с дамбы Казань словно поднимается из глубин огромного озера. Открываясь взору со своим старым кремлем, она являет собою зрелище самое фантастическое.

Я никого не знал в Казани. Но ничего более мне и не требовалось, на следующий день вся Казань узнала о моем приезде, и мне при местном гостеприимстве уже не о чем было беспокоиться: ни о житейских мелочах, ни о провожатых.

На подступах к Казани мы прошли огромную протоку под названием Булак.

Я не знаю ничего более живописного, чем длинная цепочка домов деревянных, которые выстроены по ту сторону Булака, и сотнями окон каждый вечер загорается огонек, создавая подобие праздничной иллюминации.

Здесь церковь и мечеть соседствуют и являют пример такого братского дружества меж крестом и полумесяцем, какое, пожалуй, можно встретить только в Казани».

Иван Грозный и царица Сююмбике – самые популярные личности в Казани

Далее Дюма рассказывает, как генерал-интендант Яблоновский, ставший его гидом, показывает ему достопримечательности Казани: «Начали с кремля, Спасская башня, башня Сююмбике. Здесь Иван Грозный и царица Сююмбике – самые популярные исторические личности в Казани, один – потому что сделал городу много зла, другая – потому что сделала городу много добра.

Побывали мы и в соборе, где хранится чудотворная икона, известная всей России как икона Казанской Божьей Матери.

Вместе с Александром Дюма по России путешествовал художник Жан Муане

Осмотрев кремль и собор, мы пошли по лавкам. Казань славится кожами и мехами. Думаю, что ни в каком другом городе на свете так не выделывают кожу, как в Казани, привез домой три-четыре вещи, являющие собой чудо выделки: охотничью сумку, диванную подушку, патронташ, которые мне подарили, и сапоги, которые я сам купил, и все это оставляет далеко позади лучшие изделия кож Франции и всей России.

После кож идут меха. В Казани есть прекрасные меха всех сортов, от медведя до куницы, белки, голубого песца.

Хорошая медвежья шкура, какая продается по пятьдесят рублей в Москве и по четыреста франков в Париже, в Казани стоит двадцать рублей (т.е. восемьдесят франков).

Познакомились мы и с ректором Казанского университета, осмотрели сам университет, анатомический театр. В университете сто двадцать четыре студента».

 Дюма нарасхват…

А вот что пишет краевед Н.Загоскин: «Дюма нарасхват, его приглашали на обеды, вечера, рауты, просили сняться в только что появившейся перед тем в Казани фотографии. Дюма сделался положительно «модою» казанской общественности. Держал себя французский романист довольно странно: он носил во все время пребывания своего здесь костюм русского ополченца, весьма бесцеремонно заявляя, что «оставил свой европейский костюм в последнем европейском городе – Петербурге».

Местные газеты писали, что Дюма действительно побывал в нескольких «благородных» домах, много ходил по городу, интересовался и книжными лавками. Расспрашивал про свои произведения. В одной из лавок ему предложили «Графа Монте-Кристо» с портретом автора, весьма далеким от оригинала. Громко расхохотавшись, Дюма немедленно приобрел эту книгу: «Я буду во Франции пугать детей этим портретом!» – воскликнул он.

Вернемся к рассказу Дюма:

«Я не знаю более легкого, более удобного и более приятного путешествия, чем путешествие по России. Особенно знаменита в этом отношении Казань. Здесь наперебой устремляются со всякого рода любезностями, осыпают всевозможными подношениями. Мне здесь дарили тюки чаю, заставили увезти с собой образцы всех кож и всех шкур. Это было одним из лучших путешествий за всю мою жизнь.

Пронесся слух, что я охотник, и поэтому генерал Лан устроил для меня облаву в лесу верстах в тридцати от Казани, как говорили, богатом зайцами. В эту охоту убили сорок шесть зайцев, из них двенадцать были мои.

По возвращении нас ожидала добрая весть: пароход «Нахимов» прибыл и послезавтра отправляется в Астрахань, куда капитан обещал нас привезти через десять дней.

На следующий день, обремененные пятью-шестью тюками, мы простились с нашими казанскими друзьями и легли спать уже на борту корабля, который ночью8 снялся с якоря».

«Я не знаю странствия более легкого и покойного, чем путешествие по России. Услужливость всякого рода, приношения всякого вида всюду сопутствуют вам», - писал Александр Дюма-отец после того, как в первый и последний раз посетил Россию. Знаменитый французский романист так и не узнал, что эта долгая поездка была отнюдь не бесконтрольной, что одно из его «самых прекрасных путешествий» проходило под неусыпным жандармским надзором.