Бородай Михаил Матвеевич, русский антрепренер

08 мая 2011 года

В конце XIX – начале XX века театральным делом в Казани руководил Михаил Матвеевич Бородай.

У нас есть возможность рассказать об этом человеке.   Публикуем фрагмент его книги «Казань. Музыка. XX век» казанского музыковеда Георгия Михайловича Кантора.

В начале XX века Казань уже имела прочную репутацию «оперного» города, входя в «восьмерку» российских провинциальных оперных центров с постоянно действующей труппой (Тифлис, Одесса, Киев, Харьков, Нижний Новгород, Саратов, Баку) Здесь уже был солидный оперный «стаж» (постоянные оперные спектакли с 1874 года), сложились свои традиции, образовалась постоянная оперная публика, были «свои» оперные кумиры, местная пресса (в Казани в это время выходило почти полтора десятка газет) уделяла стабильное внимание опере. Казани приходится «конкурировать» с догонявшими ее в экономическом и культурном развитии Саратовом и Нижним Новгородом.

С проведением железной дороги в эти города, с постройкой мостов через Волгу они стали транзитными центрами, связывающими Европейскую Россию с Уралом и Сибирью. Казань же с ее «левобережным» волжским расположением оказалась в железнодорожном тупике, моста не было, железная дорога доходила только до Свияжска.

Столичные актеры, труппы, иностранные гастролеры уже неохотно в этот период ехали в Казань (надо было переправляться на паромах, лодках). Тем не менее, город продолжал оставаться крупнейшим российским театральным центром. Выдающийся русский актер Ю. Юрьев вспоминал о Казани тех времен: «Казань – город в высшей степени театральный, требовательный, избалованный талантливыми актерами, которыми он всегда изобиловал» (Юрьев Ю. Записки. Т.1.М. 1963. С. 392).

В конце XIX – начале XX веков всем театральным делом в Казани руководил Михаил Матвеевич Бородай – видный русский антрепренер и театральный предприниматель (1853-1930). Он фактически так организовал и структурировал казанское театральное дело, что оно функционировало даже после октябрьского переворота 1917 года. Театральное предприятие Бородая было артистическим товариществом на паях. Члены товарищества (артисты, оркестранты, дирижеры, режиссеры) вносили определенную сумму для организации «дела». Доходы (если таковые были) распределялись соответственно паевому взносу (марке). Все репертуарные, хозяйственные вопросы решались общим собранием труппы.

Во главе товарищества стоял распорядитель-управляющий. К сожалению, подобные товарищества нередко терпели финансовый и художественный крах, были плохо организованы, артисты подбирались наспех, мало было талантливых организаторов. Бородай же был редким и счастливым исключением. Он прошел большую жизненную и театральную школу: был расклейщиком афиш, кассиром, театральным библиотекарем, суфлером, актером. Это был человек большого практического и театрального опыта, настоящий фанат театра. Деятельность Бородая протекала в конце XIX века – начале XX века в основном в Казани, Саратове, Харькове. «Небольшого роста худенький человечек с темной реденькой бородкой и очень живыми глазами. Эти глазки пытливо оглядывали вас и сразу как бы определяли вашу ценность и пригодность к делу <...>. Бородой следил за всеми начинающими, прочитывал множество рецензий о них, расспрашивал всех знакомых актеров. Он выискивал молодые силы для своего театра, и много актеров с большими именами обязаны Бородою, который угадал в них талант и помог им выдвинуться<...>. Самобытный и интересный человек был Бородой. Вне театра для него не было жизни. Застать его в театре можно было с раннего утра до глубокой ночи <...>.

  Каменный театр в Казани. На этом месте сейчас памятник В.И. Ленину

Вопросом чести для него было собрать лучших актеров, создать интересный репертуар, провести сезон блестяще в художественном отношении и поднести актерам к концу сезона не рубль на марку, а иногда и два рубля. Он один ведал всем хозяйством театра и с помощью кассирши вел счетную часть, имел дело с городскими властями и с полицией; он читал все пьесы, сам составлял репертуар, сам раздавал роли, с декоратором обсуждал и выбирал декорации, смотрел все спектакли. Он прекрасно знал всех актеров и умел с ними ладить; знал свойства таланта каждого и, обладая громадным художественным вкусом, умел каждому дать интересную работу и использовать каждого в интересах дела <...>. По количественному и качественному составу его труппа в то время была самая сильная в провинции» (Из воспоминаний О.А. Голубевой. // Русский провинциальный театр. М. 1937. с. 98.).

Нельзя не дополнить эту яркую характеристику воспоминаниями другой известной актрисы М.И. Велизарий: «По окончании сезона, когда актеры разъезжались <...>, Бородай садился в свою конторку <...>, выяснял действительный доход и высылал деньги <...>. Такого надежного товарищества, как Бородая, нигде не было» (Велизарий М.И. «Путь провинциальной актрисы». М.-Л. 1938. с. 126).

Интересные воспоминания о Бородае «казанской» поры мы найдем также у Н. Боголюбова в его книге «60 лет в оперном театре» (М. 1967).

Официально Бородай стоял во главе «Казанско-Саратовского товарищества», в котором были драматическая и оперная труппы. Руководство оперной труппой поручалось специальным уполномоченным-контрагентам. Среди них назовем известных провинциальных певцов Н. Унковского, Я. Любина, М. Салтыкова, О. Фюрера. С осени 1896 года Бородай выделил оперную труппу в самостоятельное предприятие – самое крупное подобного рода в России – «Казанско-Саратовское оперное товарищество п/у Бородая». При нем Казанский театр был заново отремонтирован, приятно радовал внутренней отделкой, было введено электрическое освещение.

Широко практиковались в начале XX века «общедоступные» спектакли по сниженным ценам (обычно утренники), на которые раздавалось иногда 100-200 даровых мест. Несомненно, это было важно не только с материальной, но, главным образом, с нравственной стороны, ибо учащаяся молодежь и малообеспеченные слои получали в театре большую школу искусства, школу жизни. Впервые в Казани 17 октября 1900 года оперная труппа дала специальный оперный вечер для рабочих на открытие Народного Дома при фабрике Алафузовых (были исполнены 1 и 4 акты «Жизни за царя» и 2 акт «Русалки»).

 Театр Алафузова

Это примечательное здание, известное под именем «Алафузовский дворец», было построено в конце XIX века (архитектор Л. Хрщонович) специально для рабочих льнопрядильной фабрики. После Октябрьской революции долгие годы назывался «Рабочим дворцом». Главной примечательностью его был великолепный театральный зал.

Бородаевская демократизация театра, его общественная отзывчивость, несомненно отвечали интересам демократической части населения. Труппа давала спектакли в фонд Лобачевского, в пользу «Общества вспомоществования учителей и учительниц» и других общественных организаций, нарождавшихся в это время. Валовые сборы постоянно увеличивались, Казанский театр вышел на 3-е место в России среди провинциальных театров по валовым сборам после Киева и Одессы. Подъем и популярность оперы, даже сравнительная ее прибыльность (!) по отношению к драме, во многом зависела от первоклассной труппы и, в особенности, от репертуара, ежегодно обновляемого новыми значительными произведениями. К концу своей деятельности в 1901 году Бородай арендовал московский летний театр «Эрмитаж». Своим составом и качеством исполнения труппа поразила москвичей и заслужила высокую оценку московской театральной прессы. В самом авторитетном российском музыкальном печатном органе мы читаем такие строки:

«Труппа явилась в нашу столицу вполне подготовленной, с превосходным составом хоровых сил и оркестра и с очень всесторонним подбором артистов сцены. Почти каждая <...> партия передается нам со сцены не только музыкально сформированной <...>, но и тщательно обдуманной...> Томская, Корганова, Боброва, Петров, Брыкин никому многого собой не говорят, и каждый из них в отдельности не соберет публики, однако, общими стремлениями и усилиями, они дарят нас наслаждениями куда большими тех, что мы могли бы иметь на вечерах с солистами-одиночками <...>. В труппе Бородая преследуется музыкальная сторона <...>, артисты не служители толпы, а жрецы искусства» (Русская музыкальная газета (РМГ). 1901, стлб. 650). Сходную оценку давала и казанская пресса: «Наш театр <...> занял почетное место в ряду других провинциальных «храмов Мельпомены» <...>. Вы подняли интерес к театру, о п е р е (разрядка Г.К.). Вы привлекли в стены казанского театра зрителей самых разнообразных слоев общества <...>. Труппа Ваша являлась крупнейшей и наилучшей в провинции» (Казанский телеграф. 1903. №3008).

Хотя Бородая некоторые упрекали за меркантилизм в театральном деле, это была разумная и взвешенная политика. И если золото своей любви к театру и преданности артистам Бородай порою был вынужден разменивать на доходы, то в этом не вина его, «талантливого человека театрального мира», по словам В.И. Качалова (Качалов начал свою деятельность у Бородая в Казани), а беда.

В первом десятилетии XX века, когда казанский театр накопил уже большой репертуар, русские оперы сравниваются по числу названий и количеству постановок с зарубежными. В связи с отечественным репертуаром можно говорить и о демократизации оперного дела. Постепенно входят в практику «народные» спектакли, дававшиеся по утрам и в праздничные дни по самым низким ценам. Эти «общедоступные» спектакли охотно посещались прислугой, мелкими чиновниками, рабочими, учениками-ремесленниками. Подобные спектакли, разумеется, играли значительную роль в пропаганде отечественной музыки среди широких слушательских кругов. Правда, как писали газеты, качество этих спектаклей оставляло желать лучшего.

Фото из книги «Казаневедение»