Комета по имени Дубяго

Ирина ЛИПЕЦ

14 сентября 2011 года

Александр Дмитриевич Дубяго родился в 1903 году в семье известного астронома,  директора городской и лесной обсерваторий,  тайного советника и столбового дворянина Дмитрия Ивановича Дубяго.

Время течет, оно нам дарит и добро и зло, но и то и другое мимолетно. Вечна одна лишь вечность... Я беру, что мне дает жизнь, и доволен этим. Счастье состоит в том, чтобы отыскивать прекрасное во всем, что мы видим и чувствуем.

Александр ДУБЯГО.  Из дневника

Его крестным отцом стал Василий Павлович Энгельгардт, друг отца.

С раннего детства мальчик поражал окружающих неординарными способностями и философским складом ума. Унаследовавший от матери – Елизаветы Федоровны Дубяго (урожденной Шмелевой) – прекрасные лингвистические способности (она владела 12-ю иностранными языками), маленький Саша хорошо говорил по-немецки и по-французски, изучал английский и итальянский. А еще он любил книги, открывающие ему далекие страны. Александр много размышлял о смысле жизни и часто ставил в тупик взрослых своими вопросами. За это в семье его прозвали «маленьким философом».

Первые успехи и первые утраты

Семья Дубяго на лето выезжала в Энгельгардтовскую обсерваторию, где была специально построена «директорская» дача. Саша мог часами любоваться звездным небом, которые казались ему то близкими и веселыми, то далекими и холодными. Когда сыну исполнилось 11 лет, отец стал брать его с собой на наблюдения. С 13-ти лет мальчик уже самостоятельно начал наблюдать переменные звезды: сначала невооруженным глазом и в бинокль, а потом с небольшим телескопом. Летом 1918 года трудолюбие юного астронома было вознаграждено – он открыл новую звезду в созвездии Орла.

Сообщение о его открытии появилось в серьезных научных журналах. Октябрьская революция от спокойной обеспеченной жизни не оставила и следа. А осенью 1918 года случилось тяжелое горе – умерли от эпидемии «испанки», свирепствовавшей тогда, отец и самый младший брат – Юра. Семья тайного советника Дубяго оказалась в тяжелейших условиях. 14-летний Александр и 13-летний Андрей остались с матерью и старенькой няней. Только прежние соратники и ученики Дмитрия Ивановича – В.А. баранов и М.А. Грачев – по мере сил пытались помочь вдове и детям учителя.

Обсерватория Казанского университета

С 15 лет Саша стал работать в астрономической обсерватории Казанского университета в должности вычислителя, в обязанность которого входила и служба времени. При поддержке Баранова он возобновил свои астрономические наблюдения. Многие часы проводил в библиотеке обсерватории. В это время он начал серьезно заниматься музыкой. Его учительницей была известная в то время всей Казани В.М.Кунавина.

Вместе со старшим сыном Баранова – Володей, также большим любителем музыки, они посещали концерты, которые устраивались в здании университета или на квартире Кунавиной. Иногда Саша и Володя сами музицировали в здании городской обсерватории во дворе университета. Там какое-то время стояли два рояля. Доцент КГУ Людмила Ананьева, ученица Дубяго, вспоминая свою студенческую молодость, рассказывала:

«Я встречала обычно Александра Дмитриевича на фортепьянных концертах, которые проходили в инструментальном зале астрономической обсерватории. На этих концертах собирались близкие друзья Барановых, Александр Дмитриевич и его друзья. Место у А.Д. было всегда одно и тоже – он стоял, прислонившись к огромной голландской печи. Осушал музыку так, как будто бы «улетал» вместе со звуками».

Но музыка для Александра Дубяго была все же увлечением, а вот астрономия – самой жизнью. Еще в 1919 году он провел целую серию наблюдений и вычислений эфемерид (т.е. координат) комет и малых планет.

Учеба и работа в университете

Сдав экстерном экзамены за курс гимназии, Александр в 1920 году поступает на физико-математический факультет Казанского университета, продолжая работать вычислителем в обсерватории. Высокая работоспособность помогала юноше успевать во всем: утром и днем – занятия в университете, вычисления, библиотека, а ночью – свидание со звездами, когда он оставался один на один с манящим бесконечностью океаном Космоса.

В одну из таких ночей, 24 апреля 1921 года, Саша обнаружил на небе достаточно яркий туманный объект, оказав шийся новой кометой. По имени ее открывателя она стала называться кометой Дубяго (1921 I Dubjago). В дальнейшем студент Дубяго вычислил ее эллиптическую орбиту – комета оказалась членом семейства Нептуна.

Вторая комета была им открыта 14 октября 1923 года (1923 III Веrnard– Dubjago). В студенческие годы молодой астроном опубликовал серьезные исследования по кометной астрономии, проведя предвычисления появления кометы d Arre. Вторая студенческая работа, в которой Дубяго проявил уже сформировавшимся ученым, была посвящена вычислению окончательной орбиты кометы 1909 IV (Daniel). Эти исследования положили начало школе кометной и теоретической астрономии в Казанском университете.

Окончив в феврале 1925 года университет, Дубяго был оставлен при кафедре астрономии, где и проработал всю свою жизнь, вплоть до безвременного ухода в 1959-м. Здесь он прошел путь до профессора, доктора физико-математических наук, заслуженного деятеля науки ТАССР, ученого с мировым именем. Русское общество любителей мироведения (РОЛМ) избрало его своим членом-сотрудником, а потом и членом-корреспондентом. Тихоокеанское астрономическое общество за большие научные достижения наградило Дубяго Золотой медалью Donhoe.

За открытие комет и большую наблюдательную работу он был удостоен Золотой медали им. Г.А.Тихова. Имя Дубяго, так же, как и его отца, получает мировую известность. Однажды в Казань пришло письмо из США, от известного американского астронома Отто Струве, внука О.В.Струве, учителя Д.И.Дубяго.

«Ваши открытия комет и вычисления орбиты вызывают удивление всего мира, – писал он. – Позвольте же и мне выразить Вам мои живейшие поздравления. Я рад, что в российской неразберихе еще находятся люди с достаточной энергией, чтобы продолжить работу прошлого поколения. Прилагаю вырезку из газеты «Чикаго Трибъюн», которая Вас, быть может, заинтересует».

Это была фотография Саши Дубяго с подписью: «Открыватель комет Александр Дубяго, 19 лет, удививший астрономический мир».

Комета Брукса

В студенческие годы Александром была выполнена работа, связанная с кометой Брукса, которая стала «спутницей» астронома на всем его творческом пути. Он посвятил ей ряд своих исследований. Всестороннее и глубокое изучение вековых ускорений и замедлений в движении комет привело Дубяго к важным выводам.

Он посчитал, что наиболее вероятным представляется образование комет из пылевой среды, которая наполняет Солнечную систему. В 1942 году Дубяго сформулировал механизм образования уплотнений в пылевой среде. Комета Брукс прошла в 1922 году через сферу действия Юпитера. Очень неуверенное, единственное ее наблюдение было сделано в 1910 году, а в 1918-м ее вовсе не видели.

Комета была найдена на фотографиях, полученных в сентябре 1925 года в Симеизе. Успех был обеспечен благодаря Александру Дубяго. Исследование орбиты этой кометы было начато О.Баушингером, но работа осталась незаконченной. В 1928 году Дубяго обратился к тому с просьбой познакомить его с некоторыми неопубликованными материалами.

Баушингер сообщил ему, что он еще в 1911 году заподозрил у кометы Брукса вековое ускорение. Молодой ученый поставил задачу гораздо шире – не только установить вековое ускорение, но и выяснить причины, его вызывающие. Он выполнил огромную работу, подвергая тщательной ревизии все наблюдения кометы.

Всестороннее и глубокое изучение вековых ускорений и замедлений в движении комет привело Дубяго к важным выводам. Он посчитал, что наиболее вероятным представляется образование комет из пылевой среды, которая наполняет Солнечную систему.

«Географини» и «коекакеры»

Несмотря на огромную занятость наукой и наблюдениями, Александр Дмитриевич много времени отдавал преподаванию. Его лекции, кроме глубины содержания, поражали своей доходчивостью и прекрасным литературным языком. Читал он много курсов. Астрономам – математическую обработку наблюдений, небесную механику, курс теоретической астрономии, историю астрономии; студентам, специализирующимся по геодезии, – высшую геодезию, теорию фигуры Земли, гравиметрию; на географическом факультете – общую астрономию, математическую картографию; на геологическом – общую геодезию, гравиметрию и некоторые спецкурсы для геологов-геофизиков.

Такой огромной лекционной нагрузки на факультете не имел никто.

«Любой курс читал свободно, красиво и как-то «весело», – вспоминает Л.Я.Ананьева. – Всегда хотелось его слушать. Читая курс математической обработки наблюдений, А.Д. демонстрировал на примерах свои блестящие виртуозные способности вычислителя, а мы, решая примеры, показывали полнейшее невежество. Он тут же, подсмеиваясь над нами, учил приемам быстрого счета в уме. Будучи студенткой пятого курса, я работала на кафедре лаборантом. Поэтому Александр Дмитриевич относился ко мне, как к товарищу по работе, и часто, приходя с лекций, делился впечатлениями, рассказывая всякие смешные, нелепые истории, особенно после приема экзаменов.

Студенток географака он называл «географинями», нерадивых, недумающих студентов называл «коекакерами», и не только студентов... А.Д. моментально замечал ошибки, нелепости в поведении людей. Часто он прямо говорил о них самим «виновникам», но никто из нас не обижался на это, хотя замечания были порой и достаточно едкими. Но А.Д. делал их как-то доброжелательно и остроумно. Хотелось их запомнить и, по возможности, избавляться от них. Замечания эти часто сопровождались цитатами и стихами из классических произведений.

Он всегда мыслил образно. Помню, когда он пришел на кафедру после тяжелой болезни (кажется, после первого инфаркта), на наш вопрос, как он себя чувствует, сказал: «Как склеенная чашка». Несмотря на огромные разносторонние знания, эрудицию и явное преимущество перед окружающими его людьми, Александр Дмитриевич был удивительно доступным человеком. Он одинаково уважительно относился и к академику, и к уборщице Насте, к студенту, к товарищу по работе.

Острого языка его побаивались все, но любили и уважали его, а студенты просто боготворили. Будучи аспиранткой Александра Дмитриевича, я неоднократно бывала с ним на всесоюзных конференциях. Сидя на бесконечных, докладах, А.Д. будто бы и слушал рассеянно, но мгновенно реагировал на все допущенные неточности и ошибки. Замечания всегда были правильными и справедливыми.

К мнению Дубяго прислушивались все ведущие астрономы Советского Союза... А.Д. был очень дисциплинированный и организованный человек. «Помощниками» ему были маленькая записная книжечка для дел «неспешных» и «листочек» для дел на каждый день...

Кафедральное начальство пользовалось его глубочайшей интеллигентностью и безжалостно эксплуатировало его. Другие профессора читали по одному – двум курсам, а А.Д. читал их одновременно десятками». По воспоминаниям М.Н.Балашовой, Александр Дмитриевич не только обучал мастерству наблюдений и их обработке, но и показывал пример отношения к работе и преданности делу: «Таких интеллигентных, скромных, талантливых людей я больше не встречала в жизни. Он очень многому научил нас не только в области астрономии, но и в области человеческих отношений, уважению к людям, доброте и терпимости к их недостаткам».

«Орден четырех китов»

Дубяго – доброжелательный, интересный, остроумный, прекрасный рассказчик – был всегда желанным в любом обществе. Но круг истинных друзей, людей близких ему по духу, был достаточно узким.

В 1925 году на одной из лекций в университете Александр Дмитриевич познакомился с молодым физиком Борисом Михайловичем Козыревым. После окончания дебатов молодые люди вместе вышли из аудитории, продолжая обсуждать интересную тему. Проговорив почти всю ночь и обнаружив общность взглядов и мнений, они стали часто видеться. Это знакомство перешло в дружбу.

К ним присоединились Дмитрий Яковлевич Мартынов, перешедший из Симферопольского университета в Казанский для более углубленного изучения астрономии (позднее он долгое время возглавлял обсерваторию), и Сергей Николаевич Корытников, литератор и историограф, талантливый человек с трудной судьбой.

Все они писали стихи, философствовали, слегка рисовали. В семейных архивах сохранились рукописные сборники их стихов – лирические и сатирические, философские и футуристические, они сопровождались шутливыми рисунками. Свое содружество друзья называли «Орден четырех китов» и обращались друг к другу с неизменным прибавлением слова «магистр». Но создавать «ордена», даже такие невинно-шутливые, в 30-е годы было очень рискованно.

Все окончилось весьма трагически. Друзьями заинтересовались на «Черном озере». Начались допросы и трепка нервов, а Александр Дмитриевич, как сын «реакционного тайного советника» и потомственный дворянин, был арестован. Но и в тюрьме он не терял присутствия духа и не давал его терять своим сокамерникам.

По воспоминаниям сидевшего с Дубяго командира полка, родственника ныне здравствующего казанского астронома Н.Г.Ризванова, Дубяго читал своим товарищам по несчастью целые лекции по науке и искусству, рассказывал интереснейшие истории, анекдоты, которых он знал огромное количество.

Обложка книги о профессоре Дубяго, выпущенная к 200-летию Казанского университета

Дубяго выпустили через 11 месяцев ада: обвинения были настолько смехотворны, что это поняли даже чекисты. Александр Дмитриевич появился на кафедре худой, бледный, но такой же выдержанный и ироничный... Эта вынужденная «командировка» стоила ему немало здоровья и, конечно, укоротила жизнь.

Возобновились лекции, наблюдения, поездки в гравиметрические и геодезические экспедиции. На протяжении десятилетий Дубяго был начальником почти всех экспедиции казанских астрономов для определения астропунктов на восточной территории СССР (на Северном Урале, в Казахстане). Дубяго не был специалистом в узкой области знаний.

Он углубленно изучал историю физико-математических наук и в течение многих лет читал курс истории астрономии, увлекая слушателей блестящим изложением. В переводе Дубяго с французского языка вышли в свет «Этюды о метеорах» Ф.А.Бредихина, предваряемые его большой вступительной статьей. Несмотря на большую научную занятость и огромную педагогическую нагрузку, он был активным членом общества «Знание».

Его интереснейшие научно-популярные лекции по астрономии всегда привлекали большую аудиторию. Лекция он читал не только в Казани и районах нашей республики, но и по всему Советскому Союзу. Однако, без сомнения, львиную долю его времени занимала наука. Дубяго был великолепным вычислителем-виртуозом: по воспоминаниям его близких товарищей, в течение 2-3 часов он вычислял параболическую или эллиптическую орбиту по трем наблюдениям (надо помнить, что никаких ЭВМ тогда еще не было).

Его перу принадлежит более ста серьезных научных исследований, принесших ему заслуженную известность во всем мире. Свой богатый опыт небесномеханических вычислений Дубяго изложил в монографии «Определение орбит», которая была издана в 1949 году, переведена на английский язык и издана в США в 1961-м, уже после кончины автора.

Александру Дмитриевичу не раз присылали приглашения из-за рубежа с предложением прочитать курс лекций. Но поездки за границу были для него невозможны, так как он не был членом партии – не хотел кривить душой из-за карьерных соображений, как многие поступали в то время.

В 1959 году Александр Дмитриевич тяжело заболел и в самом расцвете творческих сил ушел из жизни.

Александр Дмитриевич Дубяго был достойным представителем Казанской школы теоретической астрономии и небесной механики, созданной трудами М.А.Ковальского и Д.И.Дубяго во второй половине XIX века. Он положил начало кометной астрономии и вырастил учеников, делом жизни которых стало продолжение науки в этом направлении.

«Казанские истории», №2, 2004 год