Поляки в Казани

Лев Жаржевский

20 апреля 2006 года

Казань не раз становилась центром событий, которые оставили след не только в российской, но и мировой истории. Несколько страниц в ее летописи связана с поляками.

Императрица Екатерина II вела активную внешнюю политику. Покровительствуя польским православным, она пыталась уравнять их в правах с католиками. Русский посланник в Варшаве Репнин интригами, подкупом и угрозами, введением русских войск в предместья Варшавы и арестом наиболее упрямых противников добился того, что 20 (9) февраля 1768 г. Сейм согласился со свободой вероисповедания для диссидентов и политически уравнял их с католической шляхтой. В ответ по всей Польше стали вспыхивать антидиссидентские конфедерации. В Польшу были двинуты русские войска. Турция воспользовалась этим, надеясь на отвлечение русских сил в Польшу. Шестого октября (25 сентября по ст.ст.) 1768 г. турки объявили войну России.

В результате боевых действий в Казань в ссылку были отправлены плененный полковник конфедератов Мориц-Август (Маурыций – так звучит его имя по-польски) Беньовски (Бенёвский) и офицер Адольф Винбланд, швед по национальности.

В течение XIX века в Казань и Казанскую губернию были сосланы тысячи поляков, восставших против политики царского режима. Значительное число ссыльных составляли представители польской интеллектуальной элиты, для которых Казанский университет стал уникальным местом творческой самореализации, научного становления и раскрытия потенциальных возможностей.

Многие поляки стали всемирно известными учёными, среди них Юзеф и Николай Ковалевские, Виктор Григорович, Антон Жбиковский, Ромуальд Блажеевский и другие. Они основали свои научные школы, написали выдающиеся труды и оставили заметный след в истории Казанского университета.

 «Бенёвский! Так зовётся мой герой...»

Это строчка из первой песни поэмы «Бенёвский» блестящего польского поэта Юлиуша Словацкого. Поэма великолепна, но она не завершена, и слишком мало можно узнать из нее о Бенёвском, ее герое. Будем считать эти заметки примечаниями к поэме.

Когда морозным сентябрьским днем 1768 года казанский обер-комендант определял на жительство ссыльного польского полковника из пленных конфедератов, мог ли он предположить, что перед ним будущий амнасакеба – «великий властитель» Мадагаскара. Между тем это было именно так – ведь пленником был Мориц-Август Бенёвский.

Татарская столица давно и прочно забыла Бенёвского, лишь десяток-другой зданий в Кремле и вокруг него могут вспомнить ссыльных друзей – поляка Бенёвского и шведа Винблана.

Много чего уже было за плечами у этого молодого человека 27 лет. Внук родовитого поляка, эмигрировавшего в Венгрию, он воспитывался в Вене, обучался морскому делу в Гамбурге, вернулся на родину, а в Польше появился лишь в 1768 году, спасаясь от наказания за убийство. Ослабевшую Речь Посполиту, раздираемую внутренними смутами, медленно, но неуклонно душили ее соседи – Пруссия и Россия.

Просвещенный Станислав-Август Понятовский, последний польский король, был не в силах сопротивляться нажиму соседей, и главной силой сопротивления стало объединение шляхты, созданное в 1768 году в городе Баре, – «Барская конфедерация». Военный опыт у Бенёвского был – юношей он в чине поручика участвовал в Семилетней войне, поэтому конфедератами он был сразу произведен в полковники. Удаль Бенёвского была легендарной. Вот что пишет Словацкий о подвигах поляка в столице Крыма:

 Идет Бенёвский

как по коридору,

Голов немало

снял уже он с плеч.

Кто в силах

противостоять напору?

Министру просвещения Эль Вздору,

Начальнику

всех светочей и свеч,

Он горб отсек

без всякой канители,

И тот горба лишился,

как портфеля.

Дальнейшее – как кадры боевика: его арестуют, ранят, но он сбежит, укроется в местечке Списка-Сопота и женится там на дочке мясника. Вернувшись к конфедератам, он участвует в нескольких боях, уходит вместе с одним из отрядов в Турцию. В русский плен попадает сразу же, как только возвращается в Польшу, – там хозяйничала огромная армия фельдмаршала Репнина, приглашенная королем Станиславом Понятовским.

Бенёвского и Винблана ссылают в Казань: так они оказались в «красе Востока». За год до этой пары ссыльных в Казани побывала сама Екатерина II. Город так понравился государыне, что она назвала его «первым после Москвы» и объявила себя «казанскою помещицей». Тогда она еще не знала, что семь лет спустя именно под Казанью решится судьба ее царствования: со взятием Казани Пугачев достиг высшей точки своего могущества, но здесь же, у Сухой реки, полковник Михельсон разобьет пугачевские отряды, и трон будет спасен. Впрочем, Пугачев взял не всю Казань – кремль взять он не смог. Именно в кремль и шли сейчас два пленника.

На них сурово смотрел Нерукотворный Спас – образ этот был точной копией со знамени Ивана Грозного, которое было рядом с ним при штурме татарской столицы. Еще раньше это знамя держал Дмитрий Донской на поле Куликовом – стяг с образом Спасителя был своего рода орифламмой русских монархов. Слева от пленников оставался Спасо-Преображенский собор, впереди высилась краснокирпичная башня, увенчанная двуглавым орлом. Если бы друзья видели Боровицкую башню Московского кремля, они удивились бы ее сходству с «Комендацкой» башней. В то время башня Сююмбике называлась именно так – рядом с ней был, говоря нынешним языком, офис обер-коменданта, который и указал ссыльным их квартиры.

Любоваться городом, однако, не входило в планы друзей. Их целью была свобода. Они бегут, но их ловят и ссылают «в Камчатку». Так началась сибирская эпопея Маурыция – так звучало его имя по-польски – Бенёвского.

Поселенный в Большерецке (ныне Усть-Большерецк, а ранее – Большерецкий острог) на Охотском побережье полуострова, Бенёвский обучает детей зажиточных горожан и даже сыновей самого начальника города Нилова. Мало того, к нему благосклонна и дочь Нилова:

 ...Он садится в сани,

А сани эти из костей кита.

С ним рядом – дева.

Но лицо – в тумане...

Читатель уже понял, что эти строчки тоже из поэмы Юлиуша Словацкого.

Мысль о побеге не оставляет поляка и шведа, но они понимают, что удача может ждать беглецов только в море – бежать посуху равносильно смерти. К заговору привлекли как содержавшихся в Большерецке государственных преступников, так и вольных горожан. Назвав своих сообщников «компанией» и от имени наследника – цесаревича Павла Петровича – навербовав в нее людей, Бенёвский позаботился о пропагандистском обеспечении своих действий.

Он составляет «объяснительную записку» Сенату, где указывает цели своего бунта: освобождение туземцев Камчатки «от самовластия и зверства» тамошних начальников. И вот в 3 часа ночи 27 апреля 1772 года вооруженные ружьями, саблями и ножами заговорщики направились к дому Нилова, намереваясь арестовать начальника Большерецка. Нилов оказал сопротивление и был убит. Бунтовщики захватили большерецкую канцелярию, забрали казенные деньги, оружие и припасы, хранившиеся в ней, и стали готовиться к отплытию. Впрочем, приготовлениями занимались в основном Бенёвский с Винбланом, остальная ватага была увлечена убийствами и грабежом.

Прошло два дня, и Бенёвский отплыл из Большерецка в Чекавку, а 12 мая 63 бунтовщика мужского пола и 7 женщин на захваченном корабле «Св. Апостол Петр» вышли в Тихий океан.

На своем дальнем и по нынешним меркам пути «Св. Петр» заходил на Курилы, в Японию, в Макао, обогнул Малаккский полуостров, Суматру и, резко повернув на зюйд-вест, 7 июля достиг острова Иль-де-Франс, известного сейчас под новым именем – остров Маврикий. Далеко не все добрались до Иль-де-Франса, в пути погибли 30 человек. Так закончилась сибирская эпопея Бенёвского и началась новая – мадагаскарская. Как тут еще раз не вспомнить Словацкого:

 Он был храним

таинственной звездой

В мороз и зной

и в час сраженья дикий.

Оставив своих сподвижников почти без пропитания на Иль-де-Франсе, Бенёвский направляется в Париж и предлагает правительству завоевать Формозу (Тайвань). Но французские власти предложили ему заняться покорением Мадагаскара. Он соглашается, и в 1774 году завоевательная экспедиция под командованием полковника французской службы Бенёвского прибывает в залив Антонжиль на северо-востоке огромного, размером с Украину, острова.

А сейчас приготовьтесь к чтению мальгашских (мальгаши, а по-новому малагасийцы – жители Мадагаскара) географических названий и имен – это не такое простое дело. В залив впадает могучая река Антанамбалана, и на старинных картах еще можно было видеть обозначение крепости Луисберг, основанной Бенёвским. Долина этой реки на языке племени сафиробаев называется Амбинанитело, но Бенёвский дал ей название «Долина Здоровья» – настолько поразила его зелень апельсиновых рощ, хлебных и дынных деревьев, а главное – изумительный, отличающийся от обычной мадагаскарской духоты климат.

Новый «вазаха» («белый человек») не был грубым завоевателем – скорее он был талантливым администратором. Зная интересы различных племен, Бенёвский учитывал их в своей деятельности. Мальгаши в то время еще не осознавали себя единым народом. Одними областями острова правил бецилео (король) Андриаманалимбетан (это роскошное имя означало «Повелитель 10000 воинов и больших земель»), другими областями – великий король Андрианампуйнимерна. Недостаток места делает невозможным приведение имен других властителей.

Суровая мадагаскарская действительность не давала Бенёвскому возможности забыть свои военные способности. Не единожды приходилось ему отражать нападения враждебных племен. Но все закончилось удачно: 10 октября 1776 года западная и восточная области Мадагаскара признали казанского беглеца в качестве амнасакебы – «великого властителя».

Разумеется, при ближайшем рассмотрении торжественность титула несколько блекла – отнюдь не весь остров покорился нашему храбрецу, но Париж был далеко и жил своими заботами. Зато близко были губернатор Иль-де-Франса и те торговцы, которые смертельно ненавидели Бенёвского. И у них имелись резоны для таких чувств: ведь король не только приказал Бенёвскому завоевать Мадагаскар, но и наделил его монопольным правом торговли с островом. Три года пробыл он губернатором Мадагаскара, но из-за интриг завистников был отозван, хотя и получил при возвращении орден и генеральский чин. Чего не могли сделать свирепые туземцы, сделала зависть.

Справедливую оценку его губернаторство получило позже. «Взгляды Бенёвского опередили его эпоху, а обращение с мальгашами было справедливее и лучше, чем обращение других европейцев», – так писал в 1859 году У. Эллис в своей книге «Три путешествия на Мадагаскар».

Приключения Бенёвского продолжаются. Но здесь источники расходятся. Часть из них утверждает, что он уехал в Венгрию, где добился прощения (вспомним, что Бенёвский обвинялся в убийстве) от власти и был принят на службу. Другие говорят, что в Венгрии он не был, а сразу же уехал в Англию, где занялся написанием «Записок» о своих приключениях. Скорее всего, правы первые: неоспорим тот факт, что именно в это время Бенёвский был возведен австрийским (вспомним, что Венгрия была частью Габсбургской империи) императором Иосифом II в графское достоинство.

Страсть к приключениям не дает Бенёвскому покоя. Еще до возвращения в Венгрию он пытался – правда, безуспешно – поступить в американскую армию. В Америке у него завязались знакомства с крупными коммерсантами. Мало того, он стал личным другом Б.Франклина. Он убедил всех их в перспективности завоевания Мадагаскара, и вот уже граф Бенёвский, еще недавно французский губернатор острова, плывет отвоевывать Мадагаскар у французов.

После десятилетнего отсутствия амнасакеба Бенёвский вновь появляется на острове. Покинутый своим кораблем, граф, как пишут источники, «вступает в сношения с туземцами», становится их начальником и борется вместе с ними против французов. Не на шутку встревоженные французы высылают на Мадагаскар с Иль-де-Франса отряд под командованием капитана Ларшера. 23 мая 1786 года произошла последняя в жизни Бенёвского стычка. В этой стычке не погиб никто, кроме бывшего казанского пленника.

И снова Словацкий:

 ...Но есть

закон великий:

Как ни страдай,

как смерть ни презирай,

В свой час

и ты покинешь этот край.

А гору Амбихимицинго и сейчас еще называют горой Бенёвского.

Лев ЖАРЖЕВСКИЙ

«Казанский заговор» не удался

В течение XIX века в Казань и Казанскую губернию были сосланы тысячи поляков, восставших против политики царского режима. Значительное число ссыльных составляли представители польской интеллектуальной элиты, для которых Казанский университет стал уникальным местом творческой самореализации, научного становления и раскрытия потенциальных возможностей. Многие поляки стали всемирно известными учёными, среди них Юзеф и Николай Ковалевские, Виктор Григорович, Антон Жбиковский, Ромуальд Блажеевский и другие. Они основали свои научные школы, написали выдающиеся труды и оставили заметный след в истории Казанского университета.

Особая страница «польской» истории в Казани – «Казанский заговор», который был связан с Польским восстанием 1863 года.

Русские революционеры сочувственно относились к польскому движению, предостерегали своих единомышленников от преждевременного восстания. Однако те не слушали советов.

В ходе восстания у части польских революционеров возник план – чтобы отвлечь силы царского правительства от Королевства Польского, организовать «восстание» в Поволжье. Этот план не приняли руководители организации «Земля и Воля», к помощи которой поляки обратились. Тогда организатор «заговора» И.Киневич начал действовать самостоятельно. Его связной – поручик М.Черняк – прибыл в Казань и установил связь с местной организацией «Земли и Воли», законспирированной под названием «Студенческий клуб».

План Киневича был такой: силами небольшой группы снять ночью часовых у казарм и унести ружья гарнизонных солдат, которыми потом вооружить крестьян окрестных деревень. В ту же ночь планировалось арестовать губернатора и захватить казначейство.

В середине апреля пришлось обсуждать новый план. Второго апреля предатель Глассон сделал донос правительству о «Казанском заговоре». Местные власти усилили охрану города, и возможность захвата Казани была исключена. По плану поручика А.Мрочека предлагалось начать восстания в селах Казанской губернии, силами мятежников двинуться на Ижевский завод, где якобы уже заготовлено оружие…

Казанские революционеры не поддержали эти авантюры, наотрез оказались распространять привезенный поляками «Подложный манифест», который призывал крестьян начать восстание от имени царя. Тогда поляки начали распространять его сами. Казанцам пришлось присоединиться к ним – они распространяли прокламацию со своим текстом.

В апреле 1863 года полиция сумела выследить участников «Казанского заговора» и арестовать их. Главные участники заговора, в том числе Киневич, Мрочек и Черняк, были казнены. Свыше 20 членов «Студенческого клуба» были осуждены на разные сроки и приговорены к ссылке в Сибирь и на каторжные работы.

Источник информации – книга «История Татарской АССР»

(Татарское книжное издательство, 1968)

«Казанские истории», №7, 2006 год