Панаевы: два века истории страны. Публикация 3

28 декабря 2014 года

«Казанские истории» предлагают очерк о дворянском роде Панаевых, внесённом  в родословные книги трех губерний –  Казанской, Санкт-Петербургской и Новгородской.

Самым известным российским деятелем культуры считается Иван Иванович Панаев, соратник Некрасова, издававший вместе с ним журнал «Современник».

Отец писателя - Иван Иванович Панаев №3 (1787-1813), как и многие Панаевы, учился в Казанском университете, дружил с писателем Сергеем Аксаковым, с которым учился в Казанском университета. Но главным его занятием была военная служба в Иркутском гусарском полку.

Иван Иванович (1812-1862) –  Панаев №4 –  родился в Петербурге, окончил Благородный пансион при Санкт-Петербургском университете (1830). Служил чиновником, в 1844 году вышел в отставку. С начала 30-х годов печатался в журналах и альманахах. Сотрудничал с журналом «Благонамеренный».

Он был правнуком туринского воеводы Ивана Андреевича Панаева, внучатым племянником Гавриилы Державина, племянником известного автора стихотворных идиллий Владимира Ивановича Панаева, двоюродным братом публициста Валериана  Панаева и беллетриста Ивана Александровича Панаева. 

Много внимания ему уделяется в воспоминаниях двоюродного брата - Валериана Александровича Панаева,   которые я нашла в Интернете. Эти воспоминания представляют несомненный интерес для тех, кто хочет знать о неформальной, а потому менее известной стороне литературного процесса тех лет. Довольно много внимания автор мемуаров  уделяет жене двоюродного брата Ивана – Авдотье Яковлевне.

 Красота этой девушки была очень оригинальна. При весьма красивых чертах лица, она отличалась чрезвычайно оригинальным цветом, редко встречающимся: смуглость, побеждаемая нежным в меру румянцем, но не лоснящимся, как это обыкновенно бывает у южных жителей и что не особенно красиво, но румянцем матовым. Я остановился на этом характеристичном цвете лица потому, что он, при взгляде на него, первый бросался в глаза, и точно такого мне не случалось уже встретить другой раз.

Мать Ивана Ивановича не хотела и слышать о женитьбе сына на дочери актера. Два с половиною года Иван Иванович разными путями и всевозможными способами добывал согласие матери, но безуспешно, наконец, он решился обвенчаться тихонько, без согласия матери, и, обвенчавшись, прямо из церкви сел в экипаж, покатил с молодой женой в Казань и прибыл в Нармонку в половине лета. Мать, узнавши, разумеется, в тот же день о случившемся, послала Ивану Ивановичу в Казань письмо с проклятием.

Все родственники Ивана Ивановича, за исключением одного нашего семейства, не жаловали его по весьма простой причине: он был молод, отлично образован и жил в свете в Петербурге.

Вследствие этого все, за исключением нашего семейства, взглянули на женитьбу Ивана Ивановича с злорадством, которое и обрушивалось при всяком удобном случае в отсутствие Ивана Ивановича на его молодую жену.

Мать моя встретила Ивана Ивановича и жену его с искренно распростертыми объятиями, и я был в полном восторге от их приезда. Молодая жена Ивана Ивановича, встретив теплое, приветливое отношение со стороны моей матери, полюбила ее, как можно любить только родную мать, и мы все сделались в короткое время друзьями. Весьма естественно, что я, вследствие малой разницы лет, сдружился всего ближе с молодою женою Ивана Ивановича, которая хотя и была на два с половиной года старше меня, но в полном смысле слова была по воззрениям своим дитя моложе меня. Кроме того, что она никогда не была в деревне, но вообще она и в Петербурге жила, как говорится, взаперти, под самым строгим режимом. А потому, вырвавшись на волю, она похожа была на птичку, выпущенную из клетки, и резвилась, как резвятся маленькие дети. Таким образом, с приездом Ивана Ивановича я бросил свое прежнее адъютантствование и привязался к новой молодой и прелестной кузине-ребенку, за что не раз получал сначала саркастические замечания от Клеопатры Григорьевны, вроде того, что она не смеет уже приглашать меня гулять с нею потому, что где ж ей, провинциалке, тягаться с петербургскими гостями.

 Валериан подробно  описывает свою жизнь в Санкт-Петербург, где он часто был гостем двоюродного брата. Встречал у него многих известных деятелей русской литературы: Белинского, Некрасова, Каткова, Тургенева, Герцена, Достоевского, Григоровича, Фета…

 После производства в офицеры в 1842 году я оставался еще (...) два года в офицерских академических классах и потому мог чаще посещать Ивана Ивановича Панаева. Его дом был тогда сосредоточием передового литературного кружка того времени [39]. Это средоточие являлось, главным образом, следствием притягательной силы, которой обладал Белинский, и характера Ивана Ивановича, искренно, горячо и бескорыстно преданного литературе, а равно и приветливости его как хозяина дома.

Из предшествующих моих рассказов уже видно, что Иван Иванович и Белинский были искренними друзьями, причем дружбу Ивана Ивановича можно было сравнить с восторженной любовью, подобной той, какую питают к женщинам.

Но в чем заключалась притягательная сила Белинского— это вопрос весьма небезынтересный.

Белинский в действительности не обладал ни особенными знаниями, ни начитанностью, не знал даже иностранных языков, а между тем он приобрел небывалый ни прежде, ни после него авторитет как среди созидавшегося тогда свежего литературного круга, так и среди интеллигентной читающей публики.

Не столько ум и логика обусловили его силу, сколько совокупность их с нравственными его качествами. Это был рыцарь, сражающийся за правду и истину. Это был палач всего искусственного, деланного, фальшивого, неискреннего, всяких компромиссов и всякой неправды, где бы таковая ни являлась. При этом он обладал громадным талантом, редким эстетическим чувством, страшной энергией, жгучим словом, горячею возвышенною душою, восторженностью и теплейшим, деликатнейшим и отзывчивым сердцем во всем. Словом сказать, его можно назвать: могучий критик-поэт.

 В советском литературоведении Иван Иванович всегда оставался в тени соиздателя «Современника» Н. А. Некрасова, который они совместно возродили в 1847 году, сумев привлечь к нему лучшие литературные силы. Журнал стоял во главе умственного движения в одну из наиболее бурных эпох русской общественной жизни.

Революционный демократ и великий поэт Некрасов был на первом месте во всех исследованиях, а литератор Панаев в лучшем случае упоминался вскользь. Безусловно, литературный и поэтический талант Некрасова неизмеримо выше, чем скромное дарование Панаева. Но Некрасов, который до конца жизни не мог забыть о своей голодной юности, был еще и отчаянным картежником, покровителем красивых женщин, частенько залезал в большие долги. Панаев же все свои силы отдавал литературной и журнальной работе.

Панаев явил незаурядную редакторскую чуткость – это он уговорил Тургенева тиснуть в пестром разделе «Смесь» «безыскусный» очерк о двух орловских мужиках. Панаев же придумал к нему подзаголовок, который, чуть изменившись, навсегда вошел не только в историю нашей словесности, но в сам русский язык – «Из записок охотника».

http://www.ruthenia.ru/nemzer/panaev.html

А вот как пишет о своем брате Валериан Александрович Панаев:

 Иван Иванович обладал еще одним полезным стремлением. Это постоянно и неутомимо пропагандировать действительные таланты, на что он имел возможность, посещая разные сферы общества. Например, когда Некрасов напишет, бывало, стихотворение, которое не пропускала в то время цензура — а таких было много, Иван Иванович знакомил с ними общество в рукописях. Так же Толстой появился через восемь лет после смерти Белинского, и кто же открыл поле для Толстого? Для писателя важен первый шаг. Я помню, в какой восторг пришел Иван Иванович от первого произведения Толстого. Помню, как он повсюду возглашал, что народился новый могучий талант.

 Кстати, экспозиция Музея-квартиры Некрасова на Литейном проспекте (дом 36) включает в себя мемориальный кабинет Панаева.

Ранняя проза Панаева написана в духе русского романтизма 30-х годов. В 40-е годы он выступает в журнале «Отечественные записки» как представитель «натуральной школы», автор так называемых «физиологических очерков»: «Петербургский фельетонист» (1841), «Литературная тля» (1843), «Литературный заяц» (1844) и др., в которых сатирически высмеяны нравы реакционной журналистики.

В конце 1830-х годов Иван Иванович познакомился с Белинским, и это обстоятельство определило весь дальнейший творческий путь писателя. Под благотворным воздействием традиций Гоголя и эстетической теории БелинскогоПанаев преодолел влияние романтизма и стал одним из активных деятелей «натуральной школы».

Антикрепостнические настроения выражены в повестях «Онагр» (1841», «Актеон» (1842), «Маменькин сынок» (1845). В повести «Родственники» (1847) Панаев рисует «лишнего человека», изображая идеалистический философский кружок 30-х годов, некоторыми своими чертами она предвосхитила роман И.С. Тургенева «Рудин» (1856).

Панаев одним из первых пытался поставить проблему женской эмансипации (роман «Львы в провинции», 1852, очерки «Хлыщ высшей школы», 1856, и др.). В повести «Внук русского миллионера» (1858) Панаев, сопоставляя три поколения купеческой семьи, показывает распад личности под влиянием денег.

Наиболее типичная черта Панаева–беллетриста – нравоописательность, берущая начало от «физиологического очерка», для которого характерны сатирическая окраска, публицистичность повествования, злободневность. Некоторые персонажи Панаева приобрели нарицательное значение: «литературная тля», «моншеры», «хлыщи», «львы».

Значительное место в его творчестве занимают пародии, которые он печатал под псевдонимом «Новый поэт». Объектами пародий были эпигонская поэзия 40-50-х годов, славянофилы, представители так называемого чистого искусства, светские дилетанты и др.

Пародия на романтическую серенаду «Уж ночь, Акулина!». (1851) стала популярной шуточной песней. Известная пародия «Густолиственных кленов аллея» (1853), положенная на музыку И.И. Дмитриевым, была принята за подлинный романс. Ряд пародий создан совместно с Н.А. Некрасовым.

В 1839 году Иван Панаев, пренебрегая условностями, по страстной любви обвенчался с дочерью знаменитого актера Брянского 18 лет от роду. Благодаря мужу Авдотья Яковлевна Панаева (1820-1893) с юных лет оказалась в окружении самых блестящих умов и талантов. И надо отдать ей должное – использовала это не только для получения комплиментов.

Под влиянием мужа и всей атмосферы «Современника» она из хорошенькой простушки быстро превратилась в одну из самых ярких и заметных женщин своей эпохи. Довольно быстро завоевала известность как писательница, печатавшаяся под псевдонимом Н. Станицкий.

Впрочем, романы и повести из-под ее пера выходили довольно посредственные и сейчас заслуженно забыты. Но вот мемуары она оставила великолепные, до сих пор ее воспоминания остаются неисчерпаемым источником для исследователей той интереснейшей литературной эпохи.

Для И. И. Панаева семейное счастье длилось недолго. Как пишет автор «легкого» очерка о любовном треугольнике – Авдотья Яковлевна – Иван Панаев и Николай Некрасов – в «Вечерней Москве», быстро выяснилось, зря: литератор Иван Иванович Панаев, небогатый дворянин, был человеком ветреным, богемным, увлекающимся и к семейной жизни мало расположенным. Зато Иван Иванович был вхож в кружок Белинского, куда привел и своего друга, начинающего поэта и журналиста Николая Некрасова. Привел на свою голову…

Впрочем, Авдотья Яковлевна, на первых порах испытывавшая к супругу если не страстную любовь, но некую пылкость, быстро погасла и сникла. Еще бы: кому понравится, что тебе предпочитают дам полусвета? Иван Иванович не считал нужным отказаться и от этой пикантной привычки, которую можно простить только холостякам. Плюс постоянное отсутствие денег и долги мужа, которые он делал постоянно, угнетали и раздражали Авдотью Яковлевну.

С 1847 года Авдотья Яковлевна стала гражданской женой Некрасова. Он называл ее своей музой и посвящал стихи. Теперь уже громоздкие романы печатались под двумя фамилиями соавторов – Некрасова и Панаевой. В доме Некрасова она блистала как хозяйка литературно-музыкального салона, который стал центром художественной жизни тогдашнего Петербурга.

Впрочем, добрые отношения с мужем сохранялись, и, когда Иван Иванович тяжело заболел, она приняла в его судьбе самое горячее участие. Панаев умер у нее на руках с надеждой, что они снова будут вместе и уедут жить в деревню. Некрасов пережил своего несчастливого друга-соперника на 15 лет.

Продолжение следует

Читайте также:

Панаевы: 2 века истории страны. Публикация 1

Панаевы: 2 века истории страны. Публикация 2

Панаевы: 2 века истории страны. Публикация 4

Авдотья Яковлевна Панаева. Портрет художника Кирилла Горбунова, 1841 год