Петербургско-казанские связи: личный взгляд Льва Жаржевского

Лев ЖАРЖЕВСКИЙ

31 мая 2003 года

В моих заметках не будет ни строчки о Казанском соборе, Казанской площади и Казанской улице в Питере – о них и так уже много написано. Но есть такие связи между нашими городами, о которых мало кто знает. О них я и хочу рассказать.

Шагаю ли, солнцем обласкан,

Бреду ли сквозь дождь моросящий,

В дома стороны Петроградской

Я всматриваюсь все чаще...

  Такие строчки написал четверть века назад недавно ушедший от нас замечательный поэт и писатель Вадим Шефнер.

Я решил откликнуться на предложение написать о связях Казани и Петербурга по-своему. Мне кажется, что нет нужды в который раз писать о том, что КОМЗ в казанском районе Дербышки вырос из эвакуированного в годы войны ленинградского ГОМЗа, что питерские корни есть у Казанского вертолетного завода и что многие ленинградские академические институты нашли в военные годы приют в Казани.

Нет нужды писать и о неизбежных административных связях столицы империи и крупного города на Волге, который был не только губернским центром, но и центром многих округов – обычных, вроде военного, учебного, путей сообщения, почтово-телеграфного и несколько экзотических: округа корабельных лесов и песчано-овражного.

В моих заметках не будет ни строчки о Казанском соборе, Казанской площади и Казанской улице в Питере – о них и так уже много написано.

Но есть такие связи между нашими городами, о которых мало кто знает. О них я и хочу рассказать.

Но начну все-таки с Петроградской – ведь здесь прошла часть моего детства и юности.

Вот здание Александровского лицея, что на углу Большой Монетной и Каменноостровского (в этом здании я учился в 69-й мужской средней школе) – когда-то здесь учился казанский губернатор Николай Ефимович Андреевский, один из самых просвещенных администраторов нашего края.

Чуть дальше по Монетной виден знакомый с детства «Пирометр» – ныне головное предприятие для всех российских заводов, выпускающих авионику, в том числе и для нашего «Радиоприбора». Левый флигель лицейского комплекса (туда в кочегарку когда-то любил ходить наш Мурзик) занимает Радиевый институт им. В.Г. Хлопина. Институт известен многим, а многим ли известно, что первый русский радий был получен на татарской земле: ведь именно в Бондюгу (сейчас это Менделеевск) в трудные годы гражданской войны прибыли баржи с радиевой рудой, и именно здесь ученые будущего Радиевого института получили чистую соль радия.

В конце Каменностровского проспекта привлекает внимание дом № 65, там живет моя сестра и старенькая тетушка. В этом доме жили знаменитые братья Лукомские. Один из них, Георгий Крескентьевич, конечно же, известен любому любящему свой город петербуржцу – его книги «Старый Петербург» и «Новый Петербург» ценятся на вес золота. Но это имя дорого и казанцам: никто не сумел так передать в своих рисунках очарование старой Казани, как проживший в ней около трех лет в начале прошлого века Георгий Лукомский.

И ничуть не менее дорога – и в Казани и в Петербурге – изданная в 1920 году тоненькая книжечка Петра Дульского «Казань в графике Г. Лукомского». Дом №65 стоит как раз на углу с улицей Графтио – до входа в музей-квартиру Ф.И. Шаляпина нет и сотни метров. А что, как не фигура великого уроженца Казани может лучше символизировать культурные связи наших городов?

От конца Каменноостровского перенесемся в его начало. Я был подростком, когда полузаброшенное здание татарской (именно так ее в ту пору называли) мечети стали приводить в порядок и готовить к открытию – в город должен был приехать президент Индонезии Сукарно.

Потом помню умопомрачительную по длительности эпопею ремонта мечети – снятая с куполов небесного цвета ваулинская майолика долго лежала во дворе храма. А ведь мало кто знает, что один из авторов проекта мечети, Николай Васильевич Васильев, стал победителем конкурса на проект здания Казанского коммерческого училища. Первое место занял именно его проект под девизом «Царство Казанское».

На иллюстрациях в старом журнале «Зодчий» мы видим великолепное здание: стиль модерн настолько органично слился здесь с ориентальными мотивами, что от рисунка просто невозможно оторвать глаз. Но заказчики построили училище (сейчас в нем Казанская сельхозакадемия, которую в свое время окончил М.Ш. Шаймиев) по другому, добротному, но куда более скучному проекту.

На улице Карла Маркса есть симпатичный особняк. Сейчас здесь Гостелерадио республики, а раньше он принадлежал миллионерам Кекиным. Построен же он, как и многие другие казанские дома, по проекту питерского архитектора Ксаверия Скаржинского, того самого Ксаверия Алоизовича Скаржинского, что спроектировал первое здание Варшавского вокзала в Петербурге.

Нелишне будет сказать и о самих купцах Кекиных, имя которых известно любому казанцу по знаменитому «дому Кекина» на стрелке улиц Горького и Галактионова, одному из трех кекинских домов в Казани.

Но вряд ли кто в Питере знает, что дом Кекина есть и в северной столице. И не где-нибудь, а на углу Невского и Литейного (по нынешней нумерации это дом 76/63). Точно так же и казанцы: они знают вдову губернатора А.К. Гейнса – богатую купчиху О.С. Александрову-Гейнс, что уступила городу Александровский пассаж на Воскресенской, но не знают, что Ольга Сергеевна владела домом № 12 по Почтамтской улице в Петербурге.

Марьям Ибрагимовна Апакова, в замужестве Шамиль, вдова младшего сына знаменитого имама и владелица дома-замка на Тукаевской в Казани, жила в Питере на Суворовском проспекте – сейчас как раз у этого дома остановка «Заячий переулок».

Когда будете в Пулково садиться в самолет, вспомните о летчике, который впервые долетел из Петербурга в Москву – этим летчиком был наш земляк Александр Алексеевич Васильев, выпускник юридического факультета Казанского университета и «кандидат на судебные должности» Казанского окружного суда. Этот перелет, вызвавший поначалу всеобщий восторг, был сущей авантюрой. В итоге 15 искалеченных авиаторов завершили перелет на госпитальных койках, один погиб, а еще один, им был Александр Алексеевич, все же долетел до Москвы.

В 1918 году отважный казанец погиб в австрийском плену. В начале заметок я обещал не касаться темы эвакуированных в Казань питерских ученых. Но об одном из них невозможно умолчать. О худом высоком человеке в коричневом полушубке – он носил его и в майские дни, когда сажал картошку на казанском огороде. Полушубок этот был у этого человека еще с соловецких времен. К огороду он шел медленно, часто отдыхал – сказывалось время блокады.

Этим человеком, как вы догадались, был Д.С. Лихачев.

Выберите время, неторопливо почитайте написанное Дмитрием Сергеевичем – вы поймете, как должна гордиться Казань тем, что этот человек с негромким голосом провел здесь несколько месяцев, пусть и не самых лучших в своей жизни. Написанным не исчерпывается и тысячная доля связей Казани и Петербурга.

Взять хотя бы то, что единственной, (но зато какой!) постройкой, выполненной по проекту петербургского архитектора Н. Сапунова, стало здание Казанского отделения Государственного банка на центральной улице города. Казанцем по рождению был известнейший ленинградский архитектор Сергей Борисович Сперанский, без построек которого сегодня невозможно представить себе Петербург. Заканчивая мысленную прогулку по Петроградской, подхожу к дому № 9 по улице Рентгена.

Ребенком я знал этот дом только как свою зубную поликлинику. И лишь в зрелые годы выяснил, что этот дивный особняк был построен военным инженером Владимиром Апышковым для С.Чаева. И тут не обошлось без питерско-казанских связей – талантливый и плодовитый архитектор Апышков проектировал производственные корпуса и для Казанского порохового завода.

И ведь это только то, что лежит на поверхности. А сколько творческих, профессиональных, личных и семейных связей соединяют наши города, такие непохожие, но такие, в сущности, близкие.

"Казанские истории", №10-11, 2003 год