Генерал Лукницкий никакого крана не открывал!

Владимир Музыченко

15 апреля 2013 года

Сегодня много говорят об исторических мифах и легендах, которые не только негативно влияют на объективную оценку прошлого, но и искажают саму историю. Об одном из таких мифов, рожденном в Казани, рассказывает журналист Владимир МУЗЫЧЕНКО.

В этом году исполнится 96 лет с того памятного дня, 14 августа 1917 года, когда на Казанском пороховом заводе произошел пожар, приведший к взрыву пороха и артиллерийских снарядов. Вот как описывала те трагические события моя покойная бабушка Агафья Леонидовна Дубинина, которая в те годы работала на заводе и жила неподалеку от него, в Ягодной слободе:

«Самое страшное началось после того, как стали рваться снаряды. Они разлетались по всему Заречью. Люди бросились бежать из города в сторону деревни Осиново. Я видела, как мимо нашего дома на улице Фурштатской (ныне – ул. Болотникова – авт.) пробежали несколько совершенно голых мужчин и женщин: видно, когда началась канонада, они мылись в бане и даже не успели одеться. Некоторые снаряды попадали в дома, рвались на огородах, в воздухе свистели осколки. «Как на фронте!», – сказал брат Николай, недавно вернувшийся в Казань после ранения: в тот год еще продолжалась первая мировая война. Мы тоже хотели бежать, но по совету брата залезли в подпол, где и переждали тот обстрел, который продолжался очень долго, кажется, два или три дня…».

А еще бабушка сказала одну фразу, которая мне особенно запомнилась: «Многие тогда пострадали в нашем районе, но мог пострадать и весь город. Спасибо начальнику завода, который открыл кран и пустил воду, чтобы затушить пожар. А сам он геройски погиб…».

Позже я не раз слышал этот рассказ в различных вариациях, где говорилось о подвиге, совершенном начальником Казанского порохового завода, генералом Всеволодом Всеволодовичем Лукницким. И у меня, да и у многих других казанцев, знающих об этой трагической истории, не было и тени сомнения в том, что все так и было, как говорили очевидцы. Но на деле оказалось, что и в этих событиях 92-летней давности, как, впрочем, и во всей отечественной истории, правда и вымысел настолько тесно переплелись, а миф о подвиге начальника завода столь прочно вошел в сознание многих поколений казанцев, что он живет и поныне. На днях я еще раз убедился в этом, прочтя на официальном городском сайте о том, что героический начальник завода, рискуя жизнью, открыл дренажную систему, в результате чего артиллерийские склады и часть цехов с опасным производством были затоплены.

Так какой же все-таки кран открывал или закрывал Всеволод Лукницкий в тот жаркий день 14 августа 1917 года?

Да, никакой! Не было на заводе и системы затопления.

Об этом я узнал еще в 1987 году, когда впервые столкнулся с этой темой, работая в гавриловской «Вечерке». Именно в ту пору был снят гриф «Секретно» с архивных документов дореволюционного периода. С помощью ветерана НПП имени В.И. Ленина (так тогда именовалось это предприятие), члена совета музея «Заречье» Владимира Казакова мне удалось познакомиться с некоторыми из них.

Вот первое донесение о случившемся, посланное в Главное артиллерийское управление России исполняющим обязанности начальника Казанского порохового завода генерал-майором И.Скасырским:

«Сегодня 14 часов 30 минут от невыясненной пока причины возник пожар на станции «Пороховая» (ныне станция Лагерная – авт.). В зоне огня оказалось небольшое количество снарядов, которые взрывом разметало в разные стороны. Какая-то их часть попала на территорию артиллерийского склада, расположенного в нескольких верстах от завода и находящегося в подчинении Военного ведомства, вызвав взрыв большого числа боеприпасов, которые в снарядах и осколках обрушились на завод.

Он непрерывно подвергается сильной и продолжительной бомбардировке. Имеется массовое разрушение производственных зданий и жилых домов. Около 14 часов 30 минут произошел первый взрыв пороха. Начальник завода генерал-лейтенант В.В. Лукницкий скончался в госпитале от потери крови. Число жертв уточняется».

Обратите внимание: в донесении нет ни слова о каком-то подвиге, совершенном начальником. Зато сквозит огромная тревога: это и понятно – раз загорелся порох, жди новых бед. Так и случилось – одним днем трагедия не закончилось. Вот что телеграфировал тот же И.Скасырский в ГАУ 21 августа 1917 года:

«Пожар, начавшийся 14 августа, затих только к вечеру 18 августа. Но взрывы отдельных снарядов продолжаются и теперь. Из имеющихся в готовности порохов и зарядов сгорело 46100 пудов, взорвалось 32499 пудов. Сгорели также все запасы нефти и мазута в количестве 180 тысяч пудов. Пострадало 542 здания, из которых 156 подверглись полному разрушению и 193 сильно повреждены. По предварительным данным, погибли 8 человек, 20 получили тяжелые ранения и 60 были легко ранены».

Как видно из этих документов, катастрофа была совершенно не управляемой. Четверо суток никаких противопожарных мероприятий на заводе не проводилось: все, что могло сгореть – сгорело, все, что могло взорваться – взорвалось. Отчасти это, вероятно, можно объяснить и паникой, охватившей весь город, и растерянностью руководства завода после гибели начальника.

Кстати, Всеволод Лукницкий был истинным патриотом предприятия, где проработал верой и правдой более тридцати лет. И вряд ли кто-нибудь из руководства знал производство лучше Всеволода Всеволодовича.

А вот еще один любопытный документ, составленный по факту катастрофы государственной следственной комиссией и проливающий свет на причины трагедии:

«Комиссией установлено, что в тот день, 14 августа 1917 года у железнодорожного полотна станции «Пороховая» были штабелированы два вагона с французскими фугасными снарядами. Рядом со штабелем ранее была выгружена селитра в мягкой таре. Часовой, охраняющий снаряды, закурил и по небрежности бросил окурок, отчего загорелись сухая трава, щепки, и огонь моментально перекинулся на селитру и штабель снарядов. Часовой, испугавшись взрывов, убежал.

Огонь пыталась тушить сторожиха Красильникова. Но так как снаряды были снабжены взрывателями, произошел взрыв. Этим взрывом раскаленные осколки и неразорвавшиеся снаряды разбросало в разные стороны. Часть снарядов упала на территорию завода и одновременно на артсклад, вызвав новый, еще больший взрыв. От прямого попадания снарядов взорвались два погребка с порохом. Большое количество пороха и зарядов сгорело. Из пробитых хранилищ вытекли в русло Казанки нефть и мазут, затем это горючее полностью сгорело.

Около здания электрочасти генералу-лейтенанту Лукницкому В.В. осколком снаряда оторвало руку. Сопровождающие его офицер и мастеровые доставили его на лодке через Казанку в крепостной госпиталь, где он и скончался от потери крови».

Что же заставило генерала Лукницкого пойти в этот ад, на верную смерть? Ведь кто-кто, а уж он-то прекрасно знал, что в тех условиях практически ничего не мог сделать для предотвращения беды. Скорее всего, в тот роковой момент им управляло чувство высокого патриотизма и служебного долга, который он выполнил до конца. К тому же Россия в то время активно участвовала в Первой мировой войне и Казанский пороховой завод напряженно работал для нужд фронта.

Ну, а легенда о геройском подвиге начальника завода, как и многие другие мифы нашей истории, родилась по одной простой причине – это было кому-то выгодно. Возможно, новому руководству завода, «отцам» города или губернской власти. Ну, а рабочие завода, которые в Лукницком души не чаяли, безоглядно поверили в героическую версию гибели человека, снискавшего их любовь хотя бы необычной по тем временам отеческой заботой об условиях труда и благосостоянии простого люда.

Всеволода Лукницкого и хоронили, как героя. Гроб с его телом был установлен в Доме офицеров Казанского военного гарнизона (ныне Казанской Ратуше – авт.). Сюда стекались тысячи казанцев, чтобы проститься с человеком, «спасшим от гибели завод и город». Отпевали покойного в Богоявленском соборе, откуда на руках гроб был доставлен к месту захоронения возле церкви Пороховой слободы, что располагалась рядом с домом Лукницкого, в котором он прожил сорок лет».

Ныне на месте захоронения начальника Казанского порохового завода стоит жилой дом № 22 по улице 1 Мая. Кстати, когда здесь решили строить дом, второпях забыли перенести останки генерала, которые так и остались под фундаментом.

Но это уже другая история.