Театр Розенберга на Большой Проломной

Борис ЕРУНОВ, краевед

08 сентября 2013 года

Под самое Рождество года 1914, военного все городские газеты всколыхнули казанцев новостью: «21 декабря открывается только что отстроенный Большой Театр (Б.Проломная, д.Меркулова).

Самый большой в Казани... Зимний сад, кафе, роскошная отделка...Труппа п/у г-жи Малиновской (та же самая, что давала спектакли в зале Нового клуба на Большой Лядской, теперь там театр им. Тинчурина).

Все пьесы – злоба дня... Три спектакля в вечер... Цены местам – партер – с 1 по 14 ряд – 40 копеек, с 15 по 23 – 20... Снимать верхнее платье необязательно... За хранение в гардеробе – по 5 копеек...»

А «КТ» вослед только что процитированной информации из «КВР» сообщил, что вместимость зала – до 1200 зрителей, что это – второй у нас настоящий театр, а не полузакрытое клубное зало...

«Подарил» городу новый ТЕАТР известный культуртрегер Гирш Розенберг. Еще в 1907 году, на самой ранней «зорьке» создания в Казани стационарных кинотеатров он прикупил этот незаметный, в общем, домик, быстренько открыл в нем кинозал «Пате», стремительно пополнил кассу своих доходов – и купил зал в Пассаже на Воскресенской (кино здесь так и звалось «Пассаж»).

Дом же с «Пате» неоднократно перепланировывался, вместимость зала росла и в 1914 году достигла того уровня, что для «одного кино» стало уже явно «слишком»...

В первые же дни новый театр стал и любим и, главное, активно посещаем казанцами. Косвенным свидетельством успеха «дела» служат 610 рублей 33 копейки, перечисленные владельцем в фонд Красного Креста (январь 1915) от одного лишь «народного» спектакля.

Но будем, однако, объективны – репертуар театра г.Розенберга не имел к высокому искусству театра ни малейшего отношения. Это было почти механическое перенесение бывшего поблизости, на углу той же Проломной улице» клубничного» театра г.Образцова с интригующим названием «Ша нуар» («Черный кот»).

Словом, все было легко, эфирно, невесомо, весело...

Я не пытаюсь выступать судией и владельцу театра и зрителям спектаклей – и писать слитное «легковесно», нет – это было ТО Время, это принадлежит Ему одному. Наш рассказик – о том, что же видели Они в театре Том в смутное время Той Войны...

Вершина вершин Того театра – фарс, да не просто тот, пряный, фривольный, почти стандартный в наборе безотказно действующих на сознание зрителя средств, но – «Злободневное обозрение» – и непременно с местным колоритом. Для этого отводились «Пикантные пятницы» (все это так и звалось в афишах, поверьте, я ничего не добавляю).

Итак, представьте – Б.Проломная, магазин возле банка, очередь, ждущая сахар... В ней – «все классы и сословия»: баба с ребенком (и любимица публики г-жа Добротина поет нежную колыбельную), еврей (куплеты любимца публики г.Юрьевского), городовой (г. Лаврецкий, опять же с куплетом-с). Но мало того, в толпе блуждают всякие там калачи, булки, политура, одеколон – и все поют свои куплеты – словом, сплошное шоу «a la Метерлинк» («Синяя птица»). «Ну как, как же не пойтить в театр этот, сударь?»

В иное время по нескольку раз в году гастролировал «квартет сибирских бродяг п/у Б.Гирняка»(видимо, малоросская транскрипция, сейчас бы назвали «Горник») с песнями о цепях, кандальной доле, тоске по ласке далекой Дунюшки. В унисон им подпевала «всемирно – известная босоножка – мисс Артемис Колонна», танцевавшая под пение свое в манере «великой Айседоры Дункан» (попросту – более чем скромно одетой). А потом выходил «исполнитель романсов и песенок богемы» А.Русинов (успех его был столь грандиозен, что к концу гастролей его именовали не иначе, как полно – Алексей Васильевич).

В антрактах крутили синема, в буфетах во всю разливали напитки, «дозволенные правительством» (шла война, властвовал почти «сухой закон»).

Понимаю, что навлекаю гнев ревнителей театра Высокого, Святого, но мной ведет Истина театра г.Розенберга, а потому – фарс, фарс, фарс... В бенефис «несравненной г-жи Дези-Дорн» по ходу опереттки «Дама от Максима» давали «сцену в чужой постели», где бенефициантка пела «Да, я бабенка...»

А в третьем акте вместе с «модным комиком» г.Кардиналовым она выстреливала в зал «крутой» шансонеточный, обвально успешный номер «парижского ранга»... Так «переигран» был в театре том практически «весь С.Сабуров» – «король московского фарса»...

Здесь интересно и важно отметить, что ставили эти достаточно заурядные «вещички» подлинно мастеровитые режиссеры, среди которых был и главный – Давид Гутман (знатоки советской эстрады знают его, как одного из создателей Наших представлений, формирования вкусов и нравов Нашей эстрады). Творческая его манера была парадоксальна, это шло от свойств его души. Так, уже в сороковые годы на съемках фильма «Дети капитана Гранта», когда он должен был стоять левым профилем своим к камере, он, гримируясь, приклеивал лишь левую бакенбарду. Не удивительно потому, что в «Дон Жуане» зрители не увидели традиционного занавеса – режиссер принял стиль постановок мольеровского театра времен Людовика XIV.

Играла на сцене того Театра и национальная татарская труппа «Сайяр». Среди заезжих были и столичные знаменитости во главе с М.Ф.Андреевой – с «песнями свободы, революции, любви».

А потом вновь – оперетта за опереттой, да не та, классическая, к коей приучили потом нас, а самостийная, писаная г.Валентиновым, включавшая на афише притягательность типа «Казанская Нана», которая в зале оказывалась заурядной переделкой какого-либо уже известного сюжета. Но зал-то полон, кто ж «бросит камень в театр» за это?

Да и, правду сказать, и сейчас мало кто б отказался посмотреть, к примеру, оперу-шутку «Иванов Павел (сон ученика третьего класса)», где паренек гонял своих ненавистных гимназических учителей-тиранов и по предметам, и по дисциплинарным наказаниям. Вечная тема, что ни говорите…

Газеты были куда как благосклонны к этому театру. Тому есть и чисто человеческое объяснение – театр играл практически без перерывов, так что «хлеб» репортерам был обеспечен. Да и владелец, видимо, не жалел премиальных авторам восторженных газетных рецензий.

В ночь на 25 октября 1917 года в том театре давали неувядающую «Прекрасную Елену». На сцене полыхал канкан, взлетали ввысь кружева юбок...И никто из зрителей не подозревал, что, выходя ночью из зала на улицы города, они выходят в иную Эпоху.

Власть в городе перешла к Военно-Революционному комитету...

А зритель, не понимая еще происшедшего, ждал премьеру Великой «Сильвы». И она пришла в Казань 7 ноября 1917 года.

И рассказ о Том театре я и закончу «из» «Сильвы» – «Помнишь ли ты?...»

...Это тот театр на Баумана, где сегодня играют качаловцы...

По разрешению автора печатается по тексту из книги «Казанский калейдоскоп» (Казань, 2003)