Казанская государственная консерватория: имени первого ректора Назиба Жиганова

Любовь Агеева

01 ноября 2021 года

Казанская государственная консерватория – ровесница Великой Победы. Приказ о ее учреждении был подписан за месяц до завершения Великой Отечественной войны.

Консерватория была создана распоряжением Совнаркома СССР от 13 апреля 1945 года за подписью заместителя Председателя Совета Министров Союза ССР В.М. Молотова.

В нынешнем году консерватории исполняется 75 лет.

Сегодня Казанская государственная консерватория (академия) имени Н.Г. Жиганова – один из крупнейших музыкальных вузов России, она занимает достойное место в мировом культурном пространстве. За годы существования консерватория выпустила несколько тысяч квалифицированных музыкантов, из которых формировались музыкальные силы филармоний, театров, симфонических оркестров, музыкальных учебных заведений. Были созданы высокопрофессиональные исполнительские и композиторские школы. Студенты и выпускники представляют консерваторию на самых престижных международных конкурсах и форумах. Казанская консерватория стала центром, где обретают мастерство музыканты Татарстана и других республик Поволжья, разных городов России и зарубежных стран.

Как писала в статье «Н. Жиганов – основатель Казанской консерватории»3ульфира Салехова, Назиб Жиганов принадлежит к тому редкому типу художников, которые своей деятельностью стимулируют ход развития культуры, охватывая различные стороны этого процесса.

«На заре становления многих ныне замечательных центров музыки я наблюдал его юношескую, огненную, созидательную страсть, его стремительность и дальновидность, которые сегодня оцениваешь сполна», – так говорил о нем известный композитор, профессор Московской и Казанской консерваторий А. Леман.

Крупнейший композитор, родоначальник татарской оперы, симфонической музыки, организатор музыкально-культурной жизни страны в течение многих лет, Жиганов вошел в историю отечественной музыки и как выдающийся просветитель и педагог.

3ульфира Салехова, автор статьи, опубликованной в книге «Из педагогического опыта Казанской консерватории: Прошлое и настоящее» (Казань, 1996), рассказала об этом периоде жизни первого ректора на основании черновиков-набросков, сохранившихся в архиве Музея-квартиры композитора, в которых Назиб Гаязович спустя годы пытался восстановить картину рождения консерватории, вспоминая важные эпизоды и имена, имевшие отношение к ее истории.

Первая запись следующая: «1944 г. Закавказская декада. Глиэр, Василенко, Шапорин, Гаджибеков и беседы с ними». Речь идет о Декаде музыки народов Закавказских республик, которая проходила в Тбилиси в декабре 1944 года, куда Н. Жиганов был приглашен в составе делегации Союза композиторов СССР.

Восхищенный тем, что он увидел и услышал на репетициях и концертах, Жиганов пишет...:

«...Мы уже прослушали музыку армян и начали слушать грузин. <...> Есть интересная музыка, хорошие кадры композиторов. Каждая республика выступает со своим симфоническим оркестром человек в 95 -100 (!!!), национальными ансамблями песни и пляски, инструменталистами. Очень много своеобразного и интересного. Отношение к искусству, в частности к музыке, ревностное, не руководителей только, а и слушателей».

Наблюдая состязание республик Закавказья, Жиганов мыслями постоянно обращается к татарской музыке.

«Меня пугает отсутствие у нас композиторской молодежи. Значит, что-то надо предпринять. Я уж не говорю об инструменталистах, которых у нас нет вообще. У армян, например, вокальная культура стоит на очень высоком уровне».

Через несколько дней, 23 декабря, он пишет Председателю Президиума Верховного Совета Татарии Г. Динмухаметову из Тбилиси:

 «...Эта чудовищная война, навязанная фашистами, не остановила творчества народов. И вот я, проехав более четырех тысяч километров, являюсь свидетелем состязания трех республик в области музыкальной культуры. На Декаде представлены все виды музыкального творчества. Мы слушаем оперы, симфонии, фортепианные концерты, струнные квартеты... до которых татарские композиторы, несмотря на безусловную одаренность, не доросли в связи с нежеланием усовершенствовать свое композиторское мастерство (!!!).

К сожалению, это так. А нам нельзя отставать ни в какой области. Мы часто в Казани ориентируемся на местные вкусы и думаем только о сегодняшнем дне. Мне кажется, что этот период уже прошел, и нужно думать, заглядывать в завтрашний день... Все, о чем я пишу, не выдумано мною. Я просто в курсе событий дальше нашей республики и при сопоставлении отдельных фактов из музыкальной жизни в других республиках с нашей республикой яснее вижу свои недостатки и недостатки моих коллег... Буду прилагать все усилия, чтобы и чудесная музыка татарского народа пробила себе путь далеко за пределы нашей республики».

На Декаде в Закавказье он много общается с композиторами Глиэром, Шапориным, Василенко. По словам самого Назиба Гаязовича, Узеир Гаджибеков сказал ему в те дни: «Если ты не добьешься того, чтобы в Казани была открыта консерватория, татарскую музыкальную культуру не поднять».

Таким образом, в Тбилиси Жиганов утверждается в мысли о необходимости создания в Казани консерватории. Возвратившись из поездки, он обращается с этим предложением к правительству. Сохранилась сделанная Жигановым запись о том, что решение об открытии консерватории было принято у него на квартире в беседе с руководителями республики. В этой беседе участвовал С. Батыев, который шутливо заметил тогда: «Я буду твоим завхозом». С Жигановым его связывала большая личная дружба. Истинный любитель и почитатель музыки, Салих Галимханович в течение всей своей деятельности поддерживал консерваторию, особенно в период ее организации.

За обращением Жиганова к правительству последовали решительные меры с целью продвижения вопроса о консерватории. В Москву на имя заместителя Председателя Совнаркома СССР В.М. Молотова 14 марта 1945 года было направлено письмо с просьбой об открытии в республике консерватории, подписанное Председателем Президиума Верховного Совета Татарии Г. Динмухаметовым, Председателем Совета Народных комиссаров Татарии С. Шарафеевым, секретарем Татарского обкома ВКП(б) С. Маловым. В нем говорилось:

«Отсутствие необходимого контингента национальных музыкальных работников высшей квалификации (певцы, композиторы, педагоги, оркестранты) не позволяет создать в Татарской республике постоянный симфонический оркестр, лимитирует репертуар Татарского театра оперы и балета и сдерживает дальнейшее развитие всей музыкальной культуры Татарской АССР».

19 апреля на заседании Совнаркома Татарии была создана специальная комиссия, в которую вошли заместитель председателя СНК ТАССР С.Г. Батыев (председатель), заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации Татарского обкома ВКП(б) В.П. Тимофеева, секретарь Казанского горкома ВКП(б) А.Н. Гржигоржевский, начальник Управления по делам искусств при СНК ТАССР И.Х. Сабитов, начальник городского Управления по делам искусств К.А. Александров, композитор Н.Г. Жиганов, профессор М.А. Пятницкая, директор музыкального училища Р.Л. Поляков.

23 июня согласно приказу №602 Управления по делам искусств при СНК РСФСР директором консерватории и исполняющим обязанности профессора по кафедре композиции был назначен Назиб Жиганов. 6 июля он был утвержден на бюро Татарского обкома ВКП(б).

Совместное решение бюро обкома и СНК ТАССР об открытии консерватории, принятое 30 июня, затрагивало комплекс вопросов: о составе факультетов, о выделении помещения, о штатах, фондах на ремонт, о музыкальных инструментах и др. Предстояло решить многие задачи – от формирования педагогического коллектива до материально-технического оснащения здания: мебели, оборудования и его капитального ремонта.  В октябре начался ремонт бывшей школы на улице Пушкина, отданного вузу, который завершился в марте 1946 года.

Первое здание консерватории на улице Пушкина. Ныне оно снова принадлежит вузу

Занятия по специальным дисциплинам начались 1 ноября 1945 года,по остальным – через две недели. Были открыты 5 факультетов: оркестровый, фортепианный, вокальный, теоретико-композиторский, дирижерско-хоровой.

С. Батыев, выполняя свое обещание «быть завхозом», сумел достать в то тяжелое послевоенное время 30 ящиков стекла (!). Параллельно велась закупка инструментов. В это же время был приобретен знаменитый белый рояль, который стал своеобразным символом консерватории.

Интересные подробности оставила в своих воспоминаниях Зайнаб Хайруллина, музыковед, заслуженный деятель искусств ТАССР:

«В доме №1 по улице Пушкина, в Ленинском садике, во время войны был госпиталь, а до этого – школа №4 имени Ленина, в которой училась моя сестра. Вскоре после окончания войны я решила зайти туда, чтобы узнать, закрылся ли госпиталь и начнутся ли занятия. Поднимаюсь по ступенькам – в коридоре пусто, госпиталь выехал.

Стала искать кого-нибудь, чтобы выяснить дальнейшую судьбу здания. И вдруг вижу Жиганова. Никак не ожидала встретить его здесь. Спрашиваю: «Что здесь теперь?». Жиганов отвечает: «Это консерватория». Я удивилась: «Как консерватория?». «Здесь будет консерватория. Работа началась. Сегодня вот ничего нет, а завтра будет. И люди будут».

Я стала каждый день наведываться в консерваторию – так там было интересно. И действительно, всё время приходили новые люди: преподаватели, будущие студенты. Многие только что с фронта: Афзал Хайрутдинов – будущий виолончелист, Хуснул Валиуллин – будущий композитор. В подвальном этаже оборудовали общежитие, в первые годы после войны там жили и студенты, и преподаватели. С помещениями было очень трудно, классов не хватало, а ведь музыкантам надо постоянно заниматься.

 Мне казалось, что студенты в первый год работы консерватории прибавляются каждый день. И почти все – бывшие фронтовики: только демобилизовался – сразу за учёбу. Условия были тяжёлые, но учились все с большим желанием.

Среди преподавателей были и мои знакомые по работе в радиокомитете, например, Мансур Музафаров. Но появилось и много новых музыкантов, которые приезжали из Москвы, Ленинграда. Всех фамилий сейчас уже не вспомню, но помню, что обстановка была очень жизнерадостная, на трудности внимания не обращали, уроков никто не пропускал.

Мне разрешили ходить на занятия вольным слушателем, это было очень нужно для моей работы. Татарские музыканты сами шли в консерваторию. Например, Ильгам Шакиров ходил на занятия к Музафарову. Тяга к учёбе у всех была огромной.

С первых дней в коридоре стояла большая скамейка, которая называлась у студентов «скамеечная кафедра». Там постоянно проходили «заседания», обсуждались все события: кто сегодня «отлично» получил, какие интересные лекции были, «а знаете, какую ноту вчера этот тенор взял!», ну и, конечно, кто за кем ухаживает. Мы дорожили этой «скамеечной» жизнью. Всё было очень интересно в консерватории, мы как будто открывали для себя новый мир.

Уже в первые годы консерватория начала давать концерты своими силами. Всех хороших исполнителей, и певцов, и инструменталистов, Жиганов направлял в радиокомитет, и они участвовали в радиопередачах. Организовали хороший хор, которым руководил Казачков. На первых порах в хоре пели не только студенты консерватории, но и приглашенные, чтобы хор был внушительнее.

Все старались помогать друг другу. Всем очень хотелось работать, и работали много. Жиганов всё успевал: и в консерватории, и в театре, и в Союзе композиторов. Музафаров и преподавал, и сочинял, и даже в квартете играл на всех инструментах.

Назиб Гаязович был очень внимателен ко всем, знал каждого студента, сам всех прослушивал, всеми интересовался. Он мог быть и ласковым, и строгим, его очень уважали. Это был очень интересный человек».

Н.Г. Жиганов в рабочем кабинете. 1948 год

Жиганов пригласил для работы в консерватории музыкантов, которые преподавали в музыкальном училище, а также эвакуированных в годы войны музыкантов из Москвы и Ленинграда. Так, первыми педагогами стали композиторы и музыковеды М.А. Музафаров, Ю. В. Виноградов, X.И. Терегулова, А.Ф. Бормусов, пианисты – профессор М.А. Пятницкая, М.Д. Берлин-Печникова, ленинградский композитор и дирижер профессор М.А. Юдин и другие. Были приглашены высококвалифицированные музыканты: из Москвы – профессор Л.Г. Лукомский, А.В. Броун (до Казани работал артистом оркестра Московской филармонии, Государственного оркестра СССР), доктор искусствоведения Г.М. Коган (для чтения курса лекций по истории и теории пианизма), из Бакинской консерватории – В.Г. Апресов. «Эти видные педагоги приняли предложение Жиганова, что уже само по себе говорит об их отношении к нему как к незаурядной личности и выдающемуся музыканту», – писала 3ульфира Салехова.

При первой же возможности Жиганов пригласил для преподавания в Казань и своего педагога, в классе которого он учился в музыкальном училище и Московской консерватории, – профессора Г.И. Литинского. «Велика помощь Генриха Ильича Литинского в становлении Казанской государственной консерватории. Многие годы он вел в консерватории класс специальной полифонии. Большинство наших композиторов и музыковедов имели счастье быть его учениками», – писал Жиганов. На всю жизнь он сохранил и всегда подчеркивал свое глубочайшее уважение, преданность Учителю.

М. Музафаров, Г. Литинский, А. Леман и Н. Жиганов. Конец 50-х годов

Ленинградский композитор и пианист А.С. Леман, как и другие немцы Поволжья, был репрессирован по национальному признаку и направлен на строительство железной дороги в Свияжский лагерь ГУЛАГа, где находился до сорок пятого года, когда Жиганов привлек его к преподаванию в консерватории. Кафедру хорового дирижирования и класс композиции Жиганов предложил возглавить выдающемуся музыканту, композитору, профессору Ленинградской консерватории М.А. Юдину, приехавшему во время эвакуации в Казань. Приехав в Казань с семьей весной сорок второго года крайне истощенным, он вскоре стал сотрудничать с Союзом композиторов Татарии, занимался музыкальным оформлением театральных спектаклей. После войны, несмотря на множество телеграмм с просьбой вернуться в Ленинград, Юдин остался в Казани. В консерватории он взял на себя огромную педагогическую нагрузку – преподавание гармонии, полифонии, анализа форм, композиции. В 1947 году профессор Юдин с супругой подарили консерватории свою личную библиотеку, доставленную из Ленинграда и насчитывающую несколько тысяч экземпляров нот и книг, собранных ими в течение всей жизни. Долгие годы Е.А. Юдина заведовала библиотекой консерватории.

Такой же благородный поступок совершил профессор JI.Г. Лукомский, завещавший свою личную библиотеку консерватории. Ее доставили в Казань после кончины профессора из Москвы. Несколько тысяч экземпляров нот и более ста томов книг стали ценным дополнением библиотеки.

Преподаватели  Казанской консерватории. 50-е годы

Педагоги тех лет имели высокий профессиональный уровень. Кроме тех, что уже названы: А.В. Броун, Е.Г. Ковелькова, К.Е. Цветков, С.А. Казачков, А.Г. Корсунская, Я.М. Гиршман, 3.Г. Байрашева, М.А. Музафаров, А.Ф. Борисов, Г.М. Коган, Л.Г. Луковский, М.Д. Берлин-Печникова, Ю.В. Виноградов и многие. Исай Эзравич Шерман руководил студенческим симфоническим оркестром. Многие талантливые музыканты внесли большой вклад в возведение фундамента Казанской консерватории.

Члены Государственной экзаменационной комиссии. 1978 год

«Вокруг Жиганова сплотились люди, понимавшие свою особую миссию и высоко поднимавшие планку своей профессиональной деятельности. Эти музыканты создали в консерватории ту особую атмосферу, которая способствовала проявлению талантов, их развитию. Они были подвижниками, творчество, педагогика были для них не просто работой, ремеслом, но смыслом и образом жизни. Имея прекрасное образование, полученное в столичных консерваториях, они усвоили и идущие оттуда высокие профессиональные и нравственные нормативы и сеяли зёрна этих традиций на казанской земле», – писала кандидат искусствоведения Елена Перфирьева. – Размышляя о связи поколений в истории Казанской консерватории, приходишь к мысли о том, что изначальный смысл, заложенный в самом названии «консерватория» (от латинского «conservo» – охраняю), очень важен для понимания того, что составляет суть исторического пути развития учебного заведения. Те установки, которые были заложены в деятельности консерватории в первые годы её существования, основные направления ее деятельности остаются незыблемыми на протяжении десятилетий, вместе с тем постоянно обогащаясь и развиваясь. Пожалуй, именно верность традициям и их обновление составляют силу консерватории, определяют её индивидуальный облик и значение в современной культуре».

В первом наборе студентов (50 человек) были представлены шесть республик Поволжско-Приуральского региона, многие города России. Тем самым с первого дня определилась основная направленность деятельности консерватории – воспитание музыкальных кадров не только для Татарстана, но и для других республик и областей нашей страны. Первый выпуск консерватории, состоявшийся в 1950 году, показал отличные результаты работы педагогического коллектива. Это было первое после войны ощутимое пополнение музыкальных театров, учебных заведений культуры республик Поволжья молодыми специалистами.

Первый курс закончили 65 студентов, из них 23 – участники Великой Отечественной войны: А. Хайрутдинов, С. Басовский, Р. Волкова и другие. Как писал один из них,  профессор Афзал Насретдинович Хайрутдинов, заслуженный деятель искусств России и Татарстана, «вуз так быстро встал на ноги благодаря умелому руководству и предыстории консерватории, особой художественной атмосфере Казани и активной деятельности музыкальных учебных заведений города в годы Великой Отечественной войны. Этому во многом способствовал высокий уровень музыкальной культуры Казани того времени».

Вот как вспоминает свое первое знакомство с консерваторией Георгий Кантор, известный музыковед, заведовавший кафедрой истории музыки (журнал «Казань», №9, 2010):

«Консерватория была на углу возле Ленинского сада, потом там располагался музыкально-педагогический факультет педагогического института, теперь это опять учебный корпус консерватории.

Пришёл в учебную часть, где принимали документы. Меня встретил начальник учебного отдела Семён Зеликович Басовский, впоследствии декан, проректор по учебной работе, профессор по классу скрипки и альта. Рядом сидела секретарь директора Фаина Григорьевна Захарченко, очень красивая дама. С её сыном Севой мы потом дружили много лет, он был отличный пианист.

Поселили нас, человек двенадцать абитуры, на время экзаменов в большой аудитории №9, там был хоровой класс. Шум, гам, один пилит на скрипке, другой пишет, играют в шахматы, карты... Окна выходили в Ленинский сад, аудитория угловая. Вечером открывали окна, кто-то за роялем, кто-то взял трубу, кларнет, скрипку – и шпарим танцы. Публика собиралась, кричали: «Ещё!».

Конкурс был небольшой, девять-десять человек на пять мест. Гармонию принимал любезнейший Юрий Васильевич Виноградов. Получил «четыре». Сольфеджио сдавал очень молодому Рустему Яхину, улыбчивому, с круглым лицом. Диктант написал без труда, а вот по устному сольфеджио осечка вышла: не было у рязанских пианистов хорошей практики. Поставил мне Яхин романс Чайковского «Растворил я окно», сам сел за рояль. Я начал, сбился в интонировании, замолк. Нейдёт... Яхин подошёл к окну, распахнул: «Не волнуйтесь, вы же хорошо слышите». Общей оценкой по сольфеджио тоже была четвёрка.

В пятидесятые годы многие педагоги, даже профессора, жили прямо в учебном корпусе консерватории на улице Пушкина. У некоторых были дети, которые бегали по коридорам и вестибюлю. Наверху две комнаты занимал Владимир Григорьевич Апресов вместе с женой пианисткой Тамарой Ханафьевной Терегуловой, они жили с маленькой дочерью Натальей, она теперь профессор, заведует кафедрой хорового дирижирования в Татарском гуманитарном педагогическом университете. Там же наверху в одной комнате жил профессор, заведующий кафедрой сольного пения Михаил Ефимович Цветов с женой Александрой Гавриловной Бочковой-Цветовой, она тоже долгие годы преподавала вокал. На первом этаже около лестницы обитал заведующий кафедрой струнных инструментов Натан Владимирович Брауде. Во флигеле учебного здания располагались с семьями Семён Абрамович Казачков, Яков Моисеевич Гиршман, кларнетист Калашников.

Общежития в консерватории не было, студенты снимали квартиры. Сама консерваторская обстановка студенческих лет была превосходная, так мне сейчас кажется. Главным местом общения являлся большой вестибюль на первом этаже, куда выходили дверями многие учебные аудитории и индивидуальные классы. Вдоль стен стояли жёсткие диваны, собственно, там все и «тусовались». Оттуда было видно, кто пришёл, ушёл, там ожидали уроков.

Распахивалась дверь, появлялась грузная фигура пианистки Елены Наумовны Гринберг, зычно звучало: «Илюхин, на урок!». Распахивалась другая дверь, показывался заведующий кафедрой марксизма-ленинизма Аглям Мухарабович Валеев и ядовито вопрошал: «Почему не идёте на семинар?»

Знаменитый белый рояль в кабинете Н.Г. Жиганова. У него он вел занятия, встречал гостей, сочинял музыку

В вестибюле часто стоял стол для настольного тенниса, вся консерватория им увлекалась, разыгрывались различные первенства. Страстным игроком был профессор Апресов, очень хорошо играли студенты-шанхайцы, среди них ударник Зяма Хазанкин, он одно время и был чемпионом. В этом же вестибюле ректор Жиганов разрешал в праздник 7 ноября и под Новый год устраивать банкеты. Вытаскивали из классов столы, садилось не менее семидесяти человек, с нами были и педагоги, в первую очередь жившие тут».

Большим подспорьем в обеспечении консерватории отличными абитуриентами стало открытие при ней в 1960 году специальной средней музыкальной школы.

Назиб Жиганов и Владимир Апресов на строительстве общежития по улице Пионерской

В 1962 году Казанская консерватория переселилась в новое, просторное учебное здание на улице Большой Красной. В 1964 году было завершено строительство общежития. В 1967 году на площади Свободы появился Актовый зал с органом.

Здание в данный момент не существует. На его месте построен Государственный концертный зал имени С. Сайдашева

К моменту открытия консерватории в Казани было всего шесть музыкантов, имеющих высшее образование. Татарский государственный оперный театр, открывшийся в 1939 году, был укомплектован выпускниками и студентами консерватории. Хорошая профессиональная подготовка музыкантов позволила открыть музыкальные факультеты в педагогическом институте и институте культуры Казани, развернуть в республике широкую сеть музыкальных школ, значительно обновить педагогический состав Казанского музыкального училища, открыть музыкальные училища в Альметьевске и Нижнекамске, училище искусств в Набережных Челнах. Почти полностью из казанских музыкантов в 1967 году был сформирован симфонический оркестр Татарской государственной филармонии.

Церемония вручения дипломов выпускникам

Вот что писал Назиб Жиганов в статье «Живое воплощение принципов социалистического интернационализма» написана к 40-летию Казанской государственной консерватории (журнал «Советская музыка», №1, 1986), подводя итоги работы консерватории в год ее 40-летия:

«Коллектив складывался дружный, работоспособный. Новое интересное дело объединило и молодых педагогов, почти не отличавшихся по возрасту от студентов, и педагогов с большим опытом, которые не уступали молодежи в энергии и энтузиазме. Консерватория «зазвучала». Ее концерты в университете и дворцах культуры, выезды в районы республики с большими исполнительскими коллективами имели общественный резонанс. С огромным успехом прошли в оперном театре спектакли – «Евгений Онегин», «Севильский цирюльник», «Кармен» с выпускниками консерватории в главных ролях.

Первый председатель Государственной экзаменационной комиссии профессор Гр. Гинзбург отметил высокий уровень подготовки молодых специалистов. Лучшие из выпускников были оставлены для работы в консерватории, получили направления в оперный театр, филармонию, музыкальное училище».

Член ГЭК у вокалистов народная артистка СССР Зара Долуханова

Сосредоточенные в консерватории творческие, научные и исполнительские силы сделали возможным проведение научно-творческих конференций композиторов и музыковедов Поволжья, Сибири и Урала с участием представителей КНР, КНДР, МНР, СРВ и ряда других значительных творческих совещаний. Казанская консерватория стала базой для проведения Всероссийских конкурсов музыкантов-исполнителей, научных педагогических и студенческих конференций.

Гости консерватории - китайские музыканты

Завершим рассказ о начальных десятилетиях истории Казанской консерватории еще одной цитатой из статьи Елены Порфирьевой в девятом  номере журнала «Казань» за 2010 год:

«Своеобразие облика Казанской консерватории в ее современном виде, как это традиционно был присуще культуре Казани, заключается в естественном сочетании в ней начал Запада и Востока. Европейское начало – академические кафедры, истоки которых в первых русских консерваториях, одна из крупнейших в России органная школа, возглавляемая нынешним ректором консерватории Р.К. Абдуллиным, студенческие академические коллективы. С этим соседствуют факультет татарского музыкального искусства, кафедра этномузыкологии – то, что связано с развитием традиций «восточных культур.

Сохраняя свою нацеленность на развитие музыкальной культуры Средневолжского региона, Казанская консерватория при ректоре Рубине Абдуллинге значительно расширила свое влияние. Этому в большей мере способствовало характерное для последних десятилетий развитие международных связей. Общеизвестно казанское музыкальное «присутствие» не только в Москве, Петербурге, многих городах России, но в разных странах Европы, Америки. Одновременно обучение в Казанской консерватории становится привлекательным для молодых музыкантов из других стран, в частности из Китая, Японии, Кореи. Приезжая сюда учиться, они приобщаются к традициям российской музыкальной школы и впоследствии сами становятся носителями этих высоких традиций.

Сегодня Казанская консерватория имеет высокий статус академии. Она объединяет разные виды музыкально-культурной деятельности: музыкальное образование, наука, концертно-исполнительская и просветительская деятельность, издательское дело и многое другое. Такой она в главных своих чертах задумывалась ее создателями, такой развивалась десятилетиями, такой всё более уверенно включается в мировой процесс музыкального образования, становится одним из центров евразийского профессионального музыкального пространства».

Назиб Жиганов руководил вузом до последнего дня своей жизни. Он скончался в Уфе в ночь со 2 на 3 июня 1988 года. В 2001 году Казанской консерватории было присвоено имя ее первого ректора – Назиба Гаязовича Жиганова.

Консерватория получила здание на улице Большой красной в 1962 году

Альберт ЛЕМАН

Из статьи «Назиб Гаязович... Назиб Жиганов... Назиб»

Сегодня я, вероятно, один из очень немногих, кто прямо причастен к организации, открытию и становлению Казанской консерватории. Это был великий шаг в будущее национальных музыкальных культур – не только татарского народа, но и целого ряда культур Поволжья, а также и географически очень отдаленных народов (Тувы, Калмыкии и др.).

Идея создания этого важнейшего центра музыкального образования целиком принадлежит Назибу Жиганову. Мысль об открытии в Казани консерватории созрела у Назиба, конечно, давно. Но осуществить ее удалось самым чудесным образом сразу по окончании войны. Еще города были в руинах, а в 1945 году в Казани открывается консерватория!

В создании целостной системы музыкального образования в республике Назиб Жиганов, как и в других областях своей изумительной творческой деятельности, был последователен и целенаправлен. Чувство нового, чувство будущего, грядущего было так развито, что он сумел доказать необходимость, неотложность открытия в Казани высшего музыкального учебного заведения.

Роль и значение консерватории теперь для всех очевидны. Возникла крупнейшая в стране композиторская школа, новая по своим принципам, необыкновенно результативная. Подготовлено большое количество ярких профессиональных композиторов, творчески работающих во многих музыкальных центрах страны. В Казани выросла и музыкальная наука.

На экзамене по композиции. 80-6 годы. Слева направо: Р. Белялов, А. Луппов, Л. Любовский, Н. Жиганов. За роялем студент из Удмуртии  Н. Шабалин

Казанская консерватория за пятьдесят лет своего существования подготовила много первоклассных исполнителей: певцов, пианистов, дирижеров хора, оркестра, специалистов оркестровой игры (струнников, ударников, духовиков), успешно работающих в оперных театрах, филармониях, музыкальных учебных заведениях страны.

Важно и то, что Назиб Жиганов вовремя позаботился и о базовой начальной подготовке музыкантов. Были открыты средняя специальная музыкальная школа при консерватории, несколько музыкальных училищ, множество музыкальных кол, питающих всю систему музыкального образования.

Я. свидетельствую, что Назиб Жиганов был превосходным, умным, радивым, дальновидным ректором. Для работы в консерватории он привлек крупных музыкальных педагогов. Сейчас многие из тех, кто стоял у истоков консерватории и оставил глубокий след в формировании казанской школы музыкальной педагогики, уже ушли из жизни. Остались их ученики и ученики их учеников, не уступающие по мастерству своим учителям. Я уверен, что все они осознают роль, которая принадлежит Назибу Жиганову в создании современной культуры татарского народа. Я рад, что во главе нынешней консерватории стоит талантливый Рубин Абдуллин – умный, деятельный человек, музыкант-исполнитель, организатор, который способен спешно продолжать дело Назиба Жиганова.

Назиб Жиганов заслуживает вечного памятника, его имя должна носить созданная его талантом, умом, энергией Казанская государственная консерватория.

Журнал «Казань», №1, 2001

 Первые

10 октября 1945 года в здании бывшей общеобразовательной школы на улице Пушкина начались занятия студентов консерватории. Молодому ректору Н.Г. Жиганову удалось привлечь к педагогической работе талантливых воспитанников Московской и Ленинградской консерваторий и наиболее опытных педагогов Казанского музыкального училища. На первый курс в основном зачислили бывших фронтовиков, имевших довоенное музыкальное образование, воспитанников музыкальных училищ, работавших в годы войны на заводах и других предприятиях, и немногих выпускников музыкальных училищ 1945 года. Всего их было около шестидесяти.

Реконструкция и ремонт здания проводились одновременно с начавшимися занятиями. В нижнем полуподвальном этаже в четырёх комнатах устроили общежитие на двадцать – двадцать пять человек, фойе второго этажа переоборудовали в концертный зал. Прибывавших из других городов педагогов приходилось размещать во флигеле и учебном корпусе, что сокращало количество без того малочисленных учебных классов. Не было столовой, библиотеки, фонотеки, инструментария. Несмотря на всё это, педагоги и студенты приступили к занятиям с большим желанием и энтузиазмом.

Студенты тех лет сильно отличались от нынешних. Это были молодые люди, прошедшие школу войны, уже испытавшие немало трудностей. Большинство их были на четыре-пять и более лет старше теперешних восемнадцатилетних абитуриентов. Среди студентов встречались и бывшие офицеры. Все они жаждали знаний, быстрейшего восстановления утерянных игровых навыков, обретения профессионализма в своём искусстве.

У педагогов были свои трудности. Почти никто из них не имел опыта вузовской работы. Исключение составлял профессор Ленинградской консерватории М.А. Юдин, эвакуированный в годы войны в Казань. Он неустанно помогал начинающим педагогам в составлении программ курсов, организации занятий, основал дирижёрско-хоровой факультет и класс композиции. Преподаватели самоотверженно помогали своим студентам, работали с ними, не считаясь со временем. Библиотека была пуста: выручали студентов опять-таки педагоги, предоставив воспитанникам свою нотную литературу. Студентам приходилось ночами переписывать ноты для своих занятий.

Времена были трудные. Продолжала действовать карточная система на продукты питания, почти все студенты вынуждены были подыскивать себе работу в трах, кино и клубах. Совмещать учёбу с работой нелегко, однако студенты трудились в поте лица, используя каждую свободную минуту для занятий по специальности и другим предметам. Обитатели общежития постоянно слышали ночами занимавшихся в классах верхних этажах. Благо, что не запрещалось.

Вспоминаю два эпизода, по которым можно получить представление об образе жизни студентов тех лет и взаимоотношениях в коллективе консерватории.

В канун майских праздников жившим в общежитии сообщили о выделении для них по три килограмма пшенной муки по низким государственным ценам. Надо собрать деньги к определённому сроку, но сбор их затянулся. Это стало известно М.А. Юдину, который тут же всю требуемую сумму. От собранных позднее денег отказался, заявив, что мука была его подарком к празднику.

В другом случае профкому сообщили о выделении для иногородних студентов картошки, на каждого пятьдесят килограммов. Её надо было привезти из сельского района. И в этом случае М.А. Юдин оплатил расходы. Благородство его не имело границ.

Первые концерты студентов в 1945 и 1946 годах вызывали огромный интерес всего коллектива и музыкальной общественности. Все педагоги консерватории во главе с Н.Г. Жигановым бывали их постоянными заинтересованным слушателями, в зале не хватало мест для всех желающих. В коридор из ближайшего класса выносили парты, многие вставали на них и слушали музыку через настежь открытую дверь зала. После каждого концерта – самое подробное обсуждение педагогами исполнения студентов. Это стало нормой. Радовались успехам, отмечали недостатки. Нередко в обсуждениях участвовал и Н.Г. Жиганов.

В 1948 году в Москве прошёл смотр-фестиваль трех консерваторий: Горьковской, Казанской и Свердловской. Успешное выступление наших студентов было отмечено в итоговом обсуждении комиссии, состоявшей из профессоров Московской консерватории. Официальные итоги это смотра стали хорошим стимулом для дальнейшего совершенствования учебного процесса.

Выпуск состоял в основном из бывших воспитанников музыкальных училищ довоенного времени. Послевоенное положение этих училищ было плачевным: остро не хватало квалифицированных специалистов. Поэтому консерватория не имела достаточного количества подготовленных абитуриентов по многим специальностям, особенно оркестровых. В 1949 году, когда сформировались все пять курсов консерватории, в ней одновременно получали образование сто семьдесят студентов. Стало труднее планировать учебный процесс из-за недостатка классов, студенты все чаще не находили свободных помещений для занятий на инструменте. Слабая материальная база вязала нас по рукам и ногам. Некоторые нужные педагоги из-за неустроенности быта стали уезжать в другие консерватории. Создалась опасная обстановка нехватки преподавателей по многим специальностям, а приглашать их мы не могли: отсутствовало жильё. Неоднократные обращения консерватории к руководителям республики по поводу проблем материальной базы оставались безрезультатными.

В 1957 году первым секретарём Татарского обкома КПСС стал С.Д. Игнатьев. Мы вновь обратились к руководству республики с просьбой о помощи, рассказав в письме о бедственном положении консерватории. На этот раз реакция была быстрой. Очень скоро к первому секретарю обкома вызвали подписавших обращение исполняющего обязанности ректора В.Г. Апресова, председателя месткома Г.Я. Касаткину и меня как секретаря парторганизации. Приветливо встретив нас, С.Д. Игнатьев расспросил каждого о положении дел в консерватории. Тут же в нашем присутствии он связался по телефону с председателем Совмина РСФСР, председателем Госплана, министром культуры РСФСР. В течение полутора часов, которые мы провели в его кабинете, были решены все наши наболевшие вопросы. Договорились на всех уровнях о включении в план с будущего финансового года строительства концертного зала на семьсот мест и общежития студентов на двести мест.

В конце беседы С.Д. Игнатьев спросил:

«Что касается нового учебного здания, устроит ли вас то, где мы с вами сейчас находимся? Планируется построить для обкома новое здание». Мы с восторгом ответили согласием. Очень скоро закипела работа по строительству концертного зала и общежития».

Афзал ХАЙРУТДИНОВ,

профессор Казанской государственной консерватории

Журнал «Казань», №5, 2005

ПОСТСКРИПТУМ:

В 2020 году Казанской государственной консерватории имени Н.Г. Жиганова исполняется 75 лет. Мы решили напомнить читателям о том, как она создавалась, поскольку на новом сайте учебного заведения публикации об истории вуза нет.

В «Казанских историях» много материалов о Назибе Гаязовиче Жиганове, которые легко найти по библиографической ссылке в рубрике «На редакционной кухне» – Назиб Жиганов крупным планом. Но о том, как создавалась консерватория, мы не рассказывали.

Представляем некоторые материалы для третьего раздела книги «Симфония судьбы. Назиб Жиганов: композитор, педагог, личность», посвященного Казанской консерватории, а также архивные снимки из фонда Музея-квартиры Н.Г. Жиганова. Это рабочие материалы, поскольку сверстаны были только два раздела этой книги, которая, к сожалению, не вышла.