Собор Петра и Павла — загадка для исследователей архитектуры

Ниаз ХАЛИТ, доктор архитектуры

08 августа 2002 года

Петропавловский собор – уникальный образец русского барокко XVIII века, столь редкого в истории русского провинциального зодчества.

Это величественное здание, царственно возвышающееся над старым городским центром, известно каждому казанцу. Отовсюду можно видеть величавую коронованную маковку собора Петра и Павла и его неизменной спутницы-колокольни.

Его первый этаж много лет занимал Казанский планетарий, и многие жители узнавали здание храма по этой примете, хотя, конечно, едва ли это была его главная достопримечательность.

Прежде всего собор – замечательный памятник архитектуры начала XVIII века, охраняемый государством, неотъемлемый элемент силуэта Казани, ее богатой культуры и истории. Собор Петра и Павла можно отнести к тем немногим счастливой судьбы памятникам человеческого гения, которые никого не могут оставить равнодушным.

Кто же был творцом этого здания, когда оно появилось? Увы, имен этих людей мы не знаем, как не знаем имен других талантливых зодчих, украсивших Казань башней Сююмбике и Спасской проездной башней Кремля, мечетями Марджани и Апанаева и многими другими памятниками: казанские архивы, которые могли бы поведать о них, погибли в пламени многочисленных пожаров.

История постройки церкви в общих чертах известна и неоднократно была описана в книгах и путеводителях о Казани. Заложил ее в 1722 году купец и промышленник Михляев в честь приезда в город Петра I. Заложил не столько от счастья лицезреть его императорское величество, сколько в предвкушении огромных барышей от переданной ему царем суконной мануфактуры.

По счастливой случайности дом Михляева, возле которого начали строить храм, оказался идеальным местом для именно такой высотной постройки, которая продолжила и развила монументальный ансамбль Воскресенского холма (по гребню которого проходит сейчас улица Ленина, ныне Кремлевская). И Петропавловская церковь удачно завершила цепочку изящных башен-колоколен, украсившую эту часть города.

Не всякий памятник возникает сразу как законченное архитектурное произведение. Напротив, в большинстве случаев лишь многолетние, а порой и многовековые перестройки постепенно совершенствуют его облик (или, наоборот, безвозвратно искажают его). В своем же законченном виде памятник предстает как плод совместной деятельности многих людей, каждый из которых заложил в него крупицу своего труда.

Порой в дело вмешиваются реставраторы, тогда здание бережно очищается от следов деятельности людей, более думавших о приспособлении его к своим нуждам, чем о сохранении его красоты. Так случилось и с Петропавловским собором: не сразу приобрел он привычный нам облик.

Началось же его строительство с неудачи. За образец взяли обычный, повсеместно распространенный посадский храм, множество каковых строилось в XVII и начале XVIII веков как в Казани, так и в ее окрестностях. Взяли и, видимо, не подумали о том, что с увеличением высоты здания неизбежно потребуется внести изменения в пропорции и композицию здания, применить иные строительные конструкции.

При выкладке верхнего свода все сооружение рухнуло: сказалось отсутствие опыта местных зодчих, не сталкивавшихся ранее с такой необычной задачей. Завершила строительство в 1726 году срочно прибывшая из Москвы бригада опытных мастеров. Они же, видимо, и нарядили храм в пышные барочные «одежды», столь характерные для московской архитектуры того времени.

Строительством собора завершилось создание цепочки башен монументального ансамбля церквей Кремлевского и Воскресенского холмов. Его иногда сравнивают с церковью в Филях и другими произведениями «русского барокко». Однако, в отличие от новаторской архитектуры таких зданий, казанский храм сходен с ними лишь конструкциями и внешним декоративным убранством. Композиция его в целом достаточно традиционна. Иное дело – колокольня.

Если даже эта многоярусная башня и появилась одновременно со зданием собора, едва ли ее строили те же мастера. Весь органичный строй архитектуры этой башни говорит об ином профессиональном подходе ее создателей, иной школе зодчества. Судя по всему, мастер, возглавлявший строительство, поставил себе целью исправить впечатление от неудачных пропорций уже возведенного здания, противопоставив ему стройную башню – прием, издавна применявшийся, например, на Востоке при строительстве мечетей.

Сочетание устремленной вверх декорированной колокольни с пышно убранной тяжеловесной церковью создало замечательный ансамбль, над которым поработал, видимо, архитектор европейской выучки. Его целью было не только завуалировать огрехи композиции завершенной церкви, но и придать всему комплексу более современный барочный вид. И с этой задачей он справился блестяще, на века украсив Казань великолепным храмом.

О европейском образовании архитектора, возводившего колокольню, можно догадываться и по другим признакам: второй ярус башни украшен глубокими нишами для статуй – прием отнюдь не в духе русских традиций и редкий даже в столице, не только в провинции. Возможно, эти статуи так и не были установлены, хотя в какой-то из дореволюционных книг о Казани, припоминаю, говорилось о скульптурах, украшавших эти ниши.

Рисунок Эдвард Турнерелли, преподававшего в Императорском Казанском университете в 1726 году

Интересно, что стройная башня колокольни, по казанской традиции стоявшая на некотором отдалении от собора, была использована оплатившим строительство Михляевым как величественное надгробие: в подвале ее находился склеп с саркофагом этого купца.

Архитектура собора Петра и Павла таит в себе много неожиданного. Его формы оказываются при ближайшем рассмотрении весьма сходными с теми, которые обусловлены местными традициями, присущими культуре казанского края. Прежде всего, это оригинальные килевидные очертания крыш над апсидами главного здания, гребешки которых украшены ажурной бахромой из просечной жести. В московском барокко XVIII века, где, казалось бы, надо искать их истоки, таких форм нет. Зато в казанском зодчестве они применялись вплоть до второй половины XVIII столетия, в том числе и в архитектуре татарских мечетей.

Столь же оригинальны и волнистые покрытия куполов, распространенные в церковной архитектуре Казани того времени.

Архитектура собора уже через сто лет стала загадкой для исследователей. Вот что писал, например, в 1829 году Роберт Лангель, автор одной из книг о Казани: «Церковь Петра и Павла... имеет чисто японскую форму и снаружи испещрена множеством фигур, раскрашенных самыми яркими цветами».

Удивительна раскраска фасадов храма, которая явно вытеснила пышную лепнину, столь характерную для других произведений русского барокко. Такого сочетания цветов мы не встретим в церковной архитектуре других областей России, в то время как в раскраске татарских мечетей, правда, чуть более поздних, преобладали именно эти же цвета: охристо-желтый фон с голубыми, зелеными, белыми и красными деталями.

Едва ли это случайное совпадение. Ведь на подобных же принципах строилась и расцветка средневековых зданий Средней Азии, архитектура которой издревле влияла на зодчество Поволжья. Это подтверждают и многочисленные находки булгарских изразцов, и археологические исследования древних городищ предков казанских татар.

Видимо, в раскраске стен Петропавловского собора каким-то образом отразились древние местные традиции, свидетельствуя о незаметном подчас воздействии татарской культуры на формирование облика казанской архитектуры.

Удивительно органично вплетаются в эту феерию цветов живописные иконы и многоцветные изразцы на фасадах храма и колокольни, превращая их в уникальное произведение искусства. Утрата части этих полотен в последние годы значительно обеднила восприятие памятника. Интерьер храма поражает пышностью и размерами.

В церковной архитектуре других областей России мы не встречали такого сочетания цветов, в то время как в раскраске татарских мечетей, правда, чуть более поздних, преобладали именно эти цвета: охристо-желтый фон и голубые, зеленые, белые и красные детали. Удивительно органично вплетаются в эту феерию цветов живописные композиции на фасадах церкви и колокольни.

Подобные принципы положены и в основу колористического решения монументальных зданий Средней Азии, архитектура которых издревле влияла на зодчество Поволжья. Это подтверждают многочисленные находки булгарских изразцов и археологические исследования древних городищ предков казанских татар.

Мы считаем, что и в цвете собора Петра и Павла каким-то образом отразились местные традиции. Недаром, как писала М.В.Фехнер, «в красочности собора нельзя не видеть влияния местного пристрастия к яркому сочетанию цветов».

Время пощадило почти все детали богатого убранства храма. Нельзя не восхищаться великолепием главного иконостаса, высотой едва ли не с четырехэтажный дом, полностью занявшего одну из стен центрального помещения. Переплетения виноградных лоз, цветочные гирлянды, крученые столбики вырезаны из дерева и сверкают позолотой. В сплошном ковре растительных узоров вкраплены картины, изображающие библейские и евангелические сюжеты.

Декоративный стиль резьбы иконостаса позволяет датировать его началом XVIII века, но отсутствие икон того времени свидетельствует о другом. Видимо, иконостас все же горел во время опустошительных пожаров XVIII и XIX веков, не пощадивших и Петропавловский собор. Впоследствии его могли восстановить по остаткам и аналогиям. Сегодня этот шедевр творчества безвестных мастеров прошлого, чудом уцелевший в грозные тридцатые годы, когда бесследно исчезли великолепные интерьеры практически всех церквей Казани и Свияжска, можем видеть и мы, казанцы XXI века.

Здание церкви неоднократно перестраивалось. Крупнейшие работы по реставрации этого памятника были предприняты в конце XIX столетия, когда здание, поврежденное последним пожаром, было тщательно восстановлено по старинным чертежам и на основании скрупулезного натурного изучения.

Автором проекта реставрации был губернский инженер М.Н.Литвинов, а в восстановлении живописных полотен ему помогали художники И.Н.Хрусталев и С.А.Киселев. Следы этой реставрации легко читаются: это восстановленное гульбище, навесы и ажурные подзоры на церкви и колокольне, стилизованные в характерных «псевдорусских» формах того времени, многие детали интерьеров. На колокольне эти подзоры даже неуместны: они противоречат лаконичным формам ее фасадов и скрывают детали карнизов.

Последние работы по реставрации храма проводились в 1960-80-е годы прошлого века и свелись, в основном, к замене поврежденных покрытий и окраске фасадов.

Кирпичный забор у Петропавловского собора - один из старейших в Казани

Желающие осмотреть эту древнюю жемчужину церковной архитектуры Казани, омоложенную усилиями реставраторов, не будут разочарованы, ибо сказочная красота иконостаса и живописных полотен, прекрасная резьба фасадов не имеют себе равных далеко за пределами Казани и помогут осознать глубину той пропасти, в которую падала наша культура, уничтожая лучшие произведения «классово чуждой» культуры прошлого.

И если есть еще на улицах Казани оскверненные и обезображенные храмы, когда-то бывшие украшением города, со ржавыми, покореженными кружевными стальными решетками, осыпавшимися лепными украшениями на фасадах, пусть архитектура Петропавловского собора воочию покажет всем нам, как можно эту Красоту спасти и сохранить для самих себя и для будущих поколений.

«Казанские истории», №15-16, 2002 год

ПОСЛЕСЛОВИЕ ИЗ 2005 ГОДА

К 1000-летию Казани Петропавловский собор преобразился. Был производен ремонт фасадной части собора. Догипсованы утраты, покрашена кровля, отремонтирована стропильная система и отреставрирована штукатурка.

Интересно, что в отделке собора еще была жива штукатурка, изготовленная из яиц, творога и других подручных средств. Специалисты подобрали специальные составы из высококачественных современных материалов. Восстановлена цветовая гамма собора. Правда, если раньше она была голубой, то сейчас ближе к зеленому.

Кузнецы потрудились над восстановлением главного креста. Отреставрированы металлические надзоры.

Главным украшением стали около 80 икон, которые размещены вдоль стен Петропавловского собора. Художники их восстановили. По углам собора установлены фигуры ангелов в полтора человеческого роста.

20 августа 2005 года объект принимала Государственная комиссия.