В. Андреев-Бурлак: «Артистический гений, пред которым преклоняется вся Россия»

Любовь Агеева

20 июня 2024 года

На могильном памятнике Василия Андреева-Бурлака на Арском кладбище написано: актер, режиссер, импровизатор, писатель, рисовальщик. Судя по всему, он был талантливым человеком во всём, чем бы не занимался.

Андреев-Бурлак Василий Николаевич

13 (1) ноября 1843, Симбирск — 10 мая 1988, Казань

Василий Андреев происходил из дворян Симбирской губернии. Николай Ефимович, его отец, после окончания гимназии в Казани в 1835 году начал службу канцеляристом в Симбирской удельной конторе. Впоследствии был казначеем комиссариатской комиссии, которая занималась поставками обмундирования и амуниции для армии и флота. В его браке с Софьей Васильевной Скурихиной в семье появился сначала, 1(13) ноября 1843 года, Василий, следом, в 1847-м — его сестра Серафима.

Совсем ещё молодую маму Василий потерял в возрасте 8 лет (1851), а в 1860-м остался без отца. К 17-и годам попал под опеку мачехи и тётушек семьи Андреевых. Раннее детство будущий актер провел в имении Топорнино Сызранского уезда Симбирской губернии (ныне Николаевский район Ульяновской области). 

Первоначальное образование он получил в Симбирской гимназии. Некоторое время был вольнослушателем Казанского университета, но в 1853 году, не завершив учебу, принял неожиданное решение – покинув университет, поступил помощником капитана на один из частных волжских пароходов. А через год стал его капитаном.

Пароход назывался «Бурлак».  В ту пору на Волге было три капитана по фамилии Андреев. Во избежание путаницы их звали по именам пароходов: Андреев‑Велизарий, Андреев‑Ольга и Андреев‑Бурлак. Под фамилией Андреев‑Бурлак Василий Николаевич и вошел в историю русского искусства.

У нас есть возможность рассказать о нем, используя статью профессора Ефима Бушканца «Утерянная рукопись», которую он опубликовал газете «Вечерняя Казань», очерк Надежды Секретовой, историка, старшего преподавателя Казанского федерального университета и Федеральной академии туризма и спорта, председателя Гильдии экскурсоводов Казани, а также публикацию Валерия Ганского, саратовского поэта, прозаика, краеведа, из журнала «Симбирскъ» (Ульяновск).   

Зорко присматривался молодой капитан к пароходной жизни, к разнообразным волжским типам среди пассажиров, запоминал характерные поговорки, прибаутки, прислушивался к различным говорам, а потом воспроизводил увиденные сценки в своих юмористических рассказах, которыми восхищал команду и пассажиров парохода. Рассказывал он удивительно просто, без лишних жестов и усиленной мимики. Выступал и на любительских вечерах в Симбирске.

Впоследствии Андреев‑Бурлак стал записывать свои импровизации, и в 1882 году вышла небольшая книжка его рассказов под названием «На Волге». Основанные на устных рассказах, его произведения с середины семидесятых годов пуб­ликовались в «Русской мысли», «Живописном обозрении», «Московском листке». Однако литературный труд был для него делом второстепенным, хотя он стал известен как рассказчик-импровизатор по всей Волге раньше, чем стал актером.

Писательская деятельность Андреева‑Бурлака была неразрывно связана с актерской. О том, как Андреев сделался актёром, повествует легенда, которую рассказала в своем очерке Надежда Секретова.

Ввалился однажды на пароход какой‑то купчина, вдребезги пьяный. Стал буянить, бить зеркала, посуду. Буфетному хозяйству грозила гибель. Буфетчик и официанты не знали, что делать. Вдруг врывается в кают‑компанию капитан и кричит: «Пожар! Спасайся, кто может!». Купчина вскочил, побежал, но споткнулся и грохнулся. Его подняли, отнесли в каюту, положили на койку…

Проснувшись утром, купец пошёл к капитану, положил руку ему на плечо и сказал, пристально поглядев в глаза: «Поступай в актёры, большие деньги получать будешь». Капитан послушался купца и пошёл в актёры.

Об этом рассказывал в концертных выступ­лениях сам Андреев-Бурлак. Он же, вероятно, и сочинил этот рассказ. Но, возможно,  есть в нем и зерно правды: пойти на сцену и стать профессио­нальным актёром его побудил скорее всего успех его  импровизаций. Тогда ему было 25 лет.

Дебютировал он в 1866 году в Симбирском теа­тре в оперетте «Орфей в аду», в роли Ваньки‑Стикса. А в 1868 году начал службу актёром в труппе Григория Вальяно в Ростове‑на‑Дону. В начале 1880-х годов выступал в Петербурге и подолгу в Москве, а потому сам нередко называл себя «московским актером». Он чаще гастролировал на сценах частных театров. Императорские театры всегда вызывали у него отторжение.

Настоящим другом Андреева-Бурлака был спокойный, уравновешенный Модест Писарев. Они познакомились ещё в Симбирске, ко­гда оба только что вступили на те­атральное поприще. То­гда же в Симбирске служила начинающая актриса Пелагея Стрепетова, в будущем знаменитая русская актриса, впоследствии вышедшая замуж за Модеста Ивановича.

В 1880 году друзья были одними из создателей первого в Москве частного русского драматического театра, известного как «Пушкинский театр» или Театр Анны Бренко. В этой труппе Андреев-Бурлак получил возможность удовлетворить свое давнишнее стремление к режиссерской работе.

Режиссуры в современном понимании тогда не было. Режиссер в основном выполнял организационную и техническую функции. О трактовке ролей и общей идее спектакля актеры договаривались между собой, поэтому режиссерская работа, которой занялся Андреев-Бурлак, воспринималась окружающими как подлинное новаторство.

Актеров вначале знакомили с пьесой в целом. Потом Василий проводил беседы, объясняя замысел драматурга, характеры действующих лиц, их взаимоотношения. Раздавались роли, начинались читки за столом. Затем шли репетиции уже на сцене, устанавливались мизансцены. Когда черновой рисунок спектакля начинал ясно проступать, переходили к третьим репетициям, уже не прибегая к помощи тетрадок. Актеры должны были знать текст назубок, не полагаясь на подсказку суфлера. И только достаточно проработав пьесу, выяснив все детали, приступали к генеральным репетициям.

Так что создание художественно цельных спектаклей Андреевым-Бурлаком началось задолго до Станиславского и Немировича-Данченко. 

В 1882 году труппа актрисы Малого театра Анны Бренко разорилась, и ее ведущие артисты во главе с Писаревым и Андреевым-Бурлаком на правах товарищества создали Русский драматический театр, распорядителем которого пригласили Федора Адамовича Корша. Театр открылся в доме Лианозова в Газетном переулке (сейчас здание МХТ). Его открытие состоялось 30 августа 1882 года постановкой гоголевского «Ревизора».

В 1883 году Андреев-Бурлак и Писарев из Театра Корша ушли и организовали «Товарищество драматических артистов». Труппа  гастролировала по городам Поволжья. В то время Андрееву-Бурлаку  пришлось объехать чуть не всю Россию. Начинавший как комедийный актёр, склонный к импровизации и фарсовым приёмам игры, он пришёл затем к реалистической школе. Сочетал характерность с глубоким психологизмом в разработке темы «маленького человека», раздавленного окружающей действительностью.

В школе русского реализма актёр Андреев‑Бурлак занимал далеко не последнее место. Лучшие его роли: Расплюев («Свадьба Кречинского» Сухово‑Кобылина), Иудушка Головлев (по роману Салтыкова‑Щедрина «Господа Головлевы»), Счастливцев («Лес» Островского), 

Кстати, он был знаком с А.Н. Островским. В конце 1870-х ― начале 1880-х годов, когда актер играл в Москве, в театре Анны Бренко была  поставлена комедия «Лес» с Писаревым в роли Несчастливцева и Андреевым-Бурлаком в роли Счастливцева. И Островский видел его в этой роли. Он относил Андреева-Бурлака к лучшим актерам своего времени, хотя и высказывал недовольство нерадивым отношением актера к заучиванию текста роли. В сети можно прочитать о нескольких таких случаях, о которых рассказывал сам Андреев-Бурлак.

В 1881 году в театре Анны Бренко была поставлена пьеса «Свои люди – сочтемся!», в первом авторском варианте, без цензорских изменений. Актер играл Подхалюзина. После спектакля драматург подошел к нему с листком бумаги и попросил мягко, но настойчиво подписать на бедность. Поставив свою подпись, Андреев-Бурлак перевернул страницу и там прочел: «Даю честное и благородное слово А.Н. Островскому выучить твердо роль Подхалюзина». С тех пор он стал строже относиться к запоминанию текста.

Его душа лежала к моноспектаклям. Андреев-Бурлак часто исполнял в концертах фрагменты прозаических произведений Гоголя, Достоевского и других писателей. Исключительный успех выпал на долю созданного им моноспектакля по повести Гоголя «Записки сумасшедшего». Эта работа так впечатлила фотографа Шапиро, что он выпустил фотоальбом об этом спектакле.

Восхищённый выразительным чтением Бурлака, Репин написал его порт­рет в костюме и гриме сумасшедшего Поприщина. 

Имя Андреева-Бурлака, по словам современников, в 70-80-х годах XIX  века «буквально гремело, несмотря на сравнительно короткую жизнь, и служило синонимом гениальности много лет спустя после его смерти».

Служивший с ним в Саратове в 1877 году знаменитый впоследствии В.Н. Давыдов вспоминал: 

«Андреев-Бурлак в то время серьезных ролей не создавал. Человек в высшей степени одаренный, ролей никогда не знал, и только его громадная находчивость да большой сценический опыт выручали из беды. Но надо отдать справедливость Бурлаку: импровизатор он был замечательный».

Уже зрелым мастером Андреев-Бурлак будет наставлять молодых артистов:

 «Актер является посредником между толпой и автором. Материалом служит его душа, а средствами ― внешние его органы. Он должен отрешиться от самого себя, забыть привычки, изменить манеры, жесты. Он должен в своем голосе найти струны для выражения чужих страстей, чужих страданий».

В одно из своих пребываний в Одессе, 30 ноября 1886 года, Андреев-Бурлак прочел публичную лекцию о драматическом искусстве, которая в 1886-м была напечатана отдельной брошюрой под заглавием: «Публичные лекции. Сцена и жизнь Артиста B. H. Андреева-Бурлака». Одесса. 1886 г.». 

Ефим Бушканец отмечал, что зрителей привлекали его человеческие качества ― Василий Николаевич не кичился собственными успехами, выше всего ценил актерское товарищество, всегда был готов помочь любому, кто нуждался в его помощи. Останавливался Андреев-Бурлак обычно в недорогих номерах с простеньким трактиром. В свой последний приезд в Казань в 1988 году он остановился в «Номерах Михайлова» (сегодня здание на улице Лобачевского напротив Ленинского сада в состоянии длительной реставрации).

 «Стоило ему появиться в каком-нибудь городе даже на несколько гастролей, ― писал один из биографов, ― и сейчас откуда-то набиралась вокруг него людская компания из давнишних приятелей и вновь приобретенных знакомцев. С самого начала позднего актерского утра забирались они к нему в номер, в трактире встречали его после репетиции и сидели с ним чуть ли не до самого спектакля с тем, чтобы встретить его после окончания спектакля и уже не расставаться до самого рассвета».

Весной 1883 года актеры совершили гастрольную поездку по городам Поволжья: Самара, Казань, Саратов, Астрахань… Везде   Андреева-Бурлака принимали восторженно. Горин-Горяинов вспоминал, что ни до Бурлака, ни после него ни одному артисту не удалось добиться в поволжских городах такой огромной славы и горячего, единодушного признания. Он был воистину народным артистом. «Колыбель истинных дарований ― это провинция», ― любил повторять Бурлак. «Гордость русского театра, артистический гений, пред которым преклоняется вся Россия», ― писали о нем в газетах.

 В Казани они выступали 12 мая. Играли спектакль «Лес».  Мы это знаем из газеты «Русское слово» за 1914 год, из публикации под заголовком «В театре и цирке», где уже знаменитый писатель Максим Горький опубликовал отрывок из повести «В людях», не включенный в ее окончательный текст. Он описал в нем свои впечатления о первом в его жизни спектакле, когда он почувствовал «страшную силу театра»:

«С той самой минуты, как на сцене появился Андреев-Бурлак в образе Иудушки Головлева, я совершенно забыл о театре и обо всем, кроме маленького старичка в халате со свечей в дрожащей руке, с ядовитой улыбочкой на слюнявом лице… Я пережил нечто неописуемое: хотелось бежать на сцену и убить это воплощение мерзости, я чуть не плакал от бешенства, а вокруг меня люди смеялись, орали, возбуждая страх и тяжелое недоумение».

Их встреча, как пишет Ефим Бушканец, прошла в первых числа августа 1887 года. О чем рассказывал Андреев-Бурлак собравшимся у него гостям в ту запомнившуюся будущему писателю ночь 1887 года?

Мог рассказать, например, о своей встрече с Н.Г. Чернышевским. Он познакомился с ним восьмилетним мальчиком, когда тот в 1851 году после окончания университета ехал домой вместе с публицистом и поэтом Д.И. Минаевым и Н.А. Гончаровым, братом известного писателя, педагогом симбирской гимназии. На несколько дней Чернышевский остановился в Симбирске, у друга Минаева Н.Е. Андреева, отца Василия. В июне 1887 года Андреев-Бурлак и его друг Писарев во время гастролей в Астрахани посетили Чернышевского, за год до этого вернувшегося из Сибири.

Он мог рассказать о своих встречах со Львом Николаевичем Толстым. Став знаменитым актером и не менее знаменитым мастером художественного чтения, Андреев‑Бурлак не раз читал перед ним. «Ах, как я любил рассказы актера Андреева-Бурлака! Вот истинный талант! Простота-то какая!» — говорил о нем великий писатель.

Незадолго до поездки в Казань, 10 июня 1887 года, Андреев-Бурлак приезжал к Толстому. Лев Николаевич, Софья Андреевна, их сын Лев были очарованы рассказами Андреева-Бурлака. «Рассказы были удивительно хороши, ― записала Софья Андреевна. ― Лёвочка смеялся так, что нам с Лёвой стало жутко» (здесь Лёвочка ― Лев Николаевич, Лёва ― их сын). 

Василий Николаевич мог рассказать о встречах со многими писателями, артистами, художниками, об эпизодах артистической жизни. И, конечно, мог читать свои рассказы.

Актер приезжал в наш город несколько раз. В 1887 году он был один. 31 июля в театре Панаевского сада (на этом месте сейчас стадион «Динамо») состоялся его литературный вечер. По просьбе драматической труппы он задержался, чтобы сыграть 2 августа Счастливцева в «Лесе» и 4 августа ― Расплюева в «Свадьбе Кречинского».

На гастроли в мае 1888 года Андреев-Бурлак приехал во главе труппы «Товарищества драматических артистов». С парохода сошел тяжело больным. Назначенный на 9 мая спектакль «Лес» с его участием не состоялся.

Состояние артиста ухудшалось с каждым часом. Он умер в 6 часов вечера в номерах Михайлова, где обычно снимал номер, когда гастролировал в Казани. 

Его похоронили на Арском кладбище. При отпевании в церковном хоре пел будущий великий бас Федор Шаляпин.

Со временем надгробный памятник пришел в упадок, и в 1973 году по инициативе   директора Музея А.М. Горького Марии Николаевны Елизаровой его заменили новым, изготовленным из мраморной крошки.

Так случилось, что после ее смерти о памятнике все забыли. Могила долгое время считалась утерянной. О том, что она сохранилась, я узнала случайно от Владимира Андреева, далекого потомка Василия Николаевича, как я поняла, единственного в роду актера. Владимир прислал мне фото памятника 1895 года и проект второго, 1973 года.

Однако найти могилу было делом непростым. И все-таки однажды это случилось. Я нашла ее, когда обследовала правую сторону 2-й пешеходной аллеи, недалеко от металлического склепа лектора французского языка Императорского Казанского университета Адольфа Пора.

Во время летнего субботника прошлым летом волонтеры привели надгробие в порядок, однако оно нуждается в более серьезной заботе ― видимо, памятник снова придется заменить.

Как мне удалось узнать, шефство над памятником намерен взять Качаловский театр.