«На службе Отечеству»: жизнь и деятельность профессора Бориса Кондрацкого

Любовь Агеева, заместитель председателя Экспертного совета по памятным захоронениям

11 июля 2025 года

Еще в 2021 году я сфотографировала высокое надгробие, заросшее зеленью, рассчитывая, что дома все-таки смогу прочитать, что на нем написано. Однако мне это не удалось. Можно было угадать только одно слово — профессор. Никто из краеведов не знал, что за человек глядит с хорошо сохранившейся фотографии.

Одновременно, знакомясь с учеными КХТИ, захороненными на Арском кладбище, я узнала про профессора Бориса Леонтьевича Кондрацкого, и когда после цифровизации его имени в базе данных не оказалось, я переместила его материалы в папку утерянных захоронений. К сожалению, таких памятников, надписи которых сегодня не прочитать, на кладбище много.

Совсем недавно, 10 июля, когда вместе с Михаилом Шутовым мы искали следы его далекого предка — казанского купца Ивана Степановича Жаркова, захороненного на первой аллее, рядом с Н. Лобачевским, на всякий случай обследовали всё вокруг, и с левой стороны аллеи не могли не подойти к знакомой мне могиле. Попытались уже вдвоем прочитать, что написано на высоком памятнике. И некоторые буквы углядели.

А далее было, как в передаче Леонида Якубовича – искали по буквам в Интернете, пока не нашли имя Бориса Леонтьевича Кондрацкого. Далее угадали и очертания нескольких других слов.

Дома изучила материалы, которые нашла в сети, и прежде всего текст об истории кафедры пиротехники КХТИ (ныне Казанский национальный исследовательский технологический университет). На их основе написала небольшой текст для будущего каталога-справочника памятных захоронений Арского кладбища, а уже потом открыла книгу, которую мне подарили в вузовском музее, зная, что там есть иллюстрации. Прочитала очерк о профессоре Кондрацком, написанный О.Р. Князевой и Т.А. Князевой, который был, конечно, полнее и подробнее. В результате появился текст, основой которого стал очерк из книги, основанный на архивных материалах. Для удобства чтения не буду указывать ссылки на него.

«С большого портрета на стене од­ного из факультетов Казанского науч­но-исследовательского технологическо­го университета (КНИТУ) смотрит, слегка нахмурив большой «академи­ческий» лоб, на сегодняшних препода­вателей, студентов и аспирантов, сидя­щий, как на троне, в массивном, обитом изумрудным бархатом деревянном кресле с витыми подлокотниками, ве­личественный пожилой мужчина с «окладистой» бородой.

Это Борис Леонтьевич Кондрацкий (1887-1947) — профессор кафедры взрывчатых ве­ществ (1934-1947), по чьим работам до сих пор учатся студенты данного фа­культета, сегодня личность уже почти легендарная. Не являясь ни политическим, ни крупным историческим деятелем, он занимает в истории другое, но не менее важное место, в ряду таких же, как он, представителей российского «образованного класса» первой половины XX века. Элита «образованного класса» — научно-технические специалисты, известные под названием «спецов», внесли неоценимый вклад не только в мировую и отечественную науку, но и показали приоритет личности над массой, власти знания над грубой силой толпы».

Так начинается очерк о нем в книге «Лидеры научных школ. КХТИ-КГТУ-КНИТУ», изданной в 2013 году.

Будущий член-корреспондент Академии артиллерийских наук, заслу­женный деятель науки и техники, профессор Борис Леонтьевич Кондрацкий появился на свет в январе 1887 года в станице Усть-Лабинской (ныне г.Усть-Лабинск Краснодарского края). Станица представляла собой укрепление, входившее в Азово-Моздокскую укрепленную линию (первона­чальное наименование — Александровское укрепление, Александровский (Усть-Лабинский) редут), была основана в 1794 году переселенными с Дона казаками, находящимися в составе Линейного войска, и черноморскими казаками — потомками знаменитых «запорожцев». Поэтому не удивительно, что семья казаков Кондрацких также относилась к военному сословию. Отец Бориса – Леонтий Калистратович, верно служа Отечеству, стал инвалидом русско-турецкой войны и дослужился до чина штабс-капитана. К рождению сына он и его жена – Мария Ивановна – жили на военную пенсию.

Корни этого рода уходят в Подольскую губернию, в списке дворянских семей которой за 1897 год есть дед Бориса – Калистрат. Отец Бориса Кондратий Калистратович Кондрацкий остался служить именно в Подольской губернии, проделав путь от нижнего чина до генерал-майора.

В 1889 году семья Кондрацких, у которых было два сына - Борис и Константин - переехала в Воронеж, где прошли детство и юность будущего ученого. Этот город, скорее всего, был выбран главой семьи не случайно — здесь было военное училище для детей дворян черноземных губерний, левобережной Украины, Северного Кавказа, донских и черноморских казаков, названное Михайловско-Воронежским в честь шефа такого рода российских учебных заведений — младшего брата царя Николая I Михаила Павловича. Кроме того, это же училище закончил в свое время и дядя Бориса — Кондратий.

Братья Кондрацкие. Борис справа

В 1906 году Борис Кондрацкий закончил Воронежско-Михайловский корпус и был выпущен подпоручиком в 11-ю артиллерийскую бригаду, местом дислокации которой являлся город Дубно Волынской губернии. С первых же лет службы он проявил большой интерес к вопросам артиллерийской науки. Первые его исследования были посвящены различным частным вопросам артиллерийской стрельбы и опубликованы в «Артиллерийском журнале» за 1910-1913 годы

В 1913 году он поступил слушателем в Санкт-Петербургскую Михайловскую Артиллерийскую академию, однако из-за начавшейся вскоре Первой мировой войны занятия были прер­ваны, и ее слушатели разъехались по своим местам службы. С августа 1914 по июль 1916 года Кондрацкий являлся старшим офицером 3-й батареи своей  артиллерийской бригады, участвуя в военных действиях русской армии на Юго-Западном фронте — в Галиции и Буковине. За боевые отличия он был награждён тремя орденами с мечами и бантом: двумя — Святой Анны и одним — Святого Станислава.

Весной 1916 года служивший уже в чине штабс-капитана Борис Кондрацкий получил тяжелое ранение. Пролежав четыре месяца в госпитале, он, следуя новому назначению от Главного артиллерийского управления, отправился на Сестрорецкий оружейный завод помощником заведующего инструмен­тальной мастерской, где работал с сентября 1916 по август 1917 года.

Потом переехал в Петроград для продолжения занятий в Артиллерийской академии (в 1918 году она вошла в состав военно-учебных заведении РККА  и с 15 марта 1919 года полу­чила название «Артиллерийская академия РККА»). В июне 1919 года со званием «военный инженер-технолог 1-го ранга» по специальности «взрывчатые вещества» он был зачислен в командный состав армии. Так представитель «образованного класса» или, как тогда называли таких людей — «спец», оказался на Охтинском заводе взрывчатых веществ, основанном еще самим Петром I, в должности химика.

После объединения 5 октября 1920 года Охтинского завода взрыв­чатых веществ и Охтинского порохового завода в единое предприятие, которое подчинялось Управлению военной и военно-морской промышленности Северо-Западной области, Кондрацкий вернулся на Сестрорецкий пороховой завод, где получил более узкую специализацию — «химик капсюльного производства». Работая на этом заводе с 1921 по 1924 год, он сделал шесть серьезных научных разработок, касающихся гремучей ртути, использующейся при производстве капсюлей (основной части патрона).

Его последняя разработка, посвященная вопросу технологии получения «бакелита» (названа по имени изобретателя — бельгийско-американского химика Л. Бакеланда (1863-1944) — устаревшее техническое название резольных фенол-формальдегидных смол), используемого в военной промышленности, сопровождалась также конструированием специальных аппара­тов, что дало Кондрацкому право стать заведующим производственной секцией химических продуктов. В его ведение вошли несколько произ­водств. В 1924 году им впервые в стране было налажено производство феноло-формальдегидных смол, в частности, бакелита.

С июня 1926 года Кондрацкий был зачислен в резерв РККА. Работал химиком на Московском капсюльном заводе, потом был заведующим отделом испытаний на Самарском заводе (взрывчатых веществ) №15 в городе Чапаевске. Тогда это было единственное предприятие отрасли, где был внедрен «сухой» способ производства гремучей ртути. В 1930 году был назначен заведующим научно-исследовательской лабораторией по синтезу и изучению свойств пироксилина, различных смол и искусственной кожи, которую сам и организовал.

В том же году он получил предложение занять должность заведующего кафедрой «Пороха и взрывчатые вещества» в Шосткинском химико-технологическом институте (Черниговская область Украины). Дополнительно ему было предложено чтение лекций и ведение практических занятий по органической химии в должности профессора.

В 1933 году Кондрацкий получил новое предложение в том же институте — организовать кафедру военных дисциплин и возглавить ее по совместительству. Но в 1934 году институт закрылся, и Борису Леонтьевичу поступило предложение с 1-го сентября занять должность руководителя кафедры спецфака в Казанском химико-технологическом институте.

Тогда на спецфаке КХТИ была только одна кафедра — «Технологии порохов и взрывчатых веществ». По его проекту была построена и оборудована лаборатория синтеза взрывчатых веществ. Он возглавлял кафедру до января 1935 года, когда от нее отделилась кафедра порохов под руководством доцента Л.И. Захарова, тоже приехав­шего из Шостки.

Уже в феврале 1935 года был произведен первый выпуск 32 специа­листов по направлению «технология взрывчатых веществ» - инженеров химиков-технологов. С самого начала организации новой кафедры Б.Л. Кондрацкий вводит подготовку специалистов по трем направлениям: «технологии взрывчатых веществ», «технологии пиротехники» и «технологии снаряжения боеприпасов», выполняя план по запросам «узких» специа­листов для новых оборонных предприятий военно-промышленного комп­лекса СССР.

11 ноября 1937 года в КХТИ была создана кафедра пиротехники, и по причине дефицита преподавательских кадров профессор Кондрацкий стал ее заведующим (по совместительству). В сентябре 1938 года на базе спецфакультета был создан факультет литерных технологий (с июля 1940 г. факультет боеприпасов), где по его инициативе была организована кафедра «Технологии снаряжения боеприпасов». Кондрацкому пришлось по совместительству руководить сразу тремя кафедрами. Только 1 августа 1939 у кафедры «Технологии снаряжения боеприпасов» появился свой руководитель. От заведования кафедрой «Технологии пиротехники» он освободился только в 1940 году, передав ее своему ученику Дмитрию Александровичу Гаврилову (1940-1945).

Из-за отсутствия подготовленных профессорско-преподава­тельских кадров (занятия вели специалисты  оборонных заводов) необходимо было подготовить собственные кадры. Поэтому, начиная с первого выпуска молодых специалистов, на кафедрах стали оставлять лучших студентов. Под руководством Кондрацкого велась подготовка аспирантов по различным направлениям.

Всего кафедрами, основателями которых был  Кондрацкий (в КХТИ их называют по номерами - №34, №43, №41), за период его преподавания в КХТИ было вы­пущено более 300 инженеров-технологов по разным специальностям Народ­ного комиссариата боеприпасов.

В начале 1940 года Кондрацкий вплотную занялся оформлением докторской работы по теме «Вероятность взрыва и кривые чувствительности», которую представил к защите в августе 1942 года в Институт химической физики АН СССР. Официальными оппонентами работы выступили академик Н.Н. Семёнов и тогда ещё профессора Я.Б. Зельдович и Ю.Б. Харитон, которые дали высокую оценку результатам теоретических и экспериментальных изысканий казанского ученого.

Когда началась война, Кондрацкий получил срочное задание Народного комиссариата боеприпасов — изучить чувствительность к механическим воздействиям и химическую стойкость гексогена на разных стадиях производства и дать заключение о его пригодности к серийному производству. Уже в январе 1942 года мощные взрывчатые составы на основе гексогена были приняты на вооружение для снаряжения бронебойно-зажигательных снарядов малого калибра, которые сыграли исключительную роль в борьбе с бронированной техникой врага. По заказу НИИ Аэрофлота Кондрацким был разработан и внедрен воспламенительный состав к патронам для запуска двигателей внутреннего сгорания.

В 1941 году кафедра пополнилась эвакуированными из Ленинградского технологического института преподавателями родственной кафедры: профессором Л.И. Багалом, доцентами В.С. Шпаком, Д.С. Аванесовым, А.Г. Рукиным, А.М. Державцом и другими. Вся работа объединённого коллектива в этот период была направлена на подготовку специалистов (за период 1941-1945 гг. было подготовлено 65 инженеров химиков-технологов), решение насущных вопросов для фронта, организацию производства продукции для армии. В 1942 году Кондрацкий был назначен инженером по технике безопасности производственных мастерских КХТИ, где было налажено производство специальных авиационных боеприпасов типа «огневой мешок», показавшие себя на фронте очень эффективным средством борьбы с боевой техникой и живой силой немецкой армии. Мастерские по производству гранат, средств инициирования, «огневых мешков) позволили до 1944 года направить на фронт 78 вагонов военной продукции.

Во время войны у профессора было много другой работы, кроме учебной и научной. Это было выполнение разнообразных поручений дирекции института и общественных организаций, руководство командой противовоздушной обороны, выступление с лекциями для рабочих, инженеров, командного состава Красной Армии, учителей, обследование оборонных заводов. Профессор даже окончил вечерний факультет марксизма-ленинизма, организованный Татарским обкомом КПСС.

Казанский период оказался для него самым плодотворным. В период с 1934 по 1941 год им было опубликовано около 20-ти из 30-ти крупных трудов, в том числе его первая научно-теоретическая работа «Кривые чувствительности», получившая окончательное оформление в его докторской диссертации. Это было первое в стране фундаментальное исследование в данной области. Борис Леонтьевич начал применять в своих исследованиях теорию вероятности, теорию ошибок и математической статистики, которые в вузах еще не применялись.

В 1946 году за серию оборонных работ профессор Кондрацкий был избран членом-корреспондентом Академии артиллерийских наук СССР.

Профессор во время войны получил еще одно правительственное задание — на разработку эффективной технологии производства окислителей для жидких реактивных двигателей — актуальной в то время проблеме разработки ракетного топлива. Она  возникла после того, как в 1942 году на закрытых заводах Германии была произведена попытка запуска ракеты на жидком топливе. В августе 1944 года состоялось пленарное заседание научно-технической конференции института, где были заслушаны и обсуждены два доклада, в том числе Б.Л. Кондрацкого на тему «Вероятность взрыва и изучение явления взрыва при помощи статистического метода». Но завершить эту работу ему не удалось.

По утверж­дению профессора КХТИ А.Д. Николаевой, Кондрацкому было поручено организовать на базе его кафедры выпуск инженеров новой специальности — «химия и технология компо­нентов ракетных топлив», но скоропостижная кончина в сентябре 1947 года помешала ему претворить это дело в жизнь. Постановлением Совета Министров СССР от 2 февраля 1948 года в память о профессоре Кондрацком для студентов спецфака КХТИ была учреждена существующая и поныне стипендия его имени.

Кафедра взрывчатых веществ была передана его бывшему аспиранту — Г.В. Тагирову. Последний руководил данной кафедрой до своей скоропостижной смерти в 1952 году. Бывший аспирант Бориса Леонтьевича — Д.А. Гаврилов в 1940-1943 годах заведовал кафедрой «Технология пиротехники». 

Студенты поражались его энциклопедической образованности. Он глубоко разбирался в физике и химии, математике и философии, с увлече­нием занимался в институте марксизма-ленинизма, успевал следить за воз­растающим потоком научной информации, блестяще владел немецким, французским и английским языками. На его рабочем столе можно было увидеть рядом с научными трудами томик французских стихов и свежие выпуски литературных журналов. Борис Леонтьевич в своей педагогической деятельности стремился добиваться единства инженерной и эстетической красоты, учил понимать логику и красоту научного мышления, часто пов­торяя, что не существует правил для всех случаев научных исследований, как в искусстве.

В памяти и сердцах современников профессора Б.Л. Кондрацкого, в свои последние годы он оставался полным энергии и новых замыслов широкоплечим богатырем с горящими глазами, пышными усами и бородой, громовым голосом, живо и темпераментно читающим лекции, трудящимся в лаборатории с таким же самозабвением, как и в годы своей молодости. «Он может не уходить из аудитории до ночи, пока не оживит испортившийся прибор, а если нужно снова проверить свои расчеты, не утерпит и придет в институт в пять часов утра. Когда на выпускных вечерах он с супругой Казимирой Францевной начинал легко и грациозно танцевать мазурку, присутствующие невольно останавливались и с изумлением любовались парой», – писал впоследствии, опираясь на воспоминания сослуживцев и студентов, в газете КХТИ «Кировец» доцент А.С. Лозовой.

После смерти Бориса Леонтьевича остался жить не только его личный образ, но и его научные идеи, которые продолжали развиваться его аспиран­тами, большинство из которых впоследствии стали руководителями органи­зованных им кафедр. Так, первые его аспиранты Василий Михайлович Бочков и Евгений Васильевич Кузнецов стали руководителями кафедр: соответственно «Технологии твердых химических веществ» и «Технологии пластмасс».