Кого мы обманываем?

Геннадий НАУМОВ

01 апреля 1987 года

В среду они посмотрели телеочерк о событиях в Ростове-на-Дону. А в пятницу сами отправились на похороны преступника.

Утром 27 марта 1987 года диспетчерские многих казанских автопредприятий лихорадило. Поступила команда снять десятки автомашин с линии и направить по адресу: улица 2-я Даурская, 15. С деликатной просьбой к руководству второго грузового объединения (КПОГАТ-2) обратился главный госарбитр Государственного арбитража при Совете Министров ТАССР И. Гараев. Нужна машина на два часа, съездить попрощаться с близким человеком. Ну как отказать! Похороны – святое дело. Главный экономист объединения «Татавтотранс» С. Гарифуллина, отложив все дела, вызвала по радиотелефону служебную «Волгу». Букет алых гвоздик как бы подчеркивал, сколь искренна скорбь...

К полудню сюда было уже не пробиться. Чья-то невидимая рука направила во двор дома №15 автобусы КПОГАТ-1 и 2, республиканского автосервиса, вездеходы с надписью: «Геологическая». Были тут даже «холодильник на колесах» и пивная автоцистерна. Между ними с трудом втиснулись «Волга» из управления «Татэнерго» и пикап с главным инженером объединения «Татавтотехобслуживание» Б. Николаевым. Ровно в двенадцать вынесли гроб, обитый красным кумачом. Ударили литавры, проголосили трубы. Длинная процессия с венками направилась к катафалку. Ветер развевал черные ленты с надписью золотом: «Дорогому... Безвременно ушедшему...». На памятнике золотом же было выведено: «Сабурин Геннадий Иванович».

Кто он, кому отдавались почести? Перед чьей памятью обнажили головы?

СПРАВКА. Сабурин Г. И., 1937 года рождения, бывший коммерческий директор КПОГАТ-1. 20 ноября 1980 года взят под стражу. Приговор оглашен в зале Верховного суда республики 1 февраля 1982 года. За хищение государственного имущества в особо крупных размерах, взятки, должностной подлог осужден к 9 годам лишения свободы с конфискацией имущества. В декабре 1986-го, после отбытия части срока в колонии усиленного режима, переведен в спецкомендатуру Татарии. Где и умер 26 марта.

Не улеглась еще буря негодования после событий в Ростове-на-Дону, где торговая мафия организовала помпезные похороны махрового жулика Будницкого. «Как они хоронили нас», «Чужие»... Эти выступления «Литературной газеты» и Центрального телевидения подняли народную волну очистительного гнева. Как же надо пренебрегать общественным настроем, чтобы повторить – вольно или невольно – «ростовский вариант»!

Впрочем, не все так просто. Казалось, нравственное потрясение, которое мы испытали, поможет каждому из нас прозреть. Но... слышу упреки: «Это же элементарная порядочность – проститься с коллегой, товарищем, кто бы он ни был. Не надо влезать в этот слишком деликатный обряд, тут до цинизма недалеко». Значит, разговор будет трудным.

Мы говорим о бережном отношении к людям, ждем от журналиста осторожности и такта. Ну, а если журналист не может без душевной боли видеть, как в доме, куда пришла смерть, к примеру, гремит магнитофон? Разве так уж стыдна и неуместна тревога, когда устраивают показательные похороны – нет, не национального героя – взяточника? Цинизм в том-то и состоит, что он слеп и глух в тех житейских ситуациях, когда у нормальных людей должно захолодеть сердце. Узнав, что над гробом недостойного человека играла музыка, циник как скажет? «А что такого? Трачено-плачено».

О Памяти вообще мы заговорили нынче всерьез. Каждый народ дорожит памятью об ушедших, видя в этой традиции основу своей культуры, связывающей воедино его историю и современность. Но что значит «вообще»? Человек, сказал поэт, – это след, это мысль и творение. И не оборачивается ли поклонение всякому следу профанацией священного?

Обратимся к давнему, но еще не списанному в архив уголовному делу. Оно возбуждено 30 июня 1980 года на основе материалов, поступивших из Ленинского ОБХСС.

Как установило следствие, Сабурин был организатором преступной группы. Вступив в сговор с влиятельными людьми различных предприятий Казани (они, к сожалению, не установлены), преступник проставлял вместе с ними штампы на чистых бланках. Заставлял своих подручных, начальника 8-й автоколонны Чернобровкина и инженера по эксплуатации Гизатуллина составлять фиктивные путевые листы и товарно-транспортные накладные. По документам машины колесили по городу, оказывали услуги городской телефонной сети, заводу РТИ, другим предприятиям, а на самом деле стояли в гараже. За 1978-1979 годы в бухгалтерию КПОГАТ-1 было передано более трех тысяч «липовых» путевок. Шоферы получали по ним зарплату и платили Сабурину «оброк». По 3, 8, 100 рублей... Ничем не брезговал коммерческий директор. Затеяв строить коттедж, похитил со склада доски. А когда махинация открылась, свалил вину на шофера.

Сабурину было предъявлено обвинение сразу по пяти статьям уголовного кодекса. Более 50 тысяч рублей – сумма, похищенная у государства, по нынешним временам, может быть, и невелика. Не в ней дело. Преступник втянул в свой «промысел», связал круговой порукой, развратил целый коллектив – 72 водителя! Поражает удивительная близорукость ближайшего его окружения. То, что не сходится «дебет–кредит», видели работники машиносчетного бюро, замечал главбух, фиксировал начальник планового отдела. Но... отбрасывали сомнения прочь. Точно так же поступила сегодня главный экономист объединения «Татавтотранс». Цветы на могиле взяточника – это что, реабилитация его прошлого? И не означает ли пышная похоронная процессия демонстрацию солидарности с его образом жизни?

Убежден: события минувшей пятницы мы должны рассматривать в контексте общенациональной борьбы за очищение общества. Речь не о минутной обрядовой слабости. Речь о нравах, сложившихся не вдруг и не сегодня. О стереотипе отношения к жизни, к радости и горю, к испытаниям, уготованным нам судьбой. Прозрение все-таки наступает, и мы сосредоточиваем сегодня внимание на тех явлениях, о которых раньше и подумать-то считалось грехом.

«А ты, значит, не придешь попрощаться с другом, узнав, что он осужден?», – с укором спрашивает мой собеседник. Вот, быть может, где наша ошибка. Терпимы мы слишком стали. Легко подаем руку подлецу. Не стыдимся входить в дома, где пахнет воровством. Семья, не краснея, делит взятку, полученную отцом. Без стыда, а даже с завистью идем на свадьбу, на которую честным трудом за век не накопишь... Давайте спросим себя: кто все еще чувствует себя в ином коллективе этаким изгоем? Тот, кто живет на зарплату. Честный, я бы сказал, стоически честный в глазах некоторых людей выглядит чудаком, слывет если не наивным, то не умеющим жить. А какой-нибудь ярый спекулянт сознает свое реноме в обществе, перед ним заискивают, упрашивая достать то, чего на всех никогда не хватает. А «нужный» человек, «пробивной» руководитель? Об отношении к такому и говорить не приходится, пусть и идет о нем молва, что «берет».

Гуманность наша, кажется, вышла из всех берегов, Удалось побывать в слецкомендатуре, куда направляют так называемых условно-освобожденных. Скажу откровенно: обстановка «заточения» гражданского человека шокирует. Мне показали место, где отбывал срок Сабурин. Просторная светлая комната. Кровать заправлена белоснежной простынью. Домашние тапочки, телевизор, горячая вода, душ. Изолированный обществом взяточник мог размяться в спортзале и у бильярда, провести досуг в «баре трезвости», где стереомузыку приглушают обитые гобеленом стены. Скучно в четырех стенах? Пожалуйте в кино или театр.

Меня застал здесь обеденный час. В соседнем кафе закрыли общий вход, у которого столпились рабочие местных предприятий и организаций. Обитатели исправительного учреждения обедали в спокойной обстановке, без толчеи. Подавали холодец, курицу...

– Работа у наших подопечных тяжелая, – попытался развеять мои сомнения начальник спецкомендатуры. – Ну, а порядок, налаженный быт воспитывают сами по себе.

Может, оно и так. Но только на том же кирпичном заводе «вкалывает» и свободный народ, и далеко не каждый может похвалиться комфортом своего жилища. Да что там – «простой» рабочий. Сам майор в минуту откровенности признался, что его мать, вдова погибшего воина, живет в гораздо худших условиях. Потолок вот-вот обрушится, а местные власти отгородились стеной равнодушия.

Вот вам еще одна «деликатная» тема…

… В те минуты, когда над могилой преступника звучала трогательная прощальная речь, в другом конце города, в Дербышках, тоже шли похороны. Обитатели Дома престарелых провожали в последний путь одинокую старушку. Никто не знал, есть ли у нее родные, и почему никто не пришел с ней попрощаться. Знали лишь, что вынесла она на своих плечах войну, всю жизнь честно «ломала» горб. Тихо опустили «домовину», в свежий холм воткнули дощечку. Рождения дата, смерти дата…

Кого обманываем, мы, делая вид, будто ничего не произошло?

Кого обманываем мы?

Себя.

Геннадий НАУМОВ

«Вечерняя Казань», 1 апреля 1987 года