Цитата
Лучше молчать и быть заподозренным в глупости, чем отрыть рот и сразу рассеять все сомнения на этот счёт.
Ларри Кинг, тележурналист, США
Хронограф
<< | < | Октябрь | 2024 | > | >> | ||
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | ||
7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | |
14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | |
21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | |
28 | 29 | 30 | 31 |
-
1956 – Начало работы в Казани Выставки народного хозяйства Татарской АССР
Подробнее...
Новости от Издательского дома Маковского
Погода в Казани
Фотогалерея
Друг Пушкина — Иакинф Бичурин
- Вячеслав Аристов
- 17 марта 2024 года
В сентябре 2023 года композитор Резеда Ахиярова, либреттист Ренат Харис, хореограф Александр Полубенцев и художник Вячеслав Окунев представили в Татарском академическом театре оперы и балета имени М. Джалиля. новый балет «Иакинф», спектакль о знаменитом синологе XIX века, выпускнике Казанской духовной академии Никите Бичурине.
Представляем читателям нашей газеты очерк об Иакинфе Бичурине Вячеслава Аристова, написанный для «Вечерней Казани» в 1991 году (рубрика «Казанский библиофил»).
Партию Иакинфа исполнил Михаил Тимаев
Судьбу книжной культуры города, историю распространения книги в нем нельзя представить в полной мере, не воссоздав судьбы личных библиотек, сформировавшихся в нем или попавших в него. В этом отношении Казань — один из важнейших культурных центров России — представляет особый интерес. Сотни замечательных книжных собраний было создано казанцами, и многие из них сохранились.
Были широко известны в Казани и некоторые личные библиотеки иногородних — их владельцы как-то были связаны с городом и передали сюда часть своих собраний. Так, в последние годы жизни наиболее ценные книги своей библиотеки прислал в Казанскую духовную академию ее воспитанник, известный русский востоковед Никита Яковлевич Бичурин (1777- 1853). Причем автором многих сочинений был он сам.
Давно нет ни духовной академии, ни ее библиотеки — она рассеялась по многим учреждениям. Остается радоваться, что почти все (подчеркиваю: почти) рукописи Бичурина, подаренные академии, дошли до наших дней. Они были переданы в Центральный государственный архив Татарии. А вот судьба книг Бичурина была неизвестна. И я решил сделать попытку найти хоть некоторые из них.
Чтобы понять, почему я поставил перед собой такую задачу, надо знать судьбу Н. Я. Бичурина.
Его биография напоминает остросюжетный приключенческий роман, героя которого попеременно ожидают взлеты и падения, казалось бы, немыслимые в реальной жизни. И стали они возможны не из-за случайного сцепления счастливых, или наоборот, неудачных обстоятельств, а благодаря незаурядному характеру и постоянному подвижническому служению науке, которой Бичурин отдал все силы своего таланта и ума.
Отец Иакинф (Бичурин). Портрет выполнен в 1888 году художником Н.Янш с литографии В.Теребенева
Родился будущий знаменитый ученый-востоковед в чувашской деревушке Бичурино Казанской губернии, в семье дьякона Якова Данилова. Его детские годы ничем не отличались от детства других крестьянских ребятишек: одинаковые материальные невзгоды, сельский труд с самых ранних лет, общие забавы. Но жизнь любознательного, бойкого Никиты круто изменило строжайшее повеление духовных властей, предписывавшее всем сельским священнослужителям отдавать детей на учебу в духовную семинарию. Так с восьми лет начались ученические годы сына дьякона Данилова.
В Казанской духовной семинарии ему предстояло прожить долгих 15 лет — тяжелых, полуголодных, наполненных зубрежкой. По тогдашнему обычаю юному семинаристу присвоили новую фамилию — Пичуринский (впоследствии Бичурин).
С фамилией Никите явно повезло: она напоминала о родной деревне. Фамилию давал ректор семинарии, и она всецело зависела от его фантазии. Так, родного брата Никиты, Илью, он нарек... Фениксовым — в честь легендарной египетской птицы, обладавшей способностью сгорать в огне и вновь возрождаться из пепла.
В 1799 году Никита окончил Казанскую семинарию (тогда она уже была преобразована в академию). Как лучший ученик, Бичурин был оставлен в академии учителем.
В 1800 году в его жизни происходит один из самых драматичных эпизодов: неожиданно он принимает монашество. Что обусловило этот поступок? С полной ответственностью на этот вопрос мы не можем ответить и сейчас. Существует романтическая версия: Бичурин и его друг полюбили одну и ту же девушку, договорились посвататься к ней одновременно; отвергнутый должен был постричься в монастырь. Счастливым избранником оказался друг Бичурина. А сам он стал отцом Иа- кинфом — под этим именем и прожил все последующие годы.
Принятие монашества сыграло роковую роль в жизни Бичурина. Дело в том, что религиозным человеком его никак не назовешь, и внутренних, душевных привязанностей к монастырской жизни у него никогда не было. Известный востоковед Е.Ф. Тимковский вспоминал сказанные ему Бичуриным слова о том, что «духовное звание было ему противно, да он и попал в него случайно».
Впрочем, поначалу он преуспевает: иеромонах, иеродиакон, а в 1802 году уже архимандрит Иркутского Вознесенского монастыря и ректор Иркутской духовной семинарии. Однако на образованного, но не слишком религиозного настоятеля монастыря и ректора семинарии вскоре посыпались доносы. Главный грех, в котором его обвиняли: отец Иакинф поселил в своей келье под видом послушника «девку Наталью Петрову, бывшую дворовую отставного прапорщика Дмитрия Харламова».
Взлет завершился, началось падение: лишение должностей, звания архимандрита и ссылка в Тобольск. В тот самый монастырь, в котором находился знаменитый протопоп Аввакум, в тот самый Тобольск, где томился в изгнании Радищев.
Более года продолжалось «тобольское сидение» Иакинфа Бичурина. Но вскоре о нем вспомнили: способных и образованных монахов было не так-то уж и много. В 1807 году отец Иакинф был назначен начальником девятой духовной миссии в Пекин. В Китае опальному архимандриту предстояло провести много лет.
По идее каждая миссия должна была сменяться через 7-10 лет. Но сроки эти часто нарушались: слишком уж долгой и трудной была дорога из России в Пекин. Девятая миссия не стала исключением. И жить ей пришлось все эти годы в особенно трудных условиях: в 1918 году в Петербурге «забыли» о своих посланцах и перестали посылать им деньги. Шла война с Наполеоном, было не до миссионеров... Так что Иакинфу и его подчиненным пришлось добывать средства на пропитание отнюдь не миссионерским трудом.
Меньше всего страдал от этого сам Бичурин. Миссионерской деятельностью он вообще не занимался. Вскоре по прибытии его в Пекин службы в церкви проводиться перестали. Чтобы как-то прокормить бедствующих сотрудников миссии, архимандрит распродавал церковную утварь. Зато все свои силы, старания, время он отдал изучению языка, быта, этнографии, истории, культуры, литературы новых для него стран — Китая, Монголии, Тибета...
Научные результаты работы девятой миссии поразительны. Уроженец деревушки Бичурино оказался талантливейшим и работоспособным ученым. Первым его оригинальным трудом стал китайско-русский словарь, затем последовали десятки переводов на русский язык фундаментальных сочинений по истории, географии, экономике, медицине стран Дальнего Востока. Некоторые из них впоследствии были изданы, но большинство осталось в рукописи.
Примером того, насколько серьезно относился Бичурин к своим переводам, может служить «Описание Пекина», напечатанное в Петербурге в 1829 году. Ученый решил сопроводить «Описание» планом города. Для этого он исходил и перемерил все улицы и закоулки китайской столицы, на что ушел ровно год.
Наконец в 1821 году в Пекин приехала новая миссия. Радостным и удовлетворенным возвращался на родину Иакинф. Кроме многотомных переводов и исследований, он вез в Россию на 15 верблюдах 400 пудов рукописей, ценных книг и прочих материалов огромного научного значения. Даже настоящая научная экспедиция редко может похвастаться такими результатами! Казалось, пришло время поведать о своих открытиях, находках, исследованиях людям. Надо было писать, писать...
Однако в Петербурге Иакинфа Бичурина ждали не аудитории, внимавшие его докладам, и не страницы научных журналов, жаждущие его статей, а церковный суд. Научные результаты деятельности нетипичного архимандрита церковные власти не интересовали. Их интересовали только «прегрешения» Иакинфа. Начинался очередной акт трагедии.
Приговор синода, утвержденный Александром 1, был суров: разжалование в рядовые монахи и ссылка на вечное поселение в Соловецкий монастырь. Так в 1823 году один из крупнейших ученых-востоковедов России попадает в одиночную келью на острове Валаам.
Друзья, да и высокопоставленные чиновники из министерства иностранных дел (кому не нужны ценные кадры, особенно знающие редкие языки?) настойчиво хлопотали за Иакинфа. И спустя три года ему было разрешено покинуть Валаам и служить «по научной части» при Азиатском департаменте. Но в одном святоши из синода взяли верх: Бичурин навечно остался монахом (несмотря на свои неоднократные прошения о выходе из духовного звания) и жить был обязан в келье Александро-Невской лавры в Петербурге, под строгим присмотром духовных властей.
С 1826 г. начинается самый блестящий период научной и публицистической деятельности Иакинфа Бичурина — деятельности, которая, по выражению известного востоковеда Н.П. Веселовского, изумляла «не только русский, но даже и иностранный ученый мир».
Работы ученого наперебой печатают лучшие отечественные журналы, одна за другой в Санкт-Петербурге издаются его книги: «Описание Тибета в нынешнем eгo состоянии», «Записки о Монголии», «Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнейшем и нынешнем его состоянии» и другие. О Бичурине пишут русские, французские, немецкие периодические издания. В 1828 году Российская Академия наук избирает его членом-корреспондентом, в 1839-м присуждает Демидовскую премию. В 1831 году Азиатское общество в Париже присваивает ему звание действительного члена...
Кажется, многое сделано и достигнуто. Пришли мировая слава, чувство удовлетворения от осуществления грандиознейших научных замыслов. Все так. Но жизнь в монашеской келье...
Скрашивали ее друзья. На них Иакинфу явно везло. Первым из них надо назвать А.С. Пушкина.
Александр Сергеевич и Бичурин познакомились в 1828 году. Знакомство вскоре переросло в дружбу. Особенно часто друзья встречались в салоне писателя В.Ф. Одоевского.
Бичурин и Пушкин испытывали друг к другу симпатию и глубокое уважение. В библиотеке поэта сохранилось несколько работ востоковеда с его дарственными надписями. Пушкин внимательно штудировал труды Бичурина; в «Истории Пугачева» он пишет: «Самым достоверным и беспристрастным известием о побеге калмыков обязаны мы отцу Иакинфу, коего глубокие познания и добросовестные труды разлили столь яркий свет на сношения наши с Востоком. С благодарностью помещаем сообщенный им отрывок из неизданной его книги о калмыках».
Кроме Пушкина, среди близких друзей Бичурина можно назвать В.Ф. Одоевского, А.А. Дельвига, О.М. Сомова, М.П. Погодина и многих других. Хорошо знали отца Иакинфа И.А. Крылов, Н.А. Некрасов. Многие из них неоднократно писали об исследованиях знаменитого востоковеда. Не раз рецензировал его книги В.Г. Белинский. Вот один из его отзывов: «Книги почтенного отца Иакинфа — истинное сокровище для ученых по богатству важных фактов».
Во время экспедиции 1830-31 годов Бичурин близко познакомился на Петровском заводе со ссыльным декабристом Николаем Бестужевым, который нарисовал портрет Иакинфа и подарил ему на память железные четки, выкованные из собственных кандалов.
Эти люди — друзья и единомышленники Бичурина и помогали ему жить, творить, осуществлять грандиозные планы.
Но пора вернуться к книгам, присланным Бичуриным в Казань. Я надеялся найти их потому, что на книгах могли быть его пометки, замечания. К тому же в его библиотеке наверняка были книги, подаренные монаху - вольнодумцу его друзьями. Конечно, не Пушкиным (прижизненные издания великого поэта давно обследованы), но другими выдающимися деятелями литературы и культуры первой половины прошлого века.
Установить список книг, подаренных Бичуриным библиотеке Казанской духовной академии, так и не удалось. Ни документальный каталог, ни архив интересующей нас библиотеки, видимо, не сохранились (во всяком случае, поиски в казанских архивах ни к чему не привели). Печатные каталоги помочь тоже не могут, хотя они и отражают весь фонд. В книгохранилище существовала систематическая расстановка книг, посему подаренные Бичуриным издания попали в разные разделы — соответственно классификации. В разных разделах находятся названия этих книг и в «Систематическом каталоге книг фундаментальной библиотеки Казанской духовной академии» (Казань, 1877). А названий-то этих книг мы как раз и не знаем!
Пришлось заставить заговорить сами книги. Я рассуждал так: значительная (и весьма значительная) часть библиотеки Казанской духовной академии была передана университету. Раз так — должны же быть среди них хотя бы одна или несколько «бичуринских» книг.
Сначала я решил просмотреть все экземпляры сочинений прославленного синолога, изданные при его жизни и имеющиеся сейчас в библиотеке Казанского университета. Таких книг оказалось свыше сотни. Интересовали меня, в первую очередь, те экземпляры работ Бичурина, которые раньше находились в библиотеке духовной академии. Выделить их не трудно: на всех книгах имеется библиотечная печать и наклейка с буквами «БКДА» (библиотека Казанской духовной академии). Таких книг оказалось около двух десятков, и про все можно с большой степенью вероятности утверждать, что они были присланы отцом Иакинфом. Ведь востоковедческих работ библиотека духовной академии почти не приобретала: ку нее был не тот профиль (об этом можно судить по изданным каталогам).
Таково было предположение. Но вот на двух книгах я нашел автографы Иакинфа Бичурина, его дарственные надписи: на сочинении «Земледелие в Китае» — «В Казанскую академию издатель Иакинф»; на книге «Китай в гражданском и нравственном состоянии» — «В Казанскую академию. Сочинитель».
Удалось обнаружить и еще один автограф Иакинфа Бичурина. Тольке на этот раз «Китайская грамматика» издания 1838 года была подарена не духовной академии, с Даниилу Сивиллову — первому профессору кафедры китайского языка Казанского университета. Об этом свидетельствуй надпись: «Архимандриту Даниилу Иакинф. Дек. 29—1839 СПбург». В том же году Бичурин прислал «Китайскую грамматику» и библиотеке Казанского университета, о чем имеется соответствующая запись в инвентарной книге.
Так вопрос с сочинениями самого Иакинфа Бичурина прояснился. Но ведь не только собственные труды прислал он в Казань.
Начался кропотливый просмотр книг современников монаха-вольнодумца. Среди них могли быть экземпляры, подаренные Иакинфу, а затем присланные им в Казань...
Одна книга, вторая сотая, трехсотая... А результата нет и нет. Лишь спустя длительное время хлопоты увенчались успехом. На «Илиаде», переведенной Николаем Ивановичем Гнедичем на русский и изданной в Петербурге в 1829 году, автограф переводчика: «Почтенном отцу Иакинфу на память отличного уважения от переводчика». Еще один знак близости ученого к окружению Пушкина, свидетельство тех чувств, с которыми относились к нему передовые люди России.
Этим пока результаты поиска исчерпываются. Но кто знает, не лежат ли на полках библиотеки Казанского университета и другие книги, подаренные Иакинфу? Со временем он должны обязательно найтись!
В. АРИСТОВ, заведующий отделом редких книг и рукописей научной библиотеки им. Н.И. Лобачевского (КГУ).
«Вечерняя Казань», 1991 год