Нет театра без творчества

Любовь Агеева

15 апреля 2024 года

В ноябре 1988 года гостем Казани был народный артист СССР, известный советский танцовщик и балетмейстер Владимир Васильев.

Впрочем, гостем его назвать трудно, так как он все эти дни провел в на­пряженной работе. Как мы уже сообщали, Владимир Викторович ставит в Татарском академическом театре оперы и балета имени Джалиля балет А. Гаврилина «Анюта» по мотивам рассказа А. Чехова «Анна па шее».

Пользуясь случаем, наш корреспондент Л. АГЕЕВА встретилась с ним, что­бы расспросить подробнее о постановке. Однако разговор вышел за рамки спектакля.

Времени у нас было очень мало — несколько минут между репетиция­ми кордебалета и солис­тов. Поэтому я сразу, что называется, взяла быка за рога, поинтересовавшись мнением Ва­сильева о нашей балет­ной труппе. Вопрос не праздный. Ведь успех работы балетмейстера во многом обусловлен уровнем мастерства танцовщиков. Не придется ли корректировать замысел? Способны ли наши артисты воплотить на сцене его представление о Чехове?

Признаюсь, задавала эти вопросы не будучи уверенной, что получу ответ. В лучшем случае ждала дежурного ком­плимента в адрес госте­приимных хозяев, в худ­шем — не составляло бо­льшого труда уклониться от разговора на эту те­му: ведь Васильев толь­ко начал репетиции. Но он будто ждал, что спро­шу об этом, и ответил, не задумываясь:

— Думаю, воплотить замысел до конца не удастся. Как не удалось приблизиться к идеалу на телевидении, в Боль­шом театре, в Риге, Че­лябинске, где я ставил «Анюту». В одной поста­новке хороша была Анюта, в другой — Модест, в третьей — Петр Леонтьевич... А вот ан­самбля не выходило...

Дело тут не в уровне профессиональной под­готовки. Балет «Анюта» в этом плане не труден для исполнения. Технически сложная партия только у Анюты. Но и рассказ Чехова, и музыка Гаври­лина требуют особого прочтения, особого ис­полнения. Балет должен отличаться тонкой интонационностью, нюанси­ровкой. Иначе не пере­дашь всей сложности чеховской прозы. Это и драматическим артис­там не всегда удается.

Важно, чтобы у казан­ской постановки было свое лицо. Очень хочет­ся, чтобы исполнители были наполнены артистически. Только тогда их наполненность передаст­ся зрителям.

Артисты иногда слиш­ком прямолинейно пони­мают свои задачи. На­пример, играют отрица­тельные роли, изо всех сил убеждая зрителей, как они плохо относятся к своим персонажам. Но ведь в таком случае роль получается плакатной, неубедительной.

Даже если играешь чудовище, надо любить своего героя. Вспоминаю своего Ивана Грозного, образ которого я наполнял красками лирическими, мягкими (что, кстати, не всем нравилось). Зато такой Грозный был живым человеком.

С чем мы встретились в последние годы в театре? Молодое поколение танцовщиков в большинстве своем технически подкованы. Но как мало стало на сцене артистизма!

Балет «Анюта» в этом отношении — хорошая школа для исполнителей. В нем так много мате­риала для выявления индивидуальности артиста! Не только солистов, но и кордебалета. Здесь каждый должен иметь свои краски, что должно читаться и в костюме, и в гриме. Я уж не гово­рю об исполнении. К со­жалению, кордебалет во многих спектаклях — безликая толпа.

— С какими сложнос­тями вы столкнулись в нашем театре?

— Труппа мала для академического состава: не хватает мужчин. Не­обходим миманс. Проб­лема проблем многих периферийных театров — кордебалет.

Условия для работы не очень хороши. Как может балетный театр существовать при одном репетиционном зале?! Да и тот похож на кишку. Работать в таком зало очень трудно.

Все это не может не отражаться на состоянии труппы. Пока не могу ее оценить — мы только-только начали работать. Если руководство рес­публики хочет иметь хо­роший театр, эти вопро­сы надо решать. Как и вопрос с открытием в Казани хореографичес­кого училища. Театр жив тогда, когда имеет возможность развивать свои традиции. А как можно это делать, если труппа собирается из разных училищ, где разные школы? Школа должна быть одна, своя. Тогда только можно говорить об определенном стиле. Молодые должны учить­ся у лучших представи­телей своей труппы.

— Какая из проблем современного балетного искусства вас волнует больше всего?

— Со сцены уходит личность, из театра — творчество.

— И чем вы это объ­ясняете?

— Причины прежде всего общие, социаль­ные. Раньше не возникало многих вопросов, кото­рые встали перед нами сегодня. Жили мы за «железным занавесом» — и не знали, как развива­ется искусство там. А сейчас видим, сравнива­ем. И не только артисты, получившие, наконец, возможность выезжать за рубеж, но и зрители, которые с помощью те­левидения могут увидеть звезд первой величи­ны.

Пока не было кинема­тографа, телевидения, театр обладал притяга­тельной силой. Сейчас люди предпочитают зна­комиться с искусством, не выходя из дома. Чтобы увлечь их теат­ром, необходимо придать театральным постановкам иное качество.

Если мы начинаем взаимодействовать с миром, то должны жить по каким-то одним меркам. А пока мерки у нас и у них — разные. 

— В чем конкретно это выражается?

— В том, например, что наши артисты не об­ладают современным языком танца.

Нас часто упрекают за отсутствие балетов на современные темы. Те, что есть, плохи, неинте­ресны, фальшивы. Но другими они просто не могут быть. Мы пытаемся втиснуть новое содержание в старые формы. Нас долгие годы приучали к мысли, что классическому языку танца подвластно все. Танцу действительно под­властно все, а вот клас­сическим языком совре­менной жизни не отра­зишь. А потому мы лишь тогда на коне, когда ста­вим «Лебединое озеро».

Любое искусство всег­да шло от жизни. Ма­зурки, вальсы, характер­ный танец сегодня — классика. А когда-то они были самой жизнью. Почему же сегодня мы не хотим замечать рок-языка, языка дискотек?

Чем скорее советский балет овладеет совре­менным языком танца, тем лучше. Начинать на­до в школе: вводить уроки модерн-танца, джаз-танца.

— Но кто будет преподавать?

— Вот об этом мы как раз сейчас думаем в Со­юзе театральных деяте­лей России. На предсто­ящем пленуме будет об­суждаться вопрос о соз­дании центра музыкаль­ных театров.

— А что конкретно может сделать центр для обучения современному языку танца?

— Он может пригла­сить в Москву запад­ных педагогов, кото­рые за год подготовят кадры для наших хореографических училищ.

— Как секретарь прав­ления Союза театраль­ных деятелей РСФСР Ва­сильев оценивает дея­тельность нового твор­ческого союза?

— От нас ждут каких-то быстрых результатов, но для решения многих проблем, с которыми мы встретились, нужно время. И все-таки уже есть первые значитель­ные шаги. Например, решен вопрос с надбав­ками к пенсии. Для ар­тистов балета это воп­рос вопросов. Вы знаете, у нас есть народный ар­тист, который работает... в гардеробе. Теперь танцовщик будет споко­ен насчет своей буду­щей пенсии.

— А как, интересно, нашему театру удалось пригласить вас на поста­новку «Анюты»?

— Спросите у Ларисы Васильевны Исаковой — она знает лучше (Лариса Исакова – в 1983-1988 гг.  главный балетмейстер в театре имени Джалиля – Ред.).

А вообще-то такой контакт тоже стал возможен бла­годаря Союзу театраль­ных деятелей.

***

За Владимиром Викто­ровичем пришли: начи­налась очередная репе­тиция.

За окнами театра был праздник, а тут — ра­бота. Праздник придет в театр позднее, вместе с премьерой нового спектакля.

«Вечерняя Казань», 14 ноября 1988 года