Татарстанские странички из жизни семьи Ильи Сельвинского

Борис Милицын

06 февраля 2011 года

Илью Львовича Сельвинского, поэта-публициста, называют одним из крупнейших российских поэтов XX века. В годы войны он бывал в Казани и Чистополе, где жила его семья.

Мне хочется сделать лишь несколько штрихов из жизни семьи Сельвинского в первые военные годы, когда они жили в г. Чистополе ТАССР, куда по решению Совета Обороны эвакуировался Союз писателей, пожилые деятели искусств, писатели, артисты, художники, музыканты – всего около двухсот человек.

Семья Сельвинских более двух лет жила в Казани, Чистополе, Елабуге, Берсуте и других городах республики. В краткосрочные отпуска приезжали к семьям с фронта мужья. Побывал в Чистополе и Илья Сельвинский.

Уже с первых дней июля 1941 года в Казань стали поступать первые группы эвакуированных. Малолетние дети с родителями были размещены в пионерском лагере в Берсуте на реке Кама. Примерно 500 детей и 54 матери. Циля Воскресенская-Сельвинская (приемная дочь) была там первое время пионервожатой. Ей восемнадцать лет, она энергична и отдает всю себя детям. В сентябре семья приехала в Чистополь. Илья Львович был уже в действующей армии на фронте. Младшая дочь, Татьяна – любимая Тата, жила в интернате. Ей шел 14 год. Интернат в Чистополе, где жили эвакуированные дети, находился на ул. Володарского, в Доме Колхозника.

В поименном списке обосновавшихся в Чистополе писателей, журналистов, артистов содержится более 50 человек, проживших здесь с осени 1941 года по июль 1943 года, не считая членов семей фронтовиков. Один из писателей в письме отмечал:

«Представь себе крохотный, занесенный снегом городок, избы с керосиновыми мигалками, хрипящее радио, нетопленый Дом Учителя, ставший писательским клубом (и центром), почту, приходящую раз в неделю, ты будешь иметь представление о Чистопольской писательской колонии...».

Другой писатель отмечал, что «…жизнь здесь трудная в 100 км от железной дороги, голодная, холодная, дети, страдающие от недоедания, а зимой от пронизывающей стужи, чистопольских жестоких ветров...» и далее «... Надо держать связь с Москвой и работать, работать, работать...». В Чистополе приходилось жить в малоприспособленных для жилья домах, заготавливать дрова, принимать участие в сельскохозяйственных работах. Уполномоченным в писательской колонии был назначен К.А. Федин.

Семья Сельвинских состояла из женщин: жена Ильи Львовича – Берта Яковлевна, его мама и дочь Цецилия Воскресенская. Младшая дочка Таня, как я уже отмечал, жила отдельно, среди детей в интернате. Квартировали они вместе с Леоновыми – писателем Л. Леоновым и его женой Татьяной Михайловной, во флигеле (каменном) дома моих близких, по улице К. Маркса, 22, недалеко от Дома учителя.

Раньше здесь, во флигеле, был магазин. Моя тетя, Милицына Белла Абрамовна, была замужем за земским врачом Самойловым Самуилом Зиновьевичем. Их адрес был тот же: К. Маркса, 22. Дом этот за особые заслуги был дарован им в пользование городской Управой еще до 1917 года. Здесь долгими, очень морозными вечерами собирались у огонька и огромного шипящего самовара погреться, послушать радио, поработать Л. Леонов, А. Фадеев, фронтовики, бывавшие в городе в краткосрочных отпусках по ранению: И. Сельвинский, Б. Пастернак, М. Исаковский и другие. Здесь, в доме Самойловых, военным корреспондентом Сельвинским были написаны несколько стихотворений о войне, активным участником которой он был с 1941 по 1943 год. В Чистополе он прожил два месяца, с июля по сентябрь 1942 года. Вел очень подробный дневник.

После освобождения Керчи И. Сельвинский писал семье: «… Впечатление убийственное. Я целый день сегодня болен этим зрелищем…», а в своем дневнике отметил: «Сейчас об этом зрелище писать в прозе не в силах, что мог – выразил в стихах…»

Стихи «Я это видел» чистопольцы впервые слушали по радио и на литературных вечерах. Читала их дочь поэта Ц. Воскресенская, в то время работающая в Чистопольском драматическом театре. Стихи жгли сердца людей. Поэт своими глазами видел Багров Ров, где лежало 7000 расстрелянных фашистами женщин, стариков, детей. Стихотворение это можно поставить в ряд с «Зоей» М. Алигер и «Бабьим Яром» Е. Евтушенко.

В конце его есть строчки:

... Кто вас увидел отныне

Все ваши раны в душе унесет.

Ров... Поэмой ли скажешь о нем?

Семь тысяч трупов

Семиты... Славяне...

Да! Об этом нельзя словами...

Огнем! Только огнем!...

Цецилия работала вместе с народной артисткой СССР А. Степановой, выступала в госпиталях, на заводах, в школах. Она играла в первых спектаклях по пьесе Л. Леонова «Нашествие».

И. Сельвинский в дни вынужденного отпуска написал, вернее, завершил работу над пьесой «Прорыв Брусилова» («Генерал Брусилов»). Много выступал о войне. Жена поэта – Берта Яковлевна тоже занималась разносторонней деятельностью, как и другие жены писателей. Какое-то время работала даже комбайнером в колхозе, так как у нее были любительские права шофера. В. Смирнова в книге «Из разных лет» пишет:

«Понравилась Берта Яковлевна, жена Сельвинского, про нее говорили, что она очень смелая, решительная и мужественная женщина,… она всем своим видом заставляла подтягиваться другим женщинам…»

25 января 1943 года И. Сельвинский пишет письмо секретарю горкома Ш.Ш. Сидаеву (после ранения): «...Пока освоился с новыми условиями фронта. Горная война – штука хитрая. У нее свои особенности, свои трудности. В течение последних двух месяцев побывал с партизанами в тылу врага....Недавно довелось допрашивать одного пленного немца. «Катюшу» они называют «сталинский орган», штурмовик – «Иван Грозный». А зиму – «белый большевик». Настроение у нас замечательное...».

Из дневника В. Ибнер от 16 июля 1942 года: «Москва. «Сельвинский с палкой, хромой, одна нога в сапоге, другая в ночной туфле. Сумрачен. (после Керчи). Он тоже едет к своим в Чистополь, но до Казани поездом». И. Сельвинский еще в 1941 году пишет стихотворение «Тылы воюют», принятое в первый момент в штыки. Ц. Воскресенская в своих «Что вспомнилось» пишет: «Для меня война – это в первую очередь гибель моего родного отца Александра Семеновича Абарбарчука. Это гибель почти всех моих одноклассников, это вечное ожидание писем с фронта моего второго отца Ильи Львовича Сельвинского...».

В самые трудные первые военные месяцы отец писал с фронта: «Нельзя отдаваться во власть течения. Течение сейчас несет тебя не туда, куда ты хочешь. Значит надо бороться с ним. Твоя задача – переплыть реку. Если нет катера, ищи лодку, нет лодки – мастери плот, но только не оставайся на берегу в надежде, что рано или поздно катер подойдет. Не то сейчас время».

Как человек Илья Львович был здоров, крепок, могуч. В молодости спортсмен, путешественник, полярник. Он побывал на Чукотке, участвовал в челюскинской компании. Был храбрым воином на фронте. Можно процитировать несколько строк из письма 1 марта 1942 года жене. (Из книги Ц. Воскресенской «Что вспомнилось»):

«… В ближайшее время иду в атаку в конном строю на немцев. Казачьей дивизии поручено большое дело, и я решил идти вместе с кубанцами, как поэт и солдат... Если я не вернусь живым, пусть это не будет для тебя катастрофой. Можешь быть уверенна, что твой муж погиб так, как погибают в бою патриоты...». А дочери писал: «Дорогая моя Ци-Ци! Мне кажется, что я не уступлю ни одному казаку в храбрости, а уступлю только в умении владеть конем и саблей. Не моя профессия...».

Были месяцы, когда вся семья жила в разных местах. Илья Львович побывал в Ташкенте. Оттуда он писал Цецилии: «...что касается моральной обстановки, то она в Чистополе идеальна. Если на фронте окажется, что мои ноги не годятся и т.д., я с наслаждением буду жить именно в Чистополе с Самошей, Авдеевым! Да здравствует, Чистополь!»

Илья Львович многие годы продолжал переписку с чистопольцам. Цецилия Воскресенская-Сельвинская вместе с другими «чистопольцами» – писателями, вновь проделала путь на теплоходе, побывала в городе своей военной поры, посетила памятные места.

Татьяна Ильинична Сельвинская стала известным художником, поэтом.

Из книги «Они сражались за Родину» (Казань, Таткнигоиздат, 2010)