Это коварное верхнее «до»

Любовь Агеева

15 октября 1984 года

Вопрос о том, кто из солистов будет петь Рудольфа на премьере, решался поздно вечером. Руслан Даминов ушел, договорившись, что в случае, если выпадет на него, ему позвонят. Звонка он не дождался.

В конце прошлого сезона мы слушали в театре оперы и балета имени М. Джалиля оперу Д. Пуччини «Богема». Это был незабываемый вечер, который принес нам неожиданное открытие. Порадовал Руслан Даминов, с большим мастерством исполнивший партию Рудольфа. Напишите об этом певце.

Шувалова, Фахриева, Муртазина, Лисина – всего 10 подписей.

Всю ночь не спал, хотя шансы свои оценивал трезво и почти не сомневался, что петь будет кто-то из товарищей. Утром, уже уверенный в этом, пришел в театр на репетицию. И тут узнал, что на роль назначили его.

Следующая ночь тоже практически была бессонной. Теперь уже думалось о предстоящей премьере.

Над партией Рудольфа в «Богеме» начинали работать сразу несколько солистов. Причем главный дирижер театра В. Васильев и главный режиссер Н. Даутов, когда брали оперу Джакомо Пуччини к постановке, ориентировались на конкретных исполнителей.

Возможности, казалось, были большие, ведь группа теноров нашего театра в последнее время полнилась яркими голосами. Руслан Даминов, скорее всего по привычке, сразу рассматривался как запасной. Однако на репетициях сложная партия Рудольфа, коварная многими верхними «до», сама распорядилась артистами.

Руслан включился в репетиции очень поздно, поскольку работал над одной из главных партий в оперетте «Цыган-премьер». Потом – болезнь, надолго усадившая его дома. Он вышел на работу, когда уже решались мизансцены. До генеральной репетиции ни разу не пел с оркестром. Так что испытание премьерой было для него экзаменом особым.

Надо было призвать на помощь весь накопленный опыт.

Руслан учился в татарской деревенской школе. Выступая на школьных концертах, мечтал о профессии певца. Дорогу в Казанскую консерваторию знал, поскольку старший брат уже заканчивал в ней учебу. Пришел на прослушивание вместе с ним и был принят на подготовительное отделение. В 1974 году получил диплом о высшем музыкальном образовании. Распределили его в Татарский театр оперы и балета, где во время учебы он не раз участвовал в массовках.

Начиналась новая жизнь – солиста. Первой партией новичка был Овлур в опере А. Бородина «Князь Игорь», а потом – по две-четыре работы в сезон. Он был занят почти во всех постановках, но главных партий ему не поручали. Бывает так в театре, когда по каким-то причинам артисту не вырваться из замкнутого круга привычных амплуа. Так получилось поначалу и с Русланом.

Потом был вынужденный перерыв из-за серьезной болезни голосовых связок. В душе не раз прощался со сценой, но Флера Гаевна Тагирова и Нинель Николаевна Горбунова, врачи-фониатры, сумели вернуть ему голос.

В последние годы доставались сложные партии: Закир в «Черноликих» Б. Мулюкова, Альфред в «Летучей мыши» И. Штрауса, молодой цыган в «Алеко» С. Рахманинова. Тяжелее, чем представлялась вначале, оказалась роль Лачи Рача, сына известного цыганского скрипача в «Цыгане-премьере» И. Кальмана. И она стала хорошей репетицией перед «Богемой».

Партия Рудольфа после Ромео самая сложная в оперной классике. Но плох тот тенор, который о ней не мечтает. Тем более в Татарском театре. Ведь его главный режиссер, в прошлом превосходный певец, Нияз Курамшевич Даутов сам когда-то исполнял ее с блеском. Давно мечтал поставить «Богему» в Казани.

Когда в театре стали думать над репертуаром предстоящих гастролей в Москве, в первую очередь вспомнили о бессмертном творении Пуччини. Особое внимание и режиссер, и дирижер, естественно, обращали на исполнителя партии Рудольфа. Вот как рассказывает об этом Р. Даминов:

– В нашей постановке ценно то, что музыкальный руководитель Владимир Михайлович Васильев исходил из партитуры. Он ставил оперу такой, какой ее видел сам композитор, сняв многие позднейшие наслоения постановщиков. Драматический рисунок роли закладывался в работе с Ниязом Курамшевичем. Он сторонник эмоционального исполнения и требует его от нас.

Я слушал самых разных Рудольфов, Одни делали героя очень сильным человеком, другие, например, Козловский – наоборот, мягким, даже сентиментальным. Я искал золотую середину.

Рудольф бессилен что-либо сделать и оттого страдает... Играть эту роль оперному певцу очень сложно. Ты все время на сцене, драматическую линию надо провести через всю оперу, не уходя, не отдыхая.

Мне лично помогла школа оперетты. Многие певцы отказываются от работы в ней, а зря. Оперетта учит жить на сцене легко и естественно, чего нам, солистам оперы, зачастую не хватает.

Между прочим, Даминов мот стать и драматическим актером: ведь первая роль была у него не в опере. Его родители, учителя по профессии, поставили в своей школе «Голубую шаль» К. Тинчурина, и Руслан играл в этом спектакле. Он и сейчас мечтает о чисто драматической роли, хочет сыграть в драматическом театре. Но это так – хобби. Потому что без музыки он уже не может жить.

Все шесть премьерных спектаклей Даминов пел один, конечно, очень уставал к концу спектакля. Но на другой вечер выходил и пел, как в первый раз, с большим удовольствием и вдохновением. После каждого спектакля с нетерпением ждал, когда в гримуборную зайдет Нияз Курамшевич. Режиссер слушал оперу из зрительного зала и потом детально анализировал всю партию.

Это были разные спектакли, поскольку на сцену выходили разные Мими. В зависимости от того, кто из солисток пел, Руслан перестраивал и свою роль. Зиля Сунгатуллина, хрупкая, маленькая, рождала в нем больше нежности в последней сцене. Например, когда ее героиня умирала, сердце его просто сжималось от жалости.

С Рахилей Мифтаховой он непроизвольно хотел выглядеть солиднее: движения замедлялись, шаг удлинялся, даже голос звучал тише.

Мими Ларисы Башкировой, певицы, обладающей теплым голосом, очень пластичной, любит очень пылко и страстно, что требует от партнера такого же эмоционального напряжения.

Все особенности разных дуэтов познавались уже в ходе спектаклей, и это несколько сковывало Руслана. Однако голос его звучал легко и свободно, казалось, даже верхнее «до» берется без особого напряжения. А на самом деле напряжение было колоссальное. Даже в антрактах артист не отдыхал, а распевался – боялся потерять форму.

Сейчас певец думает над новыми партиями. Он уже готов спеть Альфреда в «Травиате» Дж. Верди. Начались репетиции оперы Ш. Гуно «Фауст», в которой Даминову опять доверена главная партия.

Вот так неожиданно для самого артиста изменилась его творческая судьба.

Впрочем, неожиданно ли? Не тот ли это случай, когда неожиданность подготавливается всей предыдущей жизнью?

Л. АГЕЕВА

«Вечерняя Казань», 15 октября 1984 года