Гузель Яхина – прирожденная волшебница

25 декабря 2015 года

Наверное, читатели нас бы не поняли, если бы мы Год литературы завершили без публикации об авторе романа «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной.

Признаемся сразу – это компиляция разных источников, которые мы нашли в интернете. Кстати, именно всемирной паутине Гузель обязана огромной популярностью.

Не может не восхищать ее стремительное восхождение на литературный Олимп. Один роман – и сразу три литературных премии: Гузель – лауреат премии «Ясная Поляна» в номинации «XXI век», лауреат премии «Книга года», победитель читательского голосования премии «Большая книга», финалист премии «Русский Букер».

Мы вынесли в заголовок слова одного из интернет-отзывов.

«Таланты идут поперек трендов»

Пожалуй, Алексей Герасимов отразил отношение к новому роману большинства искушенных читателей. Вот что он написал на сайте stihi.ru (http://www.stihi.ru/2016/01/08/11608):

«Признаюсь, не собирался читать дебютный роман Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Даже пробовать не хотел...

Во-первых, вокруг романа много шума, поднятого критиками и литературтрегерами, роман премировали там-сям, объявили сенсацией года. А я уже столько раз разочаровывался во всех этих «открытиях», новомодных писателях, «надеждах русской литературы» и тэпэ!

Во-вторых, настораживала тема: 30-е годы; мужа татарской крестьянки при раскулачивании убивают ГПУ-шники, а саму ее ссылают в Сибирь. Сколько уже было прочитано разоблачительных книг во время горбачевской перестройки! Ну, что, казалось бы, можно написать на эту тему? И главное – зачем? Тема обмусолена и закрыта...

Но таланты идут поперек трендов, а дух дышит, где хочет!

Мне подсунули книжку Гузель Яхиной перед поездкой в автобусе. Взял со скрипом, думал, ладно, прочту с десяток страниц, а потом буду смотреть в окно. Но я читал роман, не отрываясь, все 40 минут, пока ехал в одну строну, и 40 минут, пока ехал обратно. Потому что книга очень хороша! Она замечательна, и это настоящее открытие. Я давно не получал такого удовольствия от новой русской прозы.

И даже на «минусы» можно закрыть глаза. В тексте полно банальностей, например, если воет вьюга, то обязательно «как волк» (и тэпэ). По мне, если уж не можешь придумать свежую метафору, то лучше обойтись вообще без метафоры.

Но все это мелочь и чепуха! Потому что интересным крупное эпическое произведение делают вовсе не метафоры, не «оригинальности» и не эксперименты с языком. А яркие, живые персонажи и убедительный нарратив. Или автор умеет рассказывать историю, создавая свой мир, в который хочется погрузиться, или не умеет. Или писатель – волшебник, или он просто не своим делом занимается. Гузель Яхина – прирожденная волшебница. И какая разница, какие средства она использует, чтобы загипнотизировать читателей

ПээС. Кстати, разоблачительный или осуждающий пафос, присущий «перестроечной» литературе, в романе «Зулейха открывает глаза» отсутствует, к моему великому удовольствию, напрочь».

Самая главная награда романа

Гузель Яхиной «удалось написать потрясающую историю, в которой национальное татарское тесно переплетено с общечеловеческим. В утверждении простой истины о том, что «человечество живо одною круговою порукой добра», ей удалось подняться на немыслимую художественную высоту. Не случайно книга не оставляет равнодушным ни одного читателя» – а это мнение Веры Костровой, корреспондента «Учительской газеты».

Цитата из рецензии Александра Котюсова (журнал «Дружба народов», №10, 2015):

«Имя Симург переводится как «тридцать птиц». В татарском варианте оно звучит как Семруг.

Гузель Яхина рассказала нам легенду. По-своему, по-женски, по-татарски. Легенду длиною в роман. О тридцати переселенцах, переживших сотни других, проделавших тяжелый и опасный путь. Путь от Казани до маленького никому неизвестного поселка, расположенного на высоком берегу реки Ангары. Поселка, которого в далеком 30-м году прошлого века не было на карте, – они построили его и назвали Семрук. Хотели «Семь рук», правда. Мол, на четверых главных работников семь рук всего, один инвалид. Да машинистка ошиблась, допустила опечатку, и пошла бумага по инстанциям. Семрук и Семрук. Не переименовывать же. По-татарски почти как имя царицы птиц.

«Зулейха открывает глаза» – книга, пронизанная болью за нашу страну. Роман, каждая строка которого полна страданий, оставляющих в душе глубокий след – до невольных, непрошенных слез. Таких книг в современной литературе – по пальцам пересчитать».

В публикациях мы поискали причины столь стремительного взлета. Находили какие-то подробности, которые могли объяснить, почему девушка из Казани без всяких покровителей в родном городе и Москве изумила читающую публику.

Гузель Шамилевна Яхина родилась в 1977 году в Казани. Папа – инженер, мама – врач. Училась она в школе №131, а в этой школе, как известно, учат больше любить физику и математику.

Она жила в центре Казани, в десяти минутах от дома Василия Аксенова. Это, пожалуй, единственное, что могло остановить ее внимание на литературе. И еще – один из ее дедушек был невероятным рассказчиком и сказочником. «Во мне заговорили его гены», – предположила она в одном из интервью.

Она могла стать художницей (училась в специальной школе), учителем иностранных языков (имеет соответствующий диплом) или до конца жизни работать в сфере массовой коммуникации. Но теперь скорее всего станет профессиональным литератором. Если эта профессия сможет ее прокормить.

В Музее изобразительных искусств РТ юная ученица художественной школы проводила многие часы, копируя полотна мастеров или помогая дедушке оформлять его персональную выставку деревянной скульптуры. Дедушка, преподаватель немецкого языка по профессии, в свободное от работы время увлекался резкой по дереву, создавая из обычных коряг птиц, зверей, людей.

Гузель получила профессию учителя иностранных языков, но в школе не работала. Когда в 1999 году переехала в Москву, думала о работе переводчика. А работала в сфере рекламы и маркетинга.

По ее словам, Москва стала ее родным домом, хотя в Казани она по-прежнему бывает часто и с удовольствием.

Чтобы лучше понять бабушку

По словам Яхиной, сочинять она начала уже «взрослой», опубликовала в литературных журналах два рассказа – «Мотылек» и «Винтовка».

Как мы и предполагали, ничего сразу, вдруг не получается. В своих беседах с журналистами Яхина рассказывает:

– Я с детства писала всё, что только можно: стихи, сказки, пьесы. Для себя, «в стол». Но когда доходишь до определённого возраста, понимаешь, что нужно либо идти дальше, либо оставить всё это насовсем. Решила, что одну книгу, но издать все же надо – не важно как, хотя бы даже самой. Вот так и родилось решение написать роман.

– Серьезно думала над тем, чтобы идти во ВГИК на сценарный, это была моя мечта. Закончила педагогический институт – по диплому я учитель немецкого языка, но не работала по специальности совсем, стала переводчиком, переехала в Москву, появилась семья, ребенок. Когда ребенок подрос, все-таки задумалась над тем, чтобы вернуться к мечте и закончила Московскую школу кино, только что получила диплом. Хотелось сделать хоть один роман. Ну и вот, написала.

Идея дебютного романа «Зулейха открывает глаза» вызревала в ней два года, на написание ушло восемь месяцев. Тему подсказала история бабушки писательницы:

– Ей было семь лет, когда ее семью раскулачили и отправили на Ангару. Эти временные рамки, 1930-1946 годы, повторяются в романе.

Таких личных историй у нас – сотни тысяч, есть гораздо более драматичные. И книг немало, талантливых, хороших, сильных, не только романов, но и воспоминаний. Но они чаще всего оставляют молодежь равнодушными.

Почему именно эту тему выбрала Гузель? Не может быть, чтобы она не хотела стать известной.

Сегодняшняя молодежь если и осмысляет то, что произошло с нашей страной, то с воинственным неприятием, даже не пытаясь понять истинные причины происходивших событий. Откуда такой интерес к прошлому у Яхиной?

Вот как отвечает на вопрос корреспондента «Российской газеты» сама Гузель:

– У нас были очень непростые отношения с бабушкой. У нее был железный характер, сибирский. Мне хотелось лучше понять ее, разобраться в том, как этот характер сложился. Для этого и написала книгу.

Ее спросили, почему Зулейха – не маленькая девочка, а уже взрослая тридцатилетняя женщина с очень тяжелой судьбой?

– Я просто чувствовала, что хочется написать про переселенцев. Стала перебирать варианты: про кого эта история могла бы быть, какими могли бы быть герои. Сначала вообще хотела сделать главную героиню гораздо старше – чтобы в Сибирь поехала 40-летняя бабушка с внучкой: тащила бы ребенка с собой, спасала, воспитывала. Потом передумала, переиграла.

Мне показалось, что нужный возраст – 30 лет, когда человек еще способен измениться. Так появилась относительно молодая героиня. И роман начался с одной сцены: Зулейха стоит перед огромной картой и медленно осознает, что гигантская карта – это вся ее страна; а сама она – маленькая песчинка, где-то на этой карте. Эта сцена в романе есть. От этой сцены – назад и вперед по ходу действия – стали развиваться, разворачиваться какие-то события. Но отправная точка – маленькая женщина и большая карта. Этой женщине 30 лет, она уже не девочка, но еще и не взрослая, зрелая женщина, в переломный момент судьбы.

Сначала был сценарий

В этом фрагменте интервью – разгадка успеха. Вовсе не случайного успеха. Гузель довольно профессионально отнеслась к творческому труду. И в этом наверняка сказались и ее интерес к профессии сценариста, и учеба в Московской школе кино, на сценарном факультете.

– Сначала я прописала историю Зулейхи как сценарий. Пыталась сразу писать как роман, но это сложно сделать, не имея опыта. Долго мучилась с первыми главами и поняла, что сперва нужно построить историю на уровне сюжета, чтобы элементарно понять, где она начинается, куда движется и чем заканчивается.

А персонажи возникали, вырастали сами – по ходу развития истории. Этих персонажей было поначалу больше, чем нужно, они все множились, мешали друг другу, и кого-то пришлось не пустить в роман…

Каждый раз, когда появляется новый герой, интуитивно чувствуешь, органичен он истории или нет, а также – куда он будет двигаться. Скажем, Игнатов, который по ходу истории из палача превращается в жертву. Я сперва не думала, что между ним и Зулейхой что-то может возникнуть, но когда поместила их в обстоятельства, стало очевидно: их сближение неизбежно.

Корреспондент газеты «Республика Татарстан» попросил Гузель коротко представить свой роман. Вот как она ответила на этот вопрос:

– Сложно в двух словах передать смысл романа. Я писала в книге о разных вещах: о раскулачивании, об отношениях мужчины и женщины, о положении женщины в традиционном мусульманском мире и в советском пространстве, о женской и материнской любви, о кровных родственных и дружеских связях, о ГУЛАГе и возможности счастья внутри его стен. А также – о ценности человеческой жизни.

Вижу, что читателей в моем романе волнуют разные вещи. Кто-то увидел в «Зулейхе» историю освобождения восточной женщины, кого-то больше взволновала история полусумасшедшего профессора медицины Лейбе, кому-то был интересен женский взгляд на ГУЛАГ, кто-то благодарен за национальный колорит, обращение к фольклору.

По мнению Веры Костровой, корреспондента «Учительской газеты», роман «Зулейха открывает глаза» отличается от всех прочих, тематически ей близких, – утверждение спасительной роли КУЛЬТУРЫ.

– Мысль об этом звучит в романе (и особенно в финале) очень сильно. Меня это поразило, ведь Вы еще молоды. Привел ли Вас к этому жизненный опыт или бОльшую роль сыграл опыт читательский?

– Спасибо большое за глубокое размышление. Тему культуры как спасительного элемента я не задумывала, по крайней мере, сознательно. Скорее, спасением были друг для друга сами поселенцы – люди. В глухой тайге, на грани жизни и смерти, слетает все наносное, несущественное – религиозные предубеждения, социальные и национальные предрассудки. И человек остается наедине с человеком. Я писала книгу об этом.

– Да, это очень важная мысль: на берегах Ангары Зулейха начинает понимать, что там, где она оказалась, ни духи, которых она всю жизнь уважала, ни Аллах, которого считала властелином жизни, ей не помогут, не помогут известные с детства заповеди и табу. Надежда героини только на людей, которые рядом с ней. Это производит глубокое впечатление.

– А еще я писала о том, каким горьким может быть счастье. Да, переселенцы жили в нечеловеческих условиях, особенно поначалу. Да, они были оторваны от родных мест и близких людей. Да, они страдали. Но при этом наверняка у них случались и моменты радости – они обретали новых друзей, рожали и растили детей, любили друг друга. И это было счастье, пусть горькое.

Историей заразил школьный учитель истории

Журналистка «Учительской газеты» не могла не задать вопросы по «ведомству» педагогики:

– Ваших учителей и вузовских преподавателей Вы бы сказали спасибо сегодня?

– Мне повезло учиться в очень хорошей школе – №131 города Казани. У нас был необыкновенно сильный преподавательский состав. Особое «спасибо» хочется сказать двум педагогам.

Наш учитель истории, Владимир Владимирович Ленский, новатор, педагог по призванию, заразил многих из нас любовью к истории, в том числе и меня. Только сейчас, по прошествии без малого двадцати лет, я понимаю, насколько нам повезло с ним. На уроках мы занимались по системе опорных сигналов Шаталова; не помнили, как выглядит учебник – весь материал Владимир Владимирович подготавливал и давал нам сам; на контрольных работах от нас требовалось не воспроизводить учебный материал, а рассуждать – мы хватали «двойки», сердились, а в конце концов, все же пытались размышлять...

Иногда целый урок посвящался чтению – мы просто читали вслух отрывки из художественных произведений о Григории Распутине, Революции, Гражданской войне.

Учительницу русского языка и литературы Викторию Альбертовну Куприянову помнят, наверное, все, кто у нее учился. Ее уроки литературы запомнились мне необыкновенным ощущением свободы. У нас всегда был выбор: каждый сам решал, какое стихотворение того или иного поэта выучить (а ведь для этого нужно было прочитать хотя бы несколько стихов автора), какую взять тему для сочинения («в ассортименте» предлагались свободные темы; однажды даже писали продолжение пьесы «Ревизор» Гоголя).

Насколько я знаю, Владимир Владимирович и Виктория Альбертовна преподают в школе №131 до сих пор.

А два самых главных учителя в моей жизни – это, конечно, бабушка и дедушка. Они оба были педагогами, работали в школе села Богатые Сабы и похоронены там же, на родине. Бабушка Раиса Шакировна Шакирова преподавала русский язык и литературу (кстати, в свое время учила нынешнего главу Татарстана Рустама Минниханова). Дедушка Гильмутдин Шакирзянович Гилязиев преподавал немецкий язык. Приятно было узнать, что в школе в Богатых Сабах есть небольшой музей, и один из его стендов посвящен моим бабушке и дедушке. Их все очень любили и уважали. Сама я пошла по стопам дедушки – окончила Казанский педагогический институт, отделение немецкого и английского языков.

«…в романе я ничего не придумала…»

Далее фрагмент из беседы с корреспондентом «Российской газеты» Клариссой Пульсон:

– Неожиданно гармонично получился светлый финал.

– В такой истории нельзя было делать хеппи-энд, но и заканчивать на трагической, безрадостной ноте, отпускать читателя с чувством опустошенности тоже нельзя. Финал пришел сам. Когда очень долго варишься в истории, многое получается само собой.

В вопросах журналистки хорошо просматривается ее личное отношение к роману и ее героям. Еше несколько фрагментов из ее беседы с Гузель Яхиной.

– Первая глава – о жизни Зулейхи в доме мужа – самая сильная в романе, от нее сносит крышу. Здесь есть мотив, которого прежде раньше ни у кого из писавших о 30-х годах и репрессиях, не было: в какой чудовищной реальности существовала эта женщина. Получился неожиданный эффект – ссылка и последующая жизнь не намного страшнее, чем то, домашнее бытие, полное привычных унижений и несправедливостей.

– По большому счету эта традиционная деревенская жизнь подсмотрена мною в доме бабушки и дедушки. Они были учителя, сельская интеллигенция, но жизнь вели совершенно крестьянскую. В детстве я много времени проводила с ними, наблюдала их общение. Дедушка любил бабушку. Тем не менее, в доме всегда была тема мужчины и тема женщины. Без дедушки никто не начинал есть за столом, к примеру. Дедушка всегда сам резал хлеб и раздавал его. Дедушка делил и раздавал мясо. Это не признак унижения женщин, но подчеркивает патриархальную роль мужчины. И в романе я ничего не придумала, просто вспомнила, как это было в доме бабушки и дедушки, чуть-чуть усилила акценты, гуще положила краски.

А это фрагмент из беседы с казанской журналисткой Ольгой Туманской:

– Деревня Юлбаш, в которой происходят события первой главы, реальная?

– Она придуманная. Я расположила её к востоку от Казани, где‑то в Сабинском районе. Юлбаш происходит от татарских слов «юл баши», то есть «начало дороги». Она и есть символичное начало дороги – история Зулейхи начинается в тот момент, когда её увозят из родной деревни.

– А сама Зулейха – персонаж биографический?

– Не совсем. Я взяла тему из истории нашей семьи. Моей бабушке было всего 7 лет, когда её родителей раскулачили. Она проехала в санном караване с другими ссыльными до Казани, затем в вагоне-теплушке до Красноярска, а далее на барже до места ссылки – таёжного трудового поселка ПитГородок, где прожила 16 лет. Я опиралась на географический путь, который проделала бабушка и тот же самый временной период с 1930-го по 1946 год. Зулейха – вымышленный и тщательно продуманный литературный персонаж. Но жизнь бабушки, конечно же, послужила толчком к изучению темы раскулачивания и кулацкой ссылки.

В интервью «Республике Татарстан» Гузель уточняет:

– Не могу сказать, что бабушка стала прототипом Зулейхи. Да, у моей героини есть пара внешних черт, позаимствованных у нее, – небольшой рост, хрупкость, зеленые глаза – вот, пожалуй, и все. В отличие от покорной, забитой Зулейхи, моя бабушка обладала стальным характером, говорила по-русски лучше, чем по-татарски, причем с крепким сибирским оканьем. Образ Зулейхи – это все-таки плод моего художественного воображения, литературный персонаж.

Она вспоминает персонаж с необычным именем – Упыриха. Она единственная имеет прототип – прабабку, у которой был крутой деспотичный нрав.

– Знаю ее только по рассказам родных и истертой фотографии: сидит слепая старуха в повязанном по брови платке. Конечно, она никого не убивала, не морила голодом, как свекровь Зулейхи в романе, но именно она дала толчок к созданию образа страшной столетней старухи. Все остальные персонажи выдуманные.

Критики и читатели спорят: кто‑то считает, что книга о любви, кто‑то видит в ней прежде всего исторический контекст. А вот как считает сама автор:

– В первую очередь это история преображения Зулейхи – путь от забитой крестьянки до свободной женщины. Это главная тема романа, которая отражена даже в названии. На днях меня спросили: «Не является ли такая эмансипация героини своеобразным плюсом, в какой‑то мере оправданием сталинского режима?». Чушь, конечно…

Еще одна награда - премия «Звездный билет», которую Гузель Яхиной вручили в Казани на последнем фестивале «Аксенов-фест»

Судя по всему, внучка много говорила с бабушкой. Возможно, во время этих разговоров и вызрела тема большого повествования, а, может, Гузель узнавала подробности уже профессионально, когда появился замысел. Вот ее рассказ о бабушке:

– Бабушку мою звали Раиса Шакировна, ее родная деревня – Зюри, в Сабинском районе Татарии. Бабушке было 7 лет, когда родителей раскулачили и всю семью сослали на Ангару. Высадили на пустом берегу, в глухой тайге.

Сначала жили в землянках, потом отстроили себе дома, работали на Аяхтинском золоторудном комбинате. Это был не лагерь, а трудовой поселок, назывался Пит-Городок. Стоял он на реке Большой Пит – притоке Ангары.

Когда подплываешь к этому месту по Ангаре, поселочек, стоящий на высоком пригорке, очень красиво отражается в реке, очень похоже на древнерусский былинный град. Отсюда, как рассказывала бабушка, и название – Городок. В Пит-Городке бабушка прожила 16 лет.

С 1946 года поселенцам постепенно начали выдавать разрешения на возвращение – и она вернулась в родные края. Ей исполнилось тогда двадцать три года, она успела в Сибири закончить педагогический техникум.

Так получилось, что старшая сестра бабушки в начале сороковых годов сбежала из Пит-Городка, попала на фронт, стала зенитчицей и вернулась в родные края уже героем войны – она и позаботилась о младшей сестре, ходатайствовала о ее возвращении на родину.

После приезда из Сибири бабушка долго работала учительницей начальных классов в школе областного центра – села Богатые Сабы.

Кстати, вчера я как раз вернулась из поездки оттуда: в рамках проекта «Большая Книга в провинции» была в Татарстане на встрече с читателями. Собралось очень много людей, половина – бабушкины ученики, сейчас уже сами – люди преклонного возраста. Вспоминали бабушку, некоторые плакали.

– Дома тема раскулачивания обсуждалась?

– Не то, чтобы активно обсуждалась, но и не замалчивалась. Бабушка говорила о сибирском периоде жизни нечасто, под настроение.

О чем вспоминала чаще всего?

– Как на ее глазах утонула баржа с поселенцами. Она с родителями была на второй барже, которая шла следом...

Я запомнила из ее сибирских рассказов какие-то самые яркие моменты: как они с другими детьми мыли золото в притоках Ангары, например. Бабушка подробно описывала всю технологию: как брали войлочные прокладки, как вкладывали их в многослойные деревянные решетки… И, просидев целый день в ручье, в холодной воде, намывали несколько крупинок золота, несли их сдавать и таким образом выполняли план. Или как бегали по утрам в школу.

Школа была в соседнем поселке, за несколько километров от Пит-Городка. Ребятишки бежали туда – темным зимним утром, по глухому лесу, страшно боясь волков, которые могли выскочить из леса.

У бабушки тогда была плохая обувь – и она время от времени снимала шапку с головы, согревала ноги, потом снова надевала шапку на голову и бежала дальше...

Жалею, что не записывала ее воспоминания на диктофон – она рассказывала вещи, которые невозможно придумать. Знаете, что еще удивляло? В ее рассказах не было горечи, скорее что-то светлое, даже радостное.

– Это же детство, юность...

– А еще друзья, которых она считала ближе родных. Население Пит-Городка было многонациональное. Люди варились в общем котле на поселении 16 лет. После постановления 1946-го года многие разъехались, кто-то так и остался в Пит-Городе, укоренившись.

И потом всю жизнь бывшие питчане общались, переписывались, ездили в гости друг к другу и встречались – там, в поселке на Ангаре. Бабушка очень жалела, что по семейным обстоятельствам не смогла приехать на последнюю такую встречу в 1980-м году.

– Посмотреть живьем удалось?

– Нет. Пит-Городок существовал до 1994 года, а потом исчез с карты. Аяхтинское золоторудное месторождение иссякло, Советский Союз распался – никому не было дела до крошечного поселка, окруженного тайгой. И сейчас это заброшенное место.

Нашла фотографии в интернете, последняя датирована 2005 годом: туристы проезжали мимо на байдарке, увидели развалины и остановились сфотографировать. Это уже практически съеденное тайгой пространство, разрушенные дома, полуистлевшие срубы, через которые проросли деревья…

Книга изобилует подробностями татарского быта. Гузель спросили, изучала ли она этнографический материал. Ведь автор – житель городской. Вот как она ответила:

– Не могу сказать, что специально что‑то изучала. Просто я выросла в семье, где соблюдались татарские традиции. Дом бабушки и дедушки находился в черте Казани, при этом жизнь в нём текла совершенно деревенская. Там я проводила много времени. И все национальные детали, фольклорные элементы взяла при написании романа из воспоминаний. Все эти детали известны нам, живущим в Татарстане и выросшим в двух культурах – русской и татарской.

В газете «Республика Татарстан» Гузель рассказала, что многие персонажи: светило медицины Лейбе, художник Иконников, красноордынец Игнатов, партийцы Бакиев, Кузнец, сложились у нее в процессе работы с архивными документами, мемуарами.

– В частности, погрузиться во времена раскулачивания и репрессий мне помогли книги сотрудника Института российской истории Виктора Николаевича Земскова. Последние 25 лет он занимался проблемой советских переселенцев, написал об этом несколько замечательных книг. Я благодарна ему за преданность этой теме, оказанную мне помощь. К сожалению, Виктор Николаевич ушел из жизни весной этого года.

Много времени я провела на сайте Сахаровского центра – читала мемуары, воспоминания переселенцев. Это очень тяжелое чтение, настоящий душевный труд. Но это помогло не только лучше почувствовать то время, но и переосмыслить настоящее.

«Лишь одно издательство ответило мне сразу. Отказом»…

Но написать роман – еще не значит издать. И тут наша землячка прошла, что называется, огни и воды.

Поскольку в литературном мире Гузель Яхина была чужаком, обращения в несколько издательств не имели успеха. Тогда Гузель решила, что сломать лед поможет публикация отрывка в каком-нибудь альманахе, и опубликовалась в журнале «Сибирские огни». Но издатели по-прежнему не желали иметь дело с новичком. Помогло счастливое знакомство с авторитетным переводчиком и писательницей Еленой Костюкович, которая отдала рукопись Елене Шубиной, заведующей редакцией «Современная русская проза» издательства «АСТ».

Далее фрагмент из интервью, которая взяла казанская журналистка Ольга Туманская:

– Как вам удалось попасть к такому легендарному редактору, как Елена Шубина?

– Это большая удача. Шубина – редактор действительно легендарный, и я даже в самых своих смелых мечтах не могла предположить, что буду у неё публиковаться. Но это не моя заслуга. Поначалу я старалась пристроить «Зулейху…» самостоятельно, пыталась работать с издательствами напрямую. Составила список тех издательств, кто может заинтересоваться книгой, писала им в соответствии с требованиями, указанными на сайтах, – отправляла рукописи, куски текстов... Лишь одно петербургское издательство ответило сразу. Отказом. За это им большое спасибо – во всяком случае, они среагировали быстро и однозначно. Отклика от других я так и не получила. Думаю, они сегодня просто завалены «самотёком», поэтому моя рукопись затерялась. Я поняла, что этот путь бесперспективен.

Стала искать в литературной среде знакомых и случайно вышла на Елену Костюкович. У неё есть своё литературное агентство, она взяла меня к себе. Мне, как начинающему автору, это очень помогло – дело сразу пошло быстро.

Одно из интервью начинающего писателя так и называется: «Гузель Яхина: «Лишь одно издательство ответило мне сразу. Отказом»…

Высшая похвала из всех возможных

Книга появилась позднее. Сначала был сетевой вариант.

Борис Акунин, как узнала Гузель из Фейсбука, прочёл ее роман по совету жены и решил написать пост. Конечно, похвала мэтра вдохновила. Прекрасную рецензию на книгу написала Людмила Улицкая. Как сообщила журналистам Гузель, Улицкой роман отправили из литературного агентства – она об этом даже не знала.

Это были не дежурные слова известного мэтра современной российской словесности, это была попытка понять, почему так интересен оказался роман простым читателям. Они, используя соцсети, распространили весть о нем по всему русскоязычному интернету.

– Когда мне сказали, что текст прочитала сама Улицкая и он ей понравился, была очень взволнована. Все её книги стоят у меня на полке, я на них выросла, и получить такой отзыв от Улицкой для меня – высшая похвала из всех возможных.

Улицкая назвала роман «великолепным дебютом». По ее мнению, он обладает главным качеством настоящей литературы – попадает прямо в сердце.

Теперь все обратили внимание на роман Гузель Яхиной. Наверняка отбоя нет от предложений его издать. Татарское книжное издательство обещает издать роман Яхиной на татарском языке.

Можно смело работать над новым романом. С ним уже не придется мыкаться по издательствам.

Начались творческие встречи

Завершить представление романа «Зелейха открывает глаза» хочется тремя отзывами из интернета. Нам они показались самыми искренними и точными.

evangelina:

«Скрыл от премудрых и открыл детям и неразумным...»

Почему-то именно эти слова приходили чаще всего при чтении романа Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». «Неразумная», иначе говоря, «мокрая курица» – это тридцатилетняя татарочка, забитая, робкая, несчастная мать, потерявшая четырех дочерей, трепещущая перед мужем и свекровью.

День ее бесконечен. Радости в жизни не видела никакой. На дворе 1930 год, скоро надо пахать и сеять, а Красная Татария не выполнила план по уничтожению кулачества как класса... Читать по-русски Зулейха не умеет. Лицо с усами щеточкой где-то видела, но не знает, кто это. Зато очень хорошо знает всех домовых и духов-покровителей: для спокойствия дочерей, умерших в младенчестве, для животных, для бани...

Можно сказать, что это яркий образчик такового вот темного, первобытного, дремучего сознания. Однако автору интересна именно она, а не представители уцелевшей интеллигенции (доктор Лейбе или Иконников).

Она абсолютно послушна всем: мужу, «красноордынцам», даже Упыриха (свекровь) в следующие шестнадцать лет жизни имеет над ней власть, появляясь в сознании где-то между сном и явью. Она «открывает глаза», когда надо выжить и защитить родившегося в Сибири сына. Она стала похожа на образ с плаката «Родина-мать зовет». В конце романа ей 46 лет, сына она отпустила...

В аннотации к роману указано, что автор, Гузель Яхина, учится на сценарных курсах. Это чувствуется. Ситуации, персонажи – все показано через зрительный образ, есть даже образы-рифмы.

Вот самая дорогая вещь в доме мужа Зулейхи, богатого крестьянина Муртазы, – его кафтан. Дивный, расшитый, великолепный.

Вот профессорский мундир доктора Лейбе. Доктор не знает, что мундир молью траченый, потому что уже ничего не знает, он сумасшедший уже десять лет.

Вот каракулевая шуба муллы. Мулла умрет в оскверненном храме.

Вот шляпка с перышком петербургской барыни Изабеллы, забытая в скотском вагоне. Вот так будут гореть «Дело» и метрика Юзуфа, которые Игнатов сожжет в печке.

… Благодаря чему люди выживают? Почему сразу погибают лучшие из лучших? И Бог, точно ли Он забыл всех?»

Солнышко Лучистое (@skerty) написала рецензию3 января 2016:

Бывает ровной не всегда дорога,

На ней встречаются и камни, и ухабы…

Невероятная книга…для меня это прекрасное открытие года. Очень давно у меня не было такого, что даже на сон не хочется отрываться, появляется такая неутолимая жажда узнать, что же будет дальше. А после прочтения лежишь, смотришь в потолок и такая пустота в душе, что уже знаешь финал, знаешь всю историю и хочется каждому встречному говорить об этой книге…

В первой главе нам рассказывается о тяжелой жизни татарки Зулейхи, бедная, маленькая, затюканная женщина, которая не может слово сказать ни тиранке свекрови (не зря ее прозвали Упыриха), ни супругу (маменькин сынок). Роль служанки, потеря детей… не понимаю, откуда брались силы у Зулейхи все это выдерживать.

А дальше еще труднее, настоящая каторга, дикий голод, холод, бесконечная борьба за жизнь. Удивительно, что люди не ожесточились, не винили жизнь, а просто боролись и брели вперед.

Несмотря ни на что, Зулейха испытала женское счастье.

Нет…это какое-то книжное безумие, после прочтения в голове моей сумбур. В очередной раз понимаешь, насколько счастлив, что есть крыша над головой и не голодаешь.

Читайте, думаю мало кто останется равнодушным.

И да не встретятся нам на пути всякие Упырихи! :)

Регина (@regina1)

Думаю, если бы не несколько положительных рецензий за короткое время появившихся на ридли – я бы никогда не обратила внимание на эту книгу. И очень многое потеряла бы! А уж увидев, что писательница из моего родного города, а главная героиня – представительница не чужой мне национальности, поняла, что надо читать.

Это книга о тех людях, которых государство насильно переселяло в Сибирь, в глухую тайгу. Книга о страшном времени, когда человеческая жизнь не стоила и гроша. Когда любого могли обвинить в страшных преступлениях и ни у кого не было гарантий в завтрашнем дне.

Главная героиня – Зулейха, всю жизнь полностью подчинявшаяся другим людям и зависимая от них, вынуждена начать отвечать за себя и за свою жизнь. Со временем она отбрасывает предрассудки, которые составляли всю ее жизнь и учится жить в новых условиях.

Во время чтения понимаешь насколько люди сильны духом и насколько велика их любовь к жизни. Понимаешь, что человек может приспособиться к любым условиям и везде найти частичку счастья.

Книга невероятно пронзительная и сильная. Я уже рассказала о ней близким и друзьям с надеждой, что они найдут на нее время.

Очень надеюсь, что Гузель Яхина не ограничится этим великолепным дебютом и будет творить дальше.

В одной из публикаций, посвященных новому роману, я нашла мысль, которая, на мой взгляд, наиболее точно формулирует причину успеха романа молодого литератора:

«Главный феномен романа в том, что писался он о страшных временах коллективизации и раскулачивания, а получился в итоге – о любви и обретении себя в совершенно непригодных к этому условиях» (https://irl.by/art/literature/zulejha-otkryvaet-glaza.html).

Мне кажется, в последние годы мы стали больше ныть, валя все свои беды на внешние обстоятельства. А когда у нашей страны не было этих внешних обстоятельств, может, во время Великой Отечественной войны жить было проще, или после нее, когда поднимали разрушенные города и села?

Мама, вспоминая свою жизнь, часто говорит об одном и том же – как хорошо жилось! Это в ее-то годы? Одно из самых ярких ее воспоминаний – конец рабочего дня, они возвращаются с поля на телегах домой и поют. Поют!!! Усталые, полуголодные, зная, что в деревне их ничего хорошего не ждет!

Я так и не нашла четкого ответа на вопрос, что хотела сказать Гузель своим романом. Хочется думать, что писала она именно об этом – «о любви и обретении себя в совершенно непригодных к этому условиях».

Как известно, в прошлом мы всегда ищем ответы на вопросы дня сегодняшнего. Что делать, если условия для жизни на Земле почти всегда - непригодные...

 С публикациями о романе «Зулейха открывает глаза» и ее авторе – Гузель Яхиной

знакомилась Любовь Агеева

Вы можете прочитать роман по адресу: https://bookmate.com/books/PLxGSPTE

Фото из интернета