Кинофестиваль как форма проката немассового кино

07 сентября 2017 года

7 сентября 2017 года на вопросы журналистов в пресс-центре XIII Казанского международного фестиваля мусульманского кино отвечал киновед и культуролог, доктор искусствоведения Кирилл Разлогов.

На фестивале он работает в составе основного жюри, возглавляя секцию киноведов и кинокритиков.

– На самом деле, на этом фестивале два жюри киноведов и кинокритиков: одно – это скорее пресса, другое – Гильдия киноведов и кинокритиков, поэтому у нас свой приз – «Слон» – за лучший фильм. И будем ориентироваться, скорее всего, на двух «Слонов»: одного за полнометражный фильм, другого – за короткий метр. Но это как карта ляжет.

У нашего жюри особая задача: мы по идее втроем должны посмотреть всю программу, то есть 50 фильмов. Смотрим параллельно в двух залах, каждый из нас отбирает от одной до трех картин, которые, с его точки зрения, заслуживают премии. И эти отобранные фильмы будем смотреть все трое, тогда и сформируем объективное суждение, – рассказал Кирилл Разлогов.

Отвечая на вопрос о значении кинофестиваля как такового, эксперт вспомнил ситуацию ХХ века:

– Когда я был молод, фестивалей было мало, я их могу перечислить по пальцам руки. Первый фестиваль был в Венеции с 1932 года, вторым стал Московский, далее – Каннский, Карлововарский, Берлинский – вот практически и все. При таком небольшом количестве фестивалей сам факт попадания фильма в конкурс и уж тем более получение приза было могучим фактором рекламы вплоть до конца 1960-х годов.

Прокат был единым, то есть фильмы, которые сейчас называются фестивальными, вполне могли попасть в широкоэкранный прокат. Картины завоевывали премии и становились чемпионами проката, как, скажем, «Сладкая жизнь» Федерико Феллини.

С 70-х годов ситуация изменилась: Голливуд перехватил пальму первенства, переформатировался из кино американского в кино планетарного масштаба, стал существовать над фестивалями и минуя их. «Сжался» кинопрокат, и резко возросло количество фестивалей, их с каждой секундой становится больше. И для того кино, которое называется фестивальным (высококачественное повествовательное), места в прокате остается все меньше.

Прокатное кино все больше становится трюковым. В этом плане пророчество Сергея Эйзенштейна про «монтаж аттракционов» сбывается. В кинотеатрах, которые сейчас стали по преимуществу мультиплексами в торговых центрах, наблюдается концентрация довольно высокобюджетных трюковых фильмов. Для фильмов другого рода остаются специализированные кинотеатры, которых очень мало во всем мире. И картины, получающие призы на фестивалях, редко выходят в прокат или вообще там не появляются, но они попадают в такой фестивальный круг, – констатировал Кирилл Разлогов.

По мнению киноведа, фестивали превратились в аналог проката, который раньше назывался «искусство эксперимента», а повествовательные конструкции ушли на телевидение, благодаря престижности сериалов. Для фильмов, которые обладают высокой художественной ценностью и ориентированы на определенную аудиторию, фестиваль сегодня становится единственной возможностью и способом распространения, помимо Интернета.

На пресс-конференции прозвучал вопрос об отношении к так называемым запретным элементам в кино, в частности, сценам насилия, которые в случае с Казанским фестивалем мусульманского кино закрыли путь в конкурсную программу ленте ««Горящие птицы», произведенной в копродукции Шри-Ланка-Франция-Нидерланды-Катар (режиссер Санджива Пушпакумара). Несмотря на то, что фильм «Горящие птицы», созданный в 2016 году, уже демонстрировался на фестивалях Busan IFF, Tokyo Filmex, Rotterdam, Goteborg, получил специальный приз жюри в Токио.

Стоит пояснить эту ситуацию. Выступая на первой пресс-конференции фестиваля 2017 года, руководитель отборочной комиссии Сергей Леонтьев сообщил, что эта картина не отвечает главному критерию Казанского фестиваля мусульманского кино, которым руководствуются эксперты при отборе: в фильме представлены откровенные сцены, а также демонстрируются сцены убийства и насилия.

Рассказывая о закулисье работы отборочной комиссии, программный директор фестиваля Альбина Нафигова отметила, что все эксперты смотрят фильмы отдельно друг от друга и выносят вердикт до обмена мнениями, лишь потом имеют место киноведческие споры.

– Иногда может видеться некоторая «неровность» в конкурсе. Надо учитывать, что конкурс складывается, исходя из уровня кинематографической работы, таланта авторов, тематики фильма, свежести картины. Мы стараемся показать максимально широкую панораму того, что сейчас происходит в мусульманском мире, учитывая силу экспансии мусульманской культуры в те страны, где еще лет 30 назад ее не было, – отметила Альбина Нафигова.

– Кино казанского фестиваля – это кино гуманное, светлое, то, которое ведет к добру, совершенствованию, свету. Очень здорово, что наш кинофестиваль имеет четкую и конкретную политику и позиционирование.

Картина же «Горящие птицы» – это достаточно жесткое кино о безысходности, в котором есть откровенно показанные сцены физиологического свойства. Это рассказ о женщине, которая после смерти мужа должна прокормить восьмерых детей и свекровь. Работа на каменоломне, скотобойне и в публичном доме, голодные обмороки детей, домогательства и насилие, презрение и ненависть окружающих – такова череда «кругов ада» жизни героини. А парадигма восприятия картины как сужающаяся воронка, которая словно затягивает и зрителя вместе с героиней, уводя в беспросветную бездну безнадежности.

И все очень грамотно выстроено с точки зрения воздействия на зрителя, – высказала экспертное мнение член отборочной комиссии фестиваля киновед Адиля Хайбуллина.

– Из года в год на наших пресс-конференциях звучит вопрос, чем фестиваль мусульманского кино в Казани отличается от иных кинофорумов. Наверное, тем и отличается: о войне можно прокричать, а можно сказать шепотом, но так, что пронзит до глубины сердца, – сказала при обсуждении фильма программный директор фестиваля Альбина Нафигова.

 Мы стараемся отобрать фильмы, которые используют сильные, но при этом филигранные инструменты раскрытия темы. Бывает, что ведем диалог с режиссером и выясняем, есть ли версия для мусульманских фестивалей. Иногда такая версия есть.

«Жесткие» фильмы – это не табу Казанского фестиваля мусульманского кино, это его концепция. «Горящие птицы» – тяжелый фильм для нашего фестиваля.

Тем не менее, отборочная комиссия включила картину «Горящие птицы» во внеконкурсную программу «Индостан на стыке культур».

Понятно, что фильм о тяжелой жизни не может быть легким. Но те, кто видел эту картину, подмечают, что сцены с насилием не просто есть (их можно найти и в некоторых других фильмах фестиваля мусульманского кино), они смакуются режиссером и оператором. Это и сыграло решающую роль.

Зрителей в зале во время показа картины было немного. Взрослая аудитория подобное кино не любит, а молодые зрители, судя по заполняемости залов, фестиваль мусульманского кино не очень-то признают. На показах в основном люди старшего и даже преклонного возраста.

– С этим нужно уметь жить, – сказал Кирилл Разлогов на пресс-конференции, имея в виду сцены насилия, чем удивил некоторых журналистов. Оказывается, нецензурная лексика его тоже не смущает.

– Вот, скажем, нецензурная лексика, попавшая под запрет у нас в стране. Каким-то образом эту проблему решают, причем с ущербом для художественного качества картины. Если мы имеем дело с мусульманским или православным фестивалем, они имеют право устанавливать те законы и нормы, которые важны для их культуры.

У нас был случай с одним фильмом на Московском кинофестивале, который попадал в категорию запретных, но был показан. После чего был звонок Никите Сергеевичу Михалкову из Министерства культуры с требованием объяснить попадание картины в программу фестиваля. На что Никита Сергеевич разумно ответил, что запрет этой картины вызвал бы гораздо больший скандал, нежели ее показ в зале на 150 человек.

Лично я «за» демонстрацию сцен секса и насилия. Мне кажется, это важная часть современной культуры, так же, как нецензурная лексика, на которой говорит весь советский народ, – ответил киновед.

И это – мнение одного из самых авторитетных специалистов кино России, можно сказать, законодателя мод в этой сфере. Видимо, мода на сегодня впрямую согласуется со вкусами массового зрителя, который приходит в современные роскошные кинотеатры не столько познакомиться с искусством кино, сколько поесть поп-корна и побалдеть.

Сергей Лаврентьев по этому случаю напомнил журналистам, что мат и секс были и во времена Льва Толстого и Максима Горького, но они как-то обходились без таких подробностей нашей жизни. И это нисколько не умаляло достоинств их произведений.

 На вопрос о том, какое оно, мусульманское кино, Кирилл Разлогов дал развернутый ответ:

– Мусульманское кино – вещь дискуссионная. Та форма, которую принял фестиваль в Казани, мне кажется разумной. Это не столько мусульманское кино, сколько кино мусульманских стран. Фильмов собственно мусульманской тематики не так много. Но с другой стороны, есть Иран, каждая картина которого начинается с фразы «Во имя Аллаха», и все иранское кино является мусульманским по определению, хотя и там далеко не все картины мусульманской проблематики.

Здесь, в Казани, я только один раз почувствовал, что я на фестивале мусульманского кино, когда на торжественном ужине в связи с открытием фестиваля, где были почетные гости, в какой-то момент языком межнационального общения стал арабский. Причем, для людей, сидевших вокруг стола, арабский не был родным, но это был язык Корана, который они знают.

Вот в такие моменты понимаешь, что ты на фестивале, куда приехали люди, воспитанные на мусульманских ценностях, и для которых язык Корана – естественный язык межнационального общения.

В основе сообщения - пресс-релиз пресс-центра фестиваля