«Казань – перекресток культурных потоков»

01 июня 2002 года

Профессор Галина Айдарова работает в Казанской государственной архитектурно-строительной академии. Она – декан архитектурного факультета института архитектуры и градостроительства. Она приняла участие в первой сессии мгде обсуждались проблемы влияния культурного многообразия на характер исторических городов. Она выступили с докладом на тему «Архитектура исторического города как пространство взаимодействия культур»

После симпозиума с Г. Айдаровой встретился наш корреспондент А. Подгорбунский.

– Галина Николаевна, как вы расцениваете тот факт, что симпозиум проходил в Казани?

– Этот факт имеет большое значение для Казани, и в то же время выбор именно нашего города далеко не случаен.

Во-первых, именно в Казани академик Сайяр Айдаров впервые поднял вопрос о национальной архитектуре. Но тогда, в шестидесятые годы, это никому не было интересно. Много позднее, в период перестройки, в Казанском инженерно-строительном институте была открыта кафедра истории и национальных проблем архитектуры.

Во-вторых, если говорить коротко, то Казань – очень своеобразный город в плане взаимодействия культур. На протяжении своего существования город является транзитной территорией, перекрестком “культурных потоков”. Но эта тема настолько же интересна, насколько и проблематична. Этому, кстати, была посвящена моя докторская диссертация – «Взаимодействие культур в архитектурно-градостроительном развитии Среднего Поволжья XVI-XX веков”.

– Каким образом влияние различных типов культур могло воплотиться в архитектуре?

– Специфика Казани не только в том, что она стала местом пересечения культур, но и в том, что под воздействием разных факторов культура приобретала здесь своеобразный характер. Если говорить о влиянии ислама, то мы знаем, что ислам зародился в теплом климате, а это требует строительства особого типа жилища, типа мечетей. На Ближнем Востоке мало дерева, жаркий климат. Отсюда использование камня при строительстве, поиск тени, необходимость спрятаться от солнечных лучей. Мотивы Луны, тени.

У нас исламская культура приобретает собственные черты. Для нас важно Солнце, поэтому возникает свой тип городской среды.

В рамках самого ислама значительное влияние оказал Стамбульский халифат. Это техника краснокирпичной кладки в сочетании с белым камнем, которая была развита в Византии. С XV века Византия, основанная на греко-римской культурной традиции, становится центром ислама. В Константинополе Софийский собор обращен в мечеть – к православному храму было пристроено четыре минарета.

Оказывала на нашу культуру свое влияние и западная архитектура, и архитектура молодого Московского государства.

– Можно ли говорить, таким образом, что русская культура в этот период оказала значительное влияние на развитие татарской культуры?

– Мы говорим о взаимодействии культур. В XV–XVI веках прослеживается очень высокий уровень влияния как раз на русскую культуру со стороны татарской культуры. Подобное влияние было сильным и в XIII-XIV веках.

В период становления Казанского ханства происходят непрерывные контакты. Это и торговля, военные походы, династические связи. При московском дворе постоянно жили татарские царевичи, которых готовили на казанский престол. Кроме того в Москве в то время очень модной была татарская одежда – халаты, головные уборы, обувь.

Взаимодействие происходит не только при мирном влиянии. Тяжелые формы взаимодействия (завоевание) благоприятствуют наиболее глубокому проникновению культур.

– Завоевав Казань, Иван Грозный разрушил город. О каком взаимодействии здесь можно говорить?

– И вновь мы сталкиваемся с устаревшим взглядом. То, что Иван IV после взятия Казани приказал все разрушить и строить заново – легенда. Нигде так не делается. При завоевании одной культуры другой добытое сохраняется. Завоеватель думает о том, как утвердить свою власть. Разрушение городов этому не способствует. Да и личность Ивана IV не соответствует тому образу, который мы сами себе создали. Тогда это был молодой человек двадцати двух лет, пугливый, религиозный, а прозвище Грозный он получил много позднее. Через десять дней после взятия Казани он ушел из города. Оставил здесь человек тридцать. Как он мог все разрушить?

Происходило обратное. В летописях, книжных источниках и других материалах мы находим, что после штурма царь приказал очищать город. По его приказу были описаны все каменные здания и точно указано их количество.

– И настолько же ценным показалось царю все, что было построено в Казани?

– У нас еще в X веке жили в каменных домах. В Москве первый каменный жилой дом построен в 1470 году, и только с XVI–XVII веков на Руси стали более широко использовать каменные здания как жилые.

Этот вопрос всегда вызывает непонимание, но религиозные здания покоренной культуры немедленно использовались как религиозные здания для потребностей культуры победителей. Это произошло, например, в Константинополе, когда в Софийском соборе фрески были замазаны и закрыты изречениями из Корана. Происходит сегодня в Болгарии, в Европе – при столкновении протестантов и католиков.

Победители хорошо понимали, что самое чистое место – сакральное, намоленное. Зачем разрушать мечети, когда их легко обратить в церкви? Тем более что в то время было много общего между мечетями и церквями. Луковичные купола русской церкви мы встречаем в мечетях Индии, похожие купола были и на мечетях Казанского ханства.

Эти процессы проявились и в архитектуре Казани. Очень медленно русская традиция врастала в архитектуру города. Это происходило на протяжении второй половины XVI века и весь XVII век.

Ислам становится запрещенной религией. Город разделился на две части –русскую и татарскую. Но ведь русские все равно жили в бывшем татарском городе и в перестроенных церквях угадывались те или иные черты мечети.

– Получается, что в этот период строительство мечетей вообще прекратилось?

– Татары не могли открыто строить мечети, но в отдаленных от города, малодоступных уголках такое строительство происходило. В документах того времени мы находим жалобы местной администрации, направленные в Москву, о непрерывных попытках строительства мечетей на расстоянии полета лучной стрелы от города.

С конца XVIII века и русская, и татарская архитектура оказались в равных условиях под влиянием западной культуры эпохи Петра I. Преобладание красных линий, насаждение барокко, классицизма, типовой застройки. В шестидесятые годы XVIII века официально открываются две мечети – Апанаевская и мечеть Марджани, где сочетались и традиционная татарская архитектура, и псевдобарочный декор.

Ситуация меняется со второй половины XIX века. В этот период приходится регламентировать количество строящихся мечетей, так как оно постоянно превышает количество церквей. К началу XX века сложилась очень неплохая ситуация в плане взаимодействия культур.

Татарский заказчик требовал воплощения своего национального достоинства – стали строиться жилые дома, выдержанные в национальном стиле. Своеобразный облик Казани придавали очень высокие колокольни и стремящиеся не уступить им высокие минареты. Казань стали называть двуединым городом.

После революции атеизм зачеркнул и татарскую, и русскую православную традицию в архитектуре. Происходит стирание национальных особенностей. В итоге, отказавшись от своего, мы получили то, что через архитектуру проникла идеология функционализма, характерная для довоенной Германии тридцатых годов, то, что советская идеология в других видах искусства успешно искореняла.

В итоге через семьдесят лет властвования атеизма значительно пострадали и исламские, и православные традиции в архитектуре. Снесены были в первую очередь колокольни и минареты. Сами церкви и мечети использовались в бытовых целях.

– В последнее время много строится и церквей, и мечетей. Ваше отношение к этому?

– Сейчас идет «бешенное», наспех происходящее строительство церквей и мечетей. После стольких лет запрета это объяснимо. Хотелось бы отметить корректное отношение и той, и другой конфессий. Как только строится мечеть, то тут же начинаются хлопоты о строительстве церкви. В условиях суверенитета, конечно же, преобладает строительство мечетей. Это положительный процесс, хотя сама важность момента перекрывает качество архитектуры.

Это коснулось и строительства кафедральной мечети Кул Шариф в Кремле. В самом стиле, размерах мечети сказалась определенная амбициозность руководства республики – мечеть должна быть больше реставрируемого Благовещенского собора. Но это следует уважать, это важно. Время все лечит.

– Вы согласны с мнением, что мечеть Кул Шариф – единственный символ татарской культуры на территории Казанского кремля?

– На территории Кремля на самом деле очень много татарского. Холм, планировка, стены – все от татарской архитектуры, остальное только добавлено.

Благовещенский собор, по моим предположениям, перестроен из мечети. Хотя здесь и не проводилось специальных исследований, но на это указывают техника кладки стен, состав кирпича и раствора и др.

Башню Сююмбике и русские, и татары относят к своей культуре. Высшее достижение архитектуры – это синтез. Башня Сююмбике – результат взаимодействия. Возможно, в период Казанской войны 1552 года был разрушен верх башни и затем надстроен. В архитектуре башни, безусловно, прослеживается влияние Востока. Я делаю подробный анализ архитектуры этого знаменательного сооружения в книге «Архитектура и культура Поволжья XVI – XVII веков». Без башни Сююмбике нет Казани.

– Ваше мнение как архитектора о тех процессах, которые происходят в современном развитии Казани?

– На сегодняшний день в Казани немного впечатляющих примеров развития современной архитектуры. Очень сильно эксплуатируются формы XIX века. Архитектура XX века – это цирк, архитектура XXI века – Пирамида возле ЦУМа. Больше такого ранга достижений, где была бы смелая архитектурная и конструктивная мысль, нет. И это при том, что исторический центр города сохранился мало.

В архитектуре Казани необходимо соблюдать две стратегии развития.

Первое – это выявление и сохранение наследия. Александровский пассаж находится в развалинах, хотя есть специалисты, способные его восстановить. Другие памятники просто ночью идут под бульдозер. Я имею в виду улицы Свердлова, Тельмана.

Второе – строительство современнейших, новейших зданий, в которых бы проявились последние достижения архитектуры.

Сейчас существует так называемая средняя линия, которую можно обозначить так: памятники мы сносим, но строим здания, похожие на них. Это двух-трехэтажные дома с пресловутой башенкой. Но такая архитектура просуществует недолго. Сейчас мы переживаем пик этого явления, и лет через пять будет построено последнее подобное здание.

На уровне будущего взаимодействия культур должны существовать суперсовременные мечети и новые формы в архитектуре православных церквей.

В современной архитектуре Казани есть отход от традиций Востока и большее тяготение к западной культуре. Хотя в современной архитектуре Востока есть много ценного, в частности, это попытка избежать ошибок западных городов, сохранение экологии. Но и в администрации города, и в архитектурных кругах путь развития архитектуры Казани пока еще диктует «комплекс европейца».

«Казанские истории», №13-14, 2002 год