Ниаз Даутов обладал особым даром духовной столичности

30 ноября 2013 года

В 2013 году народному артисту Российской Федерации и Татарстана, лауреату Государственной премии Республики Татарстан имени Г.Тукая Ниазу Даутову исполнилось бы 100 лет. Это событие стало поводом для культурных событий самого разного уровня. И практически во всех принимал участие народный артист РТ Эдуард Трескин.

Мы попросили его обобщить разрозненные события в единую картину. Не столько с целью еще раз создать портрет этого замечательного человека, артиста, режиссера, педагога, сколько с мыслью оценить, помним ли мы, современники, тех, кто еще совсем недавно определял биение пульса культуры республики.

С Эдуардом Трескиным общалась Любовь Агеева.

Нияз Даутов дома после премьеры спектакля

 – Сто лет – это юбилей особый. Раньше по этому поводу за много месяцев до этого события принимались постановления Правительства, утверждались перспективные планы, в которых предусматривалось дополнительное финансирование. Мероприятия зачастую проходили не только в Казани, но и в Москве.

Я посмотрела публикации о предыдущих юбилеях Ниаза Курамшевича Даутова, и убедилась, что его юбилеи всегда проходят более чем скромно. Вот что я писала о праздновании 90-летия Маэстро:

Как видим, юбилей большого художника организован более чем скромно. Этот факт тем неприятнее, что в Казань специально для участия в юбилее Ниаза Курамшевича приехала режиссер Екатеринбургской киностудии И.Михайлова. Она привезла с собой копию фильма «Сильва», в которой в свое время блистал Ниаз Даутов, и подарила ее музею оперного театра.

В Свердловском театре оперы и балета он сформировался как актер, певец и режиссер. Но Казань обязана Даутову большим. Вспоминаются юбилейные торжества по случаю более скромных творческих успехов.

Ниаз Даутов для певцов был почти что Богом…

Любовь АГЕЕВА. 23 октября 2003 года

Есть ли какое объяснение этому факту? Может, мы с вами, хорошо знавшие Ниаза Курамшевича, переоцениваем значение этой личности в культурной жизни нашей страны? Знаменитый музыкант с мировым именем Святослав Рихтер понимал, с кем он дружит, а в Татарстане другое мнение?

Не могу не вспомнить события 1986 года. Через несколько месяцев после его кончины, в августе, в Казань неожиданно приехал Рихтер. Он давал тогда свое знаменитое турне от Москвы до Владивостока, но концерта в нашем городе в нем не было. Дело в том, что на предыдущих гастролях в нашем городе Святослав Теофилович был вынужден играть на плохом инструменте, и он дал слово никогда не приезжать в Казань. Музыкант нарушил слово в память о своем друге Ниазе Даутове и дал концерт его памяти в актовом зале консерватории. В зале был аншлаг. Это хорошо видно по снимку Владимира Зотова.

Святослав Теофилович не сказал тогда ни слова – за великого пианиста говорила музыка. Это была лучшая дань памяти Даутова, всю жизнь прослужившего музыкальному искусству.

А, может, мы настолько зачерствели, что наше прошлое вообще не представляет для нас никакого интереса? Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Ведь Ниаза Курамшевича уже 27 лет нет с нами. Даже некоторые его ученики сегодня не могут похвастаться тем, что их знают. А они еще живы.

– Я бы не стал так обобщать. Во-первых, юбилеи Ниаза Курамшевича всегда отмечаются сразу в трех городах: в Казани, Екатеринбурге и Челябинске. И всегда они проходят ярко, нестандартно. Не в виде торжественных заседаний с почетным президиумом, а в виде концертов, творческих встреч. 95-летие, например, в Татарском театре оперы и балета имени Мусы Джалиля отмечалось гала-концертом с участием звёзд оперной сцены. Я его ставил, составлял программу и вёл. Вечер получился хороший.

Юбилеи всегда проходят, по-моему, очень тепло. А вот освещение в прессе – действительно, всегда очень скромное. Если бы не инициатива, что называется, снизу, вообще, думаю, никто бы и не вспомнил, что Даутову 100 лет. Мне это непонятно.

Слава Богу, на юбилей великого артиста откликнулись толстые журналы республики: «Казан утлары», «Идель», «Казанский альманах». Журнал «Казань» писал дважды. На подходе публикации в других журналах. Вышла публикация в «Вечерней Казани». В «Казанских историях» опубликовано интервью Рамзии Такташ, после которого даны ссылки на другие публикации в вашей газете о Ниазе Курамшевиче.

– Не могу не отметить, что две из наших публикаций принадлежат вам. Обе написаны по вашей личной инициативе. И как написаны! Например, такой очерк, как «Амариллис», не каждый профессиональный журналист напишет.

– Может, мы торопимся обобщать. 2013 год еще не закончился. Может быть, что-то еще будет…

Похоже, в редакциях юбилейные даты просто не отслеживают. Не сомневаюсь, что если бы, как вы говорите, было правительственное постановление по этому поводу, положение было бы другое.

Стоит отметить, что инициаторами юбилейных торжеств в нашем городе были коллеги Ниаза Курамшевича и по театру имени Джалиля, и по Казанской консерватории. Вечер памяти прошел в Доме актера, и Союз театральных деятелей республики в стороне от юбилея не остался.

– А как было в Екатеринбурге и Челябинске?

– Инициатором празднования столетия Даутова в Екатеринбурге был председатель Татарского общества  Суфхат Лутфуллович Надыров. В прошлом артист, знавший Даутова. Очень живой, общительный человек, хороший организатор.

Суфхат Лутфуллович Надыров

Я встретился с ним в Казани, мы всё обговорили. И 10 ноября на сцене Большого зала Уральской консерватории состоялся вечер «День памяти легенды оперной сцены Ниаза Даутова», в котором участвовали и гости из Казани.

Да, в этом городе Даутов, действительно, легендарный артист! Его там помнят не только коллеги по театру, где он работал, но и зрители. Я встретился с почитателями его таланта буквально в гардеробе оперного театра, где работает женщина, которая хорошо помнит Ниаза Курамшевича. Прав был Станиславский – театр начинается с вешалки!

Участники юбилейного концерта в Екатеринбурге. 10 ноября 2013 года

Атмосфера юбилейного вечера была чудесная! Пришли поклонники таланта Ниаза Курамшевича, увлекшиеся его искусством еще в юности. Они с удовольствием с нами сфотографировались.

– Вы ездили в Екатеринбург по собственной инициативе?

– Меня командировал СТД Татарстана, а Гульнору Рахимову, солистку театра имени Джалиля – театр. В концерте я немного говорил о Даутове. Вместе с Гульнорой мы пели дуэт Джильды и Риголетто. Потом она пела арию Розины, а я – каватину Фигаро. Галя Свинцова, моя жена, которая была знакома с Ниазом Курамшевичем, читала стихи, посвященные Даутову.

– Кстати, мы опубликовали одно из них на нашем сайте.

– Выступали профессор Екатеринбургской консерватории Шаукат Амиров, известный тенор из Екатеринбургской оперы Ильгам Валиев, другие артисты и музыканты.

23 ноября в Екатеринбургской опере прошёл спектакль «Князь Игорь», посвящённый Маэстро. Перед ним тоже несколько человек говорили о Даутове.

Мне подарили две книги, в которых рассказывается об оперных артистах Екатеринбурга, в том числе о Даутове: «Дети 20-го века» и «Здесь музыки волшебная страна». Они вышли в 2005 и 2012 годах соответственно. Вторая – к столетию оперного театра в Екатеринбурге. Даутову посвящены в книгах самые большие главы. Обе книги написала Амелия Алиева-Мясникова. Она оставила на подаренных мне книгах свой автограф.

Автограф от Амелии Алиевой-Мясниковой

Карьера лирического тенора Ниаза Даутова началась после блистательного исполнения роли Эдвина в кинофильме «Сильва», снятом на основе всемирно известной оперетты Имре Кальмана на Свердловской киностудии режиссером Александром Ивановским, земляком Даутова. Премьера состоялась в начале 1945 года.

В то время музыкальные фильмы ставили забавным способом: актер в кадре только открывал рот, пел же в записи, оперный голос. На счастье в Свердловске в это время оказался известный режиссер Александр Викторович Ивановский, кстати, ровесник Имре Кальмана. С опереттой он был «на короткой ноге»: до революции он работал в частной опере Зимина, после – вместе с Раппопортом снимал «Музыкальную историю». Ивановский решил сделать всё «вживую». В его оперетте актеры сами должны были уметь танцевать, петь... Тем более, что в городе было два музыкальных театра: Оперный и Театр Музкомедии.

Балетную труппу набрали без труда. На главные роли пригласили столичных звезд. Сильву пела Зоя Смирнова-Немирович, жена сына знаменитого Немировича-Данченко. Это была первая и единственная ее киноработа. Эдвина сыграл Нияз Даутов. Роль Бони исполнил Сергей Мартинсон, покоривший своей пластикой и режиссера, и зрителей. Князем Воляпюком стал актер свердловского театра Музкомедии Сергей Дыбчо.

13 февраля Советская Армия заняла Будапешт – родину композитора Имре Кальмана. Поэтому «Сильву» первыми увидели не свердловчане, а советские бойцы в Венгрии. Сам композитор в это время жил в Нью-Йорке, но друзья ему прислали афишу нашей «Сильвы». Ответ из эмиграции Имре Кальмана друзьям в освобожденный Будапешт до сих пор хранится в музее киностудии: «Я горжусь и радуюсь тому, что советское искусство принесло в измученный Будапешт мою скромную оперетту. Я со слезами на глазах смотрел на этот плакат, напомнивший мне, как в том же самом кинотеатре, где сейчас идет «Княгиня Чардаша», еще недавно из репродукторов скрежетали полные ненависти слова нацисткой пропаганды».

Артем ШАТУНОВ http://justmedia.ru/analitika/culture/237

Зрительный зал Уральской консерватории. Юбилейный концерт в честь Нияза Даутова

Надо ли удивляться особому отношению к Ниазу Курамшевичу в Екатеринбурге? Он был солистом и режиссером Свердловского театра оперы и балета в 1943-1956, 1960-1964 годах.

Не будем забывать, Даутов в свердловскую пору своей творческой жизни был молодым красивым человеком, бесконечно обаятельным. Именно таким его помнят поклонники, точнее сказать – поклонницы.

Ниаз Даутов в роли Ленского. Опера "Евгений Онегин"

Впрочем, красивым и обаятельным он был всегда.

Интересно, что в Свердловске были «даутистки» и «вутирасистки». Одни любили Ниаза Даутова, другие – артиста Яна Вутираса. Ниаз Курамшевич как-то вспомнил, что некоторые его поклонницы ездили за ним по всем городам Советского Союза. Кто из современных певцов может этим похвастаться?

Две дамы, сфотографированные с гостями из Казани, были "даутистками"

В Челябинском театре оперы и балета им было поставлено 20 спектаклей: оперы, оперетты, спектакли для детей. Был еще «Бал-концерт», включающий лучшие фрагменты из спектаклей театра, который блистательно вел сам режиссер.

В Челябинске прошла серия радиопередач, вышли публикации, связанные с юбилеем.

– Я нашла две заметки в Интернете с теплыми воспоминаниями о Ниазе Курамшевиче. Судя по всему каких-то особых юбилейных мероприятий в Челябинске на этот раз не было. Что тоже удивительно. Ведь он работал там 10 лет.

– Челябинцы всегда отмечали юбилеи Даутова. И в этом году что-то планируется. Год еще не закончился…

Ниаз Курамшевич Даутов ушёл из жизни внезапно – в самый разгар весны, в середине апреля. На дворе стоял год 1986. Перестройка в стране. А наш театр готовился к гастролям в Москве. Ответственность, хлопоты, нервозная обстановка.

Даутову было 72 года, он был совсем не стар, полон энергии, но тонкость и ранимость артистической натуры побуждала его порою говорить о том, что он хотел бы уйти на покой, жить спокойно, растить смену.

И молодой тогда директор театра Рауфаль Мухаметзянов возражал ему: «Да что вы, Ниаз Курамшевич! Какой покой? Люди такого масштаба умирают, как деревья – стоя».

Даутов улыбался… Образ дерева был одним из его излюбленных сценических символов, он часто присутствовал в его постановках.

И работа продолжалась: театр-консерватория, театр-консерватория, театр, театр. Театр…

В те дни в Казань приехал большой начальник – Егор Лигачёв, второе лицо в государстве. Срочно заасфальтировали знаменитую историческую брусчатку – Кремлёвский спуск.

Решили показать важному гостю балет «Шурале». В театр позвонили из обкома КПСС и сообщили, что вначале в театр придёт комиссия – посмотреть, что и как.

Директор театра позвонил Даутову домой и попросил его прийти в театр для встречи с комиссией.

Это было 16 апреля. Ниаз Курамшевич подошёл к театру и присел на лавочку перед входом – тогда они там стояли. Ему стало плохо – сердце. Срочно вызвали «скорую», Ниаз Курамшевич сетовал на то, что надо репетировать оперетту «Башмачки» и в самый последний момент, уже сидя в машине, сказал директору: «Рауфаль Сабирович, приходите сегодня вечером с женой ко мне – я приготовлю плов».

Он предполагал жить, работать, творить, общаться… Но в больнице сердце его остановилось.

Из выступления Эдуарда Трескина

перед премьерой «Реквиема» Дж. Верди 27 ноября 2013 года

 – К сожалению, я не смогла быть на концерте в Большом зале имени Сайдашева. Не сомневаюсь, что вы были его ведущим.

– Да, я был сценаристом и ведущим. Концерт назывался «Свет далекой звезды…». Было вступительное слово, затем я что-то говорил по ходу по конкретным поводам. Концерт был в двух отделениях, шёл три с половиной часа. Концертные номера перемежались фрагментами из фильма «Где вы пропадаете, Маэстро?», снятого в 1987 году.

Для зрителей фрагменты были интересны тем, что включали в себя кадры из фильма «Сильва», фотографии Ниаза Курамшевича. О нем говорили с экрана великие современники: Козловский, Рихтер, Евтушенко, Покровский, Дорлиак.

В Доме актёра фрагменты фильма шли подряд, а в ГБКЗ предшествовали каким-то концертным номерам. И кадров было больше. Программа включала сольное пение и выступление двух оркестров – студенческого симфонического и оркестра «Татарика». Дирижировали Лео Кремер и Ренат Халитов.

Из непосредственных учеников Даутова пели Эдуард Туманский, Нина Варшавская и Клара Хайрутдинова, учеников в театре – Юрий Борисенко и я. Выступали сегодняшние студенты, аспиранты и преподаватели Казанской консерватории.

Гостьей вечера была солистка Екатеринбургской оперы Ольга Вутирас, внучка знаменитого коллеги по сцене Ниаза Курамшевича Яна Вутираса. Мы с ней пели дуэт Розины и Фигаро. Она пела еще «Соловья» Алябьева.

В конце вечера на сцену вынесли хрустальный шар и сертификат на присвоение имени НИАЗ ДАУТОВ одной из звезд в созвездии «Весов».

– А что чаще всего вспоминают люди о Ниазе Курамшевиче? Кого больше помнят: Даутова-учителя, Даутова-режиссера или Даутова-человека?

– На этот вопрос лучше всего ответить, рассказывая о встрече в Доме актера. Она так и называлась – вечер воспоминаний «Маэстро».

В Доме актера Ниаза Курамшевича вспоминали его ученики по консерватории, солисты казанской оперы, которые не были его студентами, но, как я, тоже считают его своим учителем, а также те, кто был просто знаком с Ниазом Курамшевичем, видел его на сцене, общался и даже бывал в его гостеприимном доме.

Педагогический дар Даутова трудно переоценить – ведь он воспитал целую плеяду оперных артистов. Целое поколение казанских певцов выросло под сенью Ниаза Курамшевича. Это  Зиля Сунгатуллина, Хайдар Бигичев, Рафаэль Сахабиев, Мунир Якупов, Руслан Даминов, Венера Ганеева, Клара Хайрутдинова, Равиль Идрисов, Саид Раинбаков, Айдар Файзрахманов и другие.

На вечере в Доме актера вспоминали всё – и рабочие моменты, и какие-то милые подробности обычной жизни, про его кулинарные способности, например. Вспоминали и прозой, и стихами…

Кстати, на концерте в ГБКЗ я прочитал свое стихотворение, написанное для 70-летнего юбилея Учителя:

 Cовсем недавно было двадцать

Хотелось жить и удивляться

Влюбляться, радоваться, петь.

Лететь казанским Д’Артаньяном

Навстречу приключеньям, странам

И с ожиданьем вдаль смотреть.

И Вы смотрели жадно, смело,

А сердце требовало дела!

И театральная мечта

Манила Вас фата-морганой,

И в мир ее, цветной и странный,

Вас призывала красота!

Вас покорила Мельпомена,

Навеки полюбила сцена,

И нам сейчас не всё равно,

Что в Вас – героя кинодрамы –

Влюблялись насмерть наши мамы,

Не вылезая из кино!

И то, что в Вас цвело и зрело,

Нисколько время не задело –

Художник вечно юн и нов!

Над мудростью не властно время –

Таланта золотое семя

Взошло в сердцах учеников!

Даутова, конечно, помнят. Даже те, кто не хотел бы. Есть ведь и такие. А что конкретно помнится? – у каждого своё..

 – 27 ноября на афише Татарского академического театра имени Мусы Джалиля был «Реквием» Верди. Величественная и скорбная католическая месса прозвучала в исполнении оркестра и хора театра. Слушатели долго аплодировали музыкантам и певцам, хормейстеру Любови Дразниной, дирижеру Марко Боэми. Солистами были Оксана Крамарева из Украины, Надя Стоянова из Молдовы, Ахмед Агади из Мариинского театра, Михаил Казаков из Большого театра России.

Исполнение было посвящено юбилею Даутова. Почему театр остановился именно на этом сочинении?

– Почему – «Реквием»? Это грандиозное сочинение, и его исполнение уместно во время юбилея ушедшего человека. Тем более что на этот раз театр посвятил исполнение «Реквиема» и жертвам авиакатастрофы в аэропорту в Казани. Еще сильна боль утраты. Так что вполне уместно было привести слова английского поэта XVII века Джона Донна, которые я прочитал, открывая вечер. Четыреста лет назад он написал обо всех нас – ушедших и оставшихся на Земле:

«Нет человека, который был бы как Остров,

сам по себе,

каждый человек есть часть Материка, часть Суши;

и если Волной снесет в море береговой Утес,

меньше станет Европа,

и также если смоет край Мыса и разрушит

Дом твой и Друга твоего;

смерть каждого Человека умаляет и меня,

ибо я един со всем Человечеством,

а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол;

он звонит и по Тебе».

27 ноября 2013 года. "Реквием" Верди звучит в честь Ниаза Даутова

«Реквием» – очень сложное для исполнения сочинение. Оно вполне по силам нашему оркестру и хору. К тому же это не первое исполнение «Реквиема» на сцене нашего театра. Messa da Reguien для солистов, хора и оркестра уже исполнялась в 2008 году.

Солисты и дирижер на поклоне

 Даутова иногда называли «татарский Лемешев». С Лемешевым у Даутова, действительно, были удивительные совпадения в судьбе и в творчестве. Оба начали оперную карьеру в Свердловском оперном театре. Оба – тенора, лирические, проникновенные.

Лемешев готовил партию Ленского в студии под руководством самого Станиславского, учась при этом в Московской консерватории.

Даутов готовил партию Ленского под руководством самого Немировича-Данченко в театре имени Станиславского и Н.-Д., будучи тоже студентом Московской консерватории, после окончания учёбы в Татарской оперной студии.

Лемешев единственный раз в жизни снялся в кино у режиссера Ивановского. Даутов – тоже один раз – у того же Ивановского.

После московского дебюта Лемешев начал оперную карьеру в Свердловске. Даутов – тоже уехал из Москвы в Свердловск.

Дебют Лемешева-режиссёра состоялся в постановке «Травиаты» – в Ленинграде, а Даутова – в той же «Травиате», но в Свердловске.

Правда, тут он далеко обогнал Лемешева, осуществив свыше 60 постановок на разных оперных сценах страны.

Оба заведовали кафедрами оперной подготовки в консерваториях – Московской и Казанской.

Оба были красавцы в жизни и на сцене.

Оба блестяще исполняли труднейшую партию Ромео в опере Гуно.

Правда, великий Рудольф Нуриев утверждал, что Ниаз Даутов был лучшим исполнителем роли Ромео в нашей стране.

Но… эпигоном своего любимого певца Лемешева Даутов не стал. Он стал… Ниазом Даутовым – артистом единственным и неповторимым, параллелей которому нет. Судьбы их оказались всё-таки разными – Лемешев блистал на столичной сцене, а Даутов, бывая на столичных подмостках в качестве гастролёра, преимущественно пел в провинции.

Даутов обладал особым даром духовной столичности. Человек энциклопедических знаний, огромной культуры, он был поистине светоносной личностью.

Символично и то, что Даутов начинал свою трудовую деятельность в глухой татарской деревне – учителем в школе.

Этот дар – быть Учителем – он сохранил на всю жизнь.

Возможно, это перешло ему по наследству от матери – она была учительницей татарского и арабского языка и литературы».

Из выступления Эдуарда Трескина

перед премьерой «Реквиема» Дж. Верди 27 ноября 2013 года

 – Любители музыки вас знают как одного из ведущих солистов театра имени Джалиля. Достаточно большой период времени вы жили не в Казани, пели на сценах Праги и других столиц мира. Сегодня выступаете в роли режиссера и ведущего концертов. И, кстати сказать, очень хорошо смотритесь в последней роли. Умение выступать перед концертом, перед фестивальными спектаклями не каждому дано. К тому же вы озвучиваете со сцены свои тексты, емкие по содержанию и оригинальные по форме.

Не могу не спросить: у вас не было опасения, что зрители, пришедшие на «Реквием», не выдержат довольно длинного вступления?

– Я не опасался, потому что главной для меня была задача эмоционально донести содержание. Кроме того, я чувствую зал, его готовность слушать. Те, кто пришел на «Реквием», знали, что его исполнение будет посвящено Даутову. И они готовы были слушать слова о нем – наверное, ждали этих слов.

Что касается моей сегодняшней работы в Казани, я преподаю в консерватории вокал, камерное пение, работаю в оперном классе и являюсь режиссёром оперной студии. Кроме того, читаю в консерватории курс «История вокального искусства». С театром имени Джалиля сотрудничаю как гость. Есть опыт творческого сотрудничества с Казанским камерным оркестром La Primavera.

Кстати, в нынешнем году поставил со студийцами консерватории спектакль «Сильва», посвященный Даутову. Ваша газета о нем писала. Сейчас работаю над оперой Гуно «Ромео и Джульетта», также с посвящением Маэстро.

Кадр из фильма "Сильва"

 – Довольно часто я сталкиваюсь с дилеммой: как писать имя Даутова: НИЯЗ или НИАЗ?

– Встречаются оба варианта. В Свердловске и Челябинске его звали НИАЗ, а в Казани – НИЯЗ. Мне кажется, он был все-таки НИЯЗ, так по-татарски правильнее.

 – Вы читали на юбилейных мероприятиях стихи Евгения Евтушенко, который, благодаря вам, был заочно знаком с Ниазом Курамшевичем. Какие его строки, на ваш взгляд, лучше всего завершат наш диалог?

– У Ниаза Курамшевича не было семьи. Вернее, так – Театр был его семьёй. А к артистам он относился, как отец к своим детям.

У каждого в памяти есть свой эпизод, связанный с Маэстро, с его человеческим теплом, с его помощью, с его способностью понимать другого человека. А вот понимали ли мы его?..

Думаю, что для каждого он остался загадкой. А потому уместно завершить наш разговор такими строчками Евгения Евтушенко:

 …Да, остаются книги и мосты,

машины и художников холсты,

да, многому остаться суждено,

но что-то ведь уходит все равно!..

Что знаем мы про братьев, про друзей,

что знаем о единственной своей?

И про отца родного своего

мы, зная всё, не знаем ничего…

Фото Сергея Свинцова

От редакции:

Пресс-служба Татарского академического театра имени М. Джалиля уточнила: по паспорту Даутов — НИАЗ.