Столетний опыт Боратынских - пользуйтесь

13 декабря 2014 года

Сегодня наш собеседник – Ирина Васильевна Завьялова, заведующая Музеем Евгения Боратынского в Казани, лауреат Всероссийской историко-литературной премии «Александр Невский» в конкурсе музейных проектов.

Беседуя с нашим корреспондентом Любовью Агеевой о музее и музейной жизни, они постоянно выходили на более общие темы, связанные с культурой.

Дом - это не только стены

Поскольку разговор был долгим, интервью получилось большое. Для удобства чтения мы разбили его на две части.

Ирина Завьялова – победитель конкурса на соискание грантов Правительства Республики Татарстан (2010), лауреат Всероссийской историко-литературной премии «Александр Невский» в конкурсе музейных проектов (2011). Музей, которым она руководит, победитель Всероссийского фестиваля «Интермузей» (2005) и республиканского конкурса «Лучший музей года». В 2011-2012 годах – руководитель творческой группы проекта «Белый путь, или Русская Одиссея», который стал победителем VIII грантового конкурса музейных проектов Благотворительного фонда В.Потанина «Меняющийся музей в меняющемся мире». Проект вошел в число семи лучших реализованных проектов-победителей конкурса 2011-2012 годов.

 Часть первая

– Культура – это не мероприятия и даже не работа отдельных учреждений, а некое духовное пространство, в котором человек живет. Другое дело – включен он в него или нет. Одному хочется идти на концерт, в музей, ему хочется почитать книгу… А другой обходится без всего этого.

Культура, на мой взгляд, – это и некий набор духовных потребностей, который вырабатывается в человеке всей системой воспитания – родителями, учителями, средой дворового общения.

В советское время, как бы мы не чернили этот период своей истории, воспитанием культурных потребностей призвана была заниматься школа, и некоторые учебные заведения очень серьезно к этой задаче относились. Была создана целая система внешкольного эстетического воспитания.

Так получилось, что в 90-е годы наши дети стали полностью свободны в своих пристрастиях. Им сказали: делай – что хочешь, люби – что хочешь, не люби – что хочешь.

Учителя и родители отошли в сторону, и акулы шоу-бизнеса, пластиковая журналистика, прежде всего телевизионная развлекуха, организаторы молодежных тусовок с большим удовольствием приняли «племя молодое, незнакомое» – и воспитали его в своей системе координат. И через десятилетие мы увидели, каковы последствия такого воспитания. Бедность эмоций, духовная нищета – в лучшем случае. В худшем случае – криминал, причем в таких извращенных формах, каких раньше не было. Не припомню, чтобы сын или дочь убивали мать или бабушку…

И вот в таких семьях подросли дети. Они не просто не знают, что такое классическая музыка – они уверены, что человеку она не нужна. Как и книги, выставки, музеи.

Не так давно в Москве, на одной серьезной дискуссии финансистов, говорили о том, что для развития российской экономики очень нужны эмоциональные интеллектуалы. Мне очень понравилось это определение.

Надо понимать, отсутствие высоких духовных потребностей у людей становится тормозом для развития страны.

Нас много десятилетий уверяли, что культура – нечто второстепенное, ее и финансировали по остаточному принципу. А сегодня вдруг выясняется, что вложения в нее – это и вложения в экономику тоже.

Примером воспитания в детях высоких духовных потребностей можно считать многие дворянские семьи, и прежде всего семью Боратынских.

Как формировалось культурное пространство Казани в те времена, которые вы изучили максимально полно, то есть в годы жизни здесь потомков поэта Евгения Боратынского? Что из этого опыта мы могли бы перенять сегодня?

– Очень правильно поставлены вопросы: что мы можем взять из этого опыта? Я с вами согласна: работа музея оценивается не по отдельным мероприятиям, а по каждодневной работе. Очень хочется, чтобы, приходя в наш музей, люди не только узнавали о поэте Евгении Абрамовиче Боратынском, его детях и внуках, но и знакомились с традициями этой семьи, с системой домашнего воспитания. Мы изучаем столетний опыт создания культурного пространства в усадьбе Боратынских. Современный человек может применить этот опыт для себя: «У Боратынских были семейные традиции, мы тоже создадим традиции в своей семье...»

Мы имеем дело с совершенно удивительной историей одной казанской семьи. А в Казани была не одна такая семья, не одна такая усадьба.

Например, литературный салон Александры Андреевны Фукс существовал долгие годы. Собирались на эти вечера почти каждую неделю! И нужно было продумывать программу, приглашать интересных людей, читать свои произведения. Это была колоссальная работа. И все, кто приезжал в Казань, бывали в гостях у Фуксов. В том числе Пушкин, как вы знаете.

– Не могу не заметить – наконец-то Дом Карла Фукса начал реставрироваться. Казанские старожилы уже веру в это потеряли.

– Непросто создать такой дом, а главное – его особую атмосферу. Вот Боратынские сумели создать атмосферу в своем любимом Сером доме – не только для своих близких, для детей, для родственников – многие любили бывать у них в гостях, приходили часто, и Боратынские называли их «всегдашниками».

Мне кажется, что это слово – атмосфера – очень подходит для характеристики любого музея. Удачен музей, где создана такая атмосфера. Когда у людей возникает желание приходить в музей еще и еще раз.

Музеи все очень разные, есть большие, есть маленькие, одни рассказывают о стране, другие – об истории города…

Наш музей посвящен одной семье – Боратынских, значит, мы должны говорить именно о семейных традициях, об опыте приобщения к культуре. Важно создать вокруг музея особое культурное пространство. Чтобы люди вошли сюда из века XXI в век XIX, «впечатлились» музеем, и это впечатление осталось. Человек должен выходить из музея уже немножко другим. Это мое глубокое убеждение. Музей – это не только «витрина минувшего», он может служить и отправной точкой нового мышления. Экскурсия по музейной экспозиции – это и знакомство с опытом предыдущих поколений, и обогащение собственного жизненного опыта.

Мы всегда говорим своим гостям: Боратынские обладали удивительным даром – у них был дар жизнестроения. Они правильно строили свою жизнь. И это начиналось с малых лет. Как мне кажется, первостепенную роль в этом играла культура. Дети росли с уверенностью, что в жизни человека должны быть музыка, литература, поэзия… Так было принято. Кстати, в расписании занятий Императорского Казанского университета наряду с науками – физикой, математикой, астрономией, медициной – были и занятия в танцклассе. Танцы, музыка, ритмика – тоже признак культурного, образованного человека.

В семье Боратынских была литературная традиции: стихи писали и дети, и внуки. Не только потому, что в семье был известный поэт Евгений Боратынский, и этот дар передался детям и внукам. Это была «поэзия домашнего круга» – писали для друзей, для родных, чаще всего – не печатая. Но таким образом детей приобщали к литературе, к поэзии.

Читайте в «Казанских историях»:

Городская усадьба Боратынских

Потомки поэта Евгения Боратынского в Казани

Кого ждете в музее?

– Мы легонько переходим к другому блоку вопросов. Кто к вам приходит: вы приглашаете или ждете, когда люди придут сами? С кем говорите о семейных ценностях: с детьми, с родителями, с учителями? Или и с теми, и с другими? Что вы вообще можете сказать о ваших посетителях?

– Как каждый музей, мы очень любим своих посетителей, и тех, кто пришел «случайно», проходя мимо, и тех, кто бывает постоянно – на экскурсиях и музейных мероприятиях. Чаще всего люди приходят сами, без особой рекламы, хотя информация обо всех музейных мероприятиях, экскурсиях, событиях есть на музейном сайте.

Музей Евгения Боратынского находится во флигеле бывшей городской усадьбы

Мы очень сильно ограничены площадью. Сегодня можем пригласить в музей, который работает в уцелевшем флигеле усадьбы только одну экскурсионную группу в час. Так что, например, график Рождественских праздников в Доме Боратынских (это одна из традиций этого дома) расписан аж с октября. Конечно, у музея будет больше возможностей, когда завершится реконструкция всей усадьбы, когда откроется главный дом Боратынских…

Многое идет от преподавателей школ и вузов. Чаще всего школьники приходят в музей именно с учителем. Раньше инициатива больше шла от учителей, мы их знали, что называется, в лицо. Они приводили детей не только на экскурсию. Изучали наши программы, вместе с детьми посещали музейные занятия. Эта традиция существует и сейчас. Некоторых молодых учителей мы тоже знаем по именам, из какой они школы… И таких учителей, с которыми мы работаем постоянно, должно быть больше.

Мы постоянно занимаемся анализом своей аудитории. В большей степени это, конечно, школьники. У всех музеев так. Это студенты, их иногда тоже преподаватели приводят, но и сами приходят. Кстати, студенты пользуются правом бесплатного входа в музей. Платное для них только экскурсионное обслуживание.

У нас проходят уроки по мировой культуре, по истории Казани. Учителя просят, чтобы мы рассказывали не просто о Боратынских, а в целом об истории Казани того времени. И это замечательно!

Очень хотелось бы расширить семейную аудиторию. Тут еще вопрос – кто кого приводит? Родители – детей или дети – родителей. Нам бы хотелось, чтобы и тем, и другим это было интересно.

В последние годы мы очень активно начали работать с возрастной аудиторией. Пенсионеры – это совершенно уникальная, благодарная аудитория. Ветераны приходит к нам и на лекции, и на экскурсии. С ними очень интересно работать.

Для взрослых посетителей музей – это еще и место встреч, знакомства, общения. Многое делаем, чтобы люди могли общаться между собой на музейных мероприятиях. Так у нас появился проект «Суаре у Боратынских». Приглашаем всех желающих в предпоследнюю пятницу, в 6 часов вечера. Рассказываем об экспонатах, музейных историях, звучит музыка…

– Насколько мне известно, именно на этот проект вы грант выиграли?

– Это был не грант. Грант – это когда финансируется новый проект. Мы получили Всероссийскую историко-литературную премию «Александр Невский» за программы, которые уже проводились и имели определенный успех у посетителей. И когда нам вручали эту премию, говорили о ценности такого проекта, в котором соединилось многое – и музейная составляющая, и концертная программа, и даже кулинарная страничка…

– Вы продолжаете вечерние встречи?

– Да, продолжаем. Конечно, за эти годы проект в чем-то изменился, стал регулярным – один раз в месяц, сезоны стали тематическими: мы проводили «Цветные суаре», сейчас вот проводим «Британские сезоны».

 «Суаре у Боратынских»

Проект Казанского музея Е.А. Боратынского направлен на воссоздание такого эфемерного понятия, как атмосфера, «дух» эпохи, т. е. на работу с нематериальными объектами культуры: домашний уклад, семейные ценности, нравственный опыт, жизненные идеалы. В культурно-образовательной деятельности музея тема «семьи» и «дома» стала одной из ведущих. Цель проекта его авторы определили как – включение наиболее красивых и забытых ныне традиций дворянской культуры в контекст жизни современного сообщества через обращение к мемориальным музейным коллекциям, литературе, музыке и бытовой культуре прошлого. Свободная форма суаре позволила органично ввести в проект музейную составляющую, интерпретировать музейные предметы и документы в наиболее адекватном ключе, воссоздавая романтическую атмосферу минувших веков и деликатно перебрасывая мостик в настоящее. Мозаичная структура «вечеров» позволила осуществить индивидуальный подход и учесть самые разнообразные интересы целевой аудитории, предлагая каждый раз новую, присущую только ему форму проведения: дамский вечер, музейный праздник, вечер-воспоминание, вечер-импровизация, лотерея, игра, мастер-класс, домашние чтения. Таким образом, суаре сделало музей местом непринужденного диалога и общения посетителей как с культурным наследием прошлого, так и, что немаловажно, друг с другом.

Творческая группа: автор концепции и руководитель проекта – заведующая музеем Е. А. Боратынского Завьялова И. В., автор концепции, ответственный исполнитель проекта – старший научный сотрудник музея Е. А. Боратынского Скворцова Е. В.

http://www.alexander-nevsky.ru/about/laureats?PHPSESSID=e2gronuau1g6g5sdbfuvbqi8q1

 – Нельзя не вспомнить Веру Георгиевну Загвозкину, благодаря которой в Казани появился сначала школьный, а потом и государственный музей поэта Боратынского.

– Конечно. У нас в школе №34 по-прежнему есть экспозиция, которую Вера Георгиевна открыла еще в 1977 году, мы ее сохраняем. Из трех научных сотрудников музея один, а именно Надежда Дмитриевна Мизрина, работает в первую очередь с 34-й школой. Школа щедро отдала нам пол-этажа. Там есть даже и лекционный, и выставочный залы.

Уже на протяжении многих лет Надежда Дмитриевна ведет, и замечательно ведет, занятия в рамках УПК, это называется – специализация по музееведению. Ученики 9-11-х классов изучают под ее руководством основы музейного дела.

Люди должны знать о музейных богатствах

– Я вернусь к началу нашего разговора. Формирование культурного пространства города в значительной степени зависит от пропаганды духовных ценностей, и прежде всего тех ценностей, которыми Казань располагает. Иногда люди просто не подозревают, какие богатства у нас есть.

Открыл в декабре прошлого года Музей изобразительных искусств 8 выставок по гранту федерального Министерства культуры – и все поразились. Потому что даже предположить не могли, что музей таким богатством владеет.

Как вы понимаете, я хочу спросить о вашем сотрудничестве с журналистами. Могу вспомнить не одну рубрику в «Вечерней Казани», где работала 16 лет, которая касалась бы культуры, истории родного края. Нашими активными внештатными сотрудниками были работники музеев, архивов, казанские краеведы.

Сегодня есть отдельные, порой очень интересные публикации в журнале «Казань», газетах «Республика Татарстан» и «Казанские ведомости», на сетевом ресурсе inkazan.ru, в других СМИ. Есть такие известные культрегеры, как Леонид Абрамов, который работает и в Интернете, и в реальной Казани.

Однако нет системной пропаганды духовных ценностей. Может, потому, что само это слово – пропаганда – стало бранным. Некоторые мои коллеги уверены, что просветительство – это не задача СМИ. Может, профессиональные работники культуры тоже не считают просветительство своей задачей?

Но ведь раньше они были очень активны. Может, в «Вечерке» их хорошо привечали, может, материалы для СМИ в их профессиональные планы... Сегодня СМИ потеряли очень многих авторов, в том числе и краеведов.

Как возродить активные творческие контакты?

– Вы знаете, если вернуть то, что было раньше, тот интерес к культурным событиям города, было бы замечательно!

О нас сегодня вспоминают только в случае оперативного повода. Уже несколько лет мы пишем пресс-релизы обо всех мероприятиях в музее, чего не делали раньше. Но далеко не вся эта информация попадает в печать.

Даже информационный повод – это еще не гарантия внимания к нам со стороны редакций. Вот несколько конкретных примеров.

В Казань весной из США приезжали потомки Боратынского – прапраправнучка поэта Анна Макклейн, ее муж, дочь и сын. Несколько газет и телеканалов этим визитом заинтересовались, пришли на пресс-конференцию с гостями («Казанские истории» – Потомки поэта Евгения Боратынского в Казани).

Но когда после Макклейнов в Казань приехали потомки Эраста Перцова, мало кто об этом узнал. Хотя гости были здесь несколько дней. Они хотят восстановить церковь в усадьбе своей семьи в селе Хотня. Видимо, мы не смогли журналистов этим визитом заинтересовать…

Напомню, 7 сентября 1833 года в доме Эраста Петровича Перцова на Рыбнорядской улице в семейном кругу обедал Александр Сергеевич Пушкин, путешествовавший по следам восстания Пугачева.

Был интересный визит потомков другой известной казанской семьи – Казем-Беков. Сильва Борисовна Казем-Бек, вдова Александра Львовича, родившегося в Казани, – потрясающая женщина Она была знакома с Львом Гумилевым, с Василием Аксеновым, с его матерью Евгенией Гинзбург, была близкой подругой Галины Александровны Куприной.

Перед приездом Сильвы Борисовны мы вышли на Леонида Абрамова, он нам оказал очень большую помощь. Например, поездка в Новоспасское – имение Казем-Беков – было организовано при его поддержке. Но я бы не сказала, что этот визит нашел какой-то отклик в казанских СМИ.

Весной приезжали и прапраправнучки Боратынского из Москвы – Нина и Вера Зиновьевы. Но и их визит прошел незаметно.

Теперь я понимаю – нужно было позвонить не просто в редакцию, а конкретному журналисту, с кем уже сложились отношения. Когда в Казань приехали потомки древнейшего дворянского рода Толстых-Милославских из Англии и Дании, я так и сделала – позвонила Ольге Иванычевой, в «Казанские ведомости». И все произошло, как я думала. В  «Казанских ведомостях» вышло интервью Николая Дмитриевича Толстого, который рассказал Ольге много интересного. Например, про то, что муж его двоюродной бабушки Сергей Сергеевич Толстой-Милославский был гофмейстером, членом Государственного Совета, уездным предводителем Лаишевского уезда Казанской губернии, а с 1905 года – последним Казанским губернским предводителем дворянства.

Родовое гнездо Толстых-Милославских располагалось в Мурзихе. После революции 1917 года дом был разрушен, большая часть поместья затоплена.

Гостей из Англии принимал наш музей, и это не случайно. У одного из Толстых – Константина Георгиевича – жена была из рода Боратынских. Мария Львовна Казем-Бек, родственница Боратынских, была урожденная Толстая.

А многие ли казанцы знают об этой удивительной женщине? Сохранились ее дневники, к сожалению, пока не опубликованные, где она описывает почти каждый день своей жизни и в Казани, и в Петербурге. Кстати, умерла она здесь, в доме Боратынских, в 1917 году.

Потомки Толстых-Милославских были в Казани впервые, кроме Дмитрия, который приезжал сюда 18 лет назад, совсем еще молодым человеком. Помню, Ольга Иванычева брала интервью у розовощекого юноши. А теперь ему уже 36 лет. И он мог сравнить Казань, которую увидел тогда, и Казань, в которую приехал сейчас. Разительный контраст.

Он рассказал Ольге и про свою семью, и про свои впечатления о Казани, и, конечно, об отце, который с ним приехал. Николай Дмитриевич – известный английский писатель, автор многих книг. Кстати, Толстые до сих пор хранят казанские реликвии, которыми готовы поделиться.

О визите Толстых-Милославских было несколько сообщений, в основном в Интернете. Но созвать пресс-конференцию, к сожалению, не удалось.

– Такие визиты ценны не сами по себе. Ведь это хороший повод помянуть того же Эраста Петровича Перцева или Толстых-Милославских, рассказать о них, вспомнить Казань, в какой они жили.

Например, готовя к печати материал о Казем-Беках, я узнала, что в Казанском университете было два востоковеда по фамилии Казем-Бек. Два брата, приехавшие в Казань из Азербайджана. И потомки есть от каждого. Так, один из сыновей лектора персидского языка Абдулсаттара Казем-Бека, или Николая Касимовича – Алексей и его сын Владимир стали известными медиками.

– Журналисты пишут в основном информационные заметки. А порой, действительно, можно рассказать столько интересного.

– Французских потомков рода Панаевых, которые приезжали в Казань в июле, вы тоже встречали?

– Нет, Элен и Надин Панаевых-Бестужевых Леонид Абрамов встречал. Но они были у нас в музее, приходили на экскурсию.

– А ведь это тоже был приметный дворянский род в дореволюционной Казани. Боюсь, многим казанцам сегодня эта фамилия уже ничего не скажет. А когда-то о Панаевском саде даже в Москве знали… (Панаевы: два века истории страны. Публикация 1)

Мать Элен и Надин Бестужевых – Александра Иосифовна, урожденная Панаева, была дочерью ученого-химика Иосифа Павловича, который эмигрировал во Францию после революции и скончался в Париже в 1928 году. Отец Иосифа Павловича – Павел Петрович Панаев – руководил строительством казанской конно-железной дороги в 1870-х годах, был профессором Московского университета. Славу роду Панаевых принесла деятельность в сфере культуры.

– Каждая казанская семья имеет свою историю. В прошлом году, например, в наш музей пришли муж с женой – Светлана и Михаил. Михаил родился во Франции, но у него казанские корни. Супруги приехали в Казань, чтобы узнать подробности истории своего рода.

Бабушка Михаила – Галина родилась в Казани. Во время Первой мировой работала в госпитале, влюбилась в раненого офицера, Георгиевского кавалера, пошла за ним на фронт. Имела награды за спасение раненых воинов. Во время Гражданской войны они поженились, эмигрировали во Францию, где у них родилась дочь – мать Михаила.

Гостям из Франции была очень интересна их «казанская история», о которой они знали совсем мало, только то, что мать Галины была из рода Ульяновых.

После некоторого архивного поиска оказалось, что это потомки известного некогда в Казани купеческого рода Ульяновых, которые владели стекольным заводом, несколькими домами, занимались благотворительностью…

Когда начинаешь «раскручивать» такие краеведческие истории, понимаешь, что, наверное, самое интересное в истории – это истории конкретных людей.

– А как вы считаете, почему журналисты занимаются исключительно репортерством? Может, такие истории современному читателю не нужны, ведь в СМИ обычно пишется о том, что интересно большинству читателей?

– Всё зависит от профессионализма журналистов. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, раньше культура у ваших коллег был несколько выше. Вспомню невыдуманный случай. Мы говорили в музее про Пушкина, что он был убит на дуэли Дантесом. И молодая журналистка спросила: «Эдмоном Дантесом?»

Видимо, она знает только героев Дюма…

– Не уверена, что другие и героев Дюма знают.

– Как мне кажется, базовое образование журналистов обязательно должно включать знания и по истории, и по литературе, а значит – и по культуре. К сожалению, поколение 90-х годов выросло без культуры. Вы помните, всюду твердили, что материальные ценности превалируют над духовными. Чему удивляться?

И еще. Современные журналисты во всем ищут сенсацию. Но в культуре сенсаций нет.

– Зато есть скандалы. Украли картины из Эрмитажа или еще что-то наподобие этого – об этом коллеги напишут с удовольствием.

Продолжение следует - Чтобы каждый нашел в музее «свой» интерес