Счастье быть участником исторических событий

Любовь Агеева

31 мая 2015 года

Наш собеседник – Фандас САФИУЛЛИН, один из самых активных народных депутатов трех созывов республиканского парламента. Он использовал практически все возможности, чтобы выполнить обещания, которые дал своим избирателям.

В преддверии юбилейных торжеств в честь 25-летия парламентаризма в современной истории Татарстана Любовь Агеева встретилась с несколькими народными депутатами, чтобы вспомнить события этих лет и тех, кто был их активным участником.

В сокращенном варианте интервью опубликованы в специальном номере журнала «Татарстан». В «Казанских историях» они даны в полном объеме.

 – Фандас Шакирович, вы один из активных участников событий 90-х годов в Татарстане. Как они видятся вами сегодня?

 Фандас Шакирович Сафиуллин, народный депутат Республики Татарстан, работал в составе Верховного Совета ТАССР XXIIсозыва (председатель постоянной комиссии Верховного Совета по делам ветеранов войны, труда, инвалидов и милосердию) и Государственного Совета РТ Iи II созывов, депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации (2000-2005)/

Офицер Советской Армии, в 1988 году вышел в отставку в звании полковника. Один из лидеров национально-освободительного движения, являлся руководителем Татарского общественного центра.

– Так же, как тогда. Отношение к ним и оценки не изменились. Идея повышения статуса автономной Татарии воплотилась в лозунге общенационального движения конца 80-х годов XX века: «Татарстану – статус союзной республики!». В составе депутатов XII созыва Верховного Совета Татарской АССР, избранного весной 1990 года, большинство составили те, кто шел на выборы с этим лозунгом. И я в том числе.

Пятилетний срок этого созыва – это первая и единственная в Татарстане пятилетка торжества парламентской демократии, единства законодательной власти и народа, свободы слова и мысли, высокой культуры политической борьбы. На счету этого созыва: Декларация о государственном суверенитете Татарстана, успешное её подтверждение через референдум и закрепление новой Конституцией, принятие государственной символики, закон о языках, решение о создании Татарского государственного национального университета и многое другое.

Каким сегодня стал Татарстан – это плоды тех лет, как сводный результат использованных и упущенных возможностей десяти свободных лет.

У микрофона Фандас Сафиуллин, на очереди - Алексей Колесник. Фото Владимира Зотова

Судьба наделила меня огромным счастьем находиться в эпицентре «ревущих девяностых», быть участником тех исторических событий.

– Что вам более всего запомнилось из тех событий?

– Запомнились самые честные, истинно народные демократические выборы в 1990 году. Острейшие многочасовые дискуссии в Верховном Совете республики с приобщением всего народа республики через прямые трансляции, постоянный прямой эфир власти с народом по радио и телевидению – без цензуры и перестраховки – по злободневным острым проблемам. Открытость и гласность голосования. Сегодня эти годы выглядят на грани исторической фантастики.

Особое место в моей памяти – участие в подготовке и принятии Декларации о государственном суверенитете Татарской АССР. Мое предложение о новом названии республики – Республика Татарстан.

Не могу без волнения вспоминать такой чисто проходной эпизод. Для выработки окончательного согласованного текста Декларации была образована согласительная комиссия народных депутатов во главе с Минтимером Шариповичем Шаймиевым. Из представителей разных депутатских групп и авторов разных проектов Декларации. Всего 29 человек, нечетное число, чтобы избежать ничейного голосования. После того, как заготовленный ранее список был одобрен Верховным Советом, к микрофону вышел депутат Анатолий Васильев и предложил включить в состав комиссии народного депутата Фандаса Сафиуллина. Зал одобрительно загудел.

Председательствующий на сессии Шаймиев напомнил, что окончательное решение уже принято, и поставил такое условие: голосовать не по регламенту, если хоть один депутат будет «против», то предложенную кандидатуру не включать в состав комиссии. Проголосовали. Единогласно без воздержавшихся! Такое не забывается.

Мое незваное участие в согласительной комиссии завершилось тем, что, поддержав предложение народного депутата Дамира Сиразиева, озвучить выработанный текст Декларации с трибуны Верховного Совета поздно вечером 30 августа 1990 года с прямой трансляцией по радио и телевидению, комиссия доверила мне.

– Вы часто от микрофона вносили в проект повестки сессии дополнительные вопросы. и часто депутаты к вам прислушивались и вопрос этот рассматривался, хотя были и другие, можно вспомнить и другой случай. Без подготовки – какой из таких вопросов вам запомнился?

– Обсуждение повестки дня сессии парламента порой занимало все первое заседание до перерыва. Повестка, сформированная заранее Президиумом, довольно часто дополняли из зала. Я тоже нередко использовал эту возможность. Чаще всего вносились какие-то актуальные вопросы. Бывало, коллеги меня не поддерживали при голосовании, но случалось – вопрос вносился в повестку дня и обсуждался.

Могу вспомнить первую сессию нашего легендарного Верховного Совета. Читаю в «Вечерней Казани» за 12 апреля 1990 года: «Выполнить наказы избирателей удалось только одному депутату – преподавателю Казанского училища ракетных войск Сафиуллину. Он сразу же стал настойчиво добиваться прямой трансляции сессии».

Это было первое приобщение населения к политике, пробуждение гражданского сознания, приобщение избирателей к делам государства.

Три раза я выходил к микрофону, но в конце концов меня поддержали. Непросто это было, ведь в Верховном Совете заседали еще советские депутаты, коммунисты, бывшие секретари райкомов КПСС на первых рядах сидели…

Кстати, у меня особые чувства благодарности нашим приписанным к парламенту журналистам радио, ТВ и печатных изданий. В 90-е годы наши избиратели получали полную и объективную информацию о работе парламента и о деятельности и бездеятельности депутатов.

Лично мне повезло с журналистами, как и с командирами в армии. Я им благодарен, а обид к ним нет. Это были годы открытости и гласности. СМИ формировали гражданское общество в республике. И это продолжалось до создания монопольного информационного гнета агентства «Татмедиа».

Приятно вспомнить согласие Верховного Совета с моим чисто техническим предложением – о принятии Декларации, не откладывая на другой день вопреки таким настроениям, именно поздним вечером 30 августа, и об объявлении этой круглой даты праздничным днем.

Смысл, конечно, был не в «круглой дате». К вечеру 30 августа 1990 года вся республика «прилипла» к телевизорам и радиоприемникам. Десятки тысяч людей ждали принятия Декларации, наполнив городские площади.

Каждый народный депутат на виду, каждое их слово слышно всей республике. Все депутаты это чувствуют, знают. Поздним вечером 30 августа 1990 года Декларацию принимала вся республика! В этом была высшая эмоциональная возвышенность и внушительная моральная сила происходящего.

При переносе голосования на утро другого дня была бы уже совсем другая атмосфера – у всех дела, у свободных от забот – сонливая усталость. Всё это не могло не повлиять на настроения и народа, и депутатов. Следовательно, и на потрясающую политическую, историческую значимость свершившегося события. Неповторимую атмосферу этого вечера нельзя было развеять! Да и мало ли что за ночь могло произойти.

– А что более всего запомнилось о референдуме 21 марта 1992 года?

– Идея проведения референдума о статусе Татарстана принадлежит противникам суверенитета. Первым её в парламенте республики предложил депутат из группы «Народовластие» Валентин Михайлов. Вскоре «референдум» стал козырной картой всех, кто оспаривал правомочность Декларации, «разоблачая» её как затею властной бюрократии и «националистов». Её принятие было встречено вопросом: «А вы у народа своего спросили?»

Первый депутатский ряд в Верховном Совете. Фото Наиля Курамшина

Да, референдума мы не хотели, но не боялись его, не сомневались в его успехе, если придется его провести. Отвергая референдум, мы исходили из опасения, что он может расколоть республику именно по национальному признаку.

Судьбу республики нельзя было решать только простым большинством, голосами только тех, кто напрямую заинтересован в повышении статуса республики. Нельзя было не учесть, что русский народ объективно и субъективно, менее заинтересован и в статусе национальных автономий, и в федеративном устройстве России. Для русского народа эти категории означают лишь форму государственного устройства, и являются лишь предметом спора – лучше она или хуже других форм. А для татарского и многих других народов – это вопрос национально-культурного выживания. Общее согласие всего многонационального народа республики было первейшим условием продвижения к развитию государственности Татарстана. Таков был наш политический принцип.

Позволю себе цитировать свою формулировку этого правила на сессии Верховного Совета 20 мая 1992 года:

«Каждый последующий шаг нам следует предпринимать лишь тогда, когда, во-первых, есть возможность его реализации; во-вторых, после того как все граждане Республики Татарстан убедятся, что от предыдущего шага никому не стало плохо».

Эта идея была поддержана Верховным Советом Татарстана.

Когда нарекания, что мы не «спросили у народа», переросли в реальную угрозу отмены Декларации, нам не оставалось иного пути. 21 февраля Верховный Совет принял постановление о проведении референдума. И тут же обвинения в нашей боязни референдума обернулись тотальной информационной войной против его проведения и беспримерным политическим давлением на Татарстан, всевозможными страшилками и угрозами. Естественно, они не могли не сказаться на результатах голосования. Тем не менее,21 марта 1992 года большинство наших сограждан (61,4 процента голосовавших при участии 81,7 процента граждан, имеющих право голоса) ответили «ДА» на вопрос:

«Согласны ли вы, что Республика Татарстан – суверенное государство, субъект международного права, строящее свои отношения с российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров?»

Референдум стал всенародным одобрением Декларации о государственном суверенитете Татарстана. Таким образом, наше решение о проведении референдума было не запоздалым прозрением, а ответом нашим оппонентам: «Хотите референдум? Получайте!»

– Какими успехами вы гордитесь? О каких неудачах сожалеете?

– Успешных, то есть принятых моих предложений и идей было множество. Я же не скромничал, молча отсиживая депутатский срок. Их было много при принятии Декларации, Конституции, закона о языках, при подготовке к референдуму. Как член официальной татарстанской делегации в ходе трехлетних переговоров по подготовке проекта Договора Российская Федерация – Республика Татарстан, тоже не сидел молча.

 Есть успехи, которыми очень дорожу. Горжусь и скромно хвалюсь тем, что мне, как члену Конституционной комиссии, посчастливилось инициировать и добиться включения в Конституцию РТ одну очень значимую статью.

В Конституцию РТ, принятую 6 ноября 1992 года, она вошла как статья 8 и звучала так:

«Республика Татарстан отвергает насилие и войну как средство разрешения споров между государствами и народами.

Территория Республики Татарстан является зоной, свободной от оружия массового поражения.

В Республике Татарстан пропаганда войны запрещается».

После прокурорской «зачистки» Конституции РТ в 2002 году эта статья сократилась, 8-я статья Конституции стала 15-й, «зону» убрали, но суть осталась:

«1. Республика Татарстан отвергает насилие и войну как средство разрешения споров между народами и государствами.

2. В республике Татарстан пропаганда войны запрещается».

Кстати, подобная статья под номером 9 есть в Конституции Японии. Называется «Отказ от войны». Японская норма была принята после поражения страны во второй мировой войне, под давлением США, как победителя. А татарстанская – по собственной воле, нашим истинно народным парламентом. Эта статья – наше моральное право призывать всех – последовать нашему примеру!

Государственный Совет по моей инициативе вышел в Думу с проектом федерального закона, предлагая внести в закон «Об обороне» поправку о том, что президент не может использовать армию, если его не поддержит Совет Федерации. Как раз события в Чечне начинались. Поправку в федеральный закон включили, а вот в российскую Конституцию не удалось.

По моему предложению и настоянию были приняты все шесть постановлений парламента Татарстана о военной службе и защите интересов призывников из Татарстана. Тысячи ребят удалось уберечь от службы в «горячих точках», от зверств дедовщины, от рабского труда в стройбатах. До этого почти 45 процентов призывников республики направлялись в стройбаты!

Самый шумный резонанс имело наше последнее «военное» постановление осенью 1999 года – о приостановке призыва в Татарстане. Оно было вызвано страшной и преступной трагедией, когда ребята из Татарстана уже через 46 дней после призыва были брошены в пекло кавказской бойни. Шестеро из них погибли. Несмотря на грозные окрики из Москвы Татарстан настоял на своем требовании о шестимесячном обучении призывником, прежде чем направлять их в зону боевых действий.

Шумная кампания была, резонанс по всей России, буря протестов. Федеральный центр был вынужден признать нашу правоту. Президент Борис Ельцин своим указом срок предварительного обучения призывников увеличил вдвое, до года.

Когда я уже был депутатом Государственной Думы, на одном из первых заседаний выступал министр обороны, маршал Сергеев. Когда он закончил, я обратился к нему с вопросом. Как полагается, представился: «Полковник запаса, депутат Сафиуллин, инициатор постановления парламента о приостановке призыва в Татарстане».

Он помолчал немного, а потом сказал: «Страшно неприятно было. Вина наша, мы недодумали. Вы поступили правильно. Нам это было страшно тяжело осознать».

Неудачи? К сожалению, их не меньше, чем успехов. При всем желании не могу их забыть. Многих просто неприятно, а некоторых больно, а то и противно вспоминать.

В сфере экономики – у меня одни неудачи и провалы. В парламенте Татарстана за два срока моего депутатства не прошло ни одно мое предложение по вопросам собственности; о предотвращении темного закулисного акционирования КАМАЗа; о защите интересов коллективов приватизируемых предприятий.

На XIV пленарной сессии Государственного Совета 26 декабря 1996 года мной было внесено предложение: «Создать в Татарстане татарский национальный телевизионный канал» на одном из двух свободных телеканалах, которые были в распоряжении Татарстана.Получил ответ с «обоснованием» отказа.Каналы ушли в частные проворные руки.

Ещё один пример. В Вахитовском районе Казани был открыт образцовый татарский детский сад. Его закрыли на ремонт. А после ремонта оказалось, что у хорошо отделанного помещения новый владелец. Не удалось добиться отмены подлости. Просто дурно далее вспоминать.

Не смог получить ответ по существу на запрос о растрате 100-миллионного долларового кредита, полученного у голландского банка. О том, как ухитрились купить в той же Голландии семенной картофель без согласования с Минсельхозом, уплатив 17 миллионов долларов, через два месяца после того, как сроки посадки картошки уже прошли, а посаженная уже зацвела.

Самое смешное в этой истории, если она корму-то покажется смешной – у продавца уже не было что отгрузить в Татарстан. Наскребли, для видимости, кое-что в Германии и отправили.

После прибытия «покупки» уже во второй половине лета одному знакомому мне фермеру отгрузили 40 тонн этой гнили, которую он свалил в овраг и закопал. Власти плотно прикрыли эту аферу. Кое-кто посмеивался надо мной. Это – примеры на вскидку. Их много.

Самая тяжелая для воспоминаний моя неудача – психоневрологический интернат в Елабуге. Три года, с 1992-й по 1994-й, безуспешных обращений, просьб, запросов о создании человеческих условий содержания больных, о произволе и беззаконии в интернате.

Представьте картину: огромная переполненная обшарпанная палата, с окнами во двор свинарника, разбитые железные кровати с трухлявыми матрацами без простыней, насквозь прогнившие полы, по которым спокойно бегают крысы, в дальнем конце палаты, внутри помещения, вдоль всей стены открытая выгребная уборная, загаженная так, что не подступиться. А там – в луже с нечистотами лежит и дергается в приступе судорог полуголый человек.

И никого рядом. Представили?

Большинство больных достаточно вменяемы и способны к самообслуживанию, труду и общению. Был у них большой, в два гектара, яблоневый сад и огород. Место трудовой терапии, производства дополнительной витаминной продукции, единственный светлый простор в жизни несчастных. Их лишили этой радости. К 1992 году в яблоневом саду возникли восемь коттеджей. С дозволения и покровительства администрации Елабуги. Все мои депутатские запросы, все обращения по украденному саду имели нулевой результат. Короче, самый тягостный провал среди моих депутатских поражений. Есть и моя вина.

Все неприятности в моей жизни – из-за моей чрезмерной доверчивости. При последней моей поездке в тот интернат меня ознакомили с красивым проектом нового расположения интерната на живописной окраине леса, рядом с городом, с площадью в десять гектаров. С выездом на место. Я поверил обману. Вскоре кончились и мои полномочия председателя постоянной комиссии по делам ветеранов, инвалидов и милосердию.

Никогда не смогу забыть еле слышный страшный вопрос одной очень пожилой, седой обитательницы интерната: «Почему они убили мою яблоню?».

Та убитая яблоня, наверное, была для неё единственной близкой живой душой.

– Депутаты ваших созывов много времени отводила контролю за принятыми решениями. Помнится, парламент на разных уровня анализировал, как реализуется закон о языках, государственная программа двуязычия. Об этом можно говорить много. Меня интересует, помогали эти обсуждения или нет?

– Не всегда. С урезанием контрольных функций парламента исполнительная власть получила больше свободы в выборе своих решений: исполнять или замотать. Самый болезненный для меня случай – срыв постановления Верховного Совета о создании Татарского государственного национального университета.

В конце 80-х и начале 90-х годов XX века идея создания такого университета охватила всю татарскую национальную творческую и научную интеллигенцию, все национальные общественные организации, стала одним из лозунгов татарского общенационального движения за демократические свободы и равноправие народов.

Выведение татарской нации из общего глубокого национального кризиса, духовного и культурного упадка, возрождение и поднятие уровня развития татарского языка до языка науки, культуры, политики и государственного управления – таким виделось историческое призвание Татарского национального университета.

Сурия Усманова и Фандас Сафиуллин готовятся к записи для парламентской телепрограммы. Фото Владимира Зотова

Мне и тут посчастливилось быть в самом центре борьбы – и как народному депутату Республики Татарстан (1990-1994), и как депутату Государственного Совета РТ (1995-1999), и как депутату Госдумы РФ III созыва (2000-2003). Это целая история.

Мое предложение об университете прозвучало на заседании Верховного Совета от 18 июля 1994 года:

«…Принять специальное постановление Верховного Совета Республики Татарстан о создании ТАТАРСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА в 1995 году».

Для меня стало шоком, что противников создания Татарского национального университета оказалось устрашающе много. Даже среди руководителей высокого ранга и депутатов из руководящего звена. Кроме Премьер-министра Мухаммата Сабирова. Дошло до того, что предлагали мне снять свое предложение. Была попытка поставить на голосование мое предложение в неузнаваемо измененном виде – как просьбу об оказании помощи учебному заведению, работающему на общественных началах.

Пришлось сравнить ситуацию с... гитлеровской программой образования в отношении оккупированных территорий – со строгим запретом национальных высших учебных заведений.

Была попытка не допустить голосования о праве татарского народа в той жесткой принципиальной постановке и не допустить поименного голосования. Но поименное голосование прошло легко. Наконец, заключительное голосование:

«За» проголосовали 127 народных депутатов из 244 голосовавших. Перевес – всего на 4 голоса больше минимально необходимого тогда 123 голоса, но, всё-таки, победа!

Из «Государственной программы Республики Татарстан по сохранению, изучению и развитию языков народов Республики Татарстан», принятой 20 июля 1994 года, №2186-XII, пункт 20 раздела III:

«Создать Татарский национальный государственный университет.

Исполнитель: Кабинет Министров Республики Татарстан.

Срок: 1995 год».

Уже через много лет кое-кто из нынешних депутатов Госсовета Татарстана от «Единой России», выступая в печати, ту мою инициативу о создании Национального университета называет «кукареканьем Фандаса Сафиуллина» – «чтобы понравиться публике, показать себя», «популистским призывом». Но как бы сегодня её ни называли, моя законодательная инициатива стала законом Республики Татарстан.

Лишь ради тех нескольких строчек о создании Татарского государственного национального университета, считаю, стоило иметь мандат народного депутата Татарстана! Это одна из вершин счастья в моей депутатской жизни.

Решение ВС РТ о создании Татарского национального университета было поддержано многими видными учеными республики. Самым активным образом за создание татарского национального вуза выступил ректор КГУ Юрий Коноплев. Он выразил готовность оказать организационную помощь в его создании, предоставить всю необходимую учебно-материальную базу и помещения КГУ новому вузу – до обретения им своей собственной базы.

Из руководства республики идею Татарского национального университета решительно поддержал премьер-министр РТ Мухаммат Сабиров, он взялся за исполнение постановления Верховного Совета в срок.

Вековая мечта татарского народа о Национальном университете, казалось, была как никогда близка к осуществлению.

К сожалению, этим надеждам самого начала сопутствовали вселяющие сомнения перемены. В январе 1995 года Сабиров был отставлен с поста премьер-министра. Тут же, немедленно, был распущен и Оргкомитет по созданию Национального университета.

Под давлением группы депутатов «Идел Йорт» Государственного Совета (Туфан Минуллин, Разиль Валеев, Сурия Усманова, Фандас Сафиуллин) 5 декабря 1995 года был образован новый Оргкомитет по созданию Татарского государственного гуманитарного института. Институт был создан и прожил почти 10 лет.

И грянула беда. 11 июля 2005 года появилось постановление Правительства Республики Татарстан №343 об уничтожении Татарского государственного гуманитарного института и Татарско-американского регионального института – под катком «оптимизации», под прикрытием смены вывески пединститута. Так было сорвано решение парламента о создании Татарского университета.

Эта история имела интересное продолжение. В 2000 году я был в составе российской парламентской делегации официальным наблюдателем на выборах в парламент Великобритании. Нас приняли в парламенте Великобритании, на прощальном круглом столе дали нам выступить.

Дипломатически выступали, благодарили, очень демократично. В общем, как полагается. Когда моя очередь настала, я попросил помощи в создании татарского университета, уже есть решение Верховного Совета. Просил помощь не финансовую, не техническую, а организационную и консультативную. Предлагал выступить соучредителем.

Со стороны английского парламента там человек 6 или 7 депутатов. «Шу-шу-шу» – посоветовались между собой и один говорит: «Эту проблему решает не парламент, но мы убеждены, что со стороны Великобритании никаких проблем не будет. Единственное условие – чтобы от Татарстана пришло официальное обращение.

Никакого обращения, конечно, не было.

Мы предлагали университет не массовый, а отборный элитарный. Я это и Шаймиеву говорил. Не более ста человек на одном курсе. Штучная подготовка лучших специалистов – национальная интеллигенция, элита. Шаймиев со мной согласился, он сказал, что для того, чтобы подобрать туда абитуриентов, надо создать интернаты с 8-го класса и отбирать по всей республике – создать несколько интернатов. Он даже с этим согласился. Я ему предлагал набрать сразу на 3-й курс из разных гуманитарных вузов студентов-отличников. Как первокурсников гуманитарного института отправить их учиться в Оксфорд или Кембридж максимум с двумя татарскими профессорами, потому что, не зная татарский язык, группа не сможет учиться.

И первый выпуск татарского университета, по нашему пониманию, должен происходить там. К этому времени мы тут базу подготовим. Значит, у нас будет такой стимул для других. Вот такая идея была.

То, что произошло с идеей создания Татарского государственного национального университета – это трагическая, непростительная ошибка. Если это была лишь ошибка.

Мировая история не знает примеров противодействия созданию своих национальных университетов со стороны правящей элиты нации.

– Вы довольно часто вступали в контр-диалог с руководителями парламента – чаще с Василием Николаевичем Лихачевым, но и с Фаридом Хайрулловичем Мухаметшиным препирались. Критикуя Лихачева, вы подчеркивали, что хорошо относитесь к Василию Николаевичу как к человеку. Но у вас есть политические разногласия, и это заставляет вас ставить вопрос в такой жесткой форме.

Как вам удается в жизни отделять «мух от котлет»? Это немногим удается. Люди, как правило, человеческие отношения переносят в деловые и наоборот.

Как вы считаете, что такое вообще – руководитель парламента? Что это за персона, как много от него зависит? Парламент тогда становится тандемом, когда в нем нет командира и подчиненных.

– В первую очередь председатель не должен быть таким как я. Я не мог бы стать председателем. Характер слишком эмоциональный, вспыльчивый. Председатель парламента должен быть выдержанный, терпеливый, с взвешенными суждениями, без категоричности.

Я слишком доверчивый, меня очень легко обмануть, особенно хорошими намерениями и предложениями. Все мои неприятности в жизни – из-за доверчивости к хорошим словам вроде хороших людей.

Далее, я не люблю и не умею командовать. Это я понял в армии через 34 года. Не могу управлять людьми. Из-за этого в армии уходил на полит работу, на преподавательскую работу. Никогда не стремился к повышению, а ведь это смысл армии.

Я не прощаю нечестности, обмана. Купить меня невозможно. Слишком много хочу справедливости, законности. Не всегда точно разбираюсь в людях.

Во всем остальном я гожусь!

Какой должен быть председатель? Спокойный, взвешенный. В татарстанском парламенте – представляющим интересы всех слоев населения и думающим об общих интересах населения. Очень четко должен различать, где межнациональные отношения, а где – национальные проблемы.

Проблем межнациональных отношений в Татарстане нет, слава Аллаху. Национальные проблемы есть, как у всех наций, причем очень острые. Непонимание этого при принятии закона может привести к очень большим ошибкам. Когда требования национальных прав, законных прав, по национальному вопросу, а не по межнациональным отношениям, истолковывается как проблема обострения межнациональных отношений.

Председатель не должен подстраиваться под мнение большинства, под мнение исполнительной власти. Он должен быть самостоятелен в мышлении. Очень терпимо должен относиться к критике с той и с другой стороны. Должен добиваться, чтобы в парламенте была очень сильная и деловая оппозиция. Без оппозиции и парламента нет, нет и председателя. Оппозицию я вижу такую, как была у нас в Верховном Совете. Сейчас это – не оппозиция.

Оппозиция – это организованная политическая сила, которая стремится к власти, хочет власть заменить, предлагает варианты. Я ругаю власть, но не стремлюсь к власти. Я не оппозиция. Такой оппозиции у нас сегодня в России нет. Компартия – это не оппозиция.

– Всё, что произошло, – уже история. С какими настроениями идете к предстоящим юбилейным датам?

– На крутом повороте истории, в конце 80-х и начале 90-х годов прошлого века, и моя судьба переплелась с судьбой Татарстана и татарского народа. Идеалы равноправия народов, пробудившаяся надежда татар на обретение достойного статуса республики, на сохранение и развитие национальной культуры, языка, вековая мечта о создании завершенной системы национального образования – от дошкольных учреждений до национальных университетов – казалось, что всё это сбудется.

Увы, колесо истории оказалось не столь поворотливым, чем наши романтические устремления. Похоже, что оно покатилось кругами по нисходящей спирали. Впереди вновь знакомые очертания пережитого прошлого. Кажется, приехали.

Происходит вытравливание из истории следов 30 августа 1990 года. Самый постыдный пример тому – подмена Дня принятия Декларации о государственном суверенитете Татарстана выдуманным днем рождения Казани. Можно подумать, что историки нашли рабочий наряд на закладку первого камня под основание Казани, закрытый прорабом тысячу лет тому назад именно 30-м числом августа.

Наше время прошло. Скоро уйдем и сами. Уйти пораньше, с крепкой верой и светлой надеждой, или попозже – с разочарованием и отчаянием – это уж кому как предписано. На мою долю выпал, кажется, второй вариант.

 Съемка во время разговора автора