Фантастика – это из пушки на луну. А закон сохранения энергии – это факт

15 апреля 2008 года

Профессор Анатолий Федорович Дрегалин заведует кафедрой спецдвигателей Института авиации, наземного транспорта и энергетики. Мы попросили его ответить на несколько вопросов, уточняющих наши представления об истории этой кафедры.

– Почему именно в Казани было создано Конструкторское бюро по разработке жидкостных ракетных двигателей?

– Принималось во внимание и то, что в Казани есть авиационный завод – промышленное предприятие, находящееся в стадии серийного производства поршневых авиационных двигателей, и то, что здесь есть высшее авиационное учебное заведение – КАИ был создан в 1932 году.

Как известно, в годы репрессий в Казань сослали группу ученых. Среди тех, кто находился в «шарашке», как её называли, были специалисты и по жидкостным ракетным двигателям. В 1939 году сюда был направлен Валентин Петрович Глушко, вместе с группой единомышленников он продолжил дело, начатое еще в 1929 году в Ленинградской газодинамической лаборатории (там разрабатывали первые советские ЖРД), затем, в 1933 году, когда лабораторию соединили с московской группой изучения реактивного движения, в Реактивном научно-исследовательском институте.

Хоть это и был период репрессий, руководство страны в данном случае использовало умы ученых по назначению. В то время по данным разведки выяснилось, что у немцев есть крупная ракета ФАУ-2, которая работала на жидкостном ракетном двигателе. В ходе войны руководство страны поняло, что будущее – за ракетной техникой. Когда решался вопрос, где лучше и проще создать базу по производству ЖРД, решили, что лучше всего это сделать в Казани.

– Можно ли считать, что Казань стала крупным авиационно-ракетным центром страны благодаря войне?

– Вряд ли только благодаря войне. Университет у нас существовал с 1804 года. Именно здесь в свое время Петр I судостроительные верфи повелел организовать. Екатерина II разместила в Казани пороховой завод.

Конечно, многое объясняет тот факт, что Казань во время Великой Отечественной войны была за пределами боевых действий. Так в Казани оказались авиационные заводы из Москвы и Воронежа.

– А где работала та самая «шарашка»?

– На заводе №16 (сейчас Казанское моторостроительное производственное объединение) был организован отдел №28 системы Наркомата внутренних дел. В отделе еще до войны велись исследования по разработке воздушно-реактивных двигателей. Руководил ими Б.С.Стечкин, который был хорошо известен как специалист по двигателям внутреннего сгорания. В Казани он начал заниматься газотурбинными двигателями.

В 1940 году появилась группа, которая под руководством Валентина Петровича Глушко разрабатывала жидкостные ракетные двигатели. После освобождения Стечкина в 1943 году и его отъезда в Москву в отделе №28 осталось только конструкторское бюро во главе с Глушко. В том же 1943-м сюда привезли Сергея Павловича Королева – у Глушко он был заместителем по летным испытаниям.

Основным достижением КБ Глушко стало создание и обеспечение серийного производства азотнокислотных жидкостных ракетных двигателей РД-1 и РД1-ХЗ для установки на самолёты различных типов. Это создало предпосылки для досрочного освобождения в 1944 году большой группы специалистов по этим двигателям, в том числе В.П.Глушко, С.П.Королёва, Г.С.Жирицкого и Д.Д.Севрука. Конструкторское бюро спецотдела №28 изъяли из системы Наркомата внутренних дел, подчинили Наркомату авиационной промышленности и переименовали в Опытно-конструкторское бюро спецдвигателей (ОКБ-СД).

В мае 1945 года вышел приказ Наркомата авиационной промышленности о создании в КАИ первой в стране кафедры ракетных двигателей во главе с Глушко. В качестве преподавателей кафедры работали сотрудники ОКБ-СД: профессор Жирицкий, старшие преподаватели Королёв, Севрук и другие специалисты.

– Глушко и Королев на самом деле преподавали или числились формально – как крупные ученые?

– Действительно преподавали, хотя и короткий период времени – меньше года. После отъезда из Казани Глушко и Королёв возглавили новые самостоятельные конструкторские организации. Севрук преподавал долго, до 1947 года. Брагин, Жирицкий так и остались в Казани.

– Королев и Глушко лекции читали или практические занятия вели?

– Лекции, конечно. Тогда никакой практики не было.

– Педагоги КАИ и студенты как-то общались с великими «заводчанами»?

– Не знаю. Те же были заключенными. Всякий контакт с ними был исключен. Сейчас ведь тоже свободному человеку какие-то разрешения для встречи с заключенными нужны.

Здание, где жили и работали «зеки», находилось на стыке территорий двух заводов: авиационного и моторостроительного. Группа Глушко, куда входил и Королёв, состояла при моторном заводе, но директор у них был свой – В.П.Бекетов, чекист с инженерным дипломом.

Таким был в годы войны Сергей Королев. Фото из музея Казанского авиационного института имени Туполева

Между КМПО и КАПО есть пустой промежуток, сейчас там автомобильная стоянка. Так вот, «зэки» сидели в КАПО, а работать ходили на КМПО. Цех был там. А туда и обратно они шли в сопровождении часового.

Их освободили из заключения в 1944 году. Реабилитировали лишь в 1956-м. Им тогда дали по однокомнатной квартире – и Королеву, и Глушко. Однокомнатные в то время считались большой роскошью. У Глушко здесь семья была, дочь потом у нас долго работала.

– А на доме, где жили Королев и Глушко, есть памятная доска?

– По-моему, нет. Я знаю этот дом в Соцгороде…

Дом в Казани, на улице Лядова, где получили квартиры ученые "зеки"

– Валентин Павлович вспоминал годы, проведенные в «шарашке»?

– При мне ни разу не говорил – ни плохо, ни хорошо. А мы встречались с ним много раз...

– Недавно по телевизору показывали фильм про Глушко и Королева, в основе сюжета там была интрига. Оказывается, Глушко и Королев всегда соперничали... Есть у этого утверждения какая-то фактическая основа?

– Я не знаю, соперничали они или нет в действительности. Но как они могли соперничать? Глушко двигателями занимался, а Королев – ракетами. Это разные вещи.

Как известно, ракетопланом занимался Королев, Глушко должен был делать для него двигатели. В те времена техника эта была еще неизведанной и сложной. И вообще – ракетные двигатели создаются годами, а тогда – план, «Давай быстрее!». Королев мог подумать, что это Глушко виноват в том, что двигатели взрываются.

Есть материалы госбезопасности – копии писем Королева и Глушко Сталину. Королев был убежден, что его оклеветал Глушко. Но есть, с другой стороны, протоколы допросов Глушко. Из них следует, что он никого не обвинял. Ни в чем! «Ракеты взрываются? Я же должен проверить, должен найти пределы, где техника будет существовать или не будет»!..»

Но было ли так на самом деле? Сами понимаете, нет таких документов, которые говорят, что это так.

– Мы узнали, что в 1949 году кафедру реактивных двигателей закрыли.

– Стоп, нет! У нас легко открыть что хочешь, а вот закрыть… Ничего не закрывали. У нас же постоянно происходят какие-то перемены – кафедра была одна, потом её вдруг объединили, потом разъединили. Это естественный процесс, он и сейчас происходит. Просто руководство вуза всегда ищет некие оптимальные пути. Они не всегда оптимальные, как потом выясняется.

Были отдельные кафедры – реактивных двигателей и теории авиационных двигателей, потом их объединили в составе кафедры теории спецдвигателей.

А с другой стороны, не было доктора наук, профессора, а потом – появился. А свободной кафедры нет. Есть кафедра физики. Давайте сделаем две кафедры физики: одна будет прикладная, другая – общая.

– Тогда надо думать, что пришел Вячеслав Евгеньевич Алемасов – и понадобилась кафедра?

– Можно и так сказать. Алемасов защитил докторскую диссертацию в 1964 году. Ещё будучи студентом КАИ, он знал по слухам о существовании легендарного В.П., затем слушал секретные лекции его коллег и, наконец, выполнил дипломный проект под руководством ближайшего соратника Глушко – профессора Жирицкого. Всё это определило дальнейшую направленность научных изысканий Вячеслава Евгеньевича, и первые свои самостоятельные работы он отправил Валентину Петровичу.

Нужно отдать должное обременённому высокими должностями, званиями и ответственностью Глушко, он исправно отвечал на его письма и воодушевлял молодого исследователя. Когда же Алемасов познакомил Валентина Петровича с новыми разработками по методам расчёта термодинамических характеристик ракетных топлив 1956-1957 годов, а затем с книгой «Теория ракетных двигателей», изданной в 1962 году, Валентин Петрович пригласил Вячеслава Евгеньевича к тесному сотрудничеству.

Вячеслав Алемасов (сидит) и Анатолий Дрегалин

– Ученых во время войны в Казани много побывало, но не все сохраняли заинтересованное участие в жизни КАИ. А Валентин Петрович Казань помнил, приезжал сюда, к себе в Москву казанских ученых приглашал. Что было в основе этого – научные интересы или простая человеческая память о нашем городе?

– Прежде всего – научные интересы. Казань была ему ближе всего по объективным причинам. В 1957 году начался сильный бум ракетной техники. Все начали заниматься этим делом. Но всё равно круг организаций был достаточно ограничен. Просто, что называется, Глушко больше некуда ходить было. Так что нельзя сказать, что из тысячи возможностей он выбрал именно нас. Мы занимались одним делом.

– Часто ли он приезжал в Казань? Когда приезжал, приходил ли в КАИ?

– Приезжал всего один раз, в 1975 году, и именно в КАИ, на 30-летие нашей кафедры. Это было за неделю до совместного полета советско-американского полета корабля «Союз – Аполлон». Все говорили, что его на юбилей не отпустят, ведь он бы главный по этому вопросу. Но он приехал. В КАИ тогда пришел даже первый секретарь Татарского обкома КПСС. Единственный раз за всю жизнь, когда в КАИ был первый секретарь обкома партии….

Возможно, в том посещении Казани была еще одна, чисто личная причина. Работа с ракетной техникой всегда была секретной. Королев был Главным конструктором, но для всех это был просто – Главный конструктор, без фамилии. Когда умер, все узнали, что его звали Сергей Павлович Королев.

А Глушко не хотелось, чтобы о нем говорили после смерти. И если предоставлялась какая-то возможность преодолеть режимные ограничения, он старался это сделать.

В системе Академии наук СССР с 1952 года под руководством Глушко велась систематическая работа по подготовке фундаментального справочника «Термические константы веществ» (данные по компонентам топлив в исходном состоянии) и «Термодинамические свойства индивидуальных веществ» (данные по индивидуальным компонентам в составе продуктов сгорания). Но это только необходимые исходные данные для термодинамического расчёта. Конечным же результатом должны быть сведения о свойствах смесей продуктов сгорания, образующихся в камере ракетного двигателя и выполняющих роль реактивной струи. Такие данные должен был содержать третий справочник, который мы предлагали назвать «Термодинамические и тепло-физические свойства продуктов сгорания».

Со свойственной ему остротой мышления Глушко положительно оценил наше предложение и после некоторой его доработки и составления плана действий обратился к президенту Академии наук СССР М.В.Келдышу. Тот столь же быстро и решительно согласился с предложением.

Началась многолетняя работа, для руководства которой был создан редакционный совет под руководством Глушко. Кстати, Вячеславу Евгеньевичу Алемасову была отведена роль заместителя председателя совета, ведущего автора и координатора работы в организациях.

– Каким вам запомнился Валентин Петрович?

– Он понимал свои роли в науке, понимал, кто он есть. Был человек организованный, четкий. Не допускал опозданий. В 1980 году у нас была запланирована встреча с ним в Москве, и мы опоздали – из-за Олимпийских игр. Ему это не понравилось. Сказал: «А вы приезжайте накануне и идите пешком. Тогда и успеете вовремя». Интеллигентным был. Никогда не кричит, говорит тихо…

– Тогда, на заре ракетостроения, всё, чем занимались Глушко, Королев и другие ученые, было из области научной фантастики. Что их сподвигало на это? Мысль? Идея? Вера?

– А почему – фантастика? А разве Жюль Верн и Уэльс не предсказали то, что потом осуществилось?

Они не считали свое дело научной фантастикой. Они были уверены, что все это можно создать, построить. В теоретическом плане все было доказуемо – межпланетные полеты и другое. Теория не противоречила тому, что потенциально можно достичь на практике.

Циолковский предложил использовать углеводород с жидким кислородом. Специалисты понимают, что газообразный кислород занимает большой бак, а жидкий – в тысячу раз меньше. Значит, надо научиться делать жидкий кислород…

Фантастика – это из пушки на луну. А закон сохранения энергии – это факт. Глушко видел, что в трудах Циолковского нет никаких неразумных гипотез.

Они оптимисты были. Убежденные оптимисты!

Есть многие вещи, которые называются хобби. Но у Валентина Петровича это не было хобби. Это было делом всей жизни. Он писал так: «Я решил посвятить свою жизнь проблемам межпланетных полетов...» И посвятил

Интервью взяли Дарья БОРИСОВА и Галина ДАНИЛОВА

Практика в редакции 2008 года