Лилия Тагирова: «Я счастливый человек – мои мечты сбылись»

Татьяна Сергеева

28 октября 2023 года

Татьяна Сергеева,  доктор искусствоведения, продолжает  беседовать с композиторами-женщинами. Ее очередная собеседница  ― Лилия Тагирова.

― Лилия, вы ― состоявшийся композитор, которого хорошо знают и у нас, в Татарстане, и за его пределами. Меня всегда интересовал вопрос, как человек становится композитором.

Как вы им стали? Как всё началось? Кто оказал на вас влияние в самом начале занятий музыкой? Расскажите свою историю.

Лилия Тагирова ― член Союзов композиторов России и Татарстана, заслуженный деятель искусств РТ, лауреат международных и всероссийских конкурсов, музыкально-общественный деятель, педагог по композиции и импровизации в школе №7 им. А. Ключарева.  Автор вокальной, хоровой, камерно-инструментальной и симфонической музыки, а также мюзиклов и песен для детей.

― Начну с того, что я из Альметьевска. Музыкой бредила с детства, потому что дома у нас она часто звучала – мой папа  был серьезным меломаном, собирал пластинки и слушал их на хорошей аппаратуре. У него был отличный слух, и, хотя он не был профессиональным музыкантом, но еще со студенческих лет, когда учился в Казани, участвовал в ансамблях, играл джаз на гитаре, сочинял песни, посвящал их моей маме. Кроме гитары, играл на баяне, бас балалайке, танцевал чечетку-степ. Несмотря на такое стилевое разнообразие, папа прививал мне любовь к классической музыке.

Когда в 4 года я пела и изображала, что играю на фортепиано, мне купили игрушечное пианино, и я стала подбирать «Маленькой ёлочке холодно зимой» и другие детские песенки. Помню, когда папа брал гитару, я одевала от нее чехол и танцевала под его аккомпанемент «цыганочку» (Смеется).

Именно папа, увидев мою тягу к музыке, отвел меня в музыкальную школу, в подгруппу, а спустя год купил в кредит пианино «Petrof» (к удивлению родственников). Он был уверен: «Профессиональное обучение должно происходить на очень хорошем инструменте».  Этот инструмент до сих пор со мной, хотя в работе я использую цифровое пианино.  

Папин слух и увлеченность музыкой передались мне. И, конечно, папа мечтал, чтобы я играла джаз.  

Надо отметить, что музыкальностью отличался и мой дед, папин отец, который играл на фортепиано, скрипке, баяне, хотя был летчиком, командиром летного полка. И со стороны мамы, её самый младший брат Хасият был прекрасным баянистом и имел очень хороший слух. Именно дядя Хасият привил мне любовь к татарской музыке.

― Помните свои яркие детские впечатления от музыки?

― Да. Когда первый раз услышала орган, это было в Одессе, мне было 8 лет. Другое впечатление (в шестом классе) связано с музеем Чурлёниса, где я впервые услышала его музыку, непростую, необычную, она мне понравилась.

― Расскажите о своих школьных годах. Как учились?

― Училась я с большим желанием. В четвёртом классе аккомпанировала школьному хору, а в пятом классе заменяла заболевшую учительницу на уроке музыки. Вообще я была очень активная, особенно, в общеобразовательной школе. Я же была председателем совета дружины, а кроме того аккомпанировала школьному хору на многочисленных песенных конкурсах, аккомпанировала по слуху, без нот.

Расскажу забавный случай. Я по слуху играла начало «Лунной сонаты» Бетховена, и учительница решила, что я её знаю. И на одном из концертов объявила: «А сейчас Лилия Тагирова вам сыграет «Лунную сонату». Но я же не могла признаться, что я ее не знаю, поэтому сыграла начало, а потом что-то наимпровизировала. (Смеется).   

В пятом классе для меня интересней стали КВНы, «продленка», общение с одноклассниками, и три месяца я не ходила на занятия в музыкальную школу, скрывая это от родителей. И меня решили отчислить. Были слезы, но, как потом оказалось, меня просто хотели напугать, чтобы впредь было неповадно.

― Кто был вашим первым педагогом по фортепиано?

― Это была Светлана Сиреневна Изгарова. Я очень ей благодарна за то, что она не отбила у меня желание учиться музыке. Она была очень хорошим педагогом, с большим вниманием относилась к каждому ученику. Я до сих пор поддерживаю с ней связь.

Но после седьмого класса я решила поставить точку в своем музыкальном образовании. С восьмого класса у меня появилось свободное время после уроков, и мы с одноклассниками ходили в кафе и в кино.

Но у нас была школа-восьмилетка, и, закончив ее, я поняла, что не хочу идти в девятый класс новой школы. К тому же папа сказал, что если я не пойду в музыкальное училище, то он продаст пианино Petrof. На это я никак не могла согласиться.

В итоге я решила поступать в музыкальное училище. Пришла к своему педагогу Светлане Сиреневне, за две недели вспомнили программу. Но при поступлении по специальности мне поставили 3 с минусом, хотя и приняли в Альметьевское музыкальное училище.

― Неожиданный поворот! Вы же в школе отлично учились.

― Да, и только проучившись несколько месяцев, я поняла, куда я попала, и насколько уровень музыкального училища отличается от уровня музыкальной школы. У меня по всем предметам были пятерки, и только на экзамене по специальности мне поставили 4 с минусом, несмотря на то, что я очень много занималась. Но это меня не сломало. Я поняла, что попала туда, куда меня ведет судьба. И никогда не жалела, что сделала этот выбор. 

― Расскажите об учебе в училище, о вашем педагоге.

―  В училище у нас была сильная фортепианная школа и очень доброжелательная творческая атмосфера. На втором курсе я стала работать концертмейстером у народников (у баянистов). И в дальнейшем всем и на всех концертах аккомпанировала. Мне это очень нравилось. Я поняла, что музыка  ― это моя судьба.

Мой педагог, Альфия Хасановна Терегулова (она приехала из Уфы), занималась со мной каждый день по 4 часа, исправила мне постановку рук. В результате я, единственная с курса, на госэкзамене по специальности получила 5.  Председателем ГЭК был Шамиль Хамитович Монасыпов, и он сказал после экзамена обо мне моему педагогу: «Наверное, унее в жизни произошло серьезное событие. Лилия так проникновенно,  так выразительно и драматично исполнила Баха». И он меня запомнил.

Летом, посовещавшись с родителями и моим педагогом, я решила, что буду поступать в Казанскую консерваторию.

 ― Что вы играли на выпускном экзамене? И как поступали в консерваторию?

―  Верди-Лист. Парафраз на темы оперы «Риголетто»,  этюд Листа для левой руки, Хроматическую фантазию и фугу Баха, «Выход и вариации Шурале» из балета Ф. Ярулина «Шурале».

Мы поехали в Казань на прослушивание вместе с моим педагогом Альфией Хасановной. Приходим на консультацию к Сергею Николаевичу Работкину, и выясняется, что те, кто поступает, уже в течение года ездят к педагогу на занятия. Более того, мне пришлось за месяц выучить новую программу, поскольку моя не соответствовала уровню вступительных экзаменов.

В результате по специальности я получила 3, по коллоквиуму ― 3, по сольфеджио ― 4 и по гармонии ― 2. Сдаю шесть экзаменов, худею на 6 кг. Возвращаюсь домой, ничего не хочу, музыку слышать не хочу.

Но в августе звонит директор Альметьевского музучилища и приглашает меня работать концертмейстером у домристов и вокалистов и преподавателем общего фортепиано. Я уже отдохнула, отошла от перипетий поступления в консерваторию и начала работать.

Когда приезжал в Альметьевск на фестивали и конкурсы в наше училище Сагит Мулланурович Хабибуллин (ныне профессор Казанской консерватории), то он спрашивал: «Кто это у вас такие замечательные аранжировки делает?». Ему говорили: «Лилия Тагирова». Он: «А где ноты?» Ему в ответ: «Она без нот играет».

В общем, я работала, ничего не подозревая, уже втянулась, и вдруг, в один прекрасный день меня вызывает к себе директор и говорит: «Завтра едешь в Казань на прослушивание, я договорилась. Ты ведь будешь поступать в консерваторию на следующий год?». Я в недоумении: «А что я буду играть?». Директор: «Вспомни старую программу».

Приезжаю в Казань, прихожу на консультацию к преподавателю по фортепиано Разие Исмагиловне Еникеевой. Она, прослушав меня, говорит: «Всё… можешь идти». Я, собирая ноты, так робко ей: «Вообще-то я сочиняю». Она: «И что?» Я: «Мне нравится подбирать, импровизировать, и мне хотелось бы учиться на творческом отделении, где сочиняют».

― Еникеева же сама композитор.

― Но об этом я тогда не знала… У меня к тому времени была написана прелюдия «Воспоминание о Финляндии» (после поездки в Финляндию), кроме того я с первого курса музыкального училища писала песни, а со школы сочиняла стихи (в общем с рифмой дружила). Мои однокурсницы в училище пели мои песни, ведь в этом возрасте все подростки пишут «про любовь» (Смеется).

Я сыграла Разие Исмагиловне свою прелюдию и пару песен. Еникеева: «Тааааак, хорошо! Напиши вариации на татарскую тему, перепиши прелюдии и песни, и  покажешь в другой раз».

― А когда вы познакомились с Лупповым?

― В следующий раз я показала Разие Исмагиловне свои произведения в написанном виде, и она, позвонив по телефону своему учителю, Анатолию Борисовичу Луппову, договорилась, что он прослушает меня. Вот так я попала на прослушивание к прекрасному педагогу, композитору и просто редчайшей души человеку. После прослушивания Анатолий Борисович сказал: «Мне все нравится. Отлично, лапушка, будешь у меня учиться».

― Можно сказать, что Роза Еникееева определила вашу судьбу?

― Да, но не только она. В тот переломный момент моей жизни неожиданно появился Шамиль Монасыпов, который познакомил меня с Александром Львовичем Маклыгиным. Но все по порядку.

До встречи с Еникеевой я приезжала в консерваторию на День открытых дверей и первого, кого встретила в коридоре, был Шамиль Хамитович Монасыпов, который радостно меня приветствовал: «Я вас помню. Вы собираетесь поступать?». Мне было очень приятно, и я ему ответила: «В прошлом году не смогла поступить, мне бы хотелось учиться творческим дисциплинам, импровизации, например». Монасыпов: «Тогда вам надо к Александру Львовичу Маклыгину!».Я так обрадовалась, подумала, что в консерватории есть такое направление – импровизация. Шамиль Хамитович представил меня Маклыгину.

Александр Львович полушутя, полусерьезно сказал: «Ну, великий импровизатор (и играет мне тему из трёх нот) ― импровизируй!» Я сажусь за инструмент и импровизирую в стиле лёгкой эстрады. «Понятно, а что-нибудь в другом стиле?». Я пробую, но у меня получается в том же стиле.

Тогда Маклыгин говорит: «Хм, хорошо. А вы можете сейчас сымпровизировать, сыграть зарисовку «краски Сабантуя»?». Мне было нетрудно изобразить народные гулянья, пляски, наигрыши баяна. Было видно, что Маглыгину понравилась моя импровизация: «Да, у вас, несомненно, есть талант. Но у нас нет направления «импровизация». Вот если бы у вас были свои сочинения, вы могли бы поступить на подготовительный курс, а через два года можно поступать на композицию».

Такая перспектива меня не совсем устраивала. И судьба распорядилась так, как она распорядилась: я попадаю на прослушивание к Луппову (о чем я уже рассказывала), он всё одобряет и предлагает поступать в консерваторию в его класс по специальности «композиция» в этом году.

Маклыгин знакомит меня с Еленой Михайловной Смирновой, которая преподает гармонию у композиторов, чтобы как-то подтянуть мои знания по этому предмету (ведь именно по нему я получила два балла год назад на вступительном экзамене). Она смотрит мои задачи по гармонии и делает пугающий меня вывод: «У вас совершенно отсутствует теоретическая база. И, даже если вы поступите в консерваторию, вы не сможете учиться».

Она всё же позанималась со мной 2-3 раза. А после того, как я поступила в консерваторию, спустя полгода, она взяла свои слова обратно, потому что я наверстала упущенное в училище, проявив завидное упорство. Забегая вперед, скажу, что я безмерно благодарна Елене Михайловне: мне очень помогла гармония и в учебе, и в дальнейшей композиторской работе. 

Итак, вернемся к вступительным экзаменам. Перед ними я показалась Рашиду Фагимовичу Калимуллину.   Он спросил, как давно я сочиняю. Тогда я рассказала ему, что люблю с детства подбирать любимые мелодии и импровизировать. Он попросил что-нибудь изобразить, и я сыграла импровизацию на красивейшую татарскую песню «Кыр казлары» (позже эту импровизацию он попросил сыграть и на экзамене при всей кафедре). В итоге по специальности я получаю 10, фортепиано ― 5, сольфеджио ― 5.

И тут наступает решающий день ― экзамен по гармонии. Об этом хочу рассказать подробно.

Маклыгин сказал, обращаясь к абитуриентам: «Я вчера всю ночь сочинял для вас задачу».  У меня два конверта с заданиями: в одном 4 такта в стиле Моцарта, которые нужно досочинить и решить, а в другом конверте ― моя задача». Я, можно сказать, выкрикнула: «Два!» (мое счастливое число, я и родилась второго числа). Маклыгин: «Жаль, что не моя задача попалась вам». А я облегченно подумала, что с Моцартом я ещё как-то справлюсь.

По гармонии я получила 4. И в сумме у меня было 24 балла из 25-ти (больше, чем у кого-либо). Всего в тот год на композицию нас поступало 9 человек, а принимали только двоих.

Cтуденты теоретико-композиторского факультета Казанской консерватории. 1996 год. Второй ряд слева направо: Альберт Шарафутдинов, Наталья Ошуева, Александр Чернышов. Первый ряд слева направо: Татьяна Запечельнюк, Яна …. (заочница), Лилия Тагирова, Любовь Маланова

Сейчас, задним числом, понимаю, что в тот момент судьба вела меня туда, куда мне суждено было попасть. Как сказала одна моя знакомая: «Тебя не взяли на фортепиано в консерваторию, потому что судьбой тебе определено быть композитором».

― Расскажите о вашем любимом педагоге по композиции – Анатолии Борисовиче Луппове.

― Он очень нежно ко мне относился, как к дочери, называя Лилечка, Лапушка, Солнышко. У нас в классе была особая атмосфера: мы, ученики Луппова (лупповчане), всегда переживали друг за друга и радовались успехам друг друга. А с Анатолием Борисовичем мы встречались и у него дома. Он всегда был рад, когда мы, бывшие ученики, приходили к нему и показывали свои сочинения. Он очень радушно и гостеприимно встречал нас на свой день рождения или в Новый год.

С Анатолием Борисовичем Лупповым и Гульнарой Тимербулатовой

Что касается композиции, Анатолий Борисович всегда мне говорил: «У тебя талант песенника ― дар, который дается очень редко». За всё время он не поправил ни одной ноты, ни одной гармонии в моих песнях. Хотя концерт (крупную форму) мы могли писать год, полтора года, две части, три части… (Смеется).

С песнями всё по-другому. Бывало, Луппов говорил: «Через месяц экзамен, напиши вокальный цикл на татарские стихи».

― Почему вы писали и сейчас пишете музыку на свои стихи? Разве нет созвучной вам поэзии?

― Потому что сначала я сочиняю музыку, а потом пишу тексты, как средневековые труверы (Смеется). Кроме того, почему я сама взялась за тексты? Хотелось в них действия, событий, реакции на них, а мне предлагали в основном стихи о природе. У меня у самой не было проблем с образами, ведь я с детства обожала книги и много читала. Лесков, Бальзак, Пушкин, Конан Дойл были моими любимыми писателями с детства. К тому же, я сочиняю стихи с юности, поэтому кому, как не мне самой, создавать тексты к своим песням. Жизнь так складывается, что многие вещи мне приходилось делать самой, писать и тексты, и аранжировки.

― Свои тексты песен вы пишете на татарском языке?

―  Нет, я пишу тексты и стихи песен на русском языке, но у меня есть и на английском, и на французском (последние мы писали с афроамериканскими рэперами). 

― Такая у вас необычная судьба, с препятствиями, с преодолениями.

― Да, в училище меня научили серьёзно относиться к делу, а не скакать по верхам. В консерватории ― это, прежде всего, школа Луппова. Он преподавал у нас и специальность, и оркестровку, и инструментовку, и современный стиль. Мне посчастливилось учиться у мэтров композиторской кафедры: Леонид Зиновьевич  Любовский вел полифонию, Рафаэль Нуриевич Билялов ― чтение симфонических партитур, Александр Михайлович Руденко ―  методику композиции. Композиторская школа в Казанской  консерватории всегда отличалась высоким уровнем.

В Союзе композиторов после экзамена по композиции. 1995 год. Первый ряд слева направо: композиторы Б.Н. Трубин, А.Б. Луппов, Р.Ф. Калимуллин, А.М. Руденко, Ш.К. Шарифуллин. Второй ряд слева направо: студенты композиторского отделения Марат Сабиров, Алсу Салихова, Андрей Кавайкин, Оксана…, Сергей Беликов, Лиля Тагирова, Радик Салимов, Вадим Петров, Саша Чернышов

 ― Вас как-то выделяли из студентов-композиторов?

― Да нет, пожалуй. Разве что тем, что я в течение трех последних лет учебы получала именную стипендию Назиба Гаязовича Жиганова.

― Кто вам ближе всего из татарских композиторов?

― Восхищаюсь балетом Фарида Яруллина «Шурале», потрясающая по красоте музыка.

― А из великих композиторов? Чья музыка близка? 

― Всегда был любим Бах, особо выделяла Листа, Рахманинова, очень нравился Стравинский, Прокофьев, Карл Орф.

― А из новой музыки?

― Шнитке нравится, он мне близок. Арво Пярта, Софью Губайдулину всегда с интересом слушаю.

― Да, Губайдулина, можно сказать, изменила отношение к композитору-женщине. Сейчас намного больше композиторов-женщин, чем 20-30 лет назад. Как вы думаете, с чем это связано?

― Думаю, что современная женщина не боится идти в мужскую профессию ― обучиться и стать композитором, творить и экспериментировать. Сейчас представительницы слабого пола становятся более смелыми, они пробуют и берут инициативу в свои руки. В музыке одинаково важны творческие одаренные личности, как мужчины, так и женщины. В мире все меняется и сейчас более смелые впереди, у руля.

― Как вы думаете, отличается ли музыка композитора-женщины от музыки композитора-мужчины?

 ― Отличается только по энергии, но музыка разных людей уже сама по себе отличается. Даже у двух разных мужчин-композиторов или женщин-композиторов. Это зависит от многих факторов: личный опыт, композиторская школа, тяготение к определенным образам, музыкальный язык, специфика самовыражения и многое другое.

― Кого из композиторов-женщин (наших или европейских, американских) вы можете выделить и почему?

― Несомненно, это наша соотечественница София Губайдулина, она ― очень яркая, неординарная личность. С богатым творческим опытом создания музыки в разных жанрах и стилях, начиная от простой музыки к мультфильмам и детским пьесам до крупных сочинений. Ее музыку, глубокую по смыслу и содержанию, можно бесконечно изучать, учиться и погружаться в нее. С каждым периодом жизни ее музыка по-разному откликается, вместе с ее музыкой взрослеешь сам.

― Спасибо, что поделились своими мыслями, но вернемся к вашей творческой судьбе. Вы учились в консерватории на композиторском отделении, и импровизация оказалась невостребованной?

― И да, и нет. Моя мечта, связанная с импровизацией, еще меня ждала в будущем. Когда мне исполнилось 29 лет, к нам в музыкальную школу № 7, где я вела композицию, пришел. Маклыгин и предложил заниматься импровизаций. Первоначальной задачей было научить детей импровизировать. Для этого он стал обучать учителей музыкальной риторике, импровизации в разных стилях, в классических и народных ладах, чтобы те, в свою очередь, научили своих учеников искусству свободного музицирования. Наконец-то сбылась моя заветная мечта всей жизни.

В результате нашего обучения с 2002 года мы начали заниматься в ансамбле «Импровиз-рояль», с которым гастролировали по всей России и зарубежным странам, таким как Сирия, Израиль, Франция, Германия.    

«Импровиз-рояль» ― это большой исполнительский опыт в сфере импровизации. Появилось ощущение формы, умение работать с разнообразным музыкальным материалом. Александр Львович постоянно держал нас в творческом тонусе, не давая расслабляться. Его кредо: «Если ты после консерватории продолжаешь учиться и осваиваешь новое ― ты всегда будешь молодым».

Ансамбль «Импровиз-рояль». 2015 год. Первый ряд слева направо: Неля Камалеева, Ольга Крюкова, Эмилия Стыврина, А.Л. Маклыгин. Второй ряд слева направо: Лия Маклыгина, Лилия Тагирова, Гузель Хасанова

― Сбылась не только ваша мечта, но и вашего папы.

― Да, на одном из концертов он даже прослезился.

― Вы уже больше двадцати лет преподаете импровизацию и композицию в школе. Что вам дает работа в школе?

― Сейчас я свела мою педагогическую работу к минимуму, поскольку моя творческая деятельность связана с поездками, гастролями, семинарами и работой в жюри международных конкурсов. Но, тем не менее, у меня есть ученики по классу композиции и импровизации. Мы занимаемся сочинением как классической инструментальной музыки, так и эстрадных вокальных произведений. Среди моих учеников ― Илья Панков, он сочиняет произведения для домры и фортепиано, а также пишет музыку к клипам, Наиля Славина, лауреат республиканского конкурса «Созвездие Йолдызлык», автор собственной песни.

― Когда вы стали членом Союза композиторов РТ?

― В 2002 году, через три года после окончания консерватории.

― Чем сейчас живет Союз композиторов?

― Зреют интересные проекты, в наших рядах много новых молодых, активных композиторов, и это очень радует. Жизнь в Союзе кипит: планируются новые концерты, встречи с композиторами, издание сборников. Инициативу по организации взяла в свои руки Гульнара Тимербулатова.

― Давайте обратимся к вашему творчеству. У вас удивительные песни, с яркими мелодиями, оригинальными образами, интересными ритмами.  Знаю, что ваша песня «Весняночка» попала в финал «Детского Евровидения» в 2008 году.

― В песенном творчестве я заняла ту нишу, в которой чувствую себя востребованной и гармоничной, на моих песнях учатся, растут. Меня постоянно приглашают на песенные конкурсы в жюри в Уфу, Челябинск, Екатеринбург, Копейск, Миасс и другие города.

Победители конкурса на «Шаян ТВ». 2021 год. Слева направо: Лилия Тагирова, Сагит Хабибуллин, Резеда Ахиярова и поэт Гелюся Батталова

Есть у меня и инструментальные сочинения для детей. Среди них несколько сборников для музыкальных школ с пьесами для домры, для фортепианного и струнного ансамблей. Но они, к сожалению, не изданы.

― Вы автор пяти мюзиклов для детей. А почему ваши мюзиклы исполняют самодеятельные коллективы, а не профессиональные?

― Я рада, что моя музыка востребована среди подрастающего поколения. Например, в Уфе три года подряд, благодаря вокальной школе «Академия миллион voices», проходят постановки четырех моих мюзиклов: «Тайна музыкальной шкатулки», «Сказка о потерянном времени», «Поверь в себя» (для инклюзивных детей), «Легенда о родном крае и волшебнойреке Агидель».

А мой самый первый мюзикл ― «Тайна  музыкальной шкатулки» ― был поставлен в Казани в 2012 годусиламичастной школы «Вдохновение» (тогда, в канун Нового 2012 года, прошло 8 спектаклей). А в 2022 году школа «Вдохновение» выиграла грант на постановку моего мюзикла-сказки «Волшебная Семруг», основанного на тюркских легендах. Этот спектакль с большим успехом прошел летом 2023 года в КЦ «Сайдаш».

После премьеры мюзикла «Золотая Симург». 2023 год

Мюзикл ― это дорогой и трудоемкий жанр. Он включает режиссуру, сценографию, хореографию, компьютерную графику, звукорежиссуру, работу вокальных педагогов и педагогов-хореографов, создание инструментальных аранжировок, запись в студии голосов и вокала, пошив костюмов, аренду зала и много другое.  Поэтому мало кто берется за постановку таких трудоемких проектов. Хотя, конечно, каждый композитор мечтает, чтобы его творение было поставлено на большой сцене или в концертном зале филармонии.  

― В вашем творчестве театр занимает не последнее место.

― Да, с театром я дружу давно. Еще когда была студенткой и работала в татарской гимназии, я написала музыку на стихи Рамзиля Валеева для детского фольклорного спектакля «Карга боткасы» («Грачиная каша»).

В 2019 году в кукольном театре имени Габдуллы Кариева был поставлен спектакль «Питер Пэн», к которому я написала музыку. Более того, с 2017 года я являюсь членом Федерального совета «Театры детям».

И еще одно дополнение: многие композиторы мечтают, чтобы их музыка звучала с большого экрана, и я не исключение. И это произошло: в 2011 году московский режиссер Владимир Потапов снял фильм «Тайна для двоих», куда вошла моя песня «Два крыла» на мои стихи. Именно он сказал мне: «Ваша музыка драматургична, в ней слышно действие».

― Вы много лет, если так можно сказать, «варитесь» в сфере татарской эстрады. Что сейчас происходит там? Кто из певцов привлекает ваше внимание? 

―  Сейчас такое время, когда запись песни, создание клипа и выход на радио или телевидение стоит немалых денег. Поэтому на эстраде работают те, у кого есть финансовые возможности. Талантливым певцам без денег пробиться очень трудно.

Сегодня молодые певцы и музыканты пробуют себя в новых направлениях и стилях, и со многими из них мне довелось сотрудничать. Мне очень импонирует Чулпан Ахметзянова, она продолжает традиции своего отца, известного певца Шамиля Ахметзянова, у нее красивый тембр голоса, она «проживает» каждую свою песню и открыта новым веяниям. Из молодых, открытых к творческим поискам и экспериментам, ― Роман Плеханов, исполняющий песни не только на русском, но и на татарском языке,  Зарина Вильданова, Ильгиз Шайхразиев, творческая лаборатория-студия Yummy Music, в составе которой талантливые профессиональные музыканты. Считаю, что будущее в музыке ― за экспериментом, за интересным стилевым микстом.  

― Согласитесь, песенное творчество в меньшей степени дает возможности экспериментировать. Почему вас мало привлекает симфоническая музыка?

― Я доверяю Анатолию Борисовичу, который повторял мне не один раз, что от природы я песенник, и добавлял: «А симфонии начнешь писать в лет сорок, когда помудреешь» (Смеется).  Я чувствую, что не так давно помудрела ― когда музыкальная форма приходит, как говорится, «изнутри».

Когда в 2016 году я пришла к Луппову с циклом  «Симфонические сказки», он по-отечески одобрил, сказав: «Я всегда говорил, что ты талантливый композитор-песенник, но теперь вижу, что ты можешь писать серьезную симфоническую музыку. Пиши, продолжай, не останавливайся!».

Чем старше композитор становится, тем больше он начинает творить в серьезных жанрах, поэтому в последнее время меня тянет на создание серьезной музыки, хотя продолжаю писать для детских вокальных и хоровых коллективов.

― Расскажите о вашей хоровой музыке.

―  Мои произведения ежегодно исполняются на фестивалях хоровой татарской музыки, а также они звучали на концертах в Финляндии, Болгарии и в других странах. В последние годы мы очень тесно сотрудничаем с хоровым коллективом музыкальной школы имени  Джаудата Файзи (хормейстер ―  Зитта Фаридовна Семенова). Для них я написала оригинальные хоровые сочинения с использованием древнетюркских ритмов, в сопровождении рояля, ударных и органа. Так, в их исполнении прозвучала хоровая поэма «Тарих языла буген» («История создается в наши дни»).

Любовь к фольклорному материалу возникла у меня после фольклорной экспедиции в 1995 году, в которую мы ездили вместе с нашим руководителем, прекрасным фольклористом Геннадием Михайловичем Макаровым. Позднее, вдохновившись монаджатами, записанными в родной деревне, я написала Трио для струнных «Монаджат» (1996), а также хоровое сочинение, вошедшее в антологию татарской хоровой музыки «Укы Коран илэ намаз» («Читай Коран, совершай намаз»). Его исполняли и хор «Хыял» под управлением Альфии Ибрагимовны Заппаровой, и хор консерватории под управлением Владислава Георгиевича Лукьянова.

После хорового концерта в ГБКЗ имени Сайдашева. 2007 год

― Значит, хоровая музыка ― это одна из областей, в которой Вы экспериментируете?

― Считаю, что любое творчество ― в какой-то мере эксперимент. Хотя был у меня любопытный, совсем необычный эксперимент: в 2009-2010 годах я много слушала клубной музыки, познакомилась с диджеями из разных стран, окунулась в такие стили, как прогрессив-транс, прогрессив-хаус, чил-аут. Мы создавали новые треки, записывали певцов на английском, французском языках. Эти треки выпускались на всемирно известных лейблах.

Мне кто-то из друзей тогда сказал с иронией: «Сколько тебе лет?!»Но, по-моему, творчество не имеет границ, ни возрастных, ни географических, ни каких-либо еще. Мне эта музыка интересна, так как я росла на творчестве групп ABBA , Boney M, Queen. Один знакомый диджей из Бенина Жан Фьогбэ Сэссэ Родриг сказал мне: «Как в тебе, татарской белокожей женщине, рождаются такие африканские ритмы! Ты пишешь партию ударных, как будто ты родом из Африки».

― А что вы думаете по поводу творческих  поисков, можно ли создать что-то новое в XXIвеке?

― Сейчас очень модным стало создание каверов, ремиксов, обработок, и  мы, композиторы, используя свой опыт и мастерство, пробуем создавать на основе традиционного музыкального материала новое видение, некий сплав, так называемый  стиль кроссовер, где сочетаются разные тембры, на первый взгляд не сочетаемые, и новые оригинальные ритмы. Я пытаюсь сочетать «татарское» с новыми ритмами, аккордами ― из джаза, из классики.

Хотя в этом году у меня произошел поворот к серьезной музыке. Это целая история.

Сошлись несколько событий в моей жизни. Два года назад не стало папы. Я тяжело переживала утрату. А в 2020 году познакомилась с книгой регрессолога Майкла Ньютона «Путешествия души», которая перевернула мои представления о жизни и смерти. После этого начались глобальное переосмысление, поменялось отношение к себе, мысли, я почувствовала энергетические вибрации извне, мое окружение стало иным. Мне захотелось создать нечто бОльшее, чем просто музыкальное произведение.  Ведь мы, композиторы,  можем воздействовать на психику человека, на его тонкую душу и ауру, создавать гармонию и передавать вибрационные частоты. Так родилось Трио для скрипки, виолончели и фортепиано «Легенда о звезде Эарендел».

Это произведение не похоже ни на что, что я писала до сих пор. Мне даже трудно назвать его просто произведением, потому что в нем соединились ощущения, эмоции и воздействие на энергетические каналы человека. Мне хотелось, чтобы слушатель погрузился в атмосферу гармонии и света. Я верю, что во мне есть дар лечения, из моих прошлых воплощений, где я была лекарем, знахарем. Значит, пришло время вспомнить свое прошлое. Я стала изучать энергетические практики, практиковать медитацию.

Произведение было исполнено «Казанским трио», музыканты сумели передать все, что я в него вложила. После концерта композитор Елена Анисимова сказала: «Лиля, я тебя не узнала». А композитор Эльмир Низамов: «Это было очень необычно и интересно».

«Казанское трио» (Асия Гареева, скрипка, Александр Дульнeв, виолончель и Татьяна Максимова, фортепиано) исполняет трио «Легенда о звезде Эарендел». Зал Союза композиторов. Март 2023 года. Лилия Тагирова рядом с пианисткой

―  Значит, у вас начнется другая музыка?

―  Она уже началась.

―  Над чем вы сейчас работаете?

― В данное время пишу хоровую поэму для солистов, хора и камерного оркестра «Сабантуй солгесе» («Полотенце Сабантуя») о традициях татарского праздника Сабантуй, который празднуется теперь во всем мире. 

―  О чем мечтаете?

―  Все сбылось, о чем мечтала. Я поняла, что это даже не мечты, а «планки», «высоты». Ты достигаешь определенной цели и идешь дальше.

Мы, композиторы, рождены для того, чтобы музыкой воздействовать на людей, менять их и побуждать к лучшему. Создавая музыку, мы творим реальность, и сами растем. В этом и есть счастье.

Фотографии из личного архива Лилии Тагировой, кроме первого портрета, автор которого – Мария Иванова