Красоте не нужны переводчики

Мария Ильина

23 июня 2005 года

Об одной удивительной женщине – народном художнике РТ Любови Львовне СПЕРАНСКОЙ – рассказывает искусствовед Мария ИЛЬИНА.

Никто не станет оспаривать, что женщина создала домашний очаг и остается его хранительницей во все века и у всех народов. А как обстоит дело с другими ее талантами? Ведь и в наши дни к женщинам в творчестве – литературе, науке, изобразительном искусстве – многие продолжают относиться иронически.

Действительно, очень трудно, а подчас невозможно совместить обязанности жены, матери, хозяйки с творчеством. Служение музам не терпит суеты. Поэтому многие великие балерины, певицы, ученые, писательницы, художницы были людьми одинокими, несмотря на свои ум, талант и красоту. Состояться в искусстве – и в то же время достичь счастья в семейной жизни удается лишь единицам: не только самым талантливым, но и самым сильным, мудрым и стойким.

Красавица, умница, невероятно обаятельный человек, в детстве и ранней юности она не была счастлива: ее воспитывала суровая мачеха. Странно, но Любовь Львовна в Ленинградском университете изучала биологию, хотя больше всего на свете любила рисовать, лепить, играть на рояли и танцевать. Едва успела окончить обучение, как началась Великая Отечественная война. В самые первые дни ее, молоденькую комсомолку, вызвали в горком КПСС и объявили, что она мобилизована: Любу назначили воспитательницей интерната, и через несколько дней вместе с детьми и педагогами они отправились из Ленинграда в эвакуацию.

Едва успев проститься с любимым отцом (больше они не увиделись), юная Люба с маленьким сыном отправились в неведомый, опасный путь. В деревне, куда привезли эвакуированных ленинградцев, они прожили два месяца – деревню начали бомбить, и вышел приказ об эвакуации интерната в Казань, куда поплыли на стареньком пароходе. Плыли долго, пережили и голод, и холод, и бомбежки – Любовь Львовна была контужена. В Казани ленинградцев пересадили на другой пароход, который должен был довезти их до Перми. Но до пункта назначения он не дошел: морозы начались рано, и уже к ноябрю реки заледенели, пароход с пассажирами вмерз в каменный лед. Детей на лошадях (воспитатели, кто мог, шли пешком) вывезли в аул Шигаево (ныне Сармановский район). Встретили сельчане ленинградцев радушно – делились с ними, чем могли.

На всю жизнь запомнила Любовь Львовна чудесную татарскую женщину Зейтуну-апу, очень добрую и приветливую. Та обладала и художественными способностями: у нее дома Сперанская увидела удивительные узоры – пышные цветы, изгибаясь, обрамляли окно. Их нарисовала и раскрасила синькой для белья сама Зейтуна-апа. Они подружились, и как-то Зейтуна-апа показала молодой воспитательнице заветный сундучок. Чего только там не было: искусно вышитые калфаки, ичиги, украшения – то, что носили ее мать и бабушка.

– С этого, наверное, все и началось, – рассказывала Любовь Львовна. – В эвакуации я не расставалась с маленьким альбомчиком – рисовала сельских жителей в татарских одеждах, деревенские дома и улицы. Зарисовала я и те костюмы, украшения, которые мне показала Зайтуна-апа.

– А как же из глухой татарской деревни вы попали в Казань?

– После контузии я долго болела, мне нужна была помощь квалифицированного врача, и меня послали в Казань на консультацию. В Казани мы с подругой случайно познакомились с эвакуированным из Москвы музыкантом – скрипачом, игравшим в оркестре Казанского театра оперы и балета. Он пригласил нас в театр, где работал, и познакомил с Петром Тихоновичем Сперанским, главным художником двух театров: оперного и татарского. Сперанского заинтересовали мои зарисовки и, хотя я не имела художественного образования, он пригласил меня работать в театр, так как сотрудничавших с ним художников мобилизовали в армию.

Первым «моим» спектаклем был балет Назиба Жиганова «Зухра» – я делала эскизы костюмов. Это был 1945 год. А спустя три года мы с Петром Тихоновичем (он стал моим мужем) работали над «Аидой» Джузеппе Верди: он делал эскизы декораций, я – костюмов.

Любовь Сперанская. Автопортрет

Работа со Сперанским была прекрасной школой: Петр Тихонович мог создать такие декорации, что маленькая сцена превращалась в бескрайнюю пустыню или в огромный величественный зал древнего храма с уходящими вверх и в глубину лесами колонн. Моя работа была очень нелегкой: литературы по древнеегипетскому костюму, его описаний и изображений было крайне мало, мне пришлось перерыть горы литературы. А как трудно понять быт, психику древних египтян – в частности, почему они подводили глаза? Оказывается, в Египте часто бывали песчаные бури, поэтому египтяне обводили глаза сурьмой, причем делали это так, чтобы удлинить форму глаза: это было и полезно с медицинской точки зрения, и красиво.

Эскиз к костюму Татьяны Лариной. Опера "Евгений Онегин"

В своих эскизах я старалась через облик актера, его грим, мимику, пластику создать психологический образ. Всегда искала характерный жест, старалась передать принадлежность героя к определенному сословию, национальности, эпохе. Это очень увлекательно, но сложно – ведь художники театра работают с режиссерами и актерами, они их союзники. Художник по костюмам, сценограф должен донести до зрителя режиссерский замысел, его работа должна быть созвучна образному строю произведения – оперы, драмы, балета, учитывать их специфику. А артисты – народ требовательный, им нелегко угодить…

Первые годы я работала без специального образования, в 1950-м поступила в Казанское художественное училище – сразу на третий курс. И стала художником-сценографом: оформляла весь спектакль целиком.

С выставки 2008 года

После окончания художественного училища Сперанская стала главным художником Казанского театра кукол. Параллельно преподавала в художественном училище. В театре кукол оформила 22 спектакля: «Василиса Прекрасная» (1954), «Ходжа Насреддин», «Снежная королева» (1958), «Конек-Горбунок» и другие. В их решение молодая художница внесла много фантазии и доброго юмора.

С 1957 года работает как сценограф-постановщик, и не только в театрах Казани, но и по приглашениям – в других городах Российской Федерации: Йошкар-Оле и Петрозаводске, Саранске и Сыктывкаре, Кирове и Москве… Ей поручили оформить первый национальный удмуртский балет «Италмас» Корепанова-Карского.

– У удмуртов очень глухие национальные костюмы, большие и тяжелые, хотя и красивые, головные уборы. У женщин множество юбок, масса ювелирных украшений, в том числе монет. Конечно, в таком костюме невозможно исполнять фигуры классического балета. Поэтому костюм пришлось переработать, облегчить, но при этом так, чтобы сохранить национальную специфику. Над балетами я всегда работала с огромным увлечением, «запоем», говорит Любовь Львовна. – А всего я оформила около ста спектаклей.

– Любовь Львовна, вы являетесь автором книги «Костюмы казанских татар» – первого альбома татарского национального костюма. Как и почему возникла эта книга?

– В шестидесятых годах я была приглашена на собрание творческой интеллигенции в обком КПСС. Собрание вел первый секретарь Фикрят Ахметжанович Табеев, присутствовал на нем и министр культуры Гиззатуллин. Табеев сказал, что наших певцов и танцоров всюду хвалят, но они не претендуют на первое место из-за неинтересных, однообразных костюмов. Я взяла слово и объяснила, почему так происходит, – национальный татарский костюм сводят к униформе; художники филармонии и другие его не знают.

Эскиз к костюму для книги

Гиззатуллина и Табеева заинтересовали мои зарисовки национальной одежды (их у меня было очень много – я работала в библиотеках Казани, Москвы, Ленинграда, запасниках музеев, ездила по районам Татарстана). Мне было предложено систематизировать мои наброски, облечь их в графическое воплощение и издать собранные материалы в виде книги. Книга прошла этнографический, археологический отделы и Президиум Академии наук Татарии, а также ряд отделов обкома. Предисловие к ней написала кандидат исторических наук Рамзия Мухамедова, ставшая ее научным редактором. Альбом вышел в 1972 году.

Он был высоко оценен не только в Татарстане, но и в Чувашии, Удмуртии. Весь тираж мгновенно исчез с прилавков. Его появлению посвятили свои рецензии и статьи известные ученые: А.Х.Халиков, А.Г.Ахмадуллин. Старший научный сотрудник ИЯЛИ КФАН СССР И.Надиров сказал, что «этот альбом является художественной историей национальной одежды» и предсказал, что он станет основой для будущих научных трудов и альбомов, посвященных татарскому костюму.

Своей любви к искусству, истории, культуре Татарстана Сперанская верна и сегодня: она работает над обширным графическим циклом «Мусульмане Поволжья. Из глубины веков», посвященным 1000-летию Казани. Эти места производят незабываемое впечатление – они переносят зрителей в далекое прошлое. В тени ажурного портала робко замерли две хрупкие женские фигурки, закутанные в покрывала, лишь светятся в полумраке большие тревожные глаза. А рядом – неистовый радужный вихрь Сабантуя: самозабвенно несутся в стремительном танце наши красивые современницы. Словно бросая вызов судьбе, гордо подняла голову царица Сююмбике – мужественная, непреклонная, и в то же время очаровательно женственная…

Любовь Львовна не может жить вне искусства. Чем только она не занимается: психологический портрет, натюрморт, керамика. Прошлой осенью небольшая выставка ее произведений, связанных с культурой и бытом казанских татар, экспонировалась на международной конференции «Глобализация и национальная самобытность. Форум языков. Женский фактор». Выставка прошла с большим успехом, а затем отправилась в «гастроль» по республикам Поволжья. Доброе, светлое, утонченное искусство Сперанской покорило и земляков, и многочисленных зарубежных гостей форума.

Красоте не нужны переводчики. Она необходима во все времена и везде. Недаром великий писатель и мыслитель Ф.М.Достоевский считал, что она спасет мир. Спасибо тем, кто ее творит.

«Казанские истории», №9, 2005 год