Александр Исаков: «Каждый факт имеет указание на первоисточник»

19 сентября 2004 года

В издательстве «Титул» подготовлено к печати двухтомное исследование «Летопись Казанского государственного университета», посвященное 200-летнему юбилею вуза. Оно имеет подзаголовок «История в фактах, подтвержденных документами».

Любовь Агеева беседует с его автором – Александром Павловичем ИСАКОВЫМ.

Это хронологическая летопись развития вуза с 1804 по 2004 год. За короткими статьями о конкретных событиях в жизни старейшего вуза страны стоит многолетний труд в архивах, казанских, московских, петербургских, скрупулезное изучение многочисленных документов и кадров кинохроники.

Авторы «Летописи Казанского государственного университета» – братья Александр и Евгений Исаковы. Александр Павлович – кадровый военный, после демобилизации несколько лет работал в КГУ. Его брат – Евгений Павлович, ушедший из жизни совсем недавно, – профессиональный журналист, выпускник Казанского суворовского училища и факультета журналистики МГУ, жил и работал в Москве, на пенсию ушел с должности заместителя главного редактора «Воениздата».

Предисловие к книге написал ректор КГУ, профессор Мякзюм Салахов, который подчеркнул, что ценность книги в том, что авторы ничего никому не навязывают: читайте, размышляйте и делайте выводы сами…

Проект финансирует специальное управление по подготовке к проведению 1000-летия основания Казани городской администрации.

Предлагаем вашему вниманию беседу с Александром Павловичем ИСАКОВЫМ, которая зачастую выходила за пределы темы новой книги, поскольку ее автор сообщил много нового и интересного из жизни Казанского университета.

– Первый вопрос вполне естественный – как вы, кадровый офицер, вдруг занялись краеведением?

– Демобилизовавшись из армии, вернулся с Камчатки, где служил, в Казань, город, где прошло мое детство и юность. Мы приехали в Казань в 1937 году. Мой отец был среди строителей оптико-механического завода в Дербышках. Учился в школе Киндерей, потом в пятой казанской школе. Закончил артиллерийское и танковое училища, а после возвращения с фронта – заочно историко-филологический факультет Казанского университета.

Был на ответственной партийной работе. Работая в отделе кадров КГУ, получил задание написать паспорт университета. В ходе работы над этим документом увлекся историей. Втянулся в это дело. Сначала изучал документы, потом стал смотреть кинофотоматериалы. Работал в архиве Красногорска. Провел там около двух месяцев. Отсмотрел, например, все 11 серий фильмов о доме Романовых, снятых к его 300-летию, документальную ленту об освобождении Казани от белочехов и белогвардейцев в 1918 году.

Привез в Казань много фотокопий. Тогда все делалось бесплатно.

Помню, однажды, изучая выпуски киножурнала «Новости дня», который показывали во всех кинотеатрах перед началом художественного фильма, увидел небольшой сюжет – 3-4 минуты – из Казанского университета. Показывали читальный зал Научной библиотеки имени Лобачевского, который тогда был в бывшей университетской церкви (сегодня там музей истории КГУ).

И вдруг слышу: «К экзамену готовится студент историко-филологического факультета Фикрят Табеев, сталинский стипендиат». А Фикрят Ахметжанович в это время уже работал в Татарском обкоме партии.

Сделали мне копию этого сюжета. Привез ее в Казань. Сюжет этот показали Табееву. Результатом стало создание полноценной киностудии в КГУ.

Фикрят Ахметжанович поинтересовался, чего нам не хватает в работе. А мы в это время как раз думали над тем, как закупить современное кинооборудование. Получили такое оборудование, какого не было тогда даже у профессионалов. Более всего радовались трем киносъемочным аппаратам. Еще нам выделили две комнаты в физическом корпусе. Так что вскоре мы стали снимать собственные киносюжеты.

Оператором был Леонид Васильевич Барышев, он снимал с 1924 года. В библиотеке КГУ хранится три с половиной километра отснятой тогда пленки. Жаль, что этот ценный материал сейчас практически не используется.

Ректором тогда был Михаил Тихонович Нужин, который проявлял к нашей работе большой интерес. Достаточно сказать, что я докладывал ему о результатах каждую неделю.

Именно тогда были начаты исследования, которые вылились в летопись университета. Работать было непросто. Я обнаружил, что почти 40 процентов имен – преподавателей и студентов – в официальных документах разных лет не имеют не только имен, но даже инициалов.

Появилась задумка сделать кинолетопись. В срочном порядке, к всесоюзному совещанию ректоров вузов, которое проходило в Казани, сделали документальный фильм об университете на 50 минут. Была задумка показать его всему Советскому Союзу. Но сначала показали профессорско-преподавательскому составу.

Я, кстати, был против: на всех не угодишь, и наверняка кому-то не понравится. Так и получилось – одной даме не угодили. Официальная версия – не так, как надо, осветили визит в Казань руководителя ГДР Хонеккера.

И меня с должности руководителя студии убрали – направили работать в университетскую библиотеку. Я предпочел уволиться из КГУ. Рукопись об истории университета оставил ректору, но большую часть материалов взял с собой. Потом работал в энергетическом институте. Он тогда еще был филиалом Московского института. Участвовал в разработке программы развития энергетики Татарстана до 2005 года. Занимался написанием истории энергетики республики. Продолжал и изучение истории университета. Обобщил все, что сделано в области науки. Набралось около 14 тысяч сообщений. При этом обнаружилось много «белых пятен».

– Можете привести конкретный пример?

– Пожалуйста. Вряд ли кто в Казани знает, что автором технологии консервирования продуктов был наш земляк – профессор физиологической химии университета А.Я. Данилевский. В 1873 году он получил личное распоряжение императора начать разработку технологии получения консервированных продуктов сельского хозяйства. Ему выделили имение в Воронежской губернии и четыре деревни, обеспечили средствами и оборудованием.

Иногда я отклонялся на другие темы. Например, заинтересовался историей факультета аэродинамики Казанского авиационного института. Ведь практически все казанские институты вышли из университета. КАИ тоже. В целом получилось исследование о роли Казани в становлении и развитии авиации. Выяснилось, что у нас проводилась сборка знаменитых самолетов «Илья Муромец».

– Легко ли было найти издателя для вашей летописи?

– Получается, что не я искал, а меня нашли. Однажды ехал в городском транспорте, рассказывал знакомому о том, чем занимаюсь. А когда вышел на своей остановке, ко мне подошла женщина, извинилась, что случайно слышала наш разговор – и предложила обсудить вопрос о будущей книге в городской администрации.

Так вот я познакомился с Фаридой Кутдусовной Гайнуллиной (она тогда работала в специальном управлении по подготовке к тысячелетию), которая много сделала, чтобы летопись университета стала книгой. Сигнальный экземпляр первого тома показали Президенту республики. В нем 500 страниц, события от самого начала истории университета до окончания Великой Отечественной войны. Во втором томе на сто страниц больше, там история от послевоенных лет до наших дней.

Книга в стадии подготовки к печати. Согласно юбилейному плану, двухтомник будет подарочным изданием, которое получат в основном гости города. Тираж, к сожалению, небольшой. Уже вел переговоры в городской администрации и Министерстве образования о том, чтобы издать хронограф в более дешевом варианте, – такой справочный материал должен быть в каждой библиотеке, в том числе школьной.

– Обычно при подготовке хроник их составители основное внимание уделяют систематизации уже имеющихся материалов, проверяют их достоверность и полноту. Судя по вашему рассказу, в «Летописи Казанского государственного университета» мы прочитаем и о новых фактах и сведениях. Нельзя ли заглянуть в книгу до ее выхода в свет, чтобы убедиться в этом?

– Вы правы, нового в летописи будет много. Беда многих современных исследователей и краеведов в том, что они предпочитают изучать Казань и университет по старым книгам, не перепроверяя факты, не копаясь в архивах. А у меня каждый факт имеет указание на первоисточник.

Мы с братом исследовали более 50 тысяч единиц архивного хранения Казани и республики (это пятая часть всей исторической документации), несколько тысяч документов из архивов Москвы и Петербурга. Использована масса периодических изданий разных лет.

Перед читателем предстанет беспристрастная история, день за днем, месяц, за месяцем, год за годом. Что еще интересно: история университета у нас – с человеческим лицом. Когда изучаешь документы, столько интересного узнаешь!.. Например, вы знаете, что где-то под главным зданием университета зарыт клад? И мало кто знает. Между тем об этом написано в казанских газетах начала XIX века.

Там можно прочитать, с какой пышностью Казань отмечала принятие решения о строительстве университетского комплекса. Как вы знаете, для университета были куплены несколько частных домов, в том числе дом бывшего казанского вице-губернатора, князя Дмитрия Васильевича Тенишева.

Из Петербурга был приглашен архитектор Петр Гаврилович Пятницкий, который должен был воплотить в жизнь грандиозную идею, появившуюся еще в первый год существования учебного заведения – построить единый университетский корпус, соединив «гимназический» и «тенишевский» дома. Поначалу соединили их порталом.

Отмечали это событие пышно, при большом стечении высоких гостей. В специальное углубление вложили серебряную дощечку с текстом обещания построить на этом месте новое здание университета. Попечитель Казанского учебного округа засыпал в специальное углубление 50 серебряных рублей, жена губернатора сняла с себя золотые украшения, ее примеру последовали другие важные особы…

Я читал сообщения об этом событии в казанских газетах того времени, своими глазами видел опись ценностей, замурованных в тот день. Об их дальнейшей судьбе больше ничего не известно.

Главный корпус, как вы знаете, был построен. Пятницкий соединил два здания в одно, различную их ширину устранил, введя между ними помещения с большими свободными пролетами, в которых разместились: на первом этаже – вестибюль, на втором – церковь и актовый зал.

По признанию современников, здание Казанского университета было одним из самых величественных в городе.

А вы знаете, что университетскую церковь оформлял сам Николай Иванович Лобачевский? Известно, что он входил в состав строительной комиссии. О том, что он был ктитором Крестовоздвиженской церкви, исполняя эти обязанности с 1827 по 1829 год, знают немногие.

Кто бывал в музее университета, имеет представление о том, какой церковь была. Только во времена Лобачевского в помещении не было окон, которые выходят сейчас на площадь перед КГУ. Их прорубили в 1906 году.

Так вот, Лобачевский сделал расчеты для изготовления специальной линзы (ее сделали в Гамбурге), которая преломляла солнечные лучи таким образом, чтобы днем помещение церкви было освещено естественным образом. Луч восходящего солнца от здания Дворянского собрания через специальные окна на крыше попадал на линзу, освещал левую часть иконостаса и вместе с солнцем перемещался к другому его краю. Когда солнца не было, перед алтарем горела лампада, сделанная из рубина в форме сердца диаметром 20 сантиметров.

Стоит сказать и об иконостасе. Сюжеты для икон подбирал сам министр народного просвещения – князь Александр Николаевич Голицын. Художник Академии художеств Санкт-Петербурга Василий Чухломин написал 17 икон на известные библейские и евангелические сюжеты.

Иконостас в виде четырехконечного креста был сделан из липы придворным мастером Гомсом. Чтобы его не разбирать, было принято решение доставить иконостас в Казань на специальной барже. Если учесть, что в то время каналов еще не было, то нетрудно предположить, что где-то баржу приходилось тащить волоком по земле.

– А где теперь та линза и что случилось с иконостасом?

– В 1924 году, в пору закрытия культовых учреждений в учебных заведениях, было принято решение раздать церковные ценности по факультетам университета. Кому-то достались иконы, кому-то – линза, кому-то – церковная утварь. Проследить, куда все это потом делось, не удалось.

 Иконостас университетской церкви. Единственная фотография церкви

И таких историй я мог бы рассказать немало. Еще много остается тайн в старинных документах. И не только в нашем городе. В результате пожара 1815 года Казань практически лишилась своих архивов, но в архивах других городов казанские исследователи работают мало.

В летописи представлена история всего отечественного университетского образования и просвещения, а также науки. Как указано в предисловии к первому тому, история КГУ – это зеркало, отражающее не только факты, но и тенденции общественно-политического развития российского образования. В книге представлены сравнительные данные по Московскому, Санкт-Петербургскому, Киевскому, Дерптскому и Харьковскому университетам.

Многие факты из истории Казанского университета позволяют судить о том, как развивалась высшая школа России, однако в целом история эта не обобщена. Вот почему однажды ко мне обратились из Сорбонны с предложением продать рукопись летописи. Обещали гонорар в 5 тысяч долларов. Не отдал…

– А можно поинтересоваться вашим гонораром за «Летопись…», которую издает «Титул»?

– За каждый день истории университета, отраженный в «Летописи…», я попросил один рубль.

– С какими трудностями вы встретились в процессе работы?

– Я уже говорил о том, что в университете были плохи дела с ведением делопроизводства. И в далеком прошлом, и в недалеком настоящем. В статьях об ученых, преподавателях и студентах оказалось около двухсот «белых пятен»: у кого-то нет имени, у кого-то не названа должность. А ведь речь идет об официальных документах, о приказах ректора, например.

Пришлось самому ходить по кафедрам, встречаться с ветеранами, записывать их сообщения, перепроверять, уточнять...

Не могу не отметить, что новый ректор – Мякзюм Халимуллович Салахов пригласил меня на одно из первых совещаний, где попросил сделать сообщение об ошибках в оформлении документов.

Еще одна трудность – это мифы и байки вокруг истории университета. Их особенно много стало распространяться в последние годы, когда можно стало писать все, что вздумается. Столько «новых» фактов нам открыли. Не пощадили даже таких всемирно уважаемых ученых, как Лобачевский. Такой чепухи про него довелось читать! И все потому, что никто как следует не изучал биографию великого ученого, руководствуясь в оценке его деятельности как в студенческие годы, так и позднее информацией и доносами помощника инспектора студентов Петра Кондырёва, который питал к Николаю Ивановичу неприязненные чувства.

Внучка Кондырёва уже давно публично признала предвзятость своего деда, но, видно, ее воспоминания никто не читал.

Очень бы не хотелось, чтобы в преддверии 200-летия Казанского университета наши местные журналисты обнародовали подобные воспоминания и мифы. Безусловно, были между учеными и преподавателями серьезные конфликты, о многих из них можно прочитать со ссылкой на документы. В частности, хорошо известна борьба внутри педагогического коллектива во времена директорства Яковкина (ударение на втором слоге).

Я бы мог привести не один случай из времен ректорства Ивана Михайловича Симонова, великого астронома, когда людей неординарных пытались затоптать и даже изгнать из университета.

Это было на всех этапах университетской истории. Сегодня вряд ли кто осмелится сказать что-то плохое о великом физике Евгении Константиновиче Завойском. А ведь ему не давали заниматься исследованиями, которые в конечном итоге прославили не только ученого, но и Казань, университет. Достаточно сказать, что вместо научной деятельности тогдашний ректор Ситников направил Завойского сначала на лесозаготовки, а потом – заместителем директора подсобного хозяйства университета.

Великий математик Николай Григорьевич Чеботарев подал в отставку с поста директора научно-исследовательского института механики и математики при КГУ, организатором которого был, вынужден был написать письмо наркому просвещения – его ставили на место тем, что не финансировали научные исследования.

– К сожалению, так бывает везде. И если в истории университета таких фактов встречается больше, чем где-либо, то только потому, что людей поистине выдающихся здесь было очень много.

– Я подвел общие итоги деятельности университета за 200 лет его жизни. С 1805 по 2003 год включительно Казанский университет закончил 99 751 выпускник, из них до Октябрьской революции – 11 164. Из 535 татар, учившихся здесь в разные годы до октября 1917 года, до финиша дошли только 29 человек.

За два столетия в Казанском университете подготовлено 904 доктора наук и 5135 кандидатов наук. Что интересно, раньше соискатели были много моложе. Средний возраст докторов наук был меньше, чем сейчас – до 30 лет. Например, знаменитый химик Александр Михайлович Бутлеров получил ученую степень доктора наук в 26 лет. Вы знаете, он был ректором университета с 1860 по май 1863 года.

По моим данным, в 1980 году средний возраст кандидатов наук составлял 33,3 года, а докторов наук за период с 1972 по 1980 год – 43,5 года. В целом значение Казанского университета для России переоценить трудно. В университете многое менялось, но одно оставалось неизменным: миссия университета как крупного центра науки и культуры России.

«Казанские истории», №22-23, 2004 год