Юность комсомольская моя – комсомолу 100 лет

Любовь Агеева

23 октября 2018 года

24  октября 2018 года в Татарском академическом государственном театре оперы и балета имени М. Джалиля состоится торжественный вечер «Комсомол в истории страны». Он посвящен 100-летию образования Всесоюзного Ленинского Коммунистического союза молодежи. На вечер приглашены ветераны комсомола со всей республики – около 800 человек.

Как самая массовая молодежная организация, комсомол сыграл ключевую роль в становлении многих поколений советской молодежи, приобщении ее к сознательной трудовой деятельности и общественной жизни, формировании у юношей и девушек социально-значимых личных качеств. Так было во всем Советском Союзе. Наша республика не исключение. Сюда, на всесоюзные и республиканские комсомольские стройки, ехала молодежь со всей страны. Руками молодых были возведены КамАЗ, Нижнекамскнефтехим, Казаньоргсинтез. При активном участии комсомола получило развитие движение студенческих строительных отрядов, «Снежного десанта», комсомольских дружин по охране общественного порядка, появились различные формы творческой и научной активности молодежи. Комсомол стал важной школой подготовки кадров государственных, хозяйственных и общественных деятелей.

О своей комсомольской юности вспоминает главный редактор «Казанских историй» Любовь Агеева.

– На мою судьбу не выпали громкие дела комсомола: БАМ и другие комсомольские стройки, стройотряды, целина. «Снежный десант» и боевые комсомольские дружины были в поле зрения как объект журналистского изучения. Но были другие дела, пусть локальные, которые наполняли смыслом общественную деятельность, включали тебя в сообщество людей с комсомольским билетом.

Комсомолкой я стала в восьмом классе, перейдя с должности председателя пионерской дружины в школе №4 города Отрадного Куйбышевской (ныне Самарская) области на должность секретаря школьной комсомольской организации. Школа была восьмилетней, так что стаж комсомольского вожака был небольшой.

Позднее в послужном списке было избрание в районный комитет комсомола Кинель-Черкасского района. Аудитория газеты «Трудовая жизнь», в которой я начинала профессиональную деятельность в журналистике, была объединена партийным решением, нашу газету читали и городские, и сельские жители. Честно признаюсь, присутствие в составе пленума райкома было – как у свадебного генерала. Так что в памяти практически ничего с того времени не осталось.

Точно таким же было избрание в комитет комсомола строительно-монтажного треста №1 города Казани. Я тогда работала в многотиражке треста «На стройке». Выбрали, что называется, по должности. Но в это время я уже входила в состав городского комсомольского актива, участвуя в каких-то важных делах.

Поскольку школьная жизнь была тесно связана с комсомолом, то разделить воспоминания на комсомольские и некомсомольские не представляется возможным. В памяти осталось активное участие в каких-то общих делах – вместе с другими сажала деревья в новом городском парке возле нашей школы (ох, как выросли те самые деревья!), собирала металлолом и макулатуру (однажды к школе подъехал автобус, изготовленный из нашего металлолома, и я вручила символический ключ его водителю), растила кроликов на школьной ферме.

В целом было самоощущение полезности твоей жизни и сопричастности с делами школы, города, области, страны.

Однажды в интервью меня спросили: неужели я в самом деле с благодарностью вспоминаю свою пионерскую и комсомольскую жизнь? Мой собеседник знал комсомол, скорее всего, по фильму «ЧП районного масштаба», в котором в концентрированном виде было представлено то, что и я не любила в комсомоле. Но это было много позднее. Так что ответила, как подумала: видно, моему визави не повезло со школой, с учителями.

Для меня комсомол остался светлым воспоминанием, в котором всё слито воедино – любимые учителя, школа-новостройка, которую нам предстояло обживать, субботники, концерты художественной самодеятельности... Более поздние воспоминания связаны не только с участием в каких-то делах, но и с осознанием магичности слова НАДО. Помните – «если ты комсомолец имя, имя крепи делами своими»?

Не раз по жизни пришлось подчиняться этому НАДО. Потому что главное, чему научил комсомол, было четкое понимание того, что первично для человека общественное, а не личное. На это было настроено всё: школа, комсомол и другие общественные организации, культура и искусство, прежде всего кино, средства массовой информации. А потому не было в этом, для меня лично во всяком случае, никакого противоречия, никакого насилия. Откликаясь на какие-то просьбы, мы не спрашивали, как это почти всегда имеет место быть сегодня, что будем с этого иметь.

Комсомол не растил индивидуалистов, но одновременно он был нацелен на поддержку всех и каждого. Мое взросление не было связано с деньгами (кто тогда мог подумать, что за спортивную секцию надо платить?), с блатом и расслоением общества, с лицемерием и показухой. Это пришло позднее, когда я была уже в «ветеранском» списке комсомола. Но и тут есть что вспомнить с доброй улыбкой. Например, о том, как горком комсомола поручил мне кураторство за студенткой из Франции, которая приехала в Казань в составе многочисленной делегации. Было это в 1968 году, когда французская молодежь вышла на площади, и нам казалось – вот-вот там будет революция. А после долгих разговоров с гостьей (она немного говорила по-русски) я поняла, что революции там не будет никогда. Так что учиться приходилось не только по учебникам.

Когда я занялась исследованием подростковой преступности, итогом чего стала книга «Казанский феномен: миф и реальность», писать приходилось не столько о хорошем, сколько о плохом. Поскольку в это время уже всем было ясно, что формализм является питательной средой многих бед с подрастающим поколением. Наши дети искали в дворовых группировках живую жизнь, отвергая всем сердцем жизненные суррогаты, которые чаще всего принимали вид «мероприятий», густо сдобренных нафталином.

В это время… нет, чуть раньше, точно помню, в каком году – 1974-м. Потому что есть документальное свидетельство – вырезка из «Литературной газеты»... Так вот, в это время в комсомоле мало оставалось того, что нравилось. Столетний юбилей Казанского ветеринарного института, где я тогда работала редактором газеты «Бауманец», переполнил чашу терпения. К торжествам в 1973 году готовились с размахом, не жалея денег и усилий, ведь в Казань впервые ждали иностранцев. Да и сто лет – не шутка.

Впечатления от юбилея, как бусинки, нанизались на нить размышлений, которые меня тогда мучили. И я написала о том, что думала, в «Литературную газету». В то время это была самая смелая газеты. Написала – и отправила, не особо надеясь на публикацию. И вдруг однажды в Казань приезжает корреспондент отдела писем редакции и привозит с собой гранки моей статьи. На полях вижу резолюцию – не печатать! И подпись важного человека. Как пояснила Лена Шиманко, куратора редакции из ЦК КПСС. Не помню дословно, что было в резолюции. В общих чертах – а если читатели поймут, о чем статья?

Лена приехала в Казань, чтобы убедить меня написать на основе статьи с кратким названием «Показуха» обычное читательское письмо. Такое безобидное послание казанской мамаши, которой не понравилось, как встретили в детском саду ее дочери какую-то комиссию. Материал вышел под названием «Салфеточки для комиссии».

Из разговора с Леной я поняла, что в редакции ее газеты такое явление, как показуха, знают не хуже меня, и оно им тоже не нравится. Но никто из журналистов такое в «Литературке» написать впрямую не может. А тут письмо из глубинки. Частный факт на фоне наших достижений.

Материал остался в рукописи, при желании его можно прочитать в «Казанских историях» (Показуха), что дает мне возможность не писать о том, что меня тогда тревожило. Вспомню только один фрагмент, поскольку он касался комсомола, а главным действующим лицом была Ирина Донская, в ту пору первый секретарь Казанского горкома ВЛКСМ.

Итак, фрагмент статьи:

«В отличие от своего прародителя, глагола «показывать», слово «показуха» замешано на фальши, очковтирательстве, желании показать себя с лучшей стороны во что бы ни стало и любыми средствами. Сейчас трудно определить, когда зародилось это понятие, но, думается, во времена стародавние…

Все это, может быть, и не заслуживало бы особого внимания, если бы такие факты не носили массового характера, если бы за безобидным стремлением показать себя и свою работу с наилучшей стороны иногда не скрывалось большое зло.

… Все чаще я ловлю себя на мысли, что мне не хочется ходить на собрания. Поднять больной вопрос – почти героический поступок. Большинство ораторов предпочитают рапортовать об успехах, даже если в зале смеются над этим рапортом.

Помню одну городскую отчетно-выборную комсомольскую конференцию. Три часа и докладчик, и выступающие славили дела, не обмолвившись о том, что есть и серьезные недостатки. Бодрые слова делегатов были такими безрадостными, что первый секретарь горкома, опытный комсомольский работник И.Донская, после официального закрытия конференции и проводов начальства из обкома партии собрала в этом же зале всех комсомольских секретарей и задала им один вопрос:

– Что случилось?

И вот тогда активисты стали говорить, что думали. Тут только вскрылись многие пробелы в работе горкома комсомола.

– А почему ты с трибуны не говорил о плохом? – спросила секретарь одного очень авторитетного активиста. – Побоялся критиковать?

– Критиковать не боюсь. Просто рядом с такими «хорошими» делегатами не хотелось быть белой вороной.

Здесь, когда он знал, что его слова истолкуют правильно, он сказал многое. И не совсем приятно было слышать его выступление горкомовским работникам, которых обвинили в том, что они сами способствуют распространению показухи. А от показухи в таком случае – один шаг до очковтирательства. Вот и шли в горком отчеты, где указывались 399 участников собрания, 37 участников субботника и т. п.

Сама работала в комсомоле, знаю, как мучительно бывает высасывать участников из пальца, когда тебя заботит только одно – чтобы цифры были не круглые. Не укажешь больше – попадешь в отстающие. Неизвестно, будешь ли действительно отстающим, или просто не натянешь отчет».

Конечно, можно думать, что комсомол умер вместе с Советским Союзом, с мечтой о социализме (его мы так и не построили, хотя нам говорили – построили) и коммунизме. Мы тогда вроде и ни при чем – объективные обстоятельства. А, может, потому и распрощались мы с прежней жизнью, что общество у нас сложилось с двойным дном? А тут пришло поколение, которое не захотело говорить искренне только на кухнях, которое мечтало о жизни свободных людей…

Правда, как уже не раз бывало, думали – как лучше, а получилось – как всегда. Не о такой свободе мечтали, не такой жизни хотели. Но теперь уже не спишешь грехи на старшее поколение, на революцию и революционеров. За что боролись… И порой снова хочется написать что-то вроде той статьи, что я отправила в 1974 году в «Литературную газету». Правда, ее снова могут не напечатать.

Жизнь, она ведь развивается по спирали. И не всегда высота подъема дает новое качество.

Я понимаю тех, кто говорит сегодня о возрождении комсомола. Нет, не той организации, которая была. Как известно, в одну воду дважды не входят. И не в формальном акте создания организации дело. У нас поразительное умение превратить любое начинание в формальный акт.

Просто сегодня уже всем, нет, пока многим, ясно, что детей надо не просто учить, но и воспитывать, и лучше всего в коллективе, в тесной связи с жизнью взрослых, жизнью страны. Практика показала, что лучшей формы социализации подрастающего поколения, чем комсомол, мы не нашли. На примере своей жизни могу сказать, что именно работа в общественных организациях, сначала в пионерской, потом в комсомольской, сформировала мой характер, мое отношение к жизни, к людям, мои потребности и предпочтения.

Старшим поколениям не удалось сделать жизнь такой, какую они хотели. Но они не дали поработить свою страну во время войны, на пределе возможностей подняли ее из руин и вывели в космос. Пришли новые поколения, воспитанные уже в другой стране и на других ценностях. У них на первом плане не общественное, а личное. И нам их порой уже не понять, а они нас понимать чаще всего даже не собираются. Живем – как в разных странах.

В каждодневной суете этого не осознаешь. И только когда вспоминаешь то, что было раньше, четче осознаешь ценность того, что ушло с годами.

Я очень рада, что столетний юбилей не затерялся, что отмечаем его достойно –24 октября будет большой праздник в театре, 29 октября в Национальном музее РТ собираются открыть выставку. Благодарить за это надо ветеранов комсомола. В основном это бывшие штатные работники комитетов разного уровня – от республиканского до больших «первичек». Они выступили с инициативой, они возбуждают весь год общественное мнение, напоминая о юбилее, они на свои деньги издали несколько книг о комсомольском прошлом нашего города.

У меня много хороших знакомых с времен комсомольской юности. Они тогда работали в райкомах, горкоме, рескоме комсомола. С освобожденными комсомольскими работниками приходилось общаться часто, поскольку моими основными темами в «Вечерней Казани» были образование и воспитание. Кстати, многие стали людьми, известными всей республике. С некоторыми общалась и общаюсь многие годы: Наташа Данилевская, Дания Сабирова, Ирина Донская, Валентина Липужина, Ольга Ермакова, Ильгиз Рахманкулов,  Борис Леушин, Александр Гусев…

У них есть свой клуб, в котором сохраняются старые традиции, и седовласые ветераны, встречаясь, сбрасывают свои годы, чувствуя себя вновь молодыми и задорными. Естественно, что чаще всего на таких встречах они смотрят назад, в свое прошлое. Мне кажется, что пришла пора смотреть нам всем вместе вперед. Конечно, не всё в комсомольском опыте бесспорно и может быть сегодня применимо. Но хорошего найти можно много.

Кстати, порой оно прорастает в нашу жизнь как бы само собой. Тимуровцев сменили волонтеры, снова летом формируются студенческие строительные отряды, не прервались традиции «Снежного десанта»…

Кто знает, может, у следующего юбилея резонанс будет больше.