Сергей Ермолаев, рассказчик

05 декабря 2024 года

Представляем литературное творчество казанца Сергея Ермолаева – его рассказы, сюжеты которых он находит в реальной жизни, чаще всего своей.

В Казани его знают как страстного пропагандиста велоспорта. На его счету множество наград в профессиональном спорте и звание первого Чемпиона СССР по велотуризму. Но это, по его собственному признанию, осталось в «позапрошлой» жизни. 

Однажды он круто поменял свою жизнь и увлекся фотографией. Впервые его снимки казанцы увидели в 2005 году, когда он снимал родной город в августовские дни тысячелетнего юбилея, работая для международного пресс-центра. Сегодня он признанный мастер художественной фотографии, автор и издатель нескольких фотоальбомов.

А в 2003 году Сергей заявил о себе как интересный рассказчик. Свои первые рассказы он посылал друзьям, чтобы проверить, не блажь ли это, и стоит ли заниматься сочинительством дальше.

Вот как он отвечает на вопрос, с чего всё началось:

«Писательский» опыт, если исключить школьные сочинения, начался с «обязательной программы». Занимаясь спортивным туризмом, нужно было составлять письменные отчёты о путешествиях. Это была никакая не литература, а скорее технические тексты, регламентированные строгими правилами и шаблонами.

Работая в системе школьного туризма, тоже приходилось писать большое количество отчётов. От такой макулатуры до литературы, конечно, очень далеко, но всё-таки умение излагать мысль на бумаге можно считать первым литературном опытом.

Я пишу свои рассказы очень долго. Сначала набрасываю сюжет или какую-то сцену, а потом начинается самое интересное — творческий процесс. Находиться в этом состоянии сейчас доставляет мне удовольствие.

Правда, есть в нём и отрицательный эффект – гиподинамия. Вся предыдущая жизнь была перенасыщена физическим движением, сейчас настал период осмысления и путешествий по «волнам моей памяти»…

    Когда текст рассказа написан, начинается завершающий этап шлифовки — он самый долгий и нудный, но очень нужный. И здесь как раз очень помогает мнение разных людей, моих знакомых, которым я отправляю для прочтения текст первого варианта. Конечно, все люди разные, со своим жизненным опытом и каждый из них окружающий мир воспринимает по-своему. Однако обратная связь, первая реакция читателей на мою «писанину» помогает спортсмену двигаться по пути моей прабабушки – литератора и методиста русского языка».

 Серия «Серёжкины рассказы»

ХУДОЖНИК

Где-то впереди прозвучал протяжный гудок, и поезд тронулся. Вагон оказался полупустым. В нашем купе два верхних места тоже остались свободны…

Мой сосед, до того сидевший смирно, задумчиво смотря в окно, синхронно с ускорением поезда, тоже пришёл в движение. Он резко поднялся, приложившись о верхнюю полку темечком. Потом смущённо улыбнулся за свою неловкость и деловито начал выкладывать домашние припасы на стол. Последней на свет Божий была торжественно извлечена бутылка вина.

 — Хорошее вино – отметил я про себя. Крымское. С защищённым географическим указанием, производства завода марочных вин «Коктебель». Благодаря моему брату Лёше, я полюбил крымские вина и даже начал немного разбираться в них.

 — Ну что, дорогой художник, давайте знакомиться, – как-то очень по-доброму, по-домашнему, обратился ко мне хлебосольный попутчик. — Меня зовут Николай. А вас?

 — Сергей – радостно поддержал я доброжелательный настрой соседа – А с чего вы решили, что я художник?

 — Ну как же, это сразу видно. По вашим рукам, одежде, по вашей причёске, в конце концов… А что, вы разве не художник?

 — Наверное, вы правы, хотя в моём дипломе написано другое. Ладно, буду художником! Согласен. Знаете, без ложной скромности, мне очень приятно и даже волнительно, когда меня так называют.

Пока я распинался в любезностях, Николай с помощью буравчика ловко справился с пробкой на бутылке и тотчас стал разливать ароматное вино в железнодорожные стаканы. Затем поднял свой и произнёс сакраментальное:

 — Смею надеяться, что мне повезло с попутчиком Сергеем-художником! Знаете, время и место располагают к неспешной беседе, а посему предлагаю первый тост за знакомство! Здравы будем!

Николай медленно осушил стакан, ощущая все скрытые ароматы напитка. Я последовал его примеру, очарованный непосредственностью и добродушным расположением соседа.

 – Раз уж вы меня спровоцировали, придётся не только поддержать ваше предположение, но и рассказать про свои «художества».

Вино подействовало правильно, долго уговаривать меня не пришлось. Но прежде, чем коротко представиться, я пустился в длинные генеалогические рассуждения. Как говорится, «Остапа понесло».

 — Может, виноваты гены, а может, просто так сложилось, что все близкие родные, окружавшие меня с детства, по сути – художники, — начал я свой монолог. — Дед Алексей прекрасно рисовал, мастерил своими руками разнообразные изящные вещи, например, миниатюрные сувениры — такие маленькие, совершенно настоящие столярные инструменты, размером с монету, выжигал затейливые орнаменты на деревянных поделках.

 — Он был художником?

 — Он был изобретателем и Мастером «Золотые руки». И всё, что он создавал, было функционально и безупречно красиво.

Мама делала умопомрачительные цветы из ткани, которые невозможно было отличить от настоящих, и занималась художественной машинной вышивкой. До сих пор сохранились её волшебные нитки мулине и вышитые ими картины.

 — Значит, мама художник?

 — Мама работала в больнице, по профессии она рентгенолог, а в душе и по жизни  — она, конечно же, художник!

Бабуля Катюша, когда ей исполнилось 80 лет, неожиданно для всех окружающих, начала делать авторские куклы, некоторые сейчас экспонируются в музее. Тётушка Лена, проучившись на инженера, теперь живописует маслом натюрморты и пейзажи. Трое моих сыновей — профессиональные веб-дизайнеры. Внук Арсюшка учится в художке и участвует в арт-фестивалях. Брат Лёша прошёл все классы и коридоры от художественной школы до Высшего Строгановского училища в Москве, сейчас оформляет международные фестивали и главную Президентскую ёлку в Кремле. Жена Танечка пишет маслом, акварелью и создаёт гармонию любого окружающего пространства.

А почему я, собственно, стал перечислять художественные достижения своих близких? Да потому, что такие способности, как утверждает генетика, должны были наверняка проявиться и у меня.

 — И что, проявились? – с нетерпением перебил мои рассуждения повеселевший Николай.

 — Проявились, но прежде, чем рассказать о себе, я, всё же должен вспомнить ещё об одной своей тётушке — Инне, Царствие ей Небесное! Ну так вот. Инна была первым профессиональным художником в семье. Она закончила Казанское художественное училище, потом преподавала живопись, изящные искусства и моду… Она неудачно вышла замуж и вскоре, расставшись с мужем, вернулась в родительский дом, где и жила вместе с моими дедулей и бабулей. У неё была маленькая комнатка-пенал, служившая ей и спальней, и мастерской, и гостиной.

С детских лет помню, что заходить в эту комнатку без спросу было строжайше запрещено. А сами знаете, что запрещено, именно это и хочется больше всего… У неё там было невероятное царство изящных вещиц, картин, рисунков цветов и чрезвычайно приятных ароматов!

Но одна картина была совершенно необычна, потому что Инна написала её прямо на стене. Изображён на ней был огромный человеческий глаз! Чей это был глаз, не знаю, но картина выглядела очень концептуально!

 — Но сами-то какие картины вы пишите? В какой технике работаете? Не томите, расскажите, – продолжал пытать Николай.

 — Вот как раз о своём первом «художестве» я и хотел рассказать. В моей памяти, эта работа сохранилась только благодаря рассказу Инны, и вот почему: мне ведь в то время ещё не исполнилось и одного года…

     Как-то раз оставили меня молодые родители Инне на попечение, а сами в кино смылись. Посадила она меня на свою кровать, дала какие-то листочки, шпульки, пузырёчки, чтобы мальчик был делом занят – изучал окружающий предметный мир, а сама пошла на кухню кофе варить.

Малыш обрадовался такому доверию! Из кухни было слышно, как он на своём птичьем языке, что-то громко бормочет, стучит шпульками о пузырёчки. Одним словом, — занят ребёнок. Но через какое-то время всё стихло. Ну что, для детей это нормально, часто так бывает… Однако, когда тишина слишком затянулась, Инна, забеспокоилась и решила проверить — всё ли в порядке?

Картина, увиденная тётушкой, превзошла все самые смелые ожидания. На светлых обоях большими уверенными мазками сверху вниз и из стороны в сторону, насколько хватало вытянутых рук «художника», была изображена динамичная абстрактная композиция! Автор, довольный своим творением, перемазанный с ног до головы, счастливо смотрел на тётю, улыбался и с нетерпением ждал оценки профессионала…

Инну трудно было удивить. Всё, что связано с художественным изображением, — стили, авторов, да и сами работы, она прекрасно знала по многочисленным книгам и репродукциям.

Однако в этот раз она была восхищена! Можно сказать, даже поражена задумке и смелости авангардного решения автора. Уникальности этой художественной композиции на стене добавлял запах, исходивший и от картины, и от самого художника! ...

Казань,  2023 год

 ЧАРЛИК

Путешествуя на машине времени, мы оказались в центре старой деревянной Казани. Бескрайние просторы Вселенной уже вовсю бороздят космические аппараты, а здесь, во дворе на улице Достоевского, этого совсем не ощущается. Надо сказать, тут вообще мало что поменялось за последние сто лет…

Стоит жаркий июньский день. Мальчик Серёжа самозабвенно тащит ведро. Ему уже стукнуло семь, и у него появилась почётная обязанность — выносить мусор на помойку.

В те аналоговые времена ещё не было персональных компьютеров, и даже не было полиэтиленовых мусорных пакетов, поэтому в руках у мальчика — старое оцинкованное ведро…

 — Здравствуй, Серёжа, – машет рукой соседка. — Ведро-то не по росту, ты его повыше поднимай, а то просыплешь сокровища!

 — Здрасти, тётя Лида! Это ведь мусор, а не сокровища.

 — Вот и я говорю, главное — донеси его до места, не растеряй по дороге.

 — Ладно! – отвечает Серёжа и приподнимает ведро повыше.

За длинным рядом сараев, в углублении — огромный деревянный ящик, выкрашенный извёсткой. Мусорка. Или по-другому — помойка. Кому как нравится. Названий несколько, суть одна — весьма неприглядное место.

И вот, когда из опрокинутого ведра содержимое уже отправилось в вонючую кучу, Серёжа заметил, что внутри ящика что-то шевелится. Первая реакция — побыстрее смыться. Кто там мог шевелиться, кроме огромных крыс, повсеместно водившихся в старых дворах?

Однако врождённый инстинкт исследователя победил страх, и мальчик, приподнявшись на цыпочки, просунул туда свою голову. Вонь, разносившаяся вокруг отхожего места, внутри ящика стояла просто невыносимая. Задержав дыхание, как это делают ныряльщики за жемчугом, в глубине мусорного разнообразия он сумел разглядеть стеклянную банку, в которой было что-то живое…

Глоток свежего воздуха Серёжа сделал, когда уже отбежал от помойки. В одной руке — пустое ведро, в другой — заполненная банка. В ней оказался… маленький собакен. Это было мокрое дрожащее существо непонятной породы с закрытыми глазками. Кудрявая шёрстка на нём оказалась довольно большая, на спинке чёрная, на боках пятнистая, один глаз — как у пирата с чёрной повязкой, а ещё — смешные висящие ушки с кисточками на концах…

Мама, на удивление, не стала бранить сына за принесённого мусорного найдёныша, а напротив, — похвалила, назвав спасителем.

 — Кто-то отправил на верную погибель беззащитного щенка, а ты его спас, — сказала она, вынимая кутёнка из банки. Потом, обследовав его розовый живот, улыбнулась и сделала медицинское заключение – «мальчик».

Так в семье неожиданно оказалось три мальчика. Серёжа, младший братишка Алёша и мусорный найдёныш.

Лёша к тому моменту уже достаточно подрос, научился пользоваться ложкой, поэтому его бутылочка с соской, как нельзя кстати, пригодилась для спасённого ушастого малыша из помойки.

Щенок жадно сосал молоко, причмокивая и похрюкивая от удовольствия, после чего засыпал, не выпуская соску изо рта. На третий день он сладко потянулся, зевнул, и у него открылись глазки.

 — Мама, мама смотри, он проснулся! — радостно закричал Алёша, потом лёг на пол и заглянул кутёнку в глаза. Кутёнок, очень сильно удивился, увидев перед собой такое большое существо, но потом весело замахал хвостиком и стал облизывать Алёше нос.

 — «Маманя», – подумал собакен. – Нашлась. Какая же она у меня большая и красивая! — От этих мыслей ему стало хорошо, и он, уткнувшись Лёше в лицо, счастливо засопел…

На следующий день к нам на своём трофейном «Вилисе» заехал дядя Серёжа Каменский. Он прошёл войну, получил ранение в горло и поэтому говорил сиплым голосом. А ещё он был заядлым охотником. Увидев найдёныша, он радостно воскликнул:

 — Ого! Это откуда у вас такой спаниель?

 — Кто? – Не поняла мама.

 — Кутёнок спаниель. Охотничья порода!

 — Из помойки. Кто-то бросил, а Серёжа его спас.

 — Молодец! — Он присел на корточки, погладил кутёнка и почесал у него за ухом. – Смешной. На Чарли Чаплина похож!  А как назвали?

 — Чарлик, — неожиданно сказал Алёша.

 — Точно! Чарлик! Вылитый!  Весело с ним будет! – Подытожил опытный собаковод. — Воспитывайте его. Подрастёт чуток, на охоту возьмём вашего артиста.

Каменский уехал, а Чарлик, так неожиданно заимевший и породу, и имя, стал расти да радоваться жизни.

 — Теперь уж я на законных основаниях, – думал себе Чарлик, налегая на молоко.

Большую часть времени он спал, а когда просыпался, дом до краёв наполнялся визгом и лаем. Лёша и Чарлик быстро стали неразлучными друзьями. Старший катал младшего на игрушечном самосвале, сабакен с радостью выполнял роль рулевого-смотрящего.   

Довольно скоро у спаниеля проявился охотничий инстинкт: стоило бабушке оставить тапочки без присмотра, он хватал одну из них и рыча тащил добычу братишке в кровать. Алёша заливался смехом, Чарлик махал хвостом, бабушка-педагог волновалась, но терпеливо сносила проделки молодёжи.

Чарлик беззаветно любил всех членов семьи, и с каждым у него со временем сложились свои отношения. Мама, например, научила его танцевать. Она брала кусочек колбаски, подносила к его носу, а потом поднимала чуть выше, и когда Чарлик тянулся за колбасой и вставал на задние лапы, мама рукой начинала выписывать круги над его головой, и псина, разинув пасть, как будто улыбаясь, делал «фуэте» вслед за лакомством.

Но это ещё не весь трюк. Основная «фишка» была в словах. Мама, водя колбасой, тут же, как заклинание, на распев повторяла: «Как танцуешь! Как танцуешь!» … И он показывал по полной. Так крутится на задних лапах он мог очень долго, сразу было видно, что танцует не только колбасы ради. Ему просто нравилось это занятие! Танцор! И довольно скоро колбаса из этого аттракциона была исключена совсем. Стоило только произнести: «Как танцуешь», он вставал на задние лапы, высовывал язык от удовольствия и крутился, как заведённый!

Серёжа учил Чарлика встречать почтальона, получать корреспонденцию и приносить бабушке утренние газеты…

Одним словом, он быстро стал всеобщим любимцем.

Через год кутёнок подрос, раздался в плечах, однако его габариты оставались вполне соизмеримы с кошкой Муркой. Дома он не занимал много пространства. Летом, так вообще — большую часть времени проводил во дворе. Он выполнял и роль охранника, и товарища, и звуковой сигнализации одновременно. По его лаю легко можно было понять, когда он резвится с ребятнёй, а когда, к примеру, во дворе появлялся незнакомец. Тембр его голоса, в этом смысле, был очень информативным.

   И вот как-то раз для Чарлика настало время «Ч», когда он смог доказать, что не зря ест свой хлеб. Он вступил в неравный бой. Случилось это в конце лета. Было уже далеко за полночь, все спали крепким сном, как вдруг через открытое окно со двора послышался странный скрип. Чарлик насторожился, поднял хвост и, шевеля носом, стал осязать только ему понятную картину, происходящую за окном в тёмном дворе.

 — Это враги! — Учуяло обоняние.

 — Да! — Подтвердил врождённый инстинкт.

 — Расхитители социалистической собственности! – Добавил интеллект.

 — Сознательные члены общества не могут оставаться безучастными, когда вокруг творится беззаконие! – Решило воспитание.

 — Вперёд! – Скомандовал внутренний голос.

 — Ррррр!!! Ав! – И Чарлик со всех ног ринулся в ночную темноту.

Через открытое окно он сиганул в сад, оттуда через дырку в штакетнике – в общий двор.  До соседнего дома было метров двадцать, и на пути нужно было преодолеть две изгороди, которыми были огорожены палисадники. Через несколько мгновений он уже был у цели.

И тут началось! Крики, визги, злобный лай Чарлика, звон разбитого стекла, непонятный шум возни, треск сломанного штакетника, потом опять крик, глухой звук удара, после чего было слышно, как взвизгнула и заскулила собака… тяжёлые удаляющиеся шаги, опять лай собаки, потом уже шаги по металлической крыше сарая в соседнем дворе… после чего всё стихло…

Утром семью разбудил визит участкового милиционера. Удивительно, но к представителю власти Чарлик отнёсся с расположением – не рычал и не лаял, а только утвердительно махал хвостом, пока тот записывал показания свидетелей…

Закончив составлять протокол, милиционер посмотрел на Чарлика и сказал:

 — Значит это ты вчера жуликов-расхитителей прогнал?

 — Ррррр-ав! – Ответил Чарлик и высунул свой длинный язык.

 — Молодец! – Сказал участковый. – А что это за порода?

 — Спаниэль, – сказал Алёша, а потом гордо добавил: – Он охотничий!

 — И охотничий, и сторожевой! – добавил Серёжа.

 — А ещё он у нас танцевать умеет! – Сказала мама.

Чарлик весело посмотрел на маму и замахал хвостом.

 — Чарлик, как танцуешь? – Спросила мама.

Услышав знакомую команду, Чарлик вскочил на задние лапы и начал кружиться, выписывая кренделя.

 — Ну и дела! – Сказал милиционер. – Цирк, просто!

Казань, 2023 год

 Сказка-быль, да в ней намёк…

ВЯТКА-АВТОМАТ

Скучно мы нынче живём, господа! Ох, скучно! Супермаркеты, гипермаркеты, Интернет-торговля… То ли дело раньше…

Давным-давно это было. Тогда ещё телефоны — по две копейки — на всех углах. А рядом, не поверите — ситро-газировка по три! ...  Да что газировка — водка по два восемьдесят семь – в любом гастрономе. Хоть залейся! …

И при таких-то делах, при жизни такой, старуха, пилила его, не переставая и день, и ночь!

 — И что ты, лежнем, на диване лежишь! Когда, наконец, и у нас всё как у людей будет! Вона, посмотри — у суседей мужик, так мужик! Несёт и несёт… Ужо и телевизор цветной у них кажет! Ужо ковры — вешать некуда. Стиралка у них автоматическая крутится! А у нас? Жена крутится, вокруг корыта разбитого, а муж – на печи лежит! Дурень, ты дурень, достать ничего не можешь!

 — Кстати, к Кузе зайти нужно, звукосниматель забрать — вспомнил старик, слушая причитания хозяйки…  Он повернулся на другой бок…

Потом встал, потянулся — знает, возражать бесполезно, а спорить с ней — себе дороже. Отряхнул пургу с ушей и побрёл, опечалившись.

 — И куды намылился?  — С металлом в голосе спрашивает жена.

 — Щас, пойду… — обречённо пробубнил он — Автомат достану… Може тада счастье будет.

 — Ага! Иди-иди! И чтоб пустой не возвращался! – Прокричала жена ему вслед. – Или уж … – сказала уже тише, когда дверь за ним закрылась.

 РАЙПО

И пошёл он опечаленный, думу думая, как жизнь обустроить, чтобы жена перестала сердиться. Дома, дороги, леса, поля и перелески…   Наконец, вдали показался сельмаг районного значения. Подошёл к крыльцу, отряхнул пыль с кафтана, пригладил бороду и прямиком к прилавку центральному, к продавщице-молодице.

 — Скажи-ка милая, есть ли в вашем сортименте машина автоматическая, которая эдак стират, полоскат, да того-этого отжимат… а ещё, эээ…

 — А ещё на баяне играет и песни поёт! – Подсказывает ему продавец-красна девица, а сама улыбается во весь рот. — А блат-то есть у тебя, старче, чтобы на машину такую хвост поднимать, рот разевать?

 — Блат? – Старик задумался и почесал в затылке. — Блатные у нас во дворе есть, но я с ними не якшаюсь. Матерятся они больно… А у меня… А что, без блата никак?

 – Можно, говорит она. — Но, сам понимаешь, не просто так.  Чтобы купить её, желание нужно исполнить, условие соблюсти.

 — Выкладывай, скорее, не томи, на всё согласен! – Торопит старче. – Старуха-то моя совсем разбушевалась! Кричит-бранится. То ей не так, и это не эдак! Хочу, говорит, машину волшебну! Без ей, говорит, можешь не возвращаться, на порог даже не пущу.

Задумалась девица, перестала улыбаться.

    — Да, тут, я чувствую, непростая катаклизма у вас нарисовалась, – качает она головой. — Конфликт интересов! Так сказать, экзистенциональное противоречие. Верхи не могут, низы – не хотят.

 — Во-во, — соглашается старик. – Революционная ситуация. Назревала давно, а теперь – видать прорвало!

 — Я вот что думаю. – Она вдруг поменяла свой тон на доверительный. — Тут, очевидны, налицо, сложности переходного периода. Вам для решения такого интеграла, для извлечения корня существующей проблемы, сразу к директору обращаться надо. Это прямо по коридору, а потом на второй этаж — в приёмную.

 — Ага! – Сказал дед и пошёл окрылённый, куда послали.

Отворяет дверь, а там, в приёмной этой, – опять девица, только ещё краше. Ну, натурально — богиня! С большими томными глазами и бюстом шестого размера. Он лежит на столе, прямо перед ней! А запах, запах какой чудесный от неё исходит! «Красной Москвой» так пахнет — прямо ума лишиться можно…

 И что это – воспарил он, и ног своих не чувствует! И закружилась его головушка! И вознёсся он на облако ароматное…

 — До чего же Москва красива и крАсна! – только и успел подумать он. Смотрит на девицу, открыв рот, налюбоваться не может. Всяко видел, но такое – первый раз! Сказать хочет, а не может. Забыл за чем пришёл…

 — Вы к Михал Иванычу? – Спрашивает богиня. — Он уехал на совещание в главк. А вам чего: пианину или машину стиральную надобно?

 — Вот, вот! Её. Самую, – радостно закивал головой старик, опускаясь с небес на паркет. — Именно стиральную, с автоматом внутри.

 — Пишите заявление, потом в плановый отдел, потом в лес. – Пропел её голос.

 — В какой лес? – не понял старик.

 — Это уж вам в отделе комплектации объяснят, в какой лучше – они у нас там специалисты – дендрологи, орнитологи. По-моему, все в марийский едут…

 Старик засуетился в поисках автоматической ручки и, обнаружив её в кармане сюртука, стал старательно писать заявление. Его старинный «Паркер» выглядел совсем непрезентабельно, но золотое пёрышко писало, как и прежде, – ровно и гладко.

Заявление… Так мол и так… требуется… и всё такое…

Оставил бумагу секретарю-богине, а сам направился по намеченному маршруту в плановый отдел.

Осторожно отворяет дверь. Здесь тоже женщины, но уже без запахов приятных, в халатах синих, обычных и без перламутровых пуговиц. Сидят — каждая за своим столом, чёта пишут. Работают. Намётанным взглядом выбрал ту, которая помоложе. Подошёл, волнуясь.

 — Вот, послали меня… — Тут старик замялся, вспоминая географию родного края и перебирая в уме разные названия… — не запомнил куда, но мне, токмо, машину надо. – Он сделал длинную паузу, а потом добавил — Стиральную.

 — Ааа, – улыбается в ответ девица плановая. — Сначала нужно в лес пойти, грибов там набрать и … — Тут она потупила глаза и вздохнула…

 — И тебе их принесть, а ты мне стиралку за это?

 — Щас! Прямо разбежалась и машину тебе выставила, из рукава достала! – Насмехается над стариком, как над дитём несмышлёным. — У нас ведь не склад. Здесь специальный отдел. Планово-розничный, … а тебе, папаша, в безналичный отдел перераспределения сначала… Ну, народ! Соображать всё-таки надо!

 — Мужчинааа, подойдите сюда, я вам растолкую что к чему, – зовёт его крупная дама в кримплене и с шиньоном на голове.

  — Значит так. Слушай внимательно и запоминай. Грибы свои несёшь прямиком в заготконтору. Там проверят всё, взвесят, отсортируют и дадут тебе взамен грибов — накладную, приходно-расходную. Пойдёшь с накладной сначала в сметный отдел, визу поставишь, потом в плановый, потом заму на согласование, а уже потом председателю на утверждение. Но сперва секретарь Люба в реестр твою бумажку внести должна и приказ подготовить. А там уж, если время у самогО найдётся, считай – повезло! Берёшь завизированный документ и везёшь его на склад. На товарный…

Пожалуй, это был перебор с информацией…  

Кстати, ещё к Кузе зайти нужно – вспомнил старик… Он закрыл глаза и мысли, в его голове закрутилось, как карусель в парке Горького — председатель, лес, корзина, грибы, накладная, подпись, печать, опять подпись, опять печать, крутится волчок, крутится карусель, крутится, крутится, крутится барабан стиральной машины…

Когда информация записалась в оперативную память правого полушария, он открыл глаза.

 — И всё? Так просто? – удивляется старче. — Так это, я мигом, это я непременно!

 — Да знай – грибов надо брать не всяких разных и поганых, а токмо молодых, крепких белых да подберёзовых, и чтоб без червоточины. Понятно?

 — Понятно! Че ж не понять. Пошёл уже! – Кричит он и быстро исчезает в дверях.

 — Вообще-то за ними с утра ходят, а теперича, смотри время скока!

Но старик не слышит её слова — у него по этому поводу уже свой план созрел. Хитрый…

БИЗНЕС

Долго ли, коротко, оказался он в результате на рынке колхозном. Время уже много. Торговля вот-вот закончится. Дворники с мётлами на работу вышли, гонят всех продавцов нерадивых и покупателей припозднившихся… А ему только это и надо! Вот он – настал момент, самый выгодный для покупателя! Предложений — масса, спроса — нет. Не везти же продавцам скоропортящийся товар обратно, всё равно пропадёт, лучше уж продать за любые, пусть даже малые денюжки.

Выходит старик на центр торговой площади и объявляет громко во всеуслышание:

 — Куплю грибы разные, белые и подберёзовые, но со скидкой!

 Взволновались торговцы грибные на перебой ему свой товар предлагают:

 — Белые, боровички-крепышечки – возьми, милок, мои, смотри, какие красавцы! – Суетится загорелая торговка.

 — А у меня посмотри-ка грибочки какие, один к одному! – Кричит другая… 

Цена быстро пошла вниз… А то! Закон рынка.

Накупил старик грибов разом, целый воз. Считай — за дарма. И прямиком — в заготконтору.

 — Вот, — говорит, — принимайте, да накладную быстрей выдавайте, а то Михал Иваныч сердится будет…

С какого перепуга он про Михал Иваныча заговорил – сам не знает. Ну сказал, и сказал…

Смотрит на него начальница конторы, улыбается. Потом платьице своё смущённо поправила и спрашивает вкрадчивым голосом:

 — А что, Михал Иваныч родственник вам?

 — С чего это?

 — Похожи вы уж больно…

 — Да, — отвечает старик неуверенно — сродственники мы с ним, однако! Подумав, добавил – но к делу это, уверяю вас, не имеет никакого отношения. Демократия, гласность, верховенство закона и всё такое… — Потом ещё немного подумал и сказал: — Перестройка!

 — Аааа – закивала заведующая с одобрением.

 — Вот те – «А», вот те – «Б», вот те и конь в пальте! Грибы-то приходывать будем, али как?

 — Да, уж – говорит она, – конечно, будем! – Потом заглянула в корзину, достала оттуда гриб и покачала головой. — Однако грибы у вас какие-то странные, никогда таких видала!

 — Чё ж тут странного, грибы, как грибы! Из леса вестимо. Самородки. Природного, так сказать, происхождения. Первый сорт.

 — Да ладно, ладно, «ложте» их на весы. – Засуетилась начальница. — Я уж вам по-родственному. Браковать-то не буду. Оптом всё заприходую. Чё, канцелярию-то разводить.

 — А как же сметный отдел, потом плановый, потом… Мне так объяснили…

 — Можно и в плановый, а можно и без его обойтись, штемпель-то вот он — в кармане. – И она для пущей важности похлопала себя по правому боку. – Ежели я им приложу, то уже всё, «сдал — принял», протокол, считай — дело сделано! Документально! – И в подтверждении своих слов, тут же шлёп этим самым штемпелем на бумагу. – Готово!

Потом зовёт кладовщицу и поручает ей срочно всю оприходованную продукцию переправить на центральный склад.

 — Такие дела, а вы беспокоились, переживали. А чего переживать, у нас как в швейцарской аптеке – всё точно и надёжно.

 — Вот уважила, так уважила! Дай-ка я тебя расцелую за это! – обрадовался старик.

 — Ну что вы, прямо неловко как-то… — засмущалась она, — может лучше шоколадкой…

 — Да я тебе за такое дело, знаешь, что? – Спросил старик и посмотрел в потолок. – Да я, ежели что, «Птичье молоко» достать могу! Имеется у меня один канал на фабрике «Заря Рот-Фронта». Или… вот ещё… — Он начал перебирать в уме различные варианты ответной благодарности, но кладовщица неожиданно прервала полёт его мыслей.

 — Ладно, чего уж там, сочтёмся… — улыбнулась она и многозначительно подмигнула. – Время позднее. Наработались, — сказала заведующая, закрывая дверь конторы на засов — теперь можно и отдохнуть…

Тут всё закрутилось-завертелось, как в кино «Девять с половиной недель»… Сколько так времени прошло, сейчас уже никто не вспомнит, но ему очень понравилось!

Пока суть да дело, пока сказка сказывается, течёт себе река времени неумолимо из прошлого в будущее… и что важно — теперь в кармане у старика лежала та самая волшебная накладная. Приходная. Как и положено с печатью и подписью.

Вот странное дело — когда на таком, казалось бы, невзрачном бланке вверху появляется квадратный штемпель, а внизу круглая печать, да ещё размашистая, с множеством завитушек, подпись – простая бумажка, невероятным образом превращается в бесценное творение бухгалтерского искусства! Документ. Уникальный в своём роде. Авторский. Можно сказать, что пол дела сделано. Теперь оставалось получить накладную расходную, а уж потом и машину.

Когда родная жена послала его подальше, старик и предположить не мог, каким увлекательным окажется этот поход! Процесс приобретения дефицита захватывает. Но, впрочем, мы немного отвлеклись, а нам вместе с главным героем, после внеплановых остановок, нужно двигать вперёд. Опять в контору. В отдел сбыта и распределения.

Идти надо направо, а ноги почему-то повернули налево и привели его в приёмную. Да чего уж тут не понять? Захотелось ещё раз, хоть одним глазком, хоть мельком на чудесную красавицу полюбоваться.

 ТРЮФЕЛИ

    — А, вот как хорошо, что вы пришли! – Обрадовалась полногрудая секретарша. – Михал Иваныч о вас спрашивал. Это ведь вы целую корзину трюфелей накопали?.. Как вам удалось! Прямо первый раз у нас такое наваждение! Французы уже все телефоны в конторе «оборвали». Очень просили экспортные поставки наладить. Только что из консульства звонили. Тоже интересовались. А ещё корреспондент из газеты «Вперёд к счастью» хотел встретится с вами — интервью взять.

  — Нет у меня никаких интервью, да и не было никогда, и отдавать нечего.

  — Я ему тоже так сказала, ужасно бестактные у нас корреспонденты пошли, сами не знают чего хочут …

  — Вообще то я к вам за машиной стиральной зашёл, — тут старик сделал паузу, вздохнул. — Ну и на вас одним глазком ещё раз взглянуть, – смущённо сказал он.

  — Вот вы шуры-муры со мной играете, а знаете ли, что директор, специально для вас зарезервировал аппарат автоматической стирки, велел никому не отпускать. Правда в райцентре в настоящий момент все машины уже проданы, но на периферии одна осталась в резерве. Она в колхозе «Крылай света» на складе хранится, вас дожидается.

  — Вот новость-то какая приятная! Уважили! Вы токмо нарисуйте подробно, как мне на этот край света добраться.

  — Не край это — окраина, всего-то часа полтора пути. – Секретарь берёт бумагу и рисует на нёй план маршрута: — Ехать, однако, нужно своим транспортом, автобусы туда не ходят. Как с большака свернёте, асфальтовая дорога кончается, дальше просёлочная, но там недалече, километров пять не больше. А у вас имеется транспортное средство?

  — Дома велосипед есть, но у него чёта шина сдулась…

Тут из огромного пульта, похожего на аппарат центра космической связи, раздаётся звонок и на лицевой панели загорается красная лампочка.

     — Слушаю вас, Михал Иваныч, – отвечает секретарь, снимая трубку. – Да, он уже здесь, – кивает она. Потом берёт бумагу и что-то пишет. По её лицу видно, что в этот момент, прямо здесь, решается очень важное государственное дело.   — Да… да… нет… только велосипед в нерабочем состоянии… понятно… будет исполнено… не может быть! – Она аккуратно кладёт трубку на рычаг, смотрит на старика, улыбается.

  — Ну что? Что Михал Иваныч сказал? – Спрашивает изумлённый визитёр.

  — Велел выделить вам служебный транспорт для доставки стиральной машины. Ещё благодарит за изыскания редких пород грибов! А ещё поздравил с выходом нашего РАЙПО на арену международной торговли!

Тут она глубоко вздохнула и посмотрела в окно. — Прямо совсем невероятно, он сказал, что его в Париж на Всемирную выставку приглашают. Обещал мне флакон «Диора» привезти! Не могу поверить такому счастью!

  — И как же теперь? Вы все в Париж, а мне то что делать?

  — Ах, да! Персональный транспорт! Сейчас, всё организую в лучшем виде! – Она снова сняла телефонную трубку, и тон её вмиг поменялся с лирическо-возвышенного на командно-беспрекословный.

 — Алё, гараж? Слушайте внимательно. Это  рас-по-ря-жение Михал Иваныча, — произнесла она по слогам, что придало сообщению особую важность и означало беспрекословное выполнение. — Срочно подать автомобиль повышенной проходимости к подъезду РАЙПО! Нужно доставить стиральный аппарат со склада в Дальних Выселках по указанному адресу в город… Да, ответственный сопровождающий уже здесь, в конторе… Имейте ввиду, дело особой международной важности. Исполнять без промедления!  Да… Да… Нет, если он заболел, найдите ему замену… У вас ведь там должны работать командированные с Академии наук…  Вот именно, пусть помогают… Нет... На маршруте будет заправляться. Путевой лист получит в приёмной, и не забывайте, Михал Иваныч поставил этот рейс на особый контроль!

 Через несколько минут служебный автомобиль УАЗ – «буханка», блестя зелёными боками, стоял под парами у крыльца конторы.

Старик любил внедорожники, они напоминали ему о детской мечте, о путешествии в экзотические места, в неизведанные дальние дали —и вот теперь, неожиданно, мечта начала воплощаться в реальность.

    Уже сидя в машине, он продолжал размышлять о превратностях и невероятных поворотах судьбы:

— Видать есть какая-то сила в этих грибах! О, как всё закрутилось-завертелось, – не переставал удивляться старик…

Кстати, нужно не забыть к Кузе зайти… Звукосниматель... етит его.

                            ЧЕРЕЗ ТЕРНИ К ЗВЕЗДАМ

«Буханка» — непревзойдённый проходимец! И кроме всего прочего, очень весёлая машина! Кто ездил – знает. Сразу вспоминаешь, как матушка качала тебя на коленях, припевая – «По кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам, в ямку бух!»

Вот так, весело, переваливаясь с боку на бок, перепрыгивая через корни деревьев, под аккомпанемент квартета скрипучих пружин, зелёный вездеход катил по лесной дороге к самому отдалённому райцентру. До конечной цели оставалось совсем немного…

 — По всей видимости, подъезжаем, – сказал водитель и посмотрел на часы. – Автомобиль, в подтверждение его слов, лихо подпрыгнул на очередной колдобине, внизу что-то хрустнуло, засвистело, заскрежетало — и машина замерла на склоне горы…

Впереди расстилалось таёжное море. Лес, насколько хватало взгляда, зелёной массой заполнял собой всё пространство. На горизонте он иссини-чёрной лентой сливался с куполом неба, устремляясь оттуда в бескрайние внеземные дали.

 — Приехали!  Сказал водитель обречённым голосом и заглушил мотор. По выражению его лица было понятно, что дело плохо.

 — Как приехали? Почему приехали? – Засуетился старик. — Нам на склад  сельмаговский нужно!

 —  Вот он, эффект Даннцинга-Крюгера в действии, задумчиво сказал водитель. — Надо же, какая неприятность…

 — Какая? — Не понял его старый.

 — Проколесив весь путь от родного порога, успешно миновав долину отчаяния, с трудом поднявшись по склону просветления и наконец пройдя всё плато стабильности, Боливар всё-таки не выдержал на спуске, когда до финиша оставалось совсем немного. Цель была близка, а подлая колдобина оказалась ещё ближе. Окно Овертона захлопнулось перед нашим носом. Вот такой вот форс мажор! Диалектика, однако, — резюмировал водитель.

 — Что же делать? – Заволновался старче. — Как теперь этот мажор разруливать будем, а?.. Как окно открывать?.. — Его риторические вопросы повисли в пространстве кабины, потом медленно растворились в тишине. Ответа не последовало. Было слышно, как снаружи гудит ветер и гонит тучи за горизонт.  — Может, я тогда на разведку пойду? — Вслух стал размышлять старик. — Людей добрых поищу. Узнаю, что да как? Чай помогут…

 — Конечно, мир не без добрых людей, — наконец подал голос водитель, — обязательно помогут!  Ступайте, а я домкрат налажу, попробую выправить ситуацию с колдобиной, так сказать — минус на плюс перевести.

 — Да, как-то нужно выбираться из этой истории, дело говорите. Я, пожалуй, пойду вперёд, пошукаю, что к чему, — подытожил старик.

Спустя время он уже брёл по единственной деревенской улице. Ещё издали его внимание привлекли два мужичка, неуверенно стоявшие на ногах посередь дороги. Они о чём-то громко спорили, размахивали руками, на чужака, поначалу, не обратили внимания, однако через мгновение враз замолчали и, открыв рот, впялили на него свои замутнённые взоры. Точно так, наверное, они бы смотрели на инопланетянина, неведомо откуда появившегося у них на пути.

 — Здрасте! — Громко поздоровался старик. — А где у вас тут начальство?

 — Вон тама! – Ответили они хором и вместе указали на красный флаг, развивавшийся невдалеке.

Из окон соседних домов на него смотрели несколько пар бдительных глаз. Незамеченным в деревне средь бела дня никому пройти не удастся. Все всё видят, все о всех знают. Здесь вам не город с безымянными толпами вечно спешащих людей. Здесь — все на перечёт, и люди, и скотина. А если уж вышел на улицу, считай — остался в истории.

Вскоре пришелец был у длинного деревянного барака сельской конторы. Судя по разноцветным вывескам, здесь размещалось всё управление колхозным хозяйством: и ветеринарная служба, и милиция, и ещё отдел обустройства чего-то там с мелиорацией. Он тщательно вытер ботинки, пошаркав ногами о резиновый коврик, потом решительно шагнул на крыльцо. В длинном узком коридоре было темно, пахло варёной картошкой, солёными огурцами и какой-то пряностью. Ароматерапия прямо. Старик, как охотничья собака, взял след, двинувшись на этот запах.

 — Здрасте вам! – Сказал он, отворяя первую дверь.

 — И вам не хворать! – Ответила женщина, не отрывая взгляда от бумаг. Её цветастое платье с петухами сбило мысль визитёра, он замялся в дверях, кашлянул…

 — Мне бы того… Это…  Сломались мы… Эффект Даннцинга-Крюгера произошёл…  – начал сбивчиво говорить старик.

 — Здесь бухгалтерия, дорогой товарищ, МТС у нас в конце села, – сказала дама и только потом перевела взгляд на вошедшего.

 — Это… — старик попытался сосредоточиться. — Михал Иваныч послал нас… Вот… Не доехали мы… Поломка произошла…

 — Михал Иваныч! Так бы сразу и сказали, что вы из района! – Улыбаясь, начала щебетать женщина. – Михал Иваныч-то ужо два раза звонил, спрашивал — приехали вы или нет. Мы тоже беспокоиться стали, не случилось ли чо. Так вы в аварию попали? А сами-то целы?

 — Сами целы и здоровы, а вот машина поломалась.

 — Ну это ничего, это поправимо! В нашем деле главное, что? Дебет с кредитом свести и самим при этом здоровым остаться!

Михал Иваныч уже сообщил, что вам машину стиральную отпустить нужно. Документы у вас с собой?

 — Документы с подписями и с круглой печатью! Тута! – И в подтверждение он похлопал себя по карману.

 — Давайте накладную. – Она стала вписывать данные в свою амбарную книгу. – Распишитесь вот здесь и здесь.

Старик достал из кармана свой «Паркер», поставил закорючку где положено, потом ещё одну…

 — Вот как приятно на вас смотреть! — Неожиданно сказала бухгалтер.  — Мужчина! Сразу видно — хозяин! Делом занимается! Передовую дефицитную технику для дома приобретает! Не то что мой охламон, целый день на печи валяется, ничего полезного в хозяйстве сделать не может.

 — Недавно я где-то уже это слышал, — подумал старик. — Кстати, я же к Кузе хотел зайти…

 По всей видимости, беда многих женщин заключается в том, что они не могут в полной мере понять тонкую мужскую натуру. Так сказать, в полной мере, со всех сторон, постичь нашу загадочную сущность. Мужчина ведь как, — размышлял старик, — ему кроме трёхразового питания, требуется ещё и забота, и внимание, и нежное обращение. Он только на первый взгляд может показаться грубым и неотёсанным, однако стоит сказать ему пару ласковых, и он тут же расцветает и становится нежным, как ночная фиалка. Его тонкая душа для многих женщин так и остаётся непостижима, как гипотеза Пуанкаре, как строчная развёртка цветного телевизора, как знак бесконечности или лента Мёбиуса…

Одно слово — мужчина. Однозначно — Господь славно потрудился, создавая его. Уникальное творение получилось! Хвала за это Всевышнему! Устройство его внутренностей посложнее будет, чем литографический аппарат с многослойными зеркалами, позаковыристее цветного телевизора. А что уж говорить о мужской душе! Для большинства праздных граждан непостижима его природа… При всём при этом, мужчина, надо признать, очень хрупок и раним…

Такие размышления о чудесах мироустройства, постепенно привели его в состояние умиротворения и внутреннего равновесия.  Он повернулся на другой бок. Было тепло и спокойно.

Кто-то тронул за плечо. Потом ещё раз.

 — Милый, просыпайся, к тебе Кузя пришёл, штуковину с проводами принёс.

Звукосниматель.

Казань, март 2024 года

 Петя, Катюша, Парящий орёл и подземелье Боратынских

Действия описанные ниже, происходили в центре Казани, в конце шестидесятых годов XX века.

 — А, появился, не запылился! – приветствовала Катюша своего внука. Она любила говорить поговорками, языком была остра на всякие шутки-прибаутки. — Давай, проходи, покормлю тебя.

От стадиона «Динамо» до дома, в котором жила Серёжина бабушка — рукой подать, поэтому часто после тренировки он забегал сюда, чтобы хорошенько перекусить. Так и сегодня. Днем домочадцы на работе, а у неё работа — дом, она тут одна в большой квартире, крутится, как пчёлка, с утра до ночи — всё хозяйство лежит на ней.

 — На-ка вот, перекуси немного, — суетится Катюша, накладывая Серёже наваристых щей в большую тарелку. — Опосля ещё котлетку с картошкой положу.

Так вкусно, как бабуля, пожалуй, никто готовить не умел! Он принялся уплетать щи, а Катюша вышла в комнату, приговаривая:

 — Давай-давай, внучек, на супчик налегай, всё без остатка подъедай!

На кухне стало тихо, слышно было, как на стене тикают часики. Они, ровесники старинному дому, остались здесь ещё от прежних хозяев и сначала прозябали в нерабочем состоянии, а дед Алексей вернул их к жизни. За ремонт старинного механизма не брался ни один часовщик, но в золотых руках Мастера ходики поскрипели-поскрипели — и пошли. Каждый час открывалась дверка над циферблатом, оттуда выскакивала птичка и кричала «ку-ку».

Вот и сейчас Серёжа отчётливо услышал «ку-ку», только звук этот, почему-то исходил снизу. Он посмотрел на часы, время было без десяти четыре.

 — Странно.  Что-то здесь не то… — подумал он.

 Когда дело дошло до котлеты, Серёжа ещё раз отчётливо услышал:

— «Ку-ку». — Потом ещё – «ку-кар»…

Теперь ему было совершенно ясно, что это КУ-КУ не из часов, КУ-КУ было от куда-то с нижнего этажа.

 — Стоп, как это с нижнего этажа, — подумал Серёжа, — мы же сейчас на первом этаже, ниже никого нет и быть не может, — логично размышлял смышлёный юноша.

 — Ку-ка-ре-куууу!!! — уже совсем громко донеслось снизу.

 — Ну что, раскричался на весь дом! — Сказала Катюша, возвращаясь на кухню.

 — Это не я, — сделал удивлённые глаза Серёжа.

 — Конечно, не ты, это Петя у нас в подвале поёт.

 — Какой Петя? В каком подвале?

 — Наш Петя, в нашем подвале, — спокойно сказала бабуля, как будто для Пети это совершенно нормально — вот так, средь бела дня, петь в подвале!

 — А у вас, что, ещё и подвал есть? — Не унимался Серёжа.

Бабуля молча откинула ногой половичок, под ним оказался незаметный люк, вровень с дощатым полом. 

 — А ну-ка подсоби, – попросила она, подцепив кочергой металлическое колечко. Серёжа подхватил железяку и с силой потянул на себя. Люк оказался очень тяжёлым, но спортсмен поднапрягся, и дверка нехотя открылась. Там зияла темнота. Запахло чем-то пряным и прелым, наверное, именно так пахнут древности…

 — Вот это да! — Только и смог вымолвить Серёжа.

 — Осторожно, смотри не свались туда! — Забеспокоилась Катюша. — Сейчас, погоди, я свет включу.

Бабуля отодвинула занавеску у окна и повернула вертушек старинного выключателя. Внизу зажегся свет. Подвал оказался не то что большим, он был огромным, глубиной в полный рост взрослого человека. По сути, это не подполье, а полноценный поземный этаж.

 Известный факт, что на старых чердаках живут приведения, ну а подвалы старинных домов — они просто набиты всевозможными тайнами и загадками.  По путанным рассказам старожилов, в XIX веке здесь, в центре Казани, располагалась усадьба. То ли Боратынских, то ли Адамюков. В этом здании, стоящем на второй линии, была конюшня и каретная мастерская, а в подвале — винные погреба.

Серёжа таких исторических подробностей не знал, и сейчас, открыв рот, смотрел в подземелье. Его удивление было не меньше чем у Буратино, когда тот увидел потайную дверку в доме у папы Карло.

 — Чудеса, да и только! – Пронеслось в голове юноши.

 — Кука-ре-куууу! – Звонко, на всю кухню разнеслось из подвала.

 — Бабуля, а откуда там петух взялся?

 — Родственники из деревни прислали.

 — Зачем?

 — Это ты их спроси, зачем, — с недовольством ответила она. — Хотели, чтобы я суп из него сварила. Вот зачем.

 — Что! Суп! Он же живой!

 — Вот и я о том же. Мы что, варвары какие, чтобы суп из такого красавца варить! Самих бы их в кастрюлю засунуть! — Продолжала возмущаться Катюша. Потом, чуть успокоившись, добавила:

—    Поселили пока тут — в подвале. Дедуля сказал, что для него клетку на веранде сделает, но там совсем места мало — Иннины картины кругом.

 — А давай мы его к себе заберём, у нас места много! Будет в сарае жить, — предложил Серёжа.

 — Ну это с твоей мамой и Екатеринсанной договариваться надо.

 — Я договорюсь! Бабушка добрая, а мама… — Серёжа замялся, подбирая слова, — мама знаешь, как обрадуется!

 — Могу представить, как! Я-то уж знаю — она всю жизнь мечтала петуха заиметь…

   Вот так, жертвенная птица, привезённая в город на заклание, была неожиданно помилована и принята в члены семьи. И хотя жилищная проблема петуха ещё некоторое время оставалась открытой, Серёжа смог договориться и с мамой, и с прабабушкой Екатериной Александровной. На следующий день Петя, предчувствуя перемены в лучшую сторону, сам запрыгнул в корзину, Катюша завязала её старой занавеской, осенила Крестным Знаменем, и тихо сказала:

 — С Богом!

Петушок потряс гребнем в ответ. Так он благодарил бабулю за гуманное отношение к себе. Серёжа, не мешкая, подхватил корзину, и они двинулись в путь. Поклажа с петухом оказалась весьма увесиста и габаритами громоздка, но что значат эти неудобства, когда перед тобой открывается новая, ещё неизвестная страница жизни!

    Прибыв на улицу Достоевского, где жил Серёжа с родителями, Петя тщательно обследовал двор, прошёлся вокруг цветника, потом запрыгнул на тележку, поднял голову к небу и топорща перья, что есть мочи запел.

 — Ку-ка-ре-кууууу!!!

Волна звуков полетела над сараем, поднялась выше деревьев и катилась всё дальше и дальше… И тут, в ответ нашему петуху, где-то далеко за синими далями послышалась песня в ответ. Потом ещё и ещё, уже с другого направления, и скоро разноголосый петушиный хор исполнял приветственную песню по случаю прибытия Петра Петровича на его новое место жительства. Сейчас в это трудно поверить, но в шестидесятые годы во многих казанских дворах, в дальних городских уголках сохранялись оазисы деревенского ландшафта с курами, кроликами, петухами и даже с золотыми рыбками…

   Определённо, на новом месте Петруша почувствовал себя значительно лучше, чем в тёмном подполье. Особенно ему приглянулась старая тележка с большими железными колёсами. На ней он выглядел весьма солидно — прямо как Шаляпин на авансцене Большого театра. Петруша прохаживался взад-вперёд, вращал головой, демонстрируя свою ярко-красную корону, цокал когтями по дощатому настилу, радуясь очередному неожиданному повороту в жизни. Скоро петух окончательно освоился и реально почувствовал, что здесь он — Большая Птица!

   Вся Серёжина семья вышла в сад, смущённо толпилась подле телеги, чтобы лично познакомиться с кронпринцем Петром Петровичем, певцом-красавцем. Он с достоинством принимал интерес к своей персоне, кланялся, раздавал автографы, некоторым даже позволил погладить перья и потрогать тугой шершавый гребень. Младший брат Алёша отсыпал ему кулачёк семечек, а мама, совсем осмелев, взяла его на руки и покачала из стороны в сторону, как когда-то качала-баюкала своих сыночков.

   Вечером наш герой категорически не хотел заселяться в сарай.   Недельного заточения в тёмном подвале ему вполне хватило, чтобы всеми своими перьями ощутить несправедливости бытия — эти извечные проблемы квартирного вопроса. Он возмущался, махал крыльями, стучал клювом в деревянную дверь, требуя свободы! Пришлось уступить своенравному петуху, и на ночь его оставили в саду. Для безопасности случайных прохожих, Петрушу всё-таки, от греха подальше, привязали бельевой верёвкой за одну ногу к сараю.

   Следующим утром поклонник Солнца без предварительной распевки стал голосить в полную силу, давая понять своим собратьям в соседних дворах, кто здесь главный.

Нина, соседка с верхнего этажа, недавно переехала в город из села. Здесь ей было очень тоскливо без привычных деревенских прелестей — запахов сена, голосов живности, и вот, на её счастье, появился воин и царь всея округи Пётр Петрович Петухов. Не удивительно, что она оказалась первой из соседей большого двора, кто пришёл знакомится с новым жильцом.

 — Здравствуйте, вам пожалуйста! Смотрю в окно, не могу нарадоваться на красавца вашего! Вот правильно, Хрущёв по телеку сказал, что мы при коммунизме жить будем. От каждого по способностям, каждому по птице счастья, и чтоб несла золотые яйца!

 — А петухи яйца не несут, — со знанием дела заметил Алёша, – петухи только кукареают!

 — Они кур топчут, а те кудахчут и яйца несут, – уточнила соседка.

 — Как это топчут? – Не понял Алёша.

 — Ну, это тебе мама потом расскажет. — Она улыбнулась.

Информация о новом жильце быстро разлетелась по соседям. В течение дня делегаты от всех квартир шли нескончаемой чередой, и каждый нёс какой-нибудь гостинец невиданной птице. Кто пшено, кто кукурузу, а тётя Соня принесла вязанку вяленой рыбы.

 — Я вчера в энциклопедии читал, как кормить петуха, — говорит Серёжа, — там ничего про воблу не написано.

 — Воблу сами съедите, это для вас гостинец. Не положено с пустыми руками в чужой дом ходить, – смеётся Соня, — а петуха… петуха конечно кормите строго по энциклопедии!

   Через несколько дней Нина, окрылённая петухом-новосёлом, уехала на свою малую родину и вскоре вернулась оттуда с корзиной. В ней было пять пёстрых годовалых курочек. Когда развязали платок, которым была завязана корзина, поднялся несусветный птичий гвалт — молодушки выскочили на волю и кудахтали наперебой, то ли возмущаясь, что их увезли из деревни, то ли радуясь, что они оказались в городе.  Пётр Петрович, услышав эту куриную симфонию, сразу пришёл в возбуждение — взлетел на телегу, взмахнул крыльями и запел свою петушиную арию во весь голос.

 — Кукарекуууу!

 Куры вмиг притихли. Они крутили своими маленькими головками в разные стороны, пытаясь увидеть начальника, непрерывно спрашивая друг у друга:

 — Где он? Где он? Где он?

 — Я здесь, на высокой телеге, — с достоинством сказал петух, прекращая прения, — успокойтесь и не шумите, вы не на ферме. Забудьте свои деревенские привычки, у нас в городе — другие порядки: куры кудахчут вполголоса, едят строго по расписанию. И вообще, запомните — делать будете то, что я скажу. Куры закивали головами, поочерёдно выкрикивая:

 — Да, мой господин! Да, мой господин! Да, мой господин! 

Тут на рукоятку корзины взлетает самая смелая пёстренькая курочка и тоненьким голоском спросила:

 — Скажите, господин, а яйца мы по какому распорядку нести будем?

 — Чуть позже мы обсудим и этот вопрос, — ответил петух — а сейчас обустраивайтесь, знакомьтесь с территорией и с обслуживающим персоналом.

 Куры, кудахча вполголоса, разбрелись по двору, обследуя новую местность.

И надо же было такому случиться, что именно в это время высоко в небе пролетал городской сокол, внимательно осматривая свои владения.

 — Ого, — воскликнул небесный охотник, — что я вижу! Вот это удача! Свежий деревенский деликатес завезли в наши края. Так, сколько их там?  Раз, два…

Тут курочки почуяли опасность у себя над головой и забегали из стороны в сторону.

— Раз, два… — не может сосчитать он мельтешащую живность, – раз, два… тфу ты, да не суетитесь вы так… Одним словом – много, – здраво рассудил сокол, сложил крылья и, как метеор, понёсся вниз.

 Пётр, почувствовав опасность, ринулся наперерез хищной птице. Расправив крылья, он в три прыжка настиг небесного пришельца и со всей силы клюнул его в темя. Сокол, уже схвативший молодку своими мощными лапами, повалился навзничь, но добычу не выпустил. Тут Петя рассердился не на шутку — он взмахнул крыльями, взлетев над ним, издал мощный гортанный рык и бросился терзать хищника. Он клевал его с неведомо откуда появившейся ненавистью к захватчику. Клевал неутомимо, попеременно ударяя незваного пришельца своими когтями и шпорами, пока сокол, наконец, не выпустил жертву. Курочка брезгливо отряхнулась, оставив на земле пучок своих перьев, презрительно посмотрела на поверженного захватчика и не спеша засеменила в сторону телеги. Петруша ещё раз взмахнул крыльями, вытянул шею и протрубил победную песню.

 — Ку-ка-ре-куууууу!

 С тех пор все хищные птицы облетали тот двор стороной, а домочадцы жили дружно и весело и больше никогда не опаздывали на работу.

Казань, март 2024 года

 

ЗАГРАНИЧНЫЙ ПРИЁМ

… Давным-давно это было. Отправился я в путешествие заграничное…

Не просто так — захотел и отправился, нет. В те годы такое совершить было нелегко. Это институтский комитет комсомола наградил меня за участие в художественной самодеятельности поездкой в Германскую Демократическую Республику. Мелочь, а приятно. Ха-ха, ничего себе, мелочь! В то время сам факт поездки за пределы Родины, было событием неординарным, можно сказать – редким… А раз наградили, значит заслужил.   Радость через край.

За награду такую, замечу, нужно было заплатить свои кровные, но это всё детали…

Сейчас уже нет ни комсомола, ни ГДР, ни СССР… 

Восточный Берлин. Январь 1977 года. Время бурной молодости с широко открытыми глазами. Мы идём по старому району Пренцлауэр-берг в поисках дома на Хорнер штрассе. Порывами налетает холодный ветер, бросая в лицо то снег, то дождь… Позади – разрешение, полученное в КГБ, ОВИР и в институтском комитете комсомола. Впереди — знакомство с другой страной, с другим миром, по большей части ещё не известным. 

Конечно, я не выдержал, проболтался одному знакомому чуваку о предстоящей поездке. И скоро уже все члены музыкального клуба знали, что я еду за бугор. Как раз в то самое время у нас в Молодёжном центре проходил фестиваль современной музыки. Со всего Союза в Казань съехались рок-музыканты, ди-джеи и руководители музыкальных клубов. Наш вожак, президент казанского клуба «Джаз-Блюз-Рок» Игорь Зисер смог собрать на него самых лучших.

  Ведущим фестиваля был приглашён корифей современной музыки Георгий Бахчиев, московский критик-искусствовед. Такой модный кент с бородкой. Между прочим, большой авторитет.

И вдруг этот чувак тормозит меня за кулисами.

 — Старик, я слышал ты в Германию едешь?

 — Собираюсь намедни. А как вы узнали? – Удивился я.

 — Разведка донесла! — Улыбается искусствовед. — Слушай дружище, большая просьба: ты бы не смог, когда будешь в Берлине, зайти к одной фрау, передать от меня маленький презент.

 — Фрау симпатичная?

 — О, она чудесна!

 — Тогда конечно! Нет проблем! Три дня в Берлине, найду время, — радостно ответил я.

 — Вот и отлично! Буду очень признателен! Знаешь, это весьма умная и симпатичная дама, она здорово помогла мне с материалом для книги, хочу её чем-нибудь порадовать в ответ…

В те времена передавать посылки через своих знакомых было совершенно обычным делом. Так сказать — доставка нарочным. Дёшево и надёжно. Просьба московского критика никак меня не напрягла, напротив – даже обрадовала. Я всегда очень любил познавать новое, так сказать, изнутри. Да и сейчас тоже люблю…

Итак, мы в Берлине. Начинаем потихоньку знакомится с Германией и друг с другом. На моё счастье, в группе оказалась одна гёрла, которая очень прилично шпрехала на дойч.

— Ты-то мне и нужна! – сообразил я.

 После экскурсии я как бы невзначай подкатил к ней.

 — Дело есть.

 — Вас из дас?

 Тут я приложил всё своё обаяние и смог уговорить девушку составить мне компанию. Дело в том, что на немецком языке в ту пору я знал только две фразы: «хенде хох» и «Гитлер капут», что явно было недостаточно для общения. Меня просто могли бы неправильно понять…

Чувиха поначалу ломалась, жеманилась, но когда я пообещал ей невиданный приём с изысканными угощениями, сразу согласилась.

«…Кто ходит в гости по утрам, Тот поступает мудро!...» — как поют герои в моём любимом мультфильме.

  Однако мы нарушили это правило Вини-пуха и отправились в гости после экскурсии, уже ближе к вечеру. Получалось так, что к ужину в гостиницу мы явно не успевали вернуться, но… Подумав-поразмыслив, я отогнал голодную мысль от себя прочь. В гости ведь идем как никак.

 — Вот, к примеру, если бы к нам заехали заграничные люди, — размышлял я, — как бы развивалась ситуация?

Перед глазами явственно предстала картина: через полчаса стол бы ломился от всевозможных деликатесов, солений, варений, коих у любого русского припасено в холодильнике и в кладовке на всякий пожарный… А уж какие у немцев бывают разносолы — мы весьма наслышаны…

Только бы она была дома, — подумал я. — Идём ведь без предупреждений.

Итак, вечер. Мы бредём по старому району Берлина Пренцлауэр-берг. Свернули на Хорнер штрассе.

С собой у меня посылка для фрау Зильберт. В ней письмо, фотографии и коробка шоколадных конфет московской фабрики «Рот-фронт».

Довольно долго плутаем, пока наконец не находим нужный нам дом. То была мрачная пятиэтажная громадина в имперском стиле довоенной постройки. Ещё раз достаю записку с адресом, читаю и чувствую, что-то не то… Там нет номера квартиры! Так обычно бывает, когда это небольшой коттедж на одну семью, какой, например, был у Штирлица… А перед нами совсем не коттедж, тут – домина длиной на полквартала, да ещё в пять этажей…

 — Таааак, — подумал я, — засада!

Оказалось, что рациональные фрицы не указывают номера квартир в адресе. Чаще всего их не бывает вовсе. Только номер дома. Фамилия — и всё! Нужную квартиру определяют по маленькой записочке у дверного звонка. Записочка, скажу вам, не то что маленькая, она махонькая. Германцы ведь очень экономны и бережливы, они не будут для тебя писать объявление на всю стену… А фамилии у тевтонцев бывают, знаете, какие? Например, вот такие: Bernd Ottovordemgentschenfelde (Бернд Оттовордемгентшенфельд) или…

Нет, не буду, не буду издеваться над вашим сознанием и речевым аппаратом, думаю, вы меня поняли…

Однако, это был ещё не весь гостевой квест. Я ведь говорил, что немцы очень экономны. Так вот, у них уже тогда, в семидесятые годы, для экономии электричества в подъездах устанавливали реле времени … Етит его! Это для того, чтобы лампочки не горели круглосуточно, а светили только несколько минут, пока жильцы идут до своей квартиры.

Итак, мы разыскали нужный дом, осталось найти нужную квартиру. Темень несусветная. Открываем дверь в подъезд, и, о, чудо – свет включился сам собой!

Дас ист фантастиш! Подходим к двери на первом этаже, читаем фамилию жильцов, проживающих в этой квартире, сличаем со своей запиской. Нет, не совпадает. Подходим к другой двери… Тоже не то. Поднимаемся на второй этаж, читаем записку, идём дальше. Поднимаемся на третий этаж, пытаемся прочитать фамилию хозяина, свет гаснет…

— Эй! Включите свет! …

Эй не ответил и свет не включил.

 Постояли в темноте, подумали. Тут до меня дошло, как работает эта адская автоматика. Датчик на входной двери совмещен с реле времени!

Я сбегаю по лестнице на первый этаж, открываю входную дверь – свет зажегся. Пулей бегу на третий этаж. Читаю, сличаю, не совпадает. Поднимаемся выше, читаем, ура! Совпало! Зильберт! Уф!!! Нашли!

Свет гаснет. Занавес. Конец первой части…

 Нащупываю кнопку у двери. Звоню. Потом делаю шаг в сторону и робко прячусь за спиной моей спутницы…

 Фрау Зильберт оказалась весьма милой дамой средних лет, как говорят в таких случаях, в полном расцвете сил.

Удивление на её лице быстро сменилось улыбкой, когда она наконец поняла, кто же мы такие. Ну, а когда я вручил ей коробку шоколадных конфет от московского мэтра, она вся прямо засветилась от счастья и даже прослезилась. О, это были совершенно искренние слёзы! Уверяю вас. Я в те годы готовился к защите диссертации по психологии, и во всех подобных ситуациях очень внимательно присматривался к проявлению человеческих чувств. Заявляю ответственно, там не было никакой игры. Всё по правде! По-настоящему.

 Итак я впервые оказался в немецком доме. Смотрю по сторонам. Всё интересно!

  Когда закончился процесс идентификации личностей и нас пригласили в гостиную, я, как учила меня бабушка, стал разуваться. Тут фрау замахала руками и защебетала по-немецки.

 — Ziehen Sie Ihre Schuhe nicht aus.

Я вопросительно посмотрел на фрау, потом на переводчицу.

 — Она говорит, что не надо снимать обувь.

 — Как не надо? – Оторопел я.

 — У них так принято, — уточнила переводчица. — Дома обувь не снимают.

Сопротивляться я, конечно, не стал и подчинился иноземным правилам. Но, признаюсь, было как-то некомфортно на душе…

 Гостиная оказалась очень уютной. По интерьеру было понятно, что тут живут люди с художественным вкусом, хотя никакого единого стиля в оформлении не просматривалось. На стенах висели старинные гобелены и одна большая гравюра с городским пейзажем. Треть комнаты занимал огромный рояль, на нём аккуратной стопкой лежали ноты.

 Фрау указала на кресла около журнального столика

 — Вitte setzen Sie sich, — предложила нам присесть. Себе она пододвинула массивный табурет, стоявший у рояля, но на него даже не присела. Она произнесла:

 — Айн момент, — и удалилась.

 — По всей видимости, сейчас начнётся банкет по случаю приезда делегации из России, – подумал я, и в предвкушении немецких деликатесов продолжил рассматривать заграничный интерьер.

Вернулась она довольно скоро. В одной руке у неё была маленькая бутылочка пива, в другой блюдце с орешками. Хозяйка торжественно поставила угощение на стол, потом достала из серванта два стакана, откупорила бутылочку и налила в них по 10 миллилитров пива.

 — Bitte, beer! …

Немая сцена… Немецкое пиво оказалось свежим. Его вкус я запомнил надолго…

Мы посидели ещё полчаса, попивая мелкими глотками пенный напиток, а когда все орешки закончились, Винни и Пятачок стали собираться в обратный путь…

Ветер дул в спину, унося нас всё дальше от большого дома.

Шли молча, каждый думал о своём.

 — Какое, оказывается, горькое это немецкое пиво, — сказала наконец спутница, когда мы садились в автобус.

 — Да, — согласился я, — Жигулёвское намного лучше!

 

Р.S. Когда я рассказал эту историю знакомой училке немецкого языка, та только посмеялась и сказала:

 — А чего вы хотели, сами допустили две грубейшие ошибки. Первая — не предупредили о своём визите заранее. Вторая – явились слишком поздно, когда время ужина уже прошло…

— Вот у нас ужин может начинаться в любое время и потом не заканчиваться до утра! — Подумал я, но деликатно промолчал…

Казань, март 2024 года

 

Глупое  ПРЕСТУПЛЕНИЕ и  неминуемое  НАКАЗАНИЕ

1974 год

Часть первая: Преступление

Действие первое

Июльская ночь накрыла город своим ажурным покрывалом. Дневное марево наконец-то сменилось на лёгкую прохладу. Москва погружалась в сон. По опустевшей улице молча брели четыре молодых человека. Минуя стоянку машин у сталинской высотки, один из них неожиданно свернул в сторону и подошёл к большому черному «Кадиллаку». Трое других, не обратив внимания на странный манёвр товарища, шли себе дальше.

Действие второе

В ночной тишине со стороны стоянки донёсся странный звук какой-то возни… шуршание… А ещё через мгновение — стук сапог по асфальту и протяжный крик, на всю улицу:

 — Стоооой! Стоооой!

Три фигуры остановились, с недоумением глядя на происходящее. Мимо, грациозной ланью, легко отталкиваясь от мостовой кроссовками «Арена», промчался их товарищ. За ним следом, в армейских сапогах, гнался милиционер, на ходу расстёгивая кобуру. 

 — Стоооой! Стреляяяю! – Разносилось на всю округу.

Погоня продолжалась. Один убегал, другой догонял. Всё по классике жанра (детектива). Кроссовки всё дальше отрывались от сапог. 

 — Стооой! Стреляяяю! – Неистово закричал милиционер.

И вдруг в тишине засыпающей Москвы прогремел выстрел:

 — Ба-бах!!!

   Убегающий вдруг резко сбавил ход, а потом вовсе исчез из вида …

 — Кажется, нашего подстрелили, – шепотом сказал Лабутин…

Через несколько минут Серёгу, с окровавленной головой и в наручниках, победоносно вёл милиционер в направлении кутузки. Ошалевшие товарищи

молча проводили их растерянными взглядами.

Действие третье

    Отделение милиции. Камера предварительного заключения (КПЗ). Четыре стены, выкрашенные синей краской. Под самым потолком небольшое окошко с металлической решёткой. Ни скамеек, ни столов, только вдоль одной из стен ровный деревянный настил, возвышающийся над бетонным полом на несколько сантиметров. Обстановка спартанская, максимально способствующая размышлению.

 — О чём? – спросите вы.

 — О разном. О высоком. О романе Достоевского, например, который наш герой так и не удосужился дочитать до конца…  О смыслах жизни…

Этому и посвятил остаток ночи арестант-нарушитель. Наутро его вызвали в кабинет к следователю.

 — Имя? Фамилия? – Начал допрос дознаватель… Заполнив начальные графы протокола, он пристально посмотрел в глаза задержанному, ехидно улыбнулся:

— Так, так, так. Значит «Кадиллак»? Его хотел похитить? Ты хоть понимаешь, что это иностранная собственность? Машина, на которую ты покусился, принадлежит Американскому торговому представительству? Сечёшь?

 — Я…, я не хотел ничего похищать… Я только посмотреть на машину хотел… Я модельки машин коллекционирую…

 — Ага, значит решил «американцем» свою коллекцию пополнить!

 — Нет, что вы! Я просто хотел посмотреть…

 — Что посмотреть?

 — Как там внутри у неё, в салоне… У меня такая моделька есть, хотел сравнить, правильно там сделано или нет…

 — Ну и что? Сравнил? Правильно буржуи машину сделали или может ошиблись где.

 — Да нет. Наоборот…

 — Что наоборот?

 — Я хотел посмотреть правильно ли в моей модельке всё устроено…

 — Хотел посмотреть, допускаю, закон это не запрещает. А вот скажи мне, мил человек, зачем ты зеркало у этой машины отломал? К своей модельке приделать? А может на «Жигули» свои прикрутить решил, чтобы с понтом по улицам кататься.

 — Какие «Жигули», у меня «Старт–шоссе» двухколёсный. Велик спортивный. А машины только маленькие. Масштабные модели.

 — Какие, какие модели?

 — Масштабные.

 — Это что такое?

 — Ну, масштабные модели 1:43. Вот такие маленькие, – он растопырил большой и средний палец, показывая размер модели в натуральную величину.

 — Игрушки что ли? – Не понял дознаватель.

 — Нет, не игрушки. Масштабные модели. Коллекционные.

 — А, ладно, – махнул он рукой — Работаешь, учишься?

 — Учусь.

 — Где учишься?

 — На спортфаке.

 — В Москве?

 — В Казани.

  Тут в кабинет уверенной походкой зашёл начальник.  Три большие звёзды на его погонах сверкали золотом, а их внезапное появление на допросе подчёркивало особую значимость момента. Дознаватель, хотя и был в штатском, сразу вскочил с места. Полковник жестом, как сторожевой собаке, показал ему «сидеть».

 — Етит твою, – выругался начальник, — вот значит этот красавчик, который на американскую собственность руку поднял. Как ты до такого додуматься смог! Международный скандал раздуть решил, когда у нас только-только отношения с Америкой наладились, — всё громче распалялся служитель закона.

 — Я лишь облокотился на это зеркало, чтобы внутрь салона заглянуть, оно как-то повернулось так и само вдруг отщёлкнулось…

 — Отщёлкнулось! Само!

 — Ну да, само.

 — А ты, как бы не причём, просто мимо проходил… Так что ли?

 — Да. Просто гуляли…

 — Ночью, просто гуляли! Это ты бабушке своей будешь рассказывать!

 — У нас спортивный велопоход закончился. Сегодня должны на поезде домой возвращаться…

 — Спортивный велопоход?

 — Да.

 — Велотуристы что ли?

 — Да. Велотуристы. Велопоход второй категории сложности…

 — Сняли уже показания с него? – Спросил начальник у следователя.

 — Только начали, товарищ полковник.

 — После давай его ко мне, я с ним ещё отдельно побеседую.

 — Есть!

Полковник удалился. Следователь закончил допрос, оформил как положено протокол, потом лично препроводил задержанного к начальнику. В своём кабинете полковник был в хорошем расположении духа.

 — Тебя как звать то, герой? – спросил он, когда они в кабинете остались вдвоём.

 — Сергей.

 — Слушай, Серёга, я никак не пойму, какого хрена тебе это зеркало далось, автомобильное, ты же велотурист?

 — Я ведь ещё модели машин коллекционирую. Масштабные 1:43. У меня такая моделька «Кадиллак» есть, вот хотел посмотреть, как там у настоящей машины внутри.

 — Модельки коллекционируешь? Ну, ты даёшь! Коллега значит! Коллекция-то большая?

 — Штук пятьдесят уже.

 — Ого! Ничего себе! Солидно… У меня тоже модельки есть. На юбилей жена целый набор подарила… — Начальник оживился, когда речь зашла о игрушечных машинках и отложил в сторону служебные бумаги. — Вот понимаешь, я после такого подарка покой потерял. Теперь натурально, как болезнь: после получки  —  в «Детский мир» за машинками! 

Такой неожиданный поворот в отношениях милиционера и нарушителя добавил разговору азарта. Тут уже вопросы стал задавать задержанный.

 — А у вас из английской серии «Корги тоус» модели есть? – С неподдельным интересом спросил он.

 — Одна есть – «Ягуар».

 — Красная?

 — Красная. «Ягуары» вроде другими не бывают.

 — У меня тоже красная. А у вашей в багажнике чемоданчик есть?

 — О, точно! Чемоданчик! Очень долго гонялся за этой моделькой, —  сказал полковник и глаза его заблестели как фары у той английской модели.

 — А мне её мама в прошлом году подарила.

 — Хорошая у тебя мама! Понимает толк в подарках. Знаешь, меня больше всего чемодан в багажнике зацепил, ни в одной другой таких сюрпризов не встречал. Жаль он пустой оказался, англичанам нужно было что-нибудь придумать.

 — Я тоже расстроился, когда открыл, а там – пусто. Но потом я в него бриллиант положил.

Полковник выкатил глаза и открыл рот.

 — Бриллиант?!!

 — Ну не бриллиант, конечно, искусственный камешек от маминой брошки.

 — Ты смотри, аккуратнее на поворотах, а то в нашем заведении такие шутки не понимают…

 — Да, да, — закивал Серёга в знак согласия. — Впервые в таком заведении.

 — Я вот что у тебя хотел спросить, — полковник придвинул свой стул поближе и заговорил доверительно вполголоса. — По поводу велотуризма хотел узнать у тебя.

 — А что по поводу велотуризма?

 — Ну, как вообще? Что за специфика? Меня тут понимаешь, в велопоход зовут. Люди они очень хорошие, туристы заядлые, но я сам никогда в велопоходах не был, не знаю, справлюсь ли. И друзей не хочу подвести, и откровенным «чайником» оказаться тоже не хочется.

 — А вы в каких походах были?

 — В пеших с рюкзаком ходил и ещё… был маршрут туристский на этих, — полковник замялся, подбирая правильное определение, – на ослах, в ослиных получается…

 — На ослах?

 — Ну да. На Кипре был такой маршрут. Ослики и вьючные мулы. Мне, если честно, очень понравилось!

 — А осликам?

 — Они там – как на работе. Идут куда надо. Куда их наездник направляет. Но однажды, мой осёл остановился около придорожного куста и стоял там, жуя колючку, пока сам не решил, что хватит. Никакие увещевания и приказы на него не действовали.

 — На них любовь действует, как на всё живое! – Сказал Серёга со знанием дела.

 — Вот только ещё любовью я с ослом не занимался! Уволь меня! – Закричал полковник.

 — Ну, не буквально. Я сказал это в широком смысле. Любовь к природе, так сказать.

 — В широком, это да. Природу люблю!

Тут на столе начальника зазвонил телефон. Он снял трубку, выслушал сообщение, потом посмотрел на часы.

— Ну что, друг, у меня дела. Рад был познакомиться с коллегой-коллекционером. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебя здесь больше не задерживали. Давай, спортсмен, езжай домой, но больше зеркала не откручивай!

  Солнце уже светило высоко в небе, когда Серёга появился из дверей отделения милиции. Его друзья сидели неподалёку на лавочке в тени деревьев.

 — Свобода!!! — зазвучало словно с небес знакомое слово, теперь уже с совершенно конкретным смыслом.

Ребята вскочили со скамейки и окружили своего товарища. Выражение тревожного ожидания на их лицах сменила радостная улыбка.

 — Он что, тебе голову прострелил? – Сросил Раис. — Ты был весь в крови и в наручниках. Вы идёте мимо, а мы стоим обалдевшие, ничего не понимая.

 — Нет, это он меня рукояткой «Макарова» шарахнул.

 — Ты что, дрался с ним? Сопротивлялся?

 — Нет, просто остановился…

 — А зачем он тебе голову продырявил?

 — Так, на всякий случай, видимо у них положено. Превентивно.

 — Вот именно примитивно! — Возмутился Русаков. —  Чуть что, сразу по голове.

 — Главное, что на свободе! —  Подытожил Раис. — А голова заживёт!

 

Часть вторая

Наказание

То лето выдалось насыщенным на события. Каникулы продолжались, Серёга успел побывать ещё в одном походе. Это была горная «двойка» на Кавказе. Оттуда прямо на маршруте он перешёл в другую группу, которая совершала поход пятой (высшей) категории сложности. Такой финт, произошел конечно неофициально, без разрешений МКК. Официально, никто бы и не разрешил. Для «пятёрки» нужен опыт участия в горных маршрутах, которого у него не было.  Эта авантюра вполне могла закончиться трагически, но Бог миловал и все вернулись в Казань целы и невредимы…

Осень настала с неожиданного вызова в деканат.

 — Тут мы письмо из Москвы получили. Официальное. На бланке Министерства внутренних дел. О твоих «подвигах» в столице сообщают. Просят рассмотреть и принять меры. Соображаешь, о чём речь? – спросил декан.

 — Соображаю. А полковник сказал, что всё в порядке, никаких писем не будет.

 — Как же может быть в порядке, когда тут международным скандалом попахивает? – закричал декан.

 — Обманул значит начальник…

 — Не знаю, кто кого обманул, только мы на это письмо официально отреагировать должны в течение двух недель. Я уже комсоргу вашему сообщил, чтобы твои похождения рассмотрели на собрании.

  Вскоре комсомольское собрание группы, рассмотрело этот, из ряда вон выходящий случай и постановило: «Объявить строгий выговор с занесением в личное дело». Через неделю, институтский комитет комсомола, решение утвердил.

Надо заметить, на голосование было вынесено два предложения: 1) объявить строгий выговор, 2) исключить из комсомола. С перевесом в один голос прошло первое предложение, и Серёгу из комсомола не исключили. В те времена исключение из комсомола означало автоматическое отчисление из института. В результате – направили работать на стройку новой институтской общаги. Так сказать, искупать свои грехи трудом.

   Прораб на стройке был тот ещё «фрукт». Перед начальством он стелился и прогибался. С рабочими же вёл себя откровенно по-хамски и грубо. Ему уже позвонили и сообщили о нарушителе.

 — Ну что, говорят, натворил что-то наш комсомолец-спортсмен? – спросил прораб и посмотрел на студента с явным презрением. – Работать значит послали к нам?

 — Да, готов трудиться на благо института, комсомола и всего прогрессивного человечества.

 — Остряк, значит… Весельчак… Ладно. Знаешь, что, — прораб закрыл засаленный журнал, куда он ежедневно записывал объёмы выполненных работ и поднялся из-за стола. — Я тебе поручу очень важную работу. Аккордную. 

 — А что это такое? На чём играть аккордами?

 — На трубе. Сыграешь?

 — Давайте, попробую…

Прораб достал из кладовки металлическое зубило и небольшую кувалдочку.

 — Вот тебе инструмент. Нужно сделать отверстие в стене для трубы. Как сделаешь, можешь быть свободным. Вот это и есть – аккордная работа.

 — А где труба ваша?

 — Бери инструмент, пойдём покажу.

  Они вышли из бытовки, обогнули новое девятиэтажное здание общежития. В дальнем углу стройплощадки стояло длинное одноэтажное сооружение с большими окнами на весь фасад. Рядом, как ракета на стартовой площадке, упиралась в небо высоченная труба на кирпичном постаменте. Здание котельной было полностью готово, внутри уже были установлены четыре газовых котла…

А теперь, самое интересное – между котельной и трубой, через которую должен выходить дым, не было никакой связи. Её то и требовалось соорудить. Для начала нужно было проделать отверстие в каменном основании трубы, а затем продырявить и стену котельной. У смышлёного юноши сразу возник логичный вопрос:

 — А когда строили здание котельной, нельзя было предусмотреть эти отверстия под трубу?

 — Предусмотреть было можно, но не предусмотрели, тебя дожидались, – ответил прораб, ехидно улыбнулся и удалился, оставив студента один на один с решением строительной задачи.

  Серёга посмотрел ему вслед и тоже улыбнулся. Он подошёл к кирпичной стене приставил к ней зубило и что есть силы шарахнул по нему кувалдой. Кувалда отскочила от зубила, зубило отскочило от кирпичной стены, оставив на ней едва уловимую зазубрину.

 — По третьему закону Ньютона, – вспомнил студент курс школьной физики. – «Сила действия равна силе противодействия…», правда там была ещё какая-то сила гравитации и сила трения, но он не стал углубляться в нюансы, и так было понятно, что, учитывая все физические силы юного студента, для решения поставленной задачи могло уйти не менее года. Он отложил в сторону инструмент, изобретённый первобытным человеком, и задумался…

 — А какие ещё способы дырявить каменные стены существуют? – Как какие, известно же – отбойный молоток, как у шахтёров. К нему в придачу нужен компрессор… Точно компрессор! Такая большая шипящая штуковина на четырёх колёсах. Её обычно цепляют к тягачу и привозят, когда, например, нужно прокопать траншею через дорогу… А ведь когда я заходил на стройку, мне навстречу выехал трактор, к которому был прицеплен этот самый компрессор, — вспомнил Серёга.

Он подошёл к рабочим, трудившимся на стройплощадке.

 — Не знаете, куда компрессор сегодня увезли?

 —  Вроде бы в главное здание, там у них во дворе что-то раздолбать нужно.

 — Ясно.

   До главного здания три остановки на троллейбусе. Через полчаса Серёга был уже там. Компрессор, прицепленный к трактору, стоял в институтском дворе, рядом аккуратно продолблённая дыра в асфальте. Отбойный молоток с длинным резиновым шлангом лежал рядом, что означало, что работы идут… Однако работников видно не было. У служебного входа суетилась только неугомонная тётя Катя – главной её обязанностью было вовремя давать звонок на начало и окончание занятий, но сейчас она работала шваброй, наводя чистоту и порядок.

 — Тётя Катя, здравствуйте! Где рабочие – стахановцы, не подскажите?

 — На «Колхозный», наверное, пошли, пиво пить, где ж им ещё быть.

 — Разумно, где ж ещё можно быть в разгар рабочего дня.

   Колхозный рынок в пяти минутах хода от главного здания института и студенты, которые пошустрей, в тёплое время года тоже предпочитали перекусывать именно там. Здесь тебе и фрукты, здесь тебе и чебуреки, и ещё кружку свежего пива можно пропустить. Одним словом, Серёга знал где искать рабочих. 

Да искать их и не пришлось. Намётанный глаз юноши ещё издали заприметил троих мужичков в спецовках, стоящих у высокого столика под навесом пивной.

 — Мужики, привет! Это ваша техника во дворе пединститута стоит?

 — Наша – сказал загорелый рабочий с лысиной. – А тебе она что, мешает?

 — Нет, не мешает. Наоборот.

 — Чего наоборот?

 — Помощь нужна. Тут такое дело… — И Серёга красочно обрисовал создавшуюся ситуацию.

Наукой установлено, что после первой кружки «Жигулёвского» чувство справедливости начинает особенно обострённо восприниматься рабочим человеком… Однако если с дозой перебрать, то может наступить депрессия, а иногда и наоборот, агрессивное состояние… Но Серёга застал рабочих в самом правильном состоянии.

 — Я этого прораба, – и работяга с лысиной очень красочно обрисовал, что он с ним готов сделать.

 — Ну нет. – сказал Серёга – Надо действовать его же парадоксальным методом.

 — Это как?

 — Сделать то, что он считает невозможным.

 — Поясни, я что-то не понял, в чём парадокс?

 — Он хотел унизить и поиздеваться над беззащитным студентом, дал заведомо невыполнимое задание. А если вы мне поможете, то мы сможем утереть ему нос…

 — Точно! Такой нос у него неприятный, надо бы щёлкнуть по нему, чтобы не унижал рабочий класс.

 — И студенческую молодёжь, – добавил Серёга.

  К шести часам вечера стройка постепенно опустела. Одним из последних в бытовку, на полусогнутых, вошёл Серёга. Узнать в нём утреннего уверенного студента не смог бы даже проницательный и вездесущий декан. С ног до головы трудяга был покрыт красной кирпичной пылью. Длинные его волосы торчали в разные стороны.   В одной руке он держал кувалду, в другой – зубило.

 — Я закончил. Инструмент кому сдавать? – Хриплым голосом спросил студент.

Прораб долго смотрел на него как на пришельца с другой планеты, потом, узнав, кто это такой, улыбнулся своей ехидной улыбкой.

 — Ну что, студент, хлебнул фунт лиха! Почувствовал, что такое труд на стройке коммунизма? Ничего, через неделю-другую привыкнешь, полегче будет.

 — Вы же сказали — аккордная работа. Сделал — и свободен.

 — Вот когда сделаешь, тогда и будешь свободен.

 — Я сделал.

 — Что сделал? – Не понял прораб и с удивлением уставился на краснокожего работника.

 — То, что вы поручили – отверстие в стене котельной и в трубе. Работу принимать будете?

 Часть третья

   Ещё много раз, в холодные зимние вечера, а иногда и ночи, приходилось бывать ему в этой общаге в гостях у своих друзей-однокашников.

 Минуло время, а котельная всё так же стоит на своём месте. В зимние морозы особенно хорошо видно, как из высокой трубы струится дымок. Всё исправно работает.

У Серёги появился новый друг — однокашник, который тоже стал заниматься велосипедным туризмом и коллекционировать модельки машин.

Организаторские навыки и умение работать отбойным молотком, полученные в студенческие годы, очень пригодились нашему герою в дальнейшей жизни. Ну, а ночь, проведённая в КПЗ подействовала как прививка от глупых мыслей и бездумных поступков. 

Июнь 2024 года