Фестиваль высокого искусства

25 февраля 2014 года

В течение двух с половиной недель февраля, с 2 по 18 февраля 2014 года, на сцене Татарского академического театра оперы и балета имени М. Джалиля ощущалось присутствие Шаляпинского гения. В этот период под знаком 140-летия существования оперы в Казани проходил XXXII Международный оперный фестиваль имени Ф.И. Шаляпина.

О фестивале рассказывает известный казанский музыковед Маргарита Файзулаева.

В далеком 1867 году сформировалась постоянная оперная труппа под руководством непревзойденного мастера оперного дела, антрепренера Петра Михайловича Медведева. Бесценные афиши из фондов ТАГТОиБ имени М. Джалиля, гласят: «26 августа 1874 года в день коронования их императорских величеств, в городском театре артистами русской оперной труппы под управлением П.М. Медведева будет представлена опера М. Глинки «Жизнь за царя».

Именно с этой исторической даты и началась эпоха постоянных оперных сезонов в Казани. Репертуар труппы был достаточно богат по тем временам и включал из зарубежных опер «Трубадура», «Травиату» Верди, «Норму» Беллини, «Фауста» Гуно, «Фенеллу» Обера, «Вольный стрелок» Вебера и др. А отечественные оперные шедевры были представлены именами А. Верстовского («Аскольдова могила»), М. Глинки («Иван Сусанин», «Руслан и Людмила»), А. Даргомыжского («Русалка») и А. Серова («Рогнеда»).

Интерес к Шаляпинскому фестивалю растет год от года, он давно утвердился как оперный форум международного класса, включающий в свою афишу знаменитые шедевры зарубежной и отечественной классики, а также раритеты оперного жанра, подобные «Дон Кихоту» Массне, «Порги и Бесс» Гершвина и «Очарованному страннику» Щедрина. По мнению столичных критиков, этот первый в России оперный фестиваль является сегодня прекрасно работающим механизмом со своей идеей и своим лицом.

Казанский феномен утвердил ту модель музыкального марафона, которая позже широко распространилась по всей России. «Казань оказалась не только колыбелью великого певца Шаляпина, по сию пору – русского вокалиста номер один во всем мире, но и колыбелью фестивального движения России».[1]

А музыкальный критик из Питера Нора Потапова, характеризуя уникальную модель оперного театра Казани, отмечает, что он стал первым и пока единственным в России, который готовит премьеры, набирая составы исполнителей, что называется, со всех концов земли. А затем постоянно приглашает уже подготовленных артистов на каждый спектакль. Эффект налицо: кровь спектакля часто обновляется, на сцене всегда качественные солисты, ну а публика постоянно заинтригована. [2]

Потрясения художественные

Афиша нынешнего фестиваля включала 9 спектаклей и 2 гала-концерта. Открылось торжество блестящей премьерой «Севильского цирюльника». Остальные спектакли –»Аида», «Кармен», «Риголетто», «Евгений Онегин», «Травиата», «Борис Годунов», «Турандот» – поставлены в разные годы и до сего времени удерживают высокий художественно-исполнительский уровень. Гости из стран Европы и Америки показали высочайший класс мастерства в прочтении редко исполняемой первой национальной американской оперы «Порги и Бесс» Гершвина.

Все ярче блещет россыпь звезд на фестивале. Тон спектаклям задавали Борис Стаценко (Германия) – Риголетто и Альбина Шагимуратова (ТАГТОиБ им. М. Джалиля, Метрополитен-опера, Нью-Йорк) – Джильда в «Риголетто»; Владимир Маторин (Большой театр России) в партии Бориса, Анжелина Швачка (Национальная опера Украины) – Марина Мнишек в «Борисе Годунове», Владимир Мороз – Фигаро, Ольга Пудова – Розина (оба из Мариинки), Виктория Яровая (Московский театр Новая Опера им. Е.В. Колобова) в этой же партии в «Севильском цирюльнике»; Анна Самоилэ (Немецкая опера) – Татьяна, Алексей Марков (Мариинский театр) – Онегин, Михаил Казаков (Большой театр России, ТАГТОиБ им. М. Джалиля) – Гремин в «Евгении Онегине»; Ирина Гордей – Турандот, Ахмед Агади (оба из Мариинки) – Калаф, Сишенг И (Германия) – Лиу в «Турандот»; Индра Томас (США) – Аида, Лестер Линч (США) – Амонасро, Михаил Казаков – Рамфис, Ованес Айвазян (Армянский театр оперы и балета) – Радамес в «Аиде», Елена Максимова (Московский музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко) – Кармен, Ахмед Агади – Хозе, Катажина Мацкевич (Польша) – Микаэла в «Кармен» и др.

На уровень события выдвинулись 4 спектакля: «Севильский цирюльник», «Риголетто», «Борис Годунов» и «негритянская» опера «Порги и Бесс». Премьерный «Севильский цирюльник» в постановке одного из востребованных российских оперных режиссеров Юрия Александрова, итальянского дирижера Марко Боэми и театрального художника Виктора Герасименко оказался сенсационным. Юрий Александров поставил в России и за рубежом более 200 опер, но «Севильского цирюльника» среди них не было, это его первая постановка.

На пресс-конференции перед премьерой режиссер поведал журналистам о том, что задумал поставить полноценный спектакль, в отличие от своих коллег, инициирующих «Севильского» в минималистском стиле. «Россини написал «Севильского цирюльника» в жанре комической оперы, но я ни разу не видел смешного спектакля, который бы мне понравился, – сказал он. – За 200 лет существования этой оперы выработалась масса штампов, вызывающих представления о спектакле с кривыми кринолинами, убогой мебелью, зеркалами и пошлыми виньетками».

Отходя от штампов, Юрий Александров так выстраивает сцены, чтобы зрители, не понимая итальянского языка, сумели ощутить комизм ситуаций через музыку и сценическое действие. В итоге получился искрометный, брызжущий весельем, остроумный, удивляющий режиссерскими находками спектакль, на котором публика веселилась от души, условно воспринимая сюжет Бомарше о находчивом, предприимчивом цирюльнике, помогающем графу Альмавиве, представившемся бедным студентом, увести из-под носа незадачливого, ворчливого старика Бартоло красавицу Розину и подписать брачный контракт влюбленных.

Высокий уровень «Севильского» определило совершенство его художественных компонентов – музыки, режиссерской концепции, оригинальной сценографии и блестящего актерского ансамбля. Бессмертная музыка Россини была достойно интерпретирована Марко Боэми, сумевшего передать тембровый блеск и воздушную прозрачность партитуры Россини. Такого стремительного темпа prestissimo, сопровождавшего ключевые сцены спектакля, не знали прежние постановки Россини в Казани.

Режиссерское видение «Севильского» убедительно и современно. Юрий Александров по-новому переосмысливает образ Фигаро. Трансформацию главного образа режиссер объясняет следующим образом: «Нашего «Севильского цирюльника» мы постарались сделать актуальным, связанным с реалиями времени. Примета нашего времени – власть брендов.

Наш Фигаро – это раскрученный бренд, это организация, которая берет на себя весь спектр услуг, не только бритье и стрижку. Целая команда людей работает над корпоративным брендом Фигаро – у нас это артисты хора, роль которых в спектакле очень важна. Вообще «Севильский цирюльник» – это командный спектакль, где каждый герой связан с другим, каждый аккомпанирует своему партнеру, составляя самое ценное в спектакле – ансамбль… Особая тема в комической опере – юмор. Мы старались не уходить в клоунаду и смех ниже пояса в стиле Комеди Клаб. Основу нашего юмора составляет череда неожиданных ситуаций и предлагаемых обстоятельств, в которые попадают наши герои, вызывая улыбку почтенной публики…».[3]

Осмыслить «Севильского цирюльника» в постановке Александрова с первого раза довольно сложно. Настолько он стремительный, безостановочный в своей динамике, удивляющий комическими поворотами действия и режиссерскими «приколами». Александровская концепция решена в разнообразных стилистических ракурсах – от итальянской комедии dell’arte (партии Берты и Амброджио), демократического жанра итальянской оперы-буф до мюзик-холла и современных эстрадных шоу. Такая полистилистика воспринимается на удивление органичной и не мешает логике развертывания итальянской оперы начала XIX века.

Для режиссерского почерка характерно полное отсутствие статики в спектакле. Каждый вокальный, ансамблевый и хоровой номера, каждый музыкальный период, а нередко и фраза получают сценическое отражение в мизансценах с активным использованием хореографии, пластики и акробатических кульбитов. С первых же звуков увертюры на сцене закручивается активное действие: Фьорелло раскручивает механизм «ящика», из него откидываются в форме лепестков подмостки сцены, солисты хора достают инструменты, настраивают их, готовятся к серенаде графа Альмавивы – так подготавливается сцена обольщения Розины. Большинство сцен, особенно два феерических финала – вторая картина I действия и финал оперы в конце II действия – поставлены режиссером с таким блеском и в таких космических скоростях, что возникает ощущение развертывания действия в кинематографе или в театре комедии. Комизм ситуаций непостижим, а режиссерская фантазия не знает границ.

Постановка «Севильского» 2014 года явно затмила предшествующие и является лучшей в истории Татарского оперного театра.

Сценографическое решение спектакля современно и практично в условиях оперной сцены. На протяжении двух действий на сцене находится легкая белоснежная двухэтажная конструкция с балконом в форме «киношного» павильона, наполненного доверху декорациями разных спектаклей. В пояснении режиссера, декорация в «Севильском цирюльнике» представляет своеобразный «ящик Пандоры», в котором хранится мебель, костюмы, реквизит, собранные за 200-летнюю историю существования «Севильского». В определенный момент артисты достают из ящика все, что нужно для действия: рояль, бюро, стулья, костюмы, шпаги.

Костюмы героев в исполнении Елены Бочковой (Москва) далеки от исторической эпохи конца XVIII века, в которой родились герои трилогии Бомарше. Опыт работы мастера в драме, опере, рок-опере и мюзикле позволил отойти от условностей оперного жанра и классического взгляда на театральный костюм. Одежда действующих лиц напрямую ассоциируется с жанром комедии, пестрит уморительными деталями и эпатирует публику своей разностильностью, броской цветовой гаммой и пристрастием к гротеску. Главные действующие лица: Фигаро, Розина, Альмавива, Бартоло, дон Базилиио в каждой сцене являются в новом неподражаемом обличье, вызывая хохот и изумление публики.

Подбор солистов в «Севильском» оказался весьма удачным. Виртуозное владение голосом демонстрировали звезды Мариинки, Владимир Мороз (Фигаро), Ольга Пудова (Розина), Олег Диденко (Московский театр Новая Опера им. Е.В. Колобова) – Бартоло, Андрей Валентий (Белорусский театр оперы и балет) – дон Базилио и Зоя Церерина (ТАГТОиБ) – Берта. Приемы владения скороговоркой, характерной для оперы-буфф, у названных артистов были превосходными. Первый премьерный спектакль был самым ярким и фееричным.

На второй премьере был задействован иной состав: Фигаро – В. Коротич (Академия молодых певцов Мариинского театра), Розина – Виктория Яровая (Московский театр Новая опера им. Е.В. Колобова), Альмавива – Дмитрий Трунов – (Екатеринбургский театр оперы и балета), дон Базилио – Сергей Магера (Украинская опера), Бартоло – Дмитрий Овчинников (Геликон-Опера).

Из общего состава выделились два исполнителя: обладательница красивейшего редкого тембра колоратурного меццо-сопрано, харизматичная Виктория Яровая и популярный оперный певец мощного темперамента Сергей Магера. А стержневой образ Фигаро (Виктор Коротич), к сожалению, еще не доведен до совершенства, исполнитель находится в поиске раскрытия роли.

И все же, отдельные театроведы, журналисты не приняли «Севильского», усматривая в нем параллели с капустниками, телевизионным КВН и Комеди-Клаб. «Стремление режиссера осовременить постановку – само по себе неплохо, но, судя по реакции зрителя, не все идеи Александрова оказались «читаемыми». Наверное, это повод подумать о нашем отношении к классике, которая, как ни крути, актуальна без прикрас. А её интерпретация – дело тонкое…»[4][5]

Позволю себе возразить: отношение к классике у Юрия Александрова весьма чуткое и бережное, контролируемое превосходным художественным чутьем и профессиональным знанием законов музыкальной и сценической драматургии.

После Шаляпинского фестиваля оперная труппа сразу же выехала на гастроли по странам Европы. «Севильский цирюльник» среди спектаклей производит фурор и вызывает всеобщее восхищение.

Потрясения эмоциональные

Казанская публика впервые познакомилась с прочтением Владимира Маторина (Большой театр России) партии Бориса. Убеждает психологический подход артиста к роли мятежного царя и глубина воплощения его личной драмы. Обладатель мощного баса, В. Маторин создал цельный образ многострадального царя с выразительнейшей кульминацией в эпизоде галлюцинаций в сцене смерти Бориса. Оркестр под управлением Рената Салаватова, который являлся музыкальным руководителем постановки 2005 года, и хор (Любовь Дразнина) сумели воспроизвести трагическую атмосферу смутного исторического времени и создать наивысший градус народной музыкальной драмы, доведя ее до общечеловеческой трагедии.

Мощное воздействие на зрителей оказал «Риголетто», благодаря участию таких солистов редкого дарования, как Борис Стаценко (Германия) в партии Риголетто и Альбина Шагимуратова (ТАГТОиБ им. М. Джалиля, Метрополитен-опера, Нью-Йорк) в роли Джильды. Мы и раньше, в 2010 году, наблюдали их тандем на Шаляпинском фестивале, в этом же оперном контексте

С величайшей силой трагизма передана Стаценко психологическая сложность противоречивой натуры Ригалетто, проклятого несчастным старцем Мантероне.

Альбина Шагимуратова наделила Джильду гаммой разнообразных чувств: чистотой облика, природным обаянием и красотой души. Вокальное мастерство певицы поражает своим размахом, широтой дыхания, тончайшей нюансировкой музыкальных фраз, подчиненных глубокому раскрытию трагического женского образа.

Достойный дуэт примадонне составил обаятельный, пылкий, яркий в сценическом плане Сергей Скороходов (герцог) – Мариинский театр.

Явным просчетом оказалось приглашение из Италии дирижера Роберто Пармеджани на сложнейшие фестивальные спектакли «Аиду» и «Риголетто». Управление оркестром было далеко от идеала – поблекли тембровые краски, утерян ритмический и звуковой баланс.

Эмоциональное потрясение испытала публика на концертном исполнении оперы Гершвина «Порги и Бесс». То, что мы слышали ранее во фрагментах на концертной эстраде, обрело цельность и драматическую завершенность. Превосходная музыка Джорджа Гершвина, впитавшая колоритные напевы афро-американского фольклора, рэгтаймы, мелодии и ритмы джаза в сочетании с танцевальной американской культурой – все это воспринималось свежо и современно.

Опера, созданная Гершвиным в 1935 году, по прошествии восьми десятилетий, не утратила своей свежести и новизны. Неподражаемый колорит американской музыки блестяще передали великолепные исполнители из европейских стран и Соединенных штатов Америки: Терри Кук – Порги (Германия), Лакита Митчел – Бесс (США), Лестер Линч – Краун (США), Рональд Самм – Спортинг Лайф (Великобритания), Нейл Нельсон – Джейк (США), Мельба Рамос – Клара (Австрия), Анна Кейта – Сирина (Москва) и артисты Татарского оперного театра.

Первое исполнение этой оперы состоялось в июле, в день открытия Универсиады в Казани, в исполнении темнокожих солистов. Главные действующие лица были Кевин Шорт – Порги (США), блестящая Кристин Браун – Бесс (США), Нкосазана Динанте –Сирина (ЮАР). Остальной состав совпадал с нынешней премьерой.

Общие впечатления от «Порги и Бесс» было сравнимо с воздействием культурного шока. Восторг вызывали мощные и, вместе с тем, гибкие голоса американских певцов Терри Кука, Лакиты Митчел, Рональда Самма и Лестера Линча. Чрезвычайно интересным было знакомство с вокальной техникой солистов, у которых все было новым по сравнению с российской вокальной культурой: специфика вокала, певческое дыхание, звукообразование, полетность звука, его филировка и, главное, беспредельная сценическая раскованность и артистическое мастерство. Темнокожие певцы, обладая «звериной» пластикой, свободно поют и изящно пританцовывая, двигаются, создавая незабываемый сценический образ.

Необыкновенной красоты звучания достигал оркестр в руках маэстро Марко Боэми и многотембровый хор, освоивший технику блюзовой оперы. Сложную полиритмику партитуры оперы оркестр, хор и солисты преодолевали легко и непринужденно. Эффектное, яркое и масштабное зрелище захватило зал.

XXXII Шаляпинский оперный фестиваль достойно завершили 2 гала-концерта. С чудными сюрпризами и приглашением замечательных вокалистов современности Вероники Джиоевой (Большой театр России) и Татьяны Мельниченко из Испании. А сюрпризами были трио басов в составе Сергея Магеры, Андрея Валентия, Тараса Штонды и трио теноров – Ахмед Агади, Сергей Скороходов с Алексеем Татаринцевым, исполнивших в финале гала-концерта «О sole mio». Постановку гала-концерта осуществил заслуженный деятель искусств России, режиссер Валерий Раку (Москва).

На следующем Шаляпинском фестивале мы ждем новых масштабных и креативных проектов в области оперного искусства и приглашения новых звезд мировой величины.