Казанский ТЮЗ – первая премьера 87-го сезона

04 октября 2019 года

4 октября 2019 года Казанский Театр юного зрителя открыл новый, 87-й по счету, сезон премьерой спектакля «Капитанская дочка» в постановке режиссера Ильгиза Зайниева. Художник-постановщик – Надежда Скоморохова. Художник по свету – Андрей Козлов.

Предлагаем вашему вниманию впечатления о спектакле двух зрителей из разных поколений: Татьяна Летошева учится в Высшей школе журналистики и медиакоммуникаций КФУ, Айрат Бик-Булатов в ней преподает. Татьяна смотрела спектакль по заданию редакции, Айрат, как всегда, написал отзыв на своей страничке в Фейсбуке. Их впечатления разнятся, но в целом дополняют друг друга, помогая понять, что у театра получилось с переносом на сцену знаменитой повести Пушкина.

87-й сезон – сезон новых открытий

«Капитанская дочка» – не единственная премьера в новом сезоне ТЮЗа. Весной зрителей, юных и не очень, ждет постановка «Иваново детство», приуроченная к Дню Победы, посвященная 75-летию с окончания Великой Отечественной войны. В основу спектакля положена повесть «Иван» писателя Владимира Богомолова.

Зимой детишек порадует новогодняя сказка «Тайна волшебного королевства» Александра Ловянникова из Москвы. Для самых маленьких команда театра готовит бэби-спектакль с рабочим названием «Светлячки». В дальнейшем постановка может быть названа иначе, этот вопрос еще обсуждается.

Более крупный формат – «Зимняя сказка» по картинам Валентина Губарева. Как сообщил на пресс-конференции в «Татар-информе» Туфан Имамутдинов, главный режиссер Казанского Театра юного зрителя, инсценировка была написана народным артистом РТ Михаилом Меркушиным. Постановка «Бывшие люди» по рассказу Горького станет спектаклем под открытым небом – ее действие развернется на заднем дворе театра. Этот спектакль будет идти только в теплое время года, весной и летом. Туфан Имамутдинов говорит, что зимний вариант постановки также рассматривался, однако это поменяло бы структуру спектакля, поэтому идея ставить пьесу зимой была отброшена.

«Владимир Маяковский» – еще одна премьерная пьеса в новом сезоне. В качестве основы – одноименное произведение одноименного автора, где он выражает свой внутренний творческий манифест. Именно с данного сочинения начат творческий путь того поэта, которого мы знаем.

Та же «Капитанская дочка», только без рассказчика

Черные шляпки с полями, атласные бабочки, каблучки, но не более пяти сантиметров. Пиджачки, продуманные прически, кокетливо приоткрытые плечики – к счастью, погода внутри здания позволяет. Сегодня Театр юного зрителя заполнили восторженные взгляды, немного возбужденные разговоры и ребяческий смех.

Здесь же, рядом – редкие понурые глаза, опущенные в смартфон, которые ожидают, когда закончатся еще не начавшиеся два с лишним часа мучения, отведенные на просмотр спектакля. На премьеру разнокалиберные школьники пришли целыми классами, сопровождаемые руководителями, и у всех отношение к культурным походам разное. На вопрос о том, в каком классе они проходили данное произведение, заминаются, отвечают с трудом, шепотом спрашивая у соседей по партеру подсказку. И всё же отыскивается среди группы ребят девчонка, которая с уверенностью и спокойствием даёт ответ: в восьмом.

«Это уже не я их, а они меня сопровождают, они меня ведут. За ними ведь и не поспеешь», – немного уставшим голосом повествует учительница, приставленная к девятиклассникам.

Полные фойе театра перетекают в партер, устремляются на балкон. Свободных мест нет – к рядам приставлены дополнительные стулья, пронумерованные с использованием литеры «А». Звучит третий звонок, и на сцену выходит директор театра Айгуль Горнышева, чтобы поприветствовать собравшихся на премьере зрителей и открыть сезон в ТЮЗе.

Перед спектаклем к зрителям обратились главный режиссер театра Туфан Имамутдинов и директор Айгуль Горнышева

Капельдинер проходит по рядам, делая замечание шумным детям, но некоторым ребятам попадает незаслуженно, и такая несправедливость действительно расстраивает юных театралов. Преподавательница встает на защиту подростков, заявляя, что смотритель зала ошибся: «В любое другое время я бы согласилась, но сегодня они ведут себя на удивление тихо!»

Стала ли ТЮЗовская «Капитанская дочка» режиссерской версией? Дать однозначный ответ на этот вопрос не совсем просто. Ведь если говорить конкретно о диалогах и о сюжетной линии, то здесь спектакль и произведение совершенно идентичны, речи героев произносятся слово в слово, точно с листа бумаги. Однако в целом постановка приобрела новый формат. Режиссер признается, что ему хотелось отойти от дневников – той формы, в которой написал повесть Пушкин. Потому и предстало произведение чисто в виде пьесы, а рассказчик в любом его виде и вовсе отсутствовал.

Не стало в «Капитанской дочке» и вступления, где рассказывается об отправке Петра Гринева из родительского дома: действие начинается уже в пути, во время сильной метели.

Совершенно убран из сценического повествования момент в трактире, где изрядно «нагрузившийся» спиртным Петруша просаживает деньги. Барское дитя лишь вскользь говорит о возникшем долге своему верному слуге, Савельичу, в следующей сцене.

Роль Архипа Савельича, которую исполнил народный артист РТ Михаил Меркушин, заслуживает отдельного слова. «Старый хрыч» сильно импонировал залу, по рядам партера всякий раз шли одобряющие смешки и восторженные вздохи от его реплик, произносимых в нарочито провинциальной, окающей манере. А как веселило зрителя всё, что было связано с подаренным разбойнику заячьим тулупом! Только представьте себе, как во время самой передачи тулупчика зал замер в ожидании: порвется или не порвется он на широкой пугачевской спине? И тулупчик порвался.

Мария Миронова получилась у Ильгиза Зайниева певучей девицей, словно из русских сказок. Полина Малых, которая сыграла Машу, поражала зрителей своим сильным голосом, распевая народные мотивы без музыкального сопровождения. Режиссер передал характеры капитана Миронова и его супруги и даже гиперболизировал их. Так, отца он посадил в инвалидную коляску (которая после расправы трагично перешла в руки пугачевской банды), а мать представил эдаким «мужиком в юбке» – в крепости всё решалось по её крепкому слову, по её велению.

Образ Емельяна Пугачева состоит не только из самого антигероя, но и из его свиты. К слову, и назвать такого героя с приставкой «анти» не выходит: вошедший в историю кровавый убийца показан здесь как свой в доску парень. Это молодежные кеды, свободные алые брюки из крупного вельвета, клубный блейзер нараспашку, через лацкан которого небрежно перекинут крест на веревочке. Под пиджаком у главного злодея и его приближенных – одинаковые красные футболки, на каждой черно-белый портрет самого Пугачева, выполненный в виде иллюстрации в духе Че Гевары. Вышел эдакий веселенький бойз-бенд в «тишках» (прим. «тишка» – сленговое название футболки).

Ильгиз Зайниев не видит ничего страшного в том, чтобы юные зрители симпатизировали Пугачеву. Кажется, что подобной подачей создатели спектакля хотели уравнять существующий дисбаланс в истории, сгладив грешки в отношении бунтовщиков и напомнив, что русский бунт, бессмысленный и беспощадный, – это не только беспорядочные кровопролития, но и борьба за чьи-то идеалы, за чью-то веру в лучшую жизнь, за чьи-то стремления к созданию нового мира. И это всегда противоборство, где у каждой стороны – своя правда.

Интересно, что осовремененные костюмы достались только бунтовщикам во главе с Пугачевым и Петру Гриневу. На Петруше – армейская форма нынешнего времени с ее пиксельным окрасом и нашивкой «Гринев П.А.» золотыми буквами.

Еще один яркий элемент, точно всплывший из другой эпохи – красно-синяя шапка а-ля девяностые, нахлобученная на Савельича. Головной убор выделяет старичка на фоне остальных серо-коричневых персонажей, одетых по-старинному, делая его неким связующим звеном между эпохами, своего рода героем-связкой для соединения событий. Именно он находится между Петрушей и его родителями, а потом и между Петром Гриневым и Емельяном Пугачевым в нескольких сценах. Савельич – герой-проводник, благодаря которому события получают положенное им развитие.

Классно. Очень. И главное – со смыслом

Антракт. Прохожу через задние ряды партера, которые напоминают задние ряды парт: здесь на время перерыва школьники не трогаются с мест, со скучающим видом листая ленту Инстаграма. Но это, скорее, меньшинство. Остальные же устремляются быстрее прочь из зала – в буфет, за пирожком или печеньем. Заодно обсудить с одноклассниками героев спектакля, выпустить наружу колкие шутки, созревшие во время первого действия, и просто рассказать друзьям, что особенно понравилось. «Классно. Очень. И главное – со смыслом», – говорит впечатленный мальчишка, чей голос еще не сломался в силу юных лет.

Еще один важный момент в интерпретации – то, как «Капитанская дочка» завершилась. Режиссер говорит, что есть в последней главе произведения нечто такое, слишком похожее на стёб, на откровенную издевку знаменитого писателя над монархией. Желание отойти от такого неправдоподобного окончания привело к необходимости интерпретировать последнюю сцену. Зрителя ждет открытый финал, который, как признается Ильгиз Зайниев, отдаляет спектакль от того слишком сказочного пушкинского завершения повести.

Ильгиз Зайниев - режиссер-постановщик

«Чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст!»

Последняя сцена вобрала в себя сразу несколько сюжетных линий. Это Пугачев, сидящий внутри стремянки-острога и уже во второй раз за этот вечер рассказывающий калмыцкую сказку про орла и ворона. Себя он считает орлом – которому лучше раз живой крови напиться, чем всю жизнь падаль есть. Внутри другой стремянки-темницы восседает Гринев, взятый под стражу из-за подозрений в связях с пугачевской компанией.

Одновременно с этим, всё громче и громче, вот уже навзрыд, вот уже доходит до истошного крика и переходит его Маша в своем прошении к императрице. Мария ловко перепрыгивает с одной лестницы на другую, смелая и решительная, совсем не та трусиха, которая боялась пушечного выстрела.

Теперь только от нее зависит судьба ее жизни, только она, капитанская дочка, может восстановить честное имя своего возлюбленного. Она не боится геройствовать и с легкостью доказывает свое центральное положение – главной героини сюжета. Голоса героев сливаются в единое рыдание, где громче оных звучит сильный, уверенный, переходящий в рыдание крик Марии. И весь зал начинает рыдать рукоплесканием, по громкости вторя происходящим на сцене крикам, пока актеры не замолкают и выстраиваются в ряд для поклона зрителю – и это было самое громкое спасибо из всех возможных.

Татьяна ЛЕТОШЕВА

Бунт русский и беспощадный вышел огламуренный и приталенный

На спектакле «Капитанская дочка» Тюза – мне понравились эти плотные занавесы (сцена открывалась постепенно, как бы разделена на несколько слоёв, по ходу спектакля мы постепенно продвигались вглубь, один занавес уходит, но задник – другой занавес – ограничивает наше дальнейшее продвижение, и только когда будет нужная сцена – он также откроется. и мы продвинемся ещё).

И эти задники – похожие на сшитые шкуры (там крупные швы по бокам) калмыцких степных шатров – конечно, отсылка к той самой калмыцкой сказке, которую рассказывал Пугачев в «Капитанской дочке», и которая, по признанию режиссёра Ильгиза Зайниева, стала одной из доминант его спектакля.

Мне нравилась эта теснота первых сцен, как будто именно действие происходит в чуме или в юрте кочевников, куда они с собой во внутрь даже скотину забирают, чтобы не мёрзла.

Мне ещё нравится финал, как бы отличный от Пушкина, но возможно, лучше передающий пушкинский дух... там в повести – добродушная императрица прощает Гринева, и все живут долго и счастливо. Ильгиз Зайни – счёл этот финал либо вынужденным, оставленным специально, чтобы усыпить цензуру при публикации повести о бунтовщике Пугачеве, показанном здесь даже с некоторой симпатией, либо вовсе – скрытым сарказмом Пушкина, ибо многие тогда понимали, что власть редко милует, а гораздо чаще карает с особой жестокостью.

И в этом ещё скрытая оппозиция с Пугачевым. Пугачев – из народа – отпустил Гринева, отнёсся к мальчишке по-человечески, а государство – посадило его. И ведь напомним, Гриневу к моменту начала повести всего 16!

В финале спектакля Маша обивает пороги высших инстанций, самой императрицы, чтобы освободить юношу, а тот продолжает ещё сидеть. И мы не знаем пока, чем это кончится. Финал, конечно, очень попадает в наш современный контекст.

Мне не нравится в спектакле введённая роль горбуна, которого играет Ильнур Гарифуллин, актер с выраженной тюрско-монголоидной внешностью. Он появляется как посланник Пугачева после слов о нападении башкирских и киргизских орд. И далее – ведёт себя не как человек, а как зверь, с повадками шимпанзе, у него ещё отрезанный язык, он всё время на корточках, и как бы такой недочеловек. Ещё на фоне другой актерской работы – карикатурного коменданта-немца в исполнении Алексея Зильбера, выходит, что все иностранцы и инородцы в спектакле – какие-то шаржи, а все русские – бравые русские офицеры. Я думаю, это было сделано ненамеренно, а просто такая режиссёрская нечуткость, которая в том числе и снижает несколько эту заявленную «калмыцкую» ориентацию спектакля (там ещё появляются как бы потусторонние духи или демоны с безглазыми вороньими головами).

Мне не нравится также образ Пугачева в спектакле. Он не просто лубочный вышел, а манера произношения получилась близкая к подростковой гопнической среде. Именно мерещилось наше время в его манере, а не XIX век. Он как выпадал из хронотопа. Так и ждалось, когда Пугачев произнесёт «Ауе».

Бунт русский и беспощадный – в спектакле вышел огламуренный и приталенный, такой даже хипстерский модный красный прикид пугачёвцев, на толстовках у всех – принт картинки с портретом Пугачева. Одинаковые прически и бороды. Такой Стайл. У самого Пугачева – кеды на ногах.

Мне понравились в своих ролях Камиль Гатауллин (Гринев), хотя и не 16 лет, но такой трепетный со взором горящим молодой офицер, Полина Малых (Маша), и очень – Михаил Меркушин (Савелич).

В целом получилась понятная, как часто у Ильгиза, режиссура, вполне доходчивая передача смыслов произведения, что важно для повести из школьной программы. Ильгиз ещё говорил о том, что старался уйти от повествовательности, убрать рассказчика, а превратить «Капитанскую дочку» как бы в пьесу.

Кого-то из рецензентов смутил слишком яркий алый цвет – типа кровяки много, но в сочетании с модными пиджаками пугачевцев и принтами с портретами Емельяна – это местами для меня больше походило на гламурную дискотеку. Ну тут уж у всех личные ассоциации.

В целом спектакль, ну, на чётверочку для меня. Хотя, конечно, всегда мы имеем в виду и уважаем труд всех работников спектакля, это каждый раз очень долгий и непростой путь. Театру – хорошего сезона.

Айрат Бик-Булатов

Фото Рамиса Назмиева представлены театром