Трагедия в гимназии №175: торопиться не будем. Будем думать...

Любовь Агеева

23 мая 2021 года

Все эти дни я внимательнейшим образом слежу за информационным полем вокруг трагических событий в гимназии №175 – сначала сама трагедия, потом ее виновник, теперь многочисленные звонки о заминировании школ.

И все время меня не оставляет мысль о том, что нечто подобное уже было в истории Казани. Нет, не по сути инцидента – тут абсолютный эксклюзив, а по реакции на него. Кто знает меня как автора книги «Казанский феномен: миф и реальность», тот уже догадался, о чем я думаю. 

Первое впечатление – это особая активность моих коллег, журналистов. Еще бы, такой информационный повод, новость с пометкой «срочно в номер»! Публикации и в казанских, и в московских СМИ, заметки, репортажи, в том числе богато иллюстрированные, комментарии…

Помню, однажды Сергей Шерстнев, известный тележурналист, проводил для моих студентов по кафедре истории и связей с общественностью КНИТУ-КАИ мастер-класс, и один студент спросил его, какой должна быть новость, чтобы она вошла в выпуск в прямом эфире. Сергей, не задумываясь ни на секунду, ответил: если кого-то убьют особо изощренным способом.  

У каждого свои источники информации, и вот уже множатся ошибки – в количестве убитых и раненых (каково это читать тем, для кого это личная трагедия?), в биографических подробностях Ильназа Галявиева, двух учительниц, для которых этот день на работе был последним.

Никто не ждет прояснения ситуации, всем надо «выстрелить» немедленно. И вот уже Ильназ, обучаясь в колледже при ТИСБИ, становится студентом этого вуза.  Не разобрать, кем работали двое сотрудников гимназии, первыми встретившие его на том кровавом пути. Кто-то даже успел похоронить мужчину, который, слава богу, жив, лежит в больнице и потихоньку возвращается к жизни.

При этом все забыли, что есть тайна следствия, есть персональные данные, которые разглашать нельзя. Есть презумпция невиновности, хотя трудно вспоминать о ней, когда тебе в подробностях рассказали, как всё было. И тем не менее, только суд назовет Ильназа преступником. И только врачи-психиатры дадут заключение о его психическом расстройстве.

Нечто подобное я наблюдала, а потом анализировала вместе с участниками специального семинара, который в 2002 году мы со Светланой Шайхитдиновой и Риммой Ратниковой проводили в Союзе журналистов по следам трагических событий с участием двух десантников из 31-й отдельной воздушно-десантной бригады, расквартированной в Ульяновской области, в том числе жителя Зеленодольска. Они застрелили девять человек. По итогам этого семинара была выпущена книга «Чрезвычайная ситуация на страницах газет: сенсация или социальная проблема?» (Трагедия в Буинске: реальная и виртуальная).

Тогда мы пригласили как журналистов, так и работников пресс-служб органов внутренних дел, и все были согласны соблюдать правила ответственного поведения в таких ситуациях. Все вместе мы пытались найти противоядие против спекулятивного подхода к освещению таких резонансных событий. Может, слово СПЕКУЛЯТИВНЫЙ тут и не особо подходит, но не имею более точного определения для понятия, которое выразило бы стремление журналистов поднять рейтинг на трагедии живых людей.    

Между тем, для данного конкретного случая такой интерес журналистской братии может сыграть дурную роль. А, может, ему как раз и надо было попасть в центр общественного внимания? Мы ведь еще ничего не знаем об истинных причинах его преступления. Это во-первых.

А во-вторых, есть такое понятие, как репидная преступность, когда преступление совершается по примеру. Разве мало у нас людей с шизофреническими наклонностями, с маниакальной потребностью очистить землю от «биомусора»?

Не могу не вспомнить события 1999 года в США, когда в штате Колорадо произошла страшная трагедия. Двое учеников старших классов Эрик Харрис и Дилан Клиболд пришли в свою школу «Колумбайн» и меньше чем за час убили там 13 человек и ранили ещё 24. Я оказалась в Америке в июне того года, когда эта тема еще была в центре всеобщего внимания. Помню, меня поразило тогда общее согласие журналистского сообщества  на абсолютный информационный бойкот таких событий.

К сожалению, современные журналисты не знают, что такое НЕЛЬЗЯ. Не потому что запрещено цензурой, а потому что есть нечто выше информационного повода и рейтинга. И в данной ситуации именно этим руководствовались американские коллеги.

У меня нет полной информации о том, что случилось. Думаю, что не только у меня. Высказываются разные версии случившегося, от запланированного массового теракта до преступления психа-одиночки. Еще больше рецептов, как не повторить подобного больше. Вот тут и возникают у меня аналогии с «казанским феноменом». Тогда тоже поначалу много уповали на милицию, ругали учителей, родителей. И  нашли противоядие, только объединив всеобщие усилия.

Сегодня тоже не будет простого решения. Даже если это преступление психа-одиночки.  Спасет ли тут усиленная охрана, которая и без того уже посадила всех школьников и учителей под замок? Всех, но только не преступников. Сомневаюсь.

Слишком много в ситуации нестандартных граней, нет очевидных ответов на многие вопросы. Может так случиться, что искать их надо не в Казани и даже не в России. Именно так считает автор  статьи «Школьные расстрелы — Почему они происходят, и как это остановить» в газете «Завтра» Андрей Афанасьев. Я согласна с ним: пора осознать, что деструктивные подростковые сообщества в социальных сетях представляют огромную опасность для общества, калечат многих детей, разносят заразу по всему миру.

Сейчас все ищут причины случившегося. Плохое воспитание в семье? Доказательств вроде нет. Плохие учителя? Каких-либо причин мести в публикациях коллег не нашла. Особый склад характера? Его сверстница, соседка, в интервью, которое я нашла в сети, утверждает, что он нормально общался с людьми, был открытым человеком. Попал в секту? Вполне может быть. Насмотрелся «стрелялок»? Не исключено. Не раз писала о вредных последствиях общения подростков (да что подростков -  младшеклассников!) с играми, где убийство – рядовое событие. 

Есть даже медицинский след. Конечно, легко все списать на психопата, тем более что гласность получила сцена допроса Галявиева, где он кричал, что всех ненавидит. Не понимаю, как эти кадры попали в открытую сеть, ведь такие вещи обычно составляют тайну следствия.

Хотя у нас есть такое понятие, как медицинская тайна, все узнали, что у Ильназа есть серьезное заболевание мозга. Подтвердил это и отец, сообщив, что сын жаловался на головные боли. Болезнь называется энцефалопатия.

В силу разных причин в последнее время мне пришлось почитать статьи по психиатрии, узнать, что такое - болезни мозга, в том числе энцефалопатия. Это дистрофическое поражение мозговой ткани в результате воздействия различных факторов – инфекций, интоксикаций, расстройств в обмене веществ. При этой болезни возникает хронический дефицит кислорода, который питает ткани мозга, что приводит к отмиранию нервных клеток, отключению из работы определенных зон мозга. Болезнь серьезная, нуждается в лечении, поскольку последствия могут быть самые серьезные.

В области болезней мозга мы полные профаны, некоторые мои коллеги объяснили этой болезнью и явно ненормальное поведение Галявиева, возомнившего себя Богом, в гимназии, и его экзальтированность во время допроса. Из нашего разговора с известным казанским психиатром Владимиром Менделевичем, который в эти дни дает разумные комментарии произошедшего в гимназии №175, я поняла, что  энцефалопатия не провоцирует психоз, не ведет к шизофрении, не рождает в человеке сонм чудовищ.

Безусловно, без судебно-психиатрической экспертизы в таком случае не обойтись. Потому, что следователям надо понять, что двигало молодым человеком, когда он покупал оружие и патроны и, тем более, когда стрелял в детей и учителей. В последние годы мы довольно часто узнаем о преступлениях, совершенных людьми с заболеваниями психики. И хорошо бы не оказаться с психом рядом.  

Как объяснил Владимир Менделевич,  судебно-психиатрическая экспертиза, тем более принудительная – дело сложное, и вряд ли много найдется желающих поддержать странные инициативы некоторых наших сограждан, например, ввести всеобщую психиатрическую диспансеризацию?

Я не готова к безапелляционным суждениям. И предостерегла бы от них всех, кто волей обстоятельств вовлечен в эту трагедию. Надо разбираться. Есть договоренность о моей встрече с Александром Дмитриевичем Авдеевым, бывшим заместителем министра внутренних дел республики, хотим поразмышлять о том, что произошло и что теперь делать.

Мне очень понравилось большое интервью директора гимназии №175 Амины Салимовны Ганеевой в газете «БИЗНЕС Online». Будучи в момент роковой встречи с бывшим выпускником решительной и уверенной, спася тем самым многие жизни, она уже через несколько дней в разговоре с журналистом призналась, что не знает, что случилось с  Ильназом Галявиевым: 

— Случайностей не бывает, видимо, не знаю... Мне просто хочется понять, что им двигало. Я не поняла.

Будем надеяться, что кому положено, те постараются понять. Только тогда повторения не будет.